Д - значит Драко 2 страница

-На главную страницу-

-В слэш по "Гарри Поттеру"-

- Малфой?

- Я внимательно тебя слушаю.

- Малфой?

- Я здесь.

- Малфой?

- Я слышу тебя.

- Малфой?

- Я весь внимание.

- Малфой?

- Мерлин тебя разрази! Что? Что? Что-о-о-о???

И вновь он проснулся в холодном поту. Черт, школа закончилась так давно, а этот человек все не оставляет его. Эти взъерошенные черные волосы, молящий взгляд, дрожащие губы и застывшее, бессмысленное, искаженное гримасой отчаяния лицо, непривычное без его дурацких очков. И его собственое имя. Сотни раз он слышит свои имя по ночам - монотонным, но бесконечно жалобным голосом. Голосом его врага.

Он отвечает - сначало презрительно, потом спокойно и устало, варьируя свои ответы, сколько может в пределах вымотанного ночными кошмарами воображения. Но голос не устает мучать его. И тогда он срывается и кричит, и крик этот резью отдается в ушах и будит его.

Он встал и медленно поплелся в ванную, по дороге взглянув на часы. Шесть утра. Нет, спать он сегодня больше точно не сможет. Неприятно, что останутся синяки под глазами от недосыпа - Нарцисса непременно спросит, где он был и что он делал ночью. Она считает, что имеет такое право - в конце концов, она его будущая жена.

Гермиона вернулась из библиотеки не очень поздно. Она узнала массу всего интересного, но мысль поделиться этим с друзьями не посещала ее уже с третьего курса: приблизительно тогда девушка окончательно убедилась, что их ее изыскания почти никогда не интересуют. Гриффиндорку это по-прежнему удивляло. Ну ладно, Рон - он все же родился в семье волшебников и для него мир магии - родной мир. Но Гарри - он же не знал этой жизни до одиннадцати лет, он бы должен с восторгом впитывать любую информацию о том, что раньше было сказкой, а теперь чудесным образом стало реальностью.

Маленькая Гермиона очень любила сказки. Однако не так, как другие дети: она не просто слушала забавные истории на ночь, она очень серьезно к ним относилась. Пыталась найти в них смысл, недоумевала, обнаружив логические неувязки. И втайне жила только этим миром. Она придумала себе целую страну, в которой волшебные существа жили и умирали, воевали и мирились, творили светлое волшебство и темные заклинания. В ней были свои герои и свои тираны. Вот только людей в ней не было.

Гермиона была девочкой рассудительной и спокойной, в школе ее не очень любили за высокомерие. Да, да - именно за высокомерие, потому что она не выносила подлиз и драчунов, не выносила манерных девочек - будущих раскрашенных дамочек, не выносила показной крутости мальчишек. Ей это было чуждо, она не понимала, ради чего стоит жить такой жизнью, как живут они - жизнью, в которой самым главным является твое общественное положение, постороенное на мнении таких же идиотов.

Она была слишком мала, чтобы четко сформулировать свою точку зрения, но тем не менее осознавала все это на эмоциональном уровне. Она сторонилась одноклассников и не участвовала в их жизни - ну а те считали ее заносчивой и недалекой. Гермиона росла, все больше отдаляясь от своих сверстников.

Девочка училась вполне прилично, но не более того. Очень хорошо ей удавалась только математика. К остальному у нее просто не было интереса. Мир этот был не ее.

Поэтому, получив письмо из Хогвартса, она даже не сумела удивиться в первый момент. Потом она села на пол прямо у порога и в десятый раз перечитала этот недлинный текст со столь выдержанным и сухим стилем. Просто - «необходима палочка, школьная мантия» и так далее. Этого не могло быть. Она спит. Нет, она умерла и попала в рай.

Она не запрыгала и не закричала, наоборот, она не могла выговорить не слова и даже не шевелилась. Чувство, рождающееся в ее груди, было больше всего похоже на «наконец-то все встает на свои места». Боже. Боже. БОЖЕ!!!

