Хабаровск. Красная речка

В мае 1963 года я выиграл по самбо первенство по Дальневосточному военному округу и меня оставили в спортивной роте. Здание, где находилась спортивная рота, располагалось на Красной Речке. Недалеко протекала река Уссури. На третьем этаже гарнизонного кирпичного здания разместили три взвода спортсменов. В первом взводе были баскетболисты, лыжники; во втором – боксеры и спортсмены игровых видов спорта; в третьем – борцы и штангисты. Командиром третьего взвода был старший лейтенант Хизреев, а заместителем командира я – сержант. Мне это звание присвоили недавно, поставили на довольствие на Большом аэродроме и я получал 10 рублей 80 копеек каждый месяц. Во взводе было 23 человека, которые участвовали в спортивной жизни ракетных, ПВО, мотострелковых войск и военных училищ, находящихся в Дальневосточном военном округе.

Распорядок дня в спортивной роте состоял из завтрака, развода по местам тренировок, отработки приемов на ковре и в качестве разминки перед борьбой – другие виды спорта – это баскетбол, штанга, кросс, футбол. Здание, где мы тренировались, находилось в клубе за территорией гарнизона.

Я и Валерий Глуханов (Красная Речка)

Борцы спортивной роты с командиром взвода Хизреевым

Три раза в неделю борцы выезжали в спортзал, который находился на берегу Амура недалеко от Дома офицеров округа. В этом спортзале всё было для отработки приемов по борьбе и проведения спарринга борцов. Рядом находился крытый бассейн, в который борцы заплывали по каналу от своего зала борьбы. После спортивных занятий борцов увозил автобус в гарнизон. Если кто-нибудь отставал от автобуса, приходилось добираться на городском транспорте. Несмотря на то что мы были в армейской форме, кондуктор требовала плату за проезд 18 копеек. Иногда денег не было в кармане, тогда кондуктор срывала пилотку или шапку с головы и выбрасывала из автобуса, приходилось выходить.

Обед. Крепкий здоровый сон до пяти часов и опять борьба, борьба. Ужин. После этого три часа свободного времени для подготовки к следующему дню – подшивка белого воротничка к гимнастерке, чистка и стирка спортивной формы. Из родного дома приходили посылки и реже деньги. Припасы, что были в посылке, делились между солдатами взвода, а деньги шли на моё дополнительное питание.

Для поддержания внутреннего порядка в части солдаты и сержанты заступали в наряд. Иногда меня назначали дежурным по роте или по солдатской кухне – зам. дежурного. В наряд по роте заступали трое дневальных и дежурный – сержант, в этом звании был я. Работы в расположении роты хватало всегда, заступившие в наряд дневальные без устали трудились целые сутки напролет: мыли пол в казарме, прибирались в хозяйственной комнате, до блеска чистили умывальники и еще многое, многое другое, включая туалет. Спать дневальным удавалось мало, как и мне. Недоспишь, ходишь по казарме, а в голове туман. Ночью пройдешь по казарме, раздается громкий переливчатый храп молодых, уставших от тренировок парней.

Наряды по кухне были особенно напряