Этот загадочный Добби 33 страница

– Итак, Гарри, теперь ты вспомнил?

Гарри покачал головой, одновременно пытаясь упасть со стула. Нужно что-то сделать, чтобы прекратилась эта пытка. Затекшее тело болело, словно его протыкали тысячи иголок.

– Люциус, теперь ты напомни нашему юному другу, как именно он совершил преступление. И подними его. Тебе, Гарри ещё долго здесь сидеть. Белла, ты пока можешь отдохнуть… через два часа, если Гарри будет упорствовать, сменишь Люциуса и продолжишь сеанс воспоминаний.

Малфой направил на Гарри волшебную палочку.

– Без глупостей, Люциус, Круцио будет потом, – предупредил его Волдеморт, – у нас пока все идет хорошо. Гарри уже почти вспомнил, верно, Гарри?

Через два часа придет Беллатрикс, а потом кто-нибудь ещё. Сколько часов они собираются держать его так? Сколько эти муки будут длиться ещё? Гермиона расстроена, у профессора Дамблдора пока не получается помочь ему. Да и возможна ли эта помощь вообще? Волдеморт наверняка лично наложил на это подземелье самые сложные охранные заклинания. Пророчество говорило, что один убьёт другого, и нет никакой уверенности, что победителем из этой схватки выйдет Гарри. Но если ему суждено умереть, то тогда пусть это случится поскорее и без мучений!

*

– Как она, Элис? – Дамблдор взволнованно вглядывался в бледное лицо Лили.

– Еле разродилась, бедняга, – с сочувствием ответила Элис Лавгуд. – Я очень переживала, что она умрет. Как знать, если бы муж не помогал ей, – она перевела взгляд на другую кровать, где лежал Джеймс.

– А сейчас? – Дамблдор коснулся мокрых темно-рыжих волос. – Ей уже лучше, правда?

– Я дала ей лучшее укрепляющее зелье, что у меня было. И свой амулет. Он тоже придал ей сил. Он ещё ни разу подводил, – убежденно произнесла Элис.

– Да, все верно, – Дамблдор провел ладонью, едва касаясь груди молодой женщины. – Ей нужен отдых. А где мальчик?

– Вот он… маленький такой, но здоровенький, с ним все в порядке, – Элис поднесла к директору младенца, аккуратно вложила в руки. Старый профессор долго задумчиво смотрел на сонного ребенка.

– Дитя, рожденное в муках от большой любви… все сходится… это ты, малыш, – тихо произнес Дамблдор.

Гарри открыл глаза, в нос ударил резкий запах. Сознание быстро прояснилось. Спина! Словно кто-то влил в позвоночник расплавленного свинца.

– Какой ты шустрый, Гарри, – произнес Волдеморт, пока Люциус возвращал его в кресло. – Снова в обморок. Но мы терпеливы. Продолжим. Итак, расскажи нам, как ты убил Диггори.

Да когда же это кончится? От боли в затекшем теле уже впору признать все, что угодно! Нужно снова отключиться, и как можно на дольше!

*

Мамина рука поставила прозрачный пузырек с маслом, и теплые ладони принялись ласково гладить кожу.

– Смотри, Лили, ему нравится, – Джеймс рассмеялся, наклоняясь над улыбающимся ребенком.

– Ещё бы, тебе бы тоже такое понравилось, – весело ответила Лили.

– А давай поэкспериментируем, – тут же предложил Джеймс. – Обещаю улыбаться и радостно повизгивать не хуже малого.

Лили прыснула.

– Масло дорогое, а ты уже вон какой большой мальчик! На тебя весь пузырек уйдет!

– Это не проблема, я куплю ещё!

– Извини, Джеймс, но сначала Гарри, – Лили, тихонько смеясь, завернула малыша в пеленку и взяла на руки. – А твоя очередь потом…

– Вечером, да?

– Может быть…

*

– Как она? – сквозь сон услышала Гермиона голос Дамблдора.

– Ей было плохо, профессор, – шепотом ответила Луна. – Миссис Уизли дала ей снотворного и успокоительного.

Гермиона с трудом открыла глаза.

– Профессор… где Гарри? Вам удалось спасти его? – впрочем и так ясно, что нет. От Дамблдора исходила лишь тяжелая усталость и печаль.