Она одним движением вскочила на ноги и помчалась в столовую. Ее родители сидели и мирно беседовали.

- Мама! Папа!

- Что, доченька? - они выглядели встревоженными. Их спокойная и рассудительная обычно дочь стояла посреди комнаты с непривычно сияющими глазами, трясущимися руками и красными пятнами на щеках.

- Я… Это… Тут... - неожиданно она поняла, что чувствует себя невероятно глупо. Представьте, что вам непременно надо заявиться на кухню и сказать своим родителям, что вы получили приглашение в школу Волшебства. Причем абсолютно серьезно. Не в силах толком ничего сказать, она молча протянула конверт родителям.

Лицо папы слегка вытянулась, когда он прочел письмо. Он передал его жене и уставился на Гермиону. Та поежилась. Мама, отложив письмо, в точности так же уставилась на дочку. Повисла неловкая пауза.

- Я бы хотела поехать. - Господи, что сейчас будет! Они начнут уверять ее, что это чья-то глупая шутка или что это вообще рекламная брошюра, что нельзя даже и на секунду представить, что это правда… И что самое страшное, она поверит им. Потому что они - ее родители, они старше, умнее и всегда умели убедить ее, и почти всегда были правы. Она знала это заранее, но от этого было не легче.

Родители молча прегляулись, и папа слегка кивнул. Мама проговорила слегка севшим голосом:

- Что ж, я думаю, если ты хорошенько все обдумала… То стоит попробовать.

Иногда мечты сбываются.

Следующую неделю Гермиона не находила себе места. Все ей казалось не так, все раздражало и радовало одновременно. Но где-то в груди тоненькой змейкой свернулась тревога. А что если все же это было шуткой, бессердечным розыгрышем?

Родители вели себя как обычно, но девочка чувствовала, что они волнуются за нее. Она так и не поняла, почему они столь странно отреагировали на случившееся - и не подозревала, что ее мама и папа, встревоженные замкнутостью и нелюдимостью Гермионы, очень обрадовались переменам, произошедшим с ней, и им было не важно, что - хоть Диснейлэнд, хоть Клуб Начинающих Сатанистов, хоть этот, как его, Хогвартс. Они не верили, конечно, что он реален, и заранее боялись прихода дня, когда их девочка наконец поймет, что письмо было ненастоящим. Но пока что Гермиона была счастлива, и они просто радовались за нее.

Дни шли, и наконец настало то самое воскресенье, когда в дверь неожиданно постучали. Стук был громким и настойчивым, и Гермиона сразу догадалась, что это могут быть только «они». Наверное, за ней прислали какого-нибудь волшебника, который приведет ее в мир магии и навсегда изменит ее жизнь. Наверное, он расскажет ей массу интересного и, может быть, покажет свою волшебую палочку и что-нибудь сделает ей. Наверное, это будет прекрасная девушка с золотыми волосами, рассыпавшимися по плечам, похожая на фею - да что там! она ведь и есть фея…

Открыв дверь, она застыла на пороге. Перед ней стоял высокий мужчина, закутанный с ног до головы в черную мантию. Черные волосы доходили до плеч, взгляд был колючим и неприятным.

- Здраствуйте, мисс Грейнджер. Вы можете называть меня профессор Снейп.

- О Грейнджер? О Гермионе? - Гарри так удивился, что забыл о своем гневе.

- А что, у нее есть сестра или брат? Похожий на нее? Не слишком ли высока концентрация выскочек в их доме в этом случае? - Слизеринец решил, что приступ сумасшествия у его собеседника прошел, и в кресле будет относительно безопасно.

- Заткнись, Малфой, - Гарри поискал взглядом другой стул, не нашёл и, не мудрствуя лукаво, с удобством уселся на стол, облокотившись на руку - на всякий случай, на левую.

