У Л И Ц А А К С 0.

(Пятница, 26 мая).

ПРИГОТОВЛЕНИЯ.

В тот момент, когда падал Жеккер, два человека, привлечен­ные звуками выстрелов, прибежали на место действия.

О д и н из них был Эмиль Гуа, председатель военного суда, засе­давшего на улице Седен во время разбора дела капитана Бофора.

Гуа б ы л в форме полковника федератов, с саблей на боку, с револьвером за поясом. Другой, офицер К., в блузе федерата и капитанском кепи.

О н и б ы л и р я д о м в в и н н о м погребке у л и ц ы d e s Partants и заку­сывали, когда услыхали выстрелы...

Гуа спросил, вглядываясь в труп:

— Это кто? Шпион?

— Это Жеккер.

— Жеккер?.. Г д е вы его взяли?

— В Ла-Рокетт...

Гуа что-то обдумывал­— В Ла-Рокетт... Потом вдруг решился:

— А не отправиться ли нам за прочими в Ла-Рокетт!.. За по­
пами... за жандармами... *

¹ М а к с и м Д ю к а н («Конвульсии», I, 8 - е изд., стр. 301) говорит, что Гуа получил от Коммуны довольно неопределенный приказ, который, не указывая никого поименно, < предписывал заведующему домом заключения Франсуа пе­редать кому следует жандармов, содержащихся в Ла-Рокетт, а также всех заложников, которых конвой сможет увести-».

Этот туманный приказ существует только в воображении Максима Д ю -кана. Гуа действительно получил в понедельник, 22 мая, приказ; _;но это был приказ о переводе заложников из Мазаса в Ла-Рокетт, приказ, кото­рого он не исполнил. И тут, как и в рассказе о смерти архиепископа

Никто не отвечал. Гуа продолжал:

— Мы бы взяли с собой роту Питомцев Коммуны... Идет?.
И, наконец, у меня есть еще м о й карательный взвод.

То, что Гуа называл своим карательным взводом, была рота, составленная им из отборных людей, набранных среди самых отчаянных головорезов и предназначенных для исполнения при­говоров военного трибунала, в котором он председательствовал. Эти л ю д и носили на кепи широкую красную полоску.

Питомцы Коммуны, состоявшие под командой Эда, отлича­лись своей ' темно-зеленой формой, шароварами, как у зуавов, того же цвета, обтянутыми внизу кожаными гетрами. На голове они носили мягкую «гарибальдийскую» шляпу с петушьим пером.

— Надо спросить мнения Эда, — сказал кто-то. — Он дол
жен быть в секторе.

«Сектор» помещался в доме № 81 по улице Аксо, против Ба­шенной улицы, в сотне метров от укреплений, на самой высоте Бельвилля. В течение шести месяцев осады этот маленький домик служил канцелярией генералу Каллье. ^х

Множество офицеров национальной гвардии, среди них и К, являлись с рапортом в низенькую комнатку этого серого домишка, окаймленного большим заросшим деревьями садом, где в пят­ницу 26 мая должны были встретиться некоторые члены Ком­муны и Центрального Комитета.

В улице Аксо Эд выслушал, что сказали ему Гуа и пришедший с н и м Ж., один из пятерки, расстрелявшей Жеккера. Но когда Гуа попросил Э д а дать ему его отряд, последний засмеялся

— Попробуй, может быть они пойдут за тобой, —• сказал
он Гуа, — что касается меня, то я не даю им никаких распоря­
жений.

Отнюдь не обескураженный этими словами Гуа покинул Эда, собрал вместе с Ж. два десятка Питомцев Коммуны, отыскал среди отступавших бойцов человек десять из своего взвода и, в сопрово­ждении такого отряда, в общей сложности человек в тридцать, спустился обратно к П е р - Л а ш е з и Ла-Рокетт, г д е е г о уже столько часов поджидали товарищи.

и о смерти Жеккера, Максим Дюкан на каждом шагу искажает истину: «Гуа садится на коня» (стр. 307); РанЕье говорит Гуа в мерии Бельвилля: «Пойди, расстреляй этот сброд на валу» (стр. 310). Все вымыслы, равно как и пресловутая маркитантка, одетая в красное, верхом на лошади, с саблей в руке!

¹ Парижский укрепленный район с начала осады был разделен на девять секторов; 2 - й сектор (Бельвилль), обнимавший линию бастионов от 12-го до 24-го включительно, состоял под командой генерала Каллье.

Q}

М Н Е И Х НУЖНО ПЯТЬДЕСЯТ!

Эти приготовления заняли целое утро. Было уже два часа, когда казнившая Жеккера пятерка, Гуа, К и их вооруженный отряд явились в тюрьму.

Повторилась утренняя сцена.

Явившемуся на зов Франсуа Гуа бросает повелительным тоном:

— Мы пришли за заложниками!