– Пока нет, дитя, но расстраиваться рано, – ответил бывший директор. – Я должен немного отдохнуть. Хотя бы пару часов поспать. К нам присоединится Северус, я думаю, что все будет хорошо. Мы поможем Гарри. Я беспокоюсь, как он.

Гермиона увидела, что рядом с Дамблдором возникла темная фигура Снейпа. Он то мрачно смотрел на старого профессора, то внимательно на Гермиону.

– Его долго держали на стуле, а сейчас… он не страдает. Он уходит в свои видения, – ответила девушка.

– Вот и хорошо, – лицо Дамблдора слегка просветлело, Снейп нахмурился. – Я рад, что Гарри защищается таким способом. У меня есть надежда, что видения про его родителей – это загадка для Волдеморта, он не знает, что происходит с Гарри.

– А я полагаю, что вам, директор, стоит надеть защитный амулет на мисс Грейнджер, чтобы она не страдала понапрасну, – произнес Снейп.

– Я не хочу! – резко возразила Гермиона. – Я должна знать, что происходит с Гарри. Я не хочу терять связь с ним!

[i]Я же говорил, Северус,[/i] – Дамблдор повернулся к Снейпу и посмотрел на него поверх очков.

Снейп скрестил руки на груди.

– Я не думаю, что этим вы поможете ему, мисс Грейнджер.

– Зато я знаю, что сейчас он не мучается.

*

На руках у мамы было удобно, тепло и спокойно. Гарри неохотно вспомнил, что это всего лишь видение и нужно вернуться. Что-то внутри подсказывало, что быть с родителями долго нельзя. Почему, Гарри не знал. Надо вернуться. Хотя бы узнать, что с телом.

Оно болело все. Но терпимо.

– Милорд, он каким-то образом умеет вызывать у себя обморок. Я не знаю, как. Руки связаны, он ничего не делает, просто отключается, и с ним можно делать все, что угодно, он приходит в себя тогда, когда считает нужным, – говорил голос Беллатрикс. – Уверена, что этим фокусам его научил Дамблдор.

В воздухе повисла задумчивость. «Он не знает, что со мной происходит, – понял Гарри. – Даже несмотря на умение проникать в чужие мысли!»

– Мальчишка пришел в себя, милорд, – доложила Беллатрикс.

– Я вижу, – холодно произнес Волдеморт. – Усади его. И развяжи.

Гарри принялся растирать запястья. Веревки исчезли, но браслеты по-прежнему оставались, блокируя магию.

– Не отключайся, Гарри, я всего лишь буду с тобой говорить, – прошелестел Волдеморт, усаживаясь напротив него.

Если он снова намерен повторять, как я убил Седрика, придется опять вызывать видения.

– Я хотел рассказать тебе о кое-каких изменениях в твоем деле, Гарри. Газеты уже напечатали, что ты сознался в убийстве Седрика Диггори, поэтому ты признаешь это на суде, – сообщил Волдеморт.

– Нет, – резко возразил Гарри.

– Да, и я выбью из тебя это признание, – спокойно проговорил Лорд. – Тебе грозит пожизненный срок в Азкабане. Но я могу быть милостивым, простые волшебники любят это качество у своего правителя.

– Срок в Азкабане вы замените поцелуем дементора? – спросил Гарри.

– За убийство одного человека, совершенное в порыве – это слишком, мой юный друг. Давай посмотрим, как можно сделать все гуманнее и красивее. Ты сознаешься, что убил Диггори, и глубоко раскаиваешься в этом… Плачешь, обвиняешь Дамблдора, который с самого первого курса забил тебе голову, что ты – особенный, первый, мальчик-легенда, о котором все говорят. Растрогавшийся Министр Магии, как отец твоего однокашника Драко Малфоя, просит суд отнестись с сочувствием к сироте, с которым с самого детства жестоко обращались. И тогда… быть может, это будет не Азкабан, Гарри, а клиника св. Мунго.

– Вы хотите объявить меня сумасшедшим?

– В клинике нет дементоров, Гарри, – напомнил Волдеморт. – Ты будешь в палате под присмотром целителей.

– И скоро от их лечения действительно сойду с ума, – Гарри усмехнулся и тут же скривился. Мерлин, что они с ним сделали, болит все лицо.

– В Азкабане это произойдет гораздо быстрее, – шелково произнес Лорд. – В клинике я могу тебе гарантировать хороший уход и относительную свободу в твоей палате.