- О Боже, - Драко устало прикрыл глаза. - Чем-нибудь новеньким порадуешь?

- Нет никакого желания стараться, особенно для тебя, - сухо отрезал Поттер. - Что ты еще задумал? Зачем тебе Гермиона?

- Решительно незачем, спасибо, - скривился Малфой. - Хотя она вполне могла бы научиться прилично мыть полы - в Поместье как раз не хватает домовых эльфов… - оживился он. - У отца они, знаешь ли, долго не живут.

- Малфой! Не имею никакого…

- Помолчи, - Драко сощурил глаза. Со стороны это выглядело угрожающе, но на самом деле он просто пытался взять себя в руки. - Ладно. Просто расскажи мне о ней. Или о Уизли.

Гарри глубоко вздохнул. Нет, с этим хорьком скучать не придется. Какой грозный вид принял! А недавно к «конлисиуму» призывал. Юноша снова невольно усмехнулся. Малфою явно не стоило пытаться употреблять маггловские слова, а уж такое умное слово как «консилиум» надо было сначала выучиться читать по слогам.

- Что ты скалишься? - еще больше нахмурился слизеринец.

- Да так. Малфой, говори, что тебе нужно на самом деле, или проваливай.

- Ты, кажется, забыл, где находишься.

- И то верно. Может, подскажешь?

- И не мечтай, - улыбнулся Драко. Стоп, он что - умеет улыбаться?

- Что? - обеспокоенно спросил слизеринец, с опаской глядя на уставившегося на него Поттера. - Эй, не пугай меня. Любуешься моей неземной красотой?

А ведь он, пожалуй, относительно привлекателен… - отрешенно подумал Гарри. Еще подумав, он мысленно дал себе в нос и поспешно сказал:

- Я всё ещё жду объяснений.

- Объяснять ничего не буду. Ты, в конце концов, в моей власти. Захочу, буду тебя пытать. Захочу, оставлю тут на неделю. Захочу…

- Ради информации об Уизли? - прервал Поттер фантазии Драко.

- Ради собственного удовольствия. Неужели ты сомневаешься в том, что эти процедуры мне оного не доставят? - заметив опасное выражение лица гриффиндорца, он добавил, - послушай, Поттер. Я просто хочу, чтобы ты рассказал мне о твоих прихвостнях, - он мотнул головой, снова посмотрев на Гарри, - то есть, друзьях. Расскажи, как ты с ними познакомился, что-нибудь про них. Или… - чувствовалось, что ему трудно говорить, слова словно тянули из него клещами, - о тебе. О твоем доме, родственниках.

Гарри изумленно открыл рот. Эта ситуация начинала походить на какой-то абсурдный сон. Прочистив горло, он уже собрался было объявить этому придурку, что информацию Упивающимся он поставлять не намеревается, но осекся.

Хотя никакой тайны жизнь его друзей не составляет, юноше абсолютно не хотелось, чтобы Рон с Гермионой как-нибудь нарвались на оскорбления из-за того, что их друг не умеет держать язык за зубами. Поттер ещё раз окинул задумчивым взглядом неподвижную фигуру в кресле, машинально отметив странно напряжённое лицо, словно Малфой снова приготовился отвечать на издевки, и остановился на руках - вернее, на тонких бледных пальцах, неосознанно выбивавших бесшумную нервную дробь на подлокотнике.

И вдруг вспомнил эту же руку, протянутую вперёд извечным дружеским жестом, на который Гарри тогда не ответил - и до сих пор считал, что поступил верно. То, как была предложена дружба, недвусмысленно оскорбляло только что впервые приобретенного друга. Рона.

Мысли вдруг перескочили на Снейпа - Гарри много думал о нём и Мародёрах этим летом и по его приблизительным представлениям выходило, что, скорее всего, среди будущего ближайшего круга Волдеморта Снейп был самым младшим - и, когда остальные выпустились, остался с Мародёрами один на один, подсознательно привыкнув к тому, что ему есть откуда получить помощь. Привычка оказала медвежью услугу, заступится за него было некому. Может, именно эти постоянные поражения толкнули его на сторону Лорда?

