Веселая секция.

Переехал в первую секцию. Там десять шконарей, восемь человек.

Юра из Питера, сел по малолетке, разбой со статьей111 частью 4. Тяжкие телесные, повлекшие гибель. Наркоман.

Старик Коля Гагарин, не наркоман – алкаш. Который мне сказал сходу:

- Я сижу из-за скинхедов!

- Даааа? А почему из-за скинхедов?

- Да вот, скинхеда одного порезал, забрал у него 60 тысяч рублей, за это и сижу.

- Даа… нихуя, ты что, скинхедов не любишь?

- Вообще ненавижу!

- А что-то ты пиздишь, походу! Откуда у скинхеда 60 тысяч? Они ж почти все студенты!

- Они на меня напали. Избили, я поехал мстить, нашел одного, порезал, вот у него деньги и забрал.

- Ну понятно. Так-то я скинхед.

Раз, сразу в лице поменялся:

- Ну вот-вот, такие у тебя друзья, старика за таджика приняли! Я с таджиками шел, на стройке работал, там таджиков избили и меня заодно. Я на экскаватор залез, спрятался, и спасся.

– Понятно.

Тут приходит буквально через два-три часа мужик, кочегар. Тоже из Москвы.

- Макс, здорова, пришел пообщаться!- И, мимоходом,- Ну, че Коля, будешь делать-то когда выйдешь?

- Не знаю пока.

- Женщин-то резать больше не будешь?

- Не буду, нет.

- Погоди, он же скинов каких-то резал.- Говорю я

- Да каких скинов он резал, ты чего его слушаешь! Он любовницу свою порезал, она его послала нахуй, он ее ножом затыкал и деньги забрал.

- Ах ты пиздун старый!

- Я же не наврал, это про скинов другая история, меня просто не за это посадили. А тут она ж сама виновата, бросить меня хотела, ну я вот и не сдержался, от ревности и горячности.

– Да-да-да, ах ты пиздабол!

Еще сидел Рогач – наркоман из города Энгельс.

Один питерский Серега, по кличке Субару, дурачок и тоже наркоман. Крал по дачам тряпки, мопеды и садовый инвентарь.

Миша Зубов – тоже наркоман, что-то украл. И его семейник – Костя, тоже наркоман.

Варочная хата! Эти, глядишь – эфедрин начнут готовить. Я думаю, блин, здесь вообще мрачняком каким-то пахнет.

Просидели так несколько дней, тут приезжает к нам мужик с другого барака, Андрюха из Москвы. Ну с ним разговорились,

- А ты по какой?

– По наркоте заехал. Лечился. Вроде завязал. Главное не сорваться теперь, как выйду.

Рассказал, что лечился как-то в больнице, лежал на той койке с которой только что выписали одного из братьев Самойловых из «Агаты Кристи». Бывший бандит - отсидел за вымогательство в конце 90-х, а щас вот планку опустил. Он более-менее с мозгами, из всей этой тусовки самый, вменяемый и крупный. Даже толстый. При этом мама у него работает шеф-поваром, его нормально греет. Мы с ним начали семейничать. Мне приходит посылка, мы с ним вместе ее и едим. Ему приходит посылка – мы с ним вместе его посылку едим. Это удобнее и ближе к сущности человека. Социальный обмен, коллективизм… Хотя, естественно, у нас были немножко разные предпочтения. У него в посылке больше содержалось майонеза, колбасы и шпика, а у меня больше соевого мяса, сухого молока и детского питания. Ну тем не менее мы это все как-то балансировали, кушали по вечерам. Днем он работал на бирже, я днем читал книжки, занимался на брусьях, приседал, отжимался.

Вечером Андрюха приходил, мы заваривали лапшу в контейнере, заваривали соевое мясо, выливали туда майонез, все это замешивали, закрывали, ставили под подушку. Уходили на ужин в столовую. Но в столовой кормят так, что ты начинаешь чувствовать голод еще до того, как вернулся на барак. Поэтому приходили на барак, нормально ужинали. После этого делали перерыв, беседовали о том, как круто было бы сходить в ресторан, или что бы мы сейчас скушали из блюд домашней кухни. Кишкоманили. Затем садились пить чай с конфетами или халвой или там что другое Бог послал.