— У тебя есть приказ? — спросил Франсуа. — Я никого не выдам тебе без ордера. С меня довольно одного Жеккера. Что вы с н и м сделали?

М. и Ж. выхватили свои револьверы и приставили их к горлу Франсуа.

— Ну! — приказал ему Гуа, — давай сюда списки. И, не сводя глаз с неподижного Франсуа, прибавил:

— На этот раз мне их нужно пятьдесят! Франсуа сделал движение испуга.

— Во-первых—попов, — продолжал Гуа, не поднимая глаз
от поданных ему списков и записывая на отдельном листке вы­
бранные им имена, — иезуитов... тех, что из монастыря Пикпуса...
затем парижских гвардейцев... и, наконец, самое главное, четы­
рех сыщиков...

Франсуа поднял голову.

— Да-с, — продолжал Гуа... — Я прекрасно знаю, чт ты
хотел бы выручить одного из них... Но, не беспокойся, этому
не быть...

Говоря это, Гуа не отводил своего жесткого, пристального взгляда от стола, за которым, согнувшись, стараясь скрыть свое лицо, сидел человек, о котором он говорил.

Этого человека звали Грефф. Он б ы л другом Франсуа.

— Прибавь же к списку,—• обра шлея Гуа к директору тюрьмы,—эти четыре хорошо известных тебе имени- Ларжильера, Рюо, Греффа и Дереста.

— Греффа! — воскликнул Франсуа. — Но почему же его?

— И ты еще спрашиваешь!.. Берегись!.. Я знаю, что ты уже раз п о м о г е м у бежать. Но на этот раз он уже не удерет... Д о -вольно слов! Вели-ка вывести их всех из камер!

— Однако, — возразил Франсуа, — куда ты их хочешь вести?

— Тебе какое дело? Ну же! Вели скорее переписать список
И в Q 4 путь!

Гуа пробежал переписанный в канцелярии список, сличил его с тем, который он сам составил, пересчитал еще раз имена. Че­рез четверть часа обреченные на смерть заложники б ы л и собраны на главном дворе.

Тридцать шесть парижских гвардейцев, в большинстве аресто­ванных 18 марта, десять священников и монахов, четверо штат­ских. * М н о г и е с обнаженной головой. Некоторые, предполагавшие простой перевод в другую тюрьму, держали в руках своих по­житки, завязанные в платок.

Один из сторожей сделал перекличку. По отрывистой команде Гуа пятьдесят арестованных направились к выходу из тюрьмы.

По о б е и м сторонам аллеи, на том месте, г д е не так д а в н о кра­совались пять каменных плит гильотины², стояли в ожидании, с заряженными ружьями в руках, Питомцы Коммуны.

Выйдя на улицу, колонна, которую сразу же окружила грозно жестикулирующая толпа, направилась к Пер-Лашез.

— К у д а вы идете? — кричали тем, кто стал во главе шествия

— В Бельвилль!

РАЗГОВОР В ТЮРЬМЕ

Еще немного, и Ла-Рокетт увидела бы повторение трагиче­ской сцены, разыгравшейся в среду.

Пока сторожа делали перекличку, Г > а и ею товарищи сове­щались на дворе.

—• К у д а мы их поведем? — спросил один.

Об этом еще никто не подумал.

Задавший этот вопрос продолжал:

— По-моему, от попов надо бы отделаться сейчас.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я говорю, что попов, как и четырех полицейских, следо­вало бы расстрелять здесь..

¹ В действительности выведено было тридцать семь гвардейцев, но
один из них спрятался и спасся. Почти во всех книгах говорится, что свя­
щенников было одиннадцать. Это ошибка: их было только десять. С че­
тырьмя штатскими это и составляет пятьдесят.

Один свидетель и участник драмы, с которым я беседовал, ясно помнит эту цифру пятьдесят, во-первых потому, что сам пересчитывал за­ложников, а во-вторых потому, что присутствовал при разбивке их во дворе тюрьмы на пять групп, по десять человек в каждой.

² Вделанные в мостовую плиты, в которые упирались устои плахи во
время казней, были выворочены 6 апреля 1871 года. Франсуа велел пере­
тащить их к себе на улицу Шаронн, где у него была упаковочная лавка.
Их можно было видеть там еще 14 января 1872 года

QS

— Почему?

— Потому, что потом, когда мы в ы й д е м на улицу, они нам будут мешать... Не будь их, мы могли бы сказать толпе, что воен­ные, которых мы ведем,:.то взятые нами в плен солдаты версаль­ской армии... Это может произвести некоторое впечатление на бойцов, вселить в них уверенность, что мы побеждаем, или. по крайней мере, что наше дело еще далеко не проиграно... Сей­час всюду говорят о поражении... Повторяю вам, что этим путем мы сумеем ободрить тех кто пал духом... Если вы со м н о й согла­ситесь, вы сами поймете, что не следует брать с собой ни попов ни сыщиков... Мы покончим с ними здесь прежде, чем уйдем кз тюрьмы.