Он же сам потерял всякую возможность каким бы то ни было способом влиять на Малфоя, отвергнув предложенную дружбу - что, если он, Гарри, практически подарил Волдеморту ещё одного Пожирателя? Но Малфой ведь ослушался Лорда. Вряд ли он имеет связь с Упивающимися, к тому же его отец в Азкабане. «Хорошо, - Поттер медленно кивнул своим мыслям, - он попробует что-нибудь сделать - и если платой за это будет служить небольшая откровенность о друзьях, пусть так. Он рискнёт. Может быть, это позволит ему не увидеть гибели ещё одного знакомого человека, хотя бы и слизеринского Хорька».

Хотя Мерлин его побери, если он понимал, зачем вдруг Малфою все это понадобилось.

- Ну, - неуверенно начал он, - Рон один из семи детей в семье. Они живут в старом родовом доме, Норе, который… - Постепенно увлекаясь, Гарри еще долго рассказывал о своем друге, забывая, где он и с кем говорит, вспоминая смешные случаи из их жизни, потом перешел на Гермиону и, незаметно - на себя. Он ни словом, впрочем, не упомянул ни своего детства, ни истинной сути происходивших с момента их поступления в школе событий, ни, тем более, событий, связанных с Вольдемортом - но явные уходы от темы позволяли с большой долей вероятности понять, что многое было опущено.

Малфоя, казалось, впрочем, это вполне устраивало. Слизеринец молча слушал его, иногда ухмыляясь, изредка слегка улыбаясь, но большей частью выражение его лица оставалсь спокойным, и только блики свечей играли в холодных серых глазах.

- Гермиона читала Историю Хогвартса раз пятьдесят. Вечто этим тыкает. Однажды она даже... - тут Гарри обнаружил, что сидит на полу Гриффиндорской гостиной. Напротив него стоял Невилл с крайне странным выражением лица. Юноша наконец сообразил, что продожает говорить с отсутствующим Малфоем. - Невилл?!

- Гарри, - слабо пролепетал в ответ круглолицый мальчик. - К-как ты тут оказался?

Гарри огляделся. В гостиной опять пусто. Черт, сколько времени???

- Сколько времени? - ошарашил он Невилла, который до сих пор не мог прийти в себя от неожиданного появления самого с собой разговаривавшего Гарри посреди комнаты.

- Полвторого...

- Мерлин Всемогущий!- нет, с него явно хватит опозданий на сегодняшний день. Сначала Снейп, а теперь ЗОТС - тем более, совершенно новый урок, даже имени преподавателя Гарри не знал. Урок этот начался уже полчаса назад. Пока он разыщет кабинет, пройдет еще столько же. Погодите-ка... - Невилл, а ты тут что делаешь? Ты ведь вроде в нашей группе?

- Нет, меня мадам Помфри отпустила с занятий на сегодня.

- Почему?

- Понимаешь, я... Ну, после вчерашнего я попытался применить Похмеляющие чары и немножко ошибся...

- Ясно, - говорить с Невиллом времени не было. Гарри вылетел из гостиной, чуть не врезавшись в чей-то портрет, сбежал вниз по лестнице и замер. Куда идти? Тут он заметил МакГоннагал, уже идущую к нему с крайне неодобрительным выражением лица.

- Мистер Поттер! Почему Вы не на занятиях?

- Дело в том, что... - Хм. «Меня в очередной раз украл Малфой» звучало как-то не слишком по-гриффиндорски, и юноша решил увести професора от темы. - Вы не подскажите, где именно проходят уроки ЗОТС?

- Боюсь, вы опоздали, мистер Поттер - они все давно уже ушли. Занятия проводятся снаружи, и я не знаю, где именно в этот раз. Так почему вы не с ними?