Что происходит? Гарри с опаской посмотрел на Волдеморта. Зачем ему нужно, чтобы он, Гарри, оставался в живых? Пусть даже в клинике. Оттуда его могут спасти Дамблдор и члены Ордена Феникса. Значит, Волдеморту невыгодно, чтобы Гарри оставался в живых. Тогда почему такое предложение? Ясно. Волдеморту нужно признание, любой ценой. И такое, чтобы Высший Магический Суд поверил.

– Я не убивал Седрика Диггори, и у вас нет никаких доказательств. Вы не сможете заставить меня признаться в том, чего я не совершал, – Гарри снова поморщился. Черт бы их побрал, болит все тело. Но это не страшно. Нужно будет снова отключиться, и пусть Волдеморт держит его хоть под непрерывным Круцио.

– Гарри, не зли меня, – с наигранной усталостью вздохнул Волдеморт. – подумай о своей участи.

– Вы убьете меня в любом случае, это ясно, – ответил он, – но я не признаю вины.

– Тебя осудят в любом случае.

– Пусть. Если я не ошибаюсь, к суду надо мной будет приковано всеобщее внимание. И перед присяжными я очень убедительно расскажу, как все было на самом деле, как вы приказали убить Седрика. И многоуважаемый будущий профессор Петтигрю убил его запрещенным заклинанием. Мне почему-то кажется, что волшебникам не понравится, что настоящий убийца учил их детей Защите от Темных Искусств. И если присяжные вынесут мне приговор, среди волшебников останется очень и очень много сомневающихся. Это не будет так красиво и эффектно, как вы хотели бы.

– Неужели ты полагаешь, что из тебя невозможно выбить признание? – Волдеморт картинно развел руками. – Я могу устроить тебе очную ставку с родителями убитого гаффелпаффца. Они почему-то верят, что ты убил их сына. А что им ещё остается думать, Гарри? Портал перенес тебя и Седрика, а вернулся ты с его телом и невразумительной историей о возрождении какого-то злого и страшного Волдеморта. Далее, господин Фадж оказал тебе медвежью услугу, не начав расследование и утверждая, что произошел несчастный случай. Все это очень походило на то, что старое Министерство пыталось замять это дело. Убитой горем матери и отцу Седрика это совсем не понравилось. Они требуют найти убийцу и наказать его по закону. Поэтому я могу тебе устроить встречу с четой Диггори. Почему ты побледнел, Гарри, если так уверен в своей правоте? – Волдеморт растянул рот в жуткой улыбке. – Или… Можно поступить ещё проще. Хочешь поучаствовать в одном из банкетов?

– Нет! – Гарри почувствовал, что его сковывает холодом от этих угроз. Спокойно, ничего пока не произошло. Нужно держать себя в руках. – Вы этого не сделаете, потому что я вам нужен живым, – произнес он вслух.

– Я могу передумать, – Волдеморт начал злиться.

– Вы не передумаете. Вы не дали мне умереть от сердечного приступа. Я нужен вам для суда, чтобы вы смогли на весь магический мир опозорить и мое имя, и имя Дамблдора, чтобы вы смогли развеять миф о Мальчике, который выжил, и о пророчестве. Но я не сознаюсь, потому что я НЕ убивал Седрика Диггори, я НЕ сумасшедший псих, я НЕ жертва своих родственников!

– Ты ещё не знаешь, что такое настоящий допрос с пристрастием, Гарри, – прошипел Лорд.

– Мне плевать на ваши пытки. Перегнете палку – я умру, если боль будет вполне терпимой – я выдержу, – Гарри дерзко посмотрел в змеиное лицо своего мучителя и выразительно подумал о потере сознания.

– Ты забываешь, мальчик, что я знаю очень много разных способов заставить говорить правду, – Волдеморт поднялся. – Я слишком долго деликатничал с тобой.

– Неправда, вы не знаете, что со мной делать! – Гарри несло.

– Ошибаешься, Гарри. Я знаю, что с тобой делать, – он повернулся к Беллатрикс. – Белла, ты пока свободна. Отдохни немного.

Беллатрикс почтительно поклонилась и вышла. Вместо нее в комнату вплыли две высоких темных фигуры в капюшонах – дементоры.

– Небольшая репетиция Азкабана, Гарри, чтобы ты понял, что я не собираюсь с тобой шутить. Насколько мне известно, тебе есть что вспомнить в их присутствии.