Надо сказать, что меня соратники довольно хорошо грели. У меня все время практически было что покушать, и Андрюхе активно помогала мать. Поэтому мы постоянно нормально стояли по чаю, сахару, сахарозаменителю, лапше, салу и соевому мясу.

Вообще, на зоне платежным средством становится все. Натуральный обмен. Конверт с маркой идет за десять рублей, лапша «Ролтон» - пять. Одна слюда чая (слюда - это пластиковая обертка на пачке сигарет) – пять рублей, слюда кофе – двадцать рублей, пачка примы – пять рублей, пачка золотой «Явы» – двадцать рублей, пачка парламента – пятьдесят рублей, сто таблеток сахарозаменителя – двадцать рублей. Цену свою имело все. Что-то на зоне дешевело. Что-то дорожало относительно своей рыночной стоимости. Самый выгодный «курс» был у сахарозаменителя: затягиваешь пачку из 1200 таблеток и она в цене увеличивается в пять раз автоматически, в то время как вещи – они совершенно обесценивались. Вплоть до того, что за крокодиловые ботинки на зоне просили пятьсот рублей. Черт его знает, откуда они взялись там… Если налик – то за четыреста. Налик вообще очень в цене, но его мало.

Затянуть его можно было через передачу - как-то вложить грамотно. Есть такие губки с кремом, мазать ботинки гуталином. Отклеивают поролон на этой губке, там ручка пластиковая, за которую держаться надо, когда мажешь, а в ней пустота. Туда засовывают тысячу рублей, допустим, суперклеем приклеивают губку назад, запаковывают ее - и вот это опять крем. Кладут в посылку четыре баночки крема, в одном из них заложены бабки. Два раза в неделю выдают по пять-десять посылок. Их не все шмонают и редко что-то находят.

Или через биржу. Родственники, приезжавшие на свиданку могли отдать какому-нибудь расконвойнику, чтобы он эти деньги пронес на зону.

Деньги ведь всегда необходимы. Надо было сдавать десять рублей два раза в месяц за уборку туалета - чтобы уборщики ходили и подметали там, чтобы обиженные приходили и убирали говно оттуда.

Плюс двадцать рублей в месяц за уборку продола. Там есть уборщики, которые работают за то, что им платят деньги. У них есть всегда покурить, у них всегда есть чай. И курение, и чифирение вызывает зависимость, а чтобы эту зависимость как-то удовлетворять, приходится работать. Человеку без зависимости намного проще в этом отношении - он может выполнять только обязательные работы и не заморачиваться на потакании своим слабостям. Плюс еще можно заплатить десять рублей, чтобы не идти на 106-ую. 106-ая - один час обязательных хозработ в неделю, пункт уголовно-исполнительного кодекса. Обычно заключается в том, что необходимо идти убирать снег, носить бревна или собирать листья, разравнивать почву на участке нашего барака. Не у всех есть возможность заплатить эти десять рублей, чтобы не идти убирать листья и переносить бревна. Даже десять рублей на зоне это все-таки деньги. Надо, чтобы кто-то прислал, чтобы кто-то с воли о тебе помнил, помогал, грел. Иначе, если ты всеми забыт - будешь делать грязную работу.

Плюс еще надо было сдавать за дежурство по секции: один раз в неделю каждый должен мыть в секции пол. Существует график. Можно мыть самому, а можно заплатить опять же пять рублей, и за тебя будет мыть уборщик. Ты даешь ему пачку сигарет - он все делает. Договариваешься с уборщиками или с кем-то из своей секции, можешь договориться на пять рублей, можешь договориться на двадцать – как сам решишь. Сперва за все внешние сборы я платил, а в секции получалось так, что я всех чаем и конфетами угощал, сигареты давал и поэтому само собой получалось что кто-то мыл, мне не приходилось. Но как-то сокамерники подняли бунт.

- А че это ты не моешь, а мы моем? Ты плати за уборку сигаретами.

- Ну, блядь, а вы ж сигареты курите, ничего, не выебываетесь!

- Не ну так это вот, ты конкретно тогда давай, что за мытье, а то ты всем даешь, а потом кто-то один моет, а так неправильно!

- Ладно, буду по пачке примы платить. Но не доставайте меня потом «Дай сигаретку», «дай чая», «дай конфету». Мне же выгоднее будет!

Дата добавления: 2015-08-10