- Я... - в попытках придумать достойный ответ Гарри беспомощно озирался по сторонам. - Я заболел.

- Вы были у мадам Помфри?

- Я как раз туда и иду, - и он поспешил сбежать от дальнейших расспросов по поводу того, с каких пор больничное крыло находиться в противоположном конце замка.

Завернув за угол, Поттер остановился и задумался. Он редко оставался в замке один. Бывало, что они прогуливали уроки - но тогда с ним был Рон. В рождественнские каникулы ему тоже как-то не приходилось бродить по замку в одиночку и без цели. Сейчас друзей с ним не было.

Замок... Это слово, как правило, рождающее очень разные ассоциации у разных людей - одним видятся толстые каменные стены с узкими бойницами, другим - резные башенки и витражи, оно было волшебным словно само по себе. Хогвартс не принадлежал какому-либо конкретному стилю какой-либо конкретной эпохи; Основатели строили его, руководствуясь каждый своими принципами.

Башня Гриффиндора наводила на мысли о стройных лучниках и могучих рыцарях. Внутри планировка была хотя и комфортной, но не слишком изящной, и порой не очень удобной с точки зрения попадания из одного места в другое, однако студенты быстро привыкали и со снисходительным одобрением относились к особенностям своего обиталища.

Годрик Гриффиндор. Порывистый, честолюбивый. Наивный до простодушия. Это его и погубило.

Совсем по-иному выглядело крыло Рейвенкло. Не было здесь вычурных баллюстрад и арок, однако все части строения гармонировали друг с другом; даже самый придирчивый взгляд не мог выловить где-либо резкого перехода или несоответствия стилю. Внутри все предрасполагало к долгим занятиям и размышлениям. Части крыла удобно сообщались, здесь невозможно было заблудиться - все находилось именно там, где ему и следовало быть.

Ровена Рейвенкло. Умна, проницательна, упорна и очень красива.

Крыло Хаффлпаффа было своего рода неожиданностью. С его устройством были знакомы только студенты этого факультета (ну, и еще некотрые обладатели мантий-невидимок и их друзья), но если бы кто-то посторонний попал в это место, то сильно бы удивился тому, насколько необычным тут было все. Если на крыло, созданное Ровеной, было затрачено столько усилий только ради того, чтобы стиль его казался и был полностью выдержанным и строгим, то здесь все сделано с долей кокетства, детской любви к необычному: чтобы попасть вниз, надо было подниматься, чтобы попасть вверх - наоборот, спускаться, лестница в спальню мальчиков была веревочной, а в спальню девочек - невидимой; первокурсники вечно путались и терялись, но сами же и находили дорогу обратно - потому что даже стены здесь казались добрыми, давая подсказки и весело подшучивая над малявками.

Хельга Хаффлпафф. Смешлива, изобретательна, немного обидчива и очень добра.

Наконец, подземелья Слизерина... были именно такими, какими представляли их обитатели остальных частей замка, глядя на надменных студентов этого факультета Хогвартса. Основательность, мрачность, тяжелая красота. Серые изящные колонны, обвитые каменными змеями; задрапированные черным или зеленым стены, узкие зеркала, серебристый орнамент, полумрак. Скрытые углубления в стенах, тайные переходы между помещениями. Атмосфера загадочная и зловещая одновременно.

Салазар Слизерин. Имя, не нуждающееся в комментариях.

Обходя замок, Гарри в очередной раз спустился по лестнице и оказался недалеко от кабинета Зельеварения. Спеша уйти подальше от нелюбимого места, он прошел вглубь какого-то коридора и неодиданно чуть не столкнулся с какой-то высокой девушкой.

Она не вскрикнула, как это сделало бы почти любое существо женского пола на ее месте - по крайней мере, будь оно с другого факультета. Забини всего лишь отступила на шаг и откинула со лба огненную прядь. Гарри в изумлении уставился на нее.