Этого Гарри не ожидал. Его окутывал лютый холод, в ушах зазвучал крик Гермионы. Он снова в комнате, запертой Дамбдором, он хочет вырваться, чтобы поспешить на помощь, он знает, что Гермиона страдает, что она мучается. Гарри попытался вызвать в памяти что-нибудь светлое, но едва в его голове появлялись хотя бы отблески приятных воспоминаний, их тут же высасывали два ненасытных рта дементоров. Он снова стоял на кладбище, привязанный к могильной плите, видел, как Петтигрю замахнулся, чтобы отрубить себе руку, а совсем рядом лежало тело Седрика. Холод усиливался, в легкие словно кто-то наливал ледяной воды. Он подумал, что, возможно, сейчас потеряет сознание, как это происходило обычно в присутствии дементоров, или ему удастся уйти в воспоминания о родителях. Но их больше не было. И улыбающееся лицо матери, и смеющийся отец вмиг исчезли из его мыслей, едва он о них подумал краем сознания. Вокруг остались только мрак и отчаяние.

*

Гермионе показалось, что кошмар будет бесконечным и ее сердце разорвется от тоски. Кто-то словно выдернул ее из безысходности, и девушка глубоко вздохнула. Сердце отчаянно колотилось, руки дрожали. Но тело больше не окружал холод, сознание быстро прояснялось.

– Профессор Дамблдор сказал надеть на тебя амулет, если тебе станет совсем худо, – сказал Тонкс. Она сидела рядом, бледная, растрепанная, но полная решимости что-то делать. Гермиона машинально ощупала веревочку с узелками и камнем.

– Это отделило тебя от его страданий, я не думаю, что твои муки ему помогут, – пояснила Тонкс.

– Сними, я должна знать, что с ним, это поможет профессору Дамблдору, – возразила Гермиона.

– Это не поможет профессору. Он знает, где держат Гарри и пытается пробраться туда. Твои мучения теперь ни к чему, – ответила Тонкс, и видя, что Гермиона снова хочет возразить, добавила, – а вдруг твои страдания только делают хуже ему?

Гермиона осеклась.

– Мы знаем, что Гарри сейчас в ужасном положении и, поверь, делаем все возможное, чтобы помочь ему, – принялась уговаривать ее Тонкс.

– Может быть, я смогу быть полезной? Я умею превращаться в выдру, – предложила девушка.

– А профессор Снейп – в летучую мышь, – раздался голос Ремуса. Гермиона увидела, что в ее комнату зашел Люпин. – Гермиона, тебе категорически нельзя покидать штаб-квартиру. Если тебя схватят, то это только усугубит положение Гарри. Сейчас, когда он знает, что ты в безопасности, а он это чувствует, ему легче будет пережить все испытания.

– Да, – подтвердила Тонкс. – Ты должна быть здесь, а профессор Дамблдор со Снейпом вытащат его, – Нимфадора для убедительности покивала. – И Луна тоже так считает. Говорит, что звезды к Гарри благосклонны, – молодая женщина вздохнула и переглянулась с Ремусом.

*

– Я очень боюсь, Луна, – Гермиона смахнула выступившие слезы. – Я так верю и надеюсь, что профессор Дамблдор и Снейп вернутся с Гарри, но пока… – девушка подавила рыдание. – Ты говоришь, что все будет хорошо, а моя надежда тает… Я все время думаю о нем, как он, я больше не могу чувствовать, что с ним, и это … это так ужасно… Я никогда ещё так не страдала. Мне все о нем напоминает, – Гермиона перестала сдерживать слезы. – Я смотрю на вас, и вспоминаю, как мы учились в школе, смотрю на миссис Уизли… она была так добра к нему, как мать… Даже Барсучок… Знаешь, о чем я думаю, когда смотрю на него? Я думаю о том, что у нас тоже могли быть дети… потом, после школы…Если Дамблдор не спасет его… Я не знаю, что будет! Моя жизнь кончится!

– Не надо так, Гермиона, – Луна, которая все эти дни сохраняла удивительное спокойствие, тоже шмыгнула носом. – Пока ещё рано так отчаиваться. Профессор Дамблдор ещё не потерял надежду, так почему же отчаиваешься ты?

– Последнее, что я чувствовала… Рядом с Гарри были дементоры. Неужели его уже посадили в Азкабан?