Никто не отвечал. Все слушали молча.

— Ба! — сказал Гуа, — лучше будет все-таки свести с ними счеты в один прием.

Несколько минут спустя колонна тронулась в путь по напра­влению к Пер-Лашез и Бельвиллю.

ЧЕТВЕРО ШТАТСКИХ ЗАЛОЖНИКОВ.

Сорок шесть заложников, священников и военных, погибнут в буре революции безыменными жертвами, которых не преследует ничья личная ненависть. Другое дело четверо штатских, или, по крайней мере, трое из них.

На протяжении всего пути от тюрьмы до стены, к которой их приставят, с них ни на минуту не спускают глаз. Их ведут, держа револьвер у виска. Когда прогремят последние выстрелы, обшарят груду окровавленных тел, чтобы убедиться, что они действительно мертвы, что ни один из них не спасся.

Кто же б ы л и эти люди? И откуда такая непримиримая нена­висть?

Для тех, кто их вел на смерть, преступление четырех штат­ских заложников заключалось в факте их принадлежности к бывшей полиции, при ч е м вина троих, Ларжильера, Рюо и Греффа, усугублялась тем' обстоятельством, что они обвинялись в преда­тельстве своих товарищей по политической борьбе, с какой целью они и вступили в р я д ы императорской полиции.

Конечно, ни в какой измене не могли упрекнуть чиновника Дереста. Его преступление заключалось в том, что называется «исполнение своего долга». Он б ы л причастен ко всем политиче­ским делам конца империи. Он был секретарем знаменитого на­чальника тайной полиции Лагранжа; только поэтому и пал на него выбор.

%

Ларжильер, старый боец 1848 года, за участие в июньском вос­стании был приговорен к каторжным работам. Его помиловали. Он фигурировал среди обвиняемых на процессе кафэ Ренессанса * с декабря 1866 по январь 1867 года (рядом с той молодежью, добрая часть которой впоследствии участвовала в Коммуне).

Рюо фигурировал в процессе, известном под названием про-ц е с с а Комической О п е р ы ². Он б ы л близок с Делеклюзом. О д и н из тех, кто его знал и уважал, не подозревая страшной истины, Ранк плакал, как м н е говорили, когда узнал об ужасном обви­нении, тяготевшем над Рюо.

Грефф начал кое с кем из молодежи в 1861 году агитацию за гражданские похороны. Он б ы л с а м ы м рьяным из всех и каждый день привлекал новых сторонников. Прото³, б ы в ш и й тогда еще совсем новичком, не так давно делился со м н о ю своими впечатле­н и я м и о Греффе и рассказывал, как тот, под в и д о м привлечения неофитов, окружил, опутал своих юных товарищей какими-то подозрительными людьми.

Эмиль Жиффо, игравший в префектуре полиции у Рауля Риго роль доверенного лица, которому было поручено арестовать Лар-жильера и Рюо, рассказал мне, каким образом открылось преда­тельство этих трех_ч человек и как они б ы л и схвачены и брошены в Мазас. Вот этот рассказ во всех своих любопытных и захваты­вающих подробностях.

¹ Этот процесс был создан полицией, об'явившей заговором небольшое собрание революционной молодежи в кафэ Ренессанса, на котором было прочи­тано известное письмо Феликса Пиа к студентам, призывавшего их быть «рево­люционерами при Империи и социалистами при Республике». (Прим. ред.).

? Разбор дела Комической Оперы происходил с 7 по 16 ноября 1853 года под председательством Занджиакоми. В своей обвинительной речи гене­ральный прокурор Рулан сказал по поводу Рюо:

<Рюо! О чем спорить? Он замешан во всем. Он все организовал. Хитрый заговорщик, стойкий и непреклонный, он держит себя неьозмутимо-спокойно и отвечает категорическим отрицанием на подавляющие его улики. Он один из наиболее виновных. Да будет же он строго наказан вашим правосудием! >

Рюо был приговорен к ссылке. Когда Альбер Ферме в 1869 году выпустил свою книгу «Заговоры в эпоху Второй Империи», Ранк, бывший одним из обвиняемых по делу заговора Комической Оперы, писал ему: «Через пят­надцать лет я, как сейчас, ви*у скамьи суда присяжных, вижу сидящим между двумя жандармами Жозефа Рюо, человека стоического характера, не­преклонной души...'» Какие таинственные пути, какая суровая нужда при­вела этого гордого бойца к позорному ремеслу, за которое он заплатил смертью, увы, заслуженной!

⁸ Прото (Эжен), член Коммуны (от 11-го округа), делегат юстиции (с 21 апреля), член Исполнительной Комиссии (с 21 апреля).

В 1ни Коч\п ны 97

Дата добавления: 2015-08-10