- Поттер.

- Забини, - она кивнула, - черт побери, а кто вообще присутствует на занятии? - пробормотал Гарри. Блейз холодно посмотрела на него.

- Что занесло тебя на нашу территорию, Поттер?

- Я просто... гулял по замку. - Гарри не чувствовал никакой антипатии к Блейз.

За исключением того факта, что она была слизеринкой, он про нее в общем-то ничего не знал. Она никогда не участвовала в стычках между факультетами; не замечал он ее и в толпе малфоевских поддакивателей. Неожиданно Гарри вспомнился один урок по зельеварению, состоявшийся в прошлом году. Урок посвящался вейлам: их искусству варить особые зелья, уникальные каждое для своего клана.

Выяснилось по ходу этого урока, что вейлы в предках были не только у Малфоя. Этим же могли похвастасться Парвати и Забини. Гарри недоумевал, как могут в роду столь чистокровных Малфоев присутствовать вейлы, которая, несмотря на красоту, обаяние и способность вызывать симпатию окружающих, является все же получеловеком. Но - не задавать же этот вопрос Малфою! Тем более, что он явно не выглядел смущенным, а напротив, охотно отвечал на вопросы Снейпа.

- Да, моя бабушка умела готовить потрясающей силы зелья. Помню, как-то она сварила одно из приворотных и пролила его случайно на пол. Бедняга дворецкий тогда скончался - ведь мало того, что она была вейлой, так еще и такая концентрация паров зелья в воздухе... - без тени сожаления рассказывал Малфой Снейпу, при этом не забывая оглядывать окружающих, дабы убедиться в должном эффекте своих речей. Взгляд его задержался на Гермионе, которая, разумеется, кипела от негодования.

- Профессор, - не выдержала она. - Почему вы позволяете ему рассказывать все это? Приворотное зелье запрещено законом, а уж чуть ли не намеренное убийство!!!

- Продолжайте, мистер Малфой, - не обращая на нее внимания, проговорил Снейп, - и какие же симптомы перед смертью были у дворецкого?

- Ну, он умер с блаженной улыбкой, цепляясь за ее юбку и умоляя ее дать ему поцеловать ее мизинчик на ноге, - невозмутимо продолжал Малфой.

- Фи, - скривились Снейп и Рон одновременно.

- Мисс Забини, - обратился к рыжеволосой девушке Снейп, - не поделитесь ли вы какими-нибудь воспоминаниями о зельях своей бабушки? Дело в том, что зелья вейл порой обладают удивительной силой и изучены нами, волшебниками, очень плохо. Я всегда рад услышать что-либо новое и надеюсь, что вы припомните что-нибудь из…

- Моя бабушка жива, - резко ответила Блейз, - и она не просто варит какие-то зелья. Она сильнейшая из вейл в Англии, она может сделать все, что захочет, - добиться любого мужчины, заполучить любое богатство и убедить других умирать, лгать и предавать ради нее. Я не собираюсь сообщать вам что-то об ее методах и рецептах. Вам это ни к чему, это и так для нее тяжелое бремя.

Некотое время все сидели, забыв закрыть рты. Заявление было, мягко говоря, неожиданным. Столько темперамента, и непонятной злости… и грусти. Лишь через полминуты к Снейпу возвратился его ядовитый скепсис.

- Вы очень высоко ставите себя над нами, мисс Забини. Что же делать простым смертным рядом с внучкой такого божества. Но, по-моему, вы просто хамите мне. Минус пятнадцать очков Слизерину.

- Снейп - снял - очки - со Слизерина? - ошарашенно прошептал Рон. - Что творится?

- Не знаю, - покачал головой Гарри, глядя на Блейз. Она была, кстати, довольно хорошенькой. Гарри это, разумеется, волновало только абстрактно.