– Нет, – Луна покачала головой. – Этого не может быть. В газете написано, что через три дня состоится суд. До суда Сама-Знаешь-Кто будет держать Гарри в Министерстве. А дементоров он позвал, скорее всего, чтобы напугать, заставить говорить на суде то, что нужно…

– Как ты думаешь, а во время суда у Дамблдора есть шанс спасти Гарри? Ведь это будет в зале в присутствии многих волшебников… может быть, профессору удастся как-нибудь проникнуть в зал заседаний и выкрасть Гарри?

– Я тоже думаю об этом, – сказала Луна.

*

– У тебя совсем другой вид, Гарри… Я даже представить себе не мог, какой ты впечатлительный. Белла, дай ему на всякий случай зелья, нам сейчас его шалящее сердце ни к чему, – Волдеморт удовлетворенно смотрел на Гарри. Его все ещё била крупная дрожь, горло саднило, и не было сил даже сесть, чтобы выпить зелье. Беллатрикс резко усадила его.

– Ну что, съешь шоколадку, Гарри? – усмехнулся Волдеморт. – Я потрясен, сколько чудесных воспоминаний ты успел скопить за свои семнадцать лет. Так что у нас там с несчастным гаффелпаффцем? Может, стоит сознаться и полечиться в клинике? Поверь, Гарри, в Азкабане ещё хуже. Люди и с более крепкими нервами сходили с ума за несколько дней… Итак, ты признаешь свою вину? Или мне позвать ещё пару дементоров для большей убедительности? Белла, дай ему горячего шоколаду, я не могу разобрать, что он говорит.

Волдеморт с удовольствием пронаблюдал, как Гарри едва не выронил чашку из непослушных рук.

– Ну так что – ты уже вспомнил, что случилось с Седриком или мне снова пригласить дементоров?

Гарри молча смотрел на дрожащую поверхность шоколада. Снова испытать только что пережитый кошмар – нет, это свыше его сил. В Азкабане будет еще хуже. Если Дамблдор до сих пор не смог помочь, значит, это невозможно. Тогда пусть будет клиника св.Мунго. Что угодно, только не дементоры. А в клинике… Быть может, ему удастся сбежать. Ведь всего-то надо – настоящее окно и… Гарри посмотрел на браслеты. Пока их не снимут, он беспомощен. Но, возможно, когда он будет в клинике св. Мунго, профессор Дамблдор спасет его.

– Я не слышу тебя, Гарри, – напомнил о себе Волдеморт. Гарри сделал еще один глоток. По телу разлилось тепло, и думалось гораздо лучше. Конечно, Волдеморт может и не отправить его в клинику. Но, быть может, хотя бы на несколько дней, чтобы показать общественности свое «милосердие». И этого, возможно, будет достаточно для профессора Дамблдора. А если нет, что тогда? Неважно, что угодно, только не Азкабан.

– Гарри, я позову дементоров, – проговорил Волдеморт.

– Нет! – он вскрикнул быстрее, чем успел подумать.

– Хорошо, – лорд удовлетворенно кивнул. – Ты признаешься?

–Да, – тихо ответил Гарри.

– Тогда учи слова. Скоро репетиция, – лорд холодно рассмеялся.

– Какая репетиция? – едва слышно спросил Гарри.

– Генеральная, мой друг, – охотно ответил Волдеморт. – Я хочу увидеть, как ты будешь выглядеть в качестве обвиняемого. – Я хочу услышать твой печальный рассказ. Все должно быть в лучшем виде, Гарри. На суде будет много весьма уважаемых магов, пресса, родители убитого Седрика, присяжные – и ты должен всех убедить в том, что совершил преступление, но не хотел и очень раскаиваешься. Было бы хорошо, если бы ты заплакал. Ты умеешь плакать по собственному желанию, Гарри? Попробуй. У нас мало времени на репетицию. И чем убедительнее ты будешь говорить, тем меньше шансов у тебя встретиться с дементорами.

*

Зал суда был таким, каким Гарри видел его в сите воспоминаний и во время заседания по его делу, когда он применил заклинание Патронус. Просторное подземелье, стены из темного камня, тускло освещенные факелами, ряды пустых скамей, места для присяжных и знакомое кресло с цепями на подлокотниках.

– Входи, Гарри, и садись, – проговорил Волдеморт. – Тебе уже знакомо это место, не так ли? Идешь хорошо, тебе боязно, неприятно. Начало хорошее. Поскольку ты совершил преступление, тебя скуют цепи.

Лорд пронаблюдал, как цепи, звякнув, сковали руки Гарри, и повернулся к стоящему у входа Малфою.

– Входи, Люциус, не бойся, ты займешь, как и положено, место министра магии. Гарри, ты готов? Поскольку у нас очень мало времени, мы прорепетируем непосредственно твою речь. Итак…

Гарри молча смотрел перед собой. Что говорить? С чего начинать? Как он сможет убедительно врать, когда вокруг будут сидеть волшебники и смотреть на него? Он обвел взглядом огромный зал, посмотрел на свою грязную, в пятнах крови, пропитанную потом робу.

– Не переживай о внешнем виде, Гарри, мы приведем тебя в порядок, ведь ты во всем сознался добровольно, – насмешливо успокоил его Волдеморт. – Начинай.

Гарри помолчал еще с минуту и, посмотрев на Люциуса и Беллатрикс, пробормотал:

– Во время третьего задания мы должны были коснуться кубка…

*

– Плохо, Гарри! Не верю, – прервал его Волдеморт. – На что это похоже? Ты что-то бормочешь себе под нос, а где искренность, жалостливость? Еще раз!

Гарри посмотрел на ухмыляющегося Люциуса, на развалившегося в кресле Волдеморта, явно получавшего удовольствие от происходящего, и на презрительно скривившуюся Беллатрикс.

– Мы слушаем тебя, Гарри, – напомнил Волдеморт.

– Я… я не хотел убивать, когда я коснулся кубка, я думал, что уже победил, но оказалось, что там еще одно испытание, – Гарри замолчал.

– Дальше, – лорд сложил руки на груди.

– Мы должны были сориентироваться в темноте на кладбище и найти настоящий кубок. Тот, кто прикоснется первым, станет победителем турнира. Седрик добежал бы быстрее.

– Гарри, не серди меня. Это, по-твоему, признание, которое впечатлит присяжных? С надрывом, Гарри. Мы должны понять твое психическое состояние. Ты столько лет был первым, главным, особенным. Ты – любимец Дамблдора. И где твои слезы?

– Вам мало моего признания, – вскинулся Гарри. – Вы хотите меня унизить, растоптать! Вы издеваетесь надо мной и получаете удовольствие! Я не могу говорить это так, как вы требуете, это невозможно. Я не убивал Седрика! Мне не нужна была эта победа! И никогда профессор Дамблдор не внушал мне, что я – живая легенда и чем-то особенный!

– Очень хорошо, Гарри. А теперь точно так же прокричи нам то, что ты должен сказать на самом деле, – прервал его Волдеморт. Гарри молчал.

– Похоже, ты так и не понял до конца, что тебе грозит, герой, – неожиданно жестко проговорил Волдеморт. – Я вижу, ты еще не готов сказать нам правду. Ты думаешь сорвать нам судебный процесс подобной истерикой? Тебе грозит Азкабан, Гарри. Азкабан – одно это слово заставляет бледнеть любого волшебника. Но я вижу, до конца понять всю серьезность своего положения ты сможешь только побывав там. Что ж, придется прорепетировать и это.

Глава 58

Спасение

Печальные мысли сменялись ужасными воспоминаниями. Он снова в классе по защите от темных искусств, пытается вырваться, чтобы спасти Гермиону, которая читает «Книгу пыток». Ее ноги сжимает испанский сапог, она кричит от боли. А вот она лежит на полу одного из залов министерства магии, ранена заклинанием, возможно, убита. Гарри падает на колени рядом с ней. Петтигрю прижимает к себе обрубок руки, завернутый в окровавленную мантию. Гарри не может шелохнуться, потому что привязан к могильной плите. Он сидит на допросе, слыша бесконечное «Ты убил Седрика». Кладбище, его тело на земле, темные фигуры упивающихся смертью окружили Гарри, невидимая сила сгибает позвоночник. Поклонись своей смерти, Гарри.

*

Гермиона тихо вышла из комнаты. В доме было темно, похоже, все спали. Девушка подошла к лестнице, чтобы спуститься в кухню. Хотелось пить, да и нужно хоть что-нибудь поесть. Сегодня, посмотрев на себя в зеркало, она ужаснулась, насколько изменилась от бесконечных слез и переживаний.