Так вот, мисс Забини была весьма хорошенькой. Рыжая, кареглазая, ядовитая и насмешливая, своей «живой» внешностью она не очень соответствовала остальным девушкам Слизерина; почти все они были дамами могучими и лишенными особых черт лиц. Тем не менее, в манерах ее виделась истинная слизеринка: девушка, которая никогда не покажет своих слабостей, не примет растерянный или смущенный вид. Она была своего рода вечной королевой положения - не боялась мнений сверстников, да и всех остальных тоже.

Чувствовалось, что вся эта школьная суета будто мало ее касается и она некоторым образом существует отдельно от нее. На этом лице нельзя было представать страха или сомнения. Однако оно не было злым или тупым. Оно не было даже гротескно-высокомерным, каким частенько становилось лицо классически красивого Малфоя (по крайней мере, таким было его мнение насчет собственной внешности). В отличие от приспешников Малфоя Блейз не любила заниматься бесконечным высмеиванием окружающих, ей было свойственно несколько ядовитое чувство юмора, однако лицо носило отпечаток какого-то бремени и потому имело скорее печальное, чем насмешливое выражение. Она не любила Снейпа и недолюбливала Малфоя, однако была солидарна с ним в некоторых вопросах; одно время они встречались - в столь тесном кругу это было почти неизбежным концом каких бы то ни было отношений, однако они быстро поняли, что если и нужны друг другу, то только в качестве советников. Блейз никоим образом не желала ходить в малфоевских «подчиненных», и на этой почве у них случались ссоры, поэтому она не слишком хорошо к нему относилась. В целом они были неплохими собеседниками и изредка прибегали к помощи друг друга в решении некоторых важных вопросов. Разрыв же в их романтических, если можно говорить о романтике и о Слизерине одновременно, отношениях произошел главным образом потому, что Забини быстро догадалась, кто на самом деле нравится Малфою, и без особого сожаления рассталась с ним.

Гарри всего этого, разумеется, не знал. Он тогда смотрел на Блейз просто как на неординарное явление - девушку, потерявшую очки из-за декана своего же факультета и нимало этим не смутившуюся. Поттер никогда особенно не интересовался слизеринцами и знал о них совсем немного. Достаточно хорошо он изучил только Малфоя, потому что… потому что он был кем-то вроде личного врага. Хотя почему вроде? Им и был, таким врагом… очень «домашним», если можно так выразиться, по сравнению с теми, с кем Гарри приходилось бороться постоянно.

Последние странные события поставили под вопрос даже и такое отношение к нему. И что на него вообще нашло: рассказывать Малфою об их с Роном шутках - это теперь казалось таким... неуместным? Чуть ли не унизительным. Но он так внимательно слушал, и почти не ухмылялся, и его лицо в этот момент почему-то не представлялось самым неприятным лицом на свете...

- Ты долго еще будешь стоять и пялиться сквозь меня? - прервал его размышления спокойный вопрос. Тряхнув головой, он сфокусировал взгляд на девушке.

- Прости.

- Принято, - слегка кивнув, Блейз зашагала мимо него.

- Постой... - она недоуменно обернулась. - А почему ты... не на уроке? - Блейз скривила губы.

- Ну, пожалуй, это не твое дело.

- Да, действительно, - неожиданно Гарри стало одиноко. Дин вроде говорил, что это чертово ЗОТС может длиться неизвестно сколько.

- Поттер, - он обернулся, - хочешь посмотреть Подземелья?

Блейз Забини была из семьи, гордившейся чистотой своей крови ничуть не менее Малфоев. Однако люди это были гораздо более приветливые, темными делами не занимались и к Лорду отношения почти не имели. Исключение составляли некотрые из молодого поколения Забини, примкнувшие к Вольдеморту. Семья не одобряла их поступков. Это считалось пустой тратой времени в угоду неизвестно кому - и неизвестно зачем. Большая часть семьи Забини были людьми деловыми, расчетливыми. Молодежь работала в Волшебных Банках и в Министерстве - не столько из-за необходимости заработка, денег у них было достаточно, сколько в качестве тренировки своих деловых качеств. Впоследствии переключались на дела своих поместий, которых было три. Семья была велика.

Однако ветвь Блейз несколько отличалась от остальных. Дедушка ее женился на вейле - на получеловеке, на нечистокровной. Родственники не убили ее и не отлучили дедушку от семьи - как сделали бы Паркинсоны, Гойлы или Монтегю, однако они одарили его и жену ледяным презрением, отчего молодая семья вскоре переехала в небольшой дом вдали от остальных, купленный дедушкой во время его работы в Гринготтсе на причитающеесе ему наследство от одного умершего родственника.

Бабушка Блейз - Серафина - была необычной вейлой. Она не была светловолосой, высокой и беспринципной. Она, напротив, была достаточно скромна, роста была небольшого, с чуть смуглой кожей и черными волосами. Она принадлежала южноевропейскому клану вейл, совсем немногочисленному и мало известному.

Через год после свадьбы родилась Эва - мать Блейз. И после ее появления на свет Серафина обнаружила в себе скрытые доселе таланты - вполне обычное явления для ведьм, вне зависимости от того, являются ли они одновременно волшебными существами. Беременность, особенно тяжёлая, чрезвычайно стимулирует все силы женщины и, тем более, волшебницы. Именно поэтому сила Лили Поттер спасла когда-то маленького сына, ведь в тот злосчастный день Гарри был всего год, и таинственные силы еще не оставили молодую мать. Серафина стала обладательницей особого могущества.

В самом начале ей было интересно. Она с легкостью овладевала самыми трудными заклинаниями, помнила все сложнейшие зелья своего клана - причем многие она видела, будучи очень маленькой девочкой, а некоторые и вовсе не видела никогда. Она могла заставлять животных слушаться себя, сама научилась превращаться в птицу без предварительных тренировок; она в совершенстве овладела Трансфигурацией и Заклинаниями, не имея даже половины необходимых книг, беря все силой природного таланта и интуиции. А потом обнаружила, что может читать мысли.

И вот тогда испугалась. Она очень любила мужа, а, прочитав его мысли, обнаружила, что он, хотя и любит ее, но сожалеет об утрате связей с семьей и, не отдавая себе в этом отчета, винит в этом ее, Серафину! Она не хотела читать его мысли, пыталась не делать этого, прекратить, отгородится от них. Но они лезли в ее голову, давили, мешали дышать.

Блокировать этот «дар» она смогла лишь много лет спустя после того, как убила своего мужа. Она не выдержала тогда. Гнет этих мыслей стал нестерпим, она почти не сознавала, что творит. И блаженство, которое она испытала, после того как мысли мужа прекратили стучать в ее голове, было, пожалуй, самым сильным ощущением в ее жизни.

Она убежала в лес и гуляла там по полянам. Она чувствовала свободу. Травы гладили ее босые ноги, птицы пели ей, ветер дул ей в лицо. Она поднялась тогда и полетела - просто раскинув руки, над лесом, над реками, до самого дома.

Спрыгнула на лужайку и вдруг в действительности поняла, что именно случилось этим утром. Она не плакала. Она поняла, что если до этого была получеловеком, то теперь ничего человеческого в ней не осталось. Она не сожалела. То, что случилось, не входило в рамки вещей, о которых можно было «сожалеть». Мужа она помнила - таким, каким он был до свадьбы. Каждое утро она просыпалась с мыслями о нем, каждый вечер она прощалась с ним до утра. Она про себя советовалась с ним, и будто слышала его спокойный, веселый голос и видела добрую улыбку. Видела его таким, каким он был до того, как они пришли в главное поместье, чтобы объявить о скорой свадьбе. До того, как она увидели глаза его матери, полыхнувшие ненавистью.

Дата добавления: 2015-08-10