Нет, не все спят. В комнате, где теперь жил Снейп, горел свет, и, кажется, профессор разговаривал с Дамблдором. Гермиона приблизилась и замерла, вслушиваясь в разговор.

– Мы проиграли, Дамблдор, – мрачно произнес Снейп.

– Еще нет, Северус, – возразил директор.

– У вас есть еще какие-нибудь предложения по спасению Поттера? Мы испробовали все, что только можно и даже сверх возможного. Лорд лично его охраняет. Послезавтра суд, и мальчишку отправят в Азкабан, откуда его никто не сможет вытащить. Туда имеет доступ только Ближний круг. Я, как вы знаете, разжалован.

– Гарри анимаг, – напомнил директор.

– Во-первых, сомневаюсь, что лорд снимет с него браслеты, во-вторых, в присутствии дементоров Поттер вряд ли будет думать о том, как бы преобразоваться и улететь. Вы не были в Азкабане, поэтому не знаете, что это такое, – жестко ответил Снейп.

– Я думаю о суде, Северус. Может быть, удастся там помочь Гарри?

– Разве что если вы наймете ему хорошего адвоката, – едко ответил тот. – Послушайте, директор, вы прекрасно знаете, что в зал суда не пустят никого лишнего, туда невозможно протянуть портал, нельзя аппарировать, там будет много охраны и Лорд лично поставит заклинаний больше, чем на Хогвартс за последнюю тысячу лет. И даже если вам каким-то чудом удастся проникнуть туда, вы все равно ничем не поможете Поттеру, только сами зря погибнете.

– Северус, ты же знаешь, чем нам грозит гибель Гарри, – тихо произнес Дамблдор.

– Я прекрасно это знаю, но тем не менее жизнь продолжится. Подумайте о девочке. Их нужно развести.

– Развести? Северус!

– Да, директор, вашими стараниями Поттер стал сильным магом. Он умрет и утащит ее за собой. Вы – тот, кто обвенчал их, вы и разведете.

– Нет! – Гермиона сама не помнила, как оказалась перед Снейпом и Дамблдором. – Нет! Этого не может быть! Вы должны спасти Гарри! – она схватила Снейпа за мантию.

– Я сделал все возможное… мисс Грейнджер, – проговорил он.

Гермиона повернулась к Дамблдору и, упав на колени, закричала.

– Дитя мое, мы постараемся помочь, – Дамблдор попытался поднять ее.

– Ненавижу вас, – зарыдала она, – зачем вы держали нас в школе? Почему не предупредили об опасности? Зачем все это время мы мучались, терпя эту Жабу? Мне все равно, что бы чувствовал Гарри, живя здесь, но с ним было бы все в порядке!

Снейп отвернулся, скрестив руки на груди. Дамблдор присел рядом с девушкой.

– Дитя, – он встряхнул ее, – посмотри мне в глаза, я не держу блок, поэтому ты видишь, что я не лгу!

Гермиона, всхлипывая, подчинилась.

– Я верю, что Гарри спасется. Я не знаю как, но верю. И ты тоже должна верить, девочка.

*

Гарри не знал, сколько прошло времени. Ужасные воспоминания были настолько реальными, словно он заново переживал эти события. Несколько раз Гарри ненадолго проваливался в забытье, вязкое и безысходное, когда вокруг был только холодный серый туман. Страшно было то, что он привыкал к окружающему мраку, и сознание, хотя бы ненадолго, больше не отключалось. Тягостные и печальные воспоминания вытеснили все хорошее, и перед глазами проходила жизнь, полная обид, несправедливостей, болей, огорчений и потерь. Только одна мысль служила слабым утешением: от происходящего кошмара можно сойти с ума. Или умереть. Скорее бы.

– Джеймс, – услышал Гарри. Сквозь серую пелену он увидел лицо Петтигрю. – Идем отсюда, Джеймс, – Хвост потянул его за руку. – Здесь так ужасно. Я не дам тебя убить второй раз. Я не хочу, чтобы ты умер опять. Идем, скорее же, здесь так жутко, – Петтигрю всхлипнул.

Гарри с трудом поднялся.

– Быстрее, он может нас увидеть, я боюсь! – Хвост дрожал, но шагал быстро, и Гарри следовал за ним, не разбирая дороги. Мелькали каменные стены, решетки, факелы, а потом Гарри услышал шум моря.

Дата добавления: 2015-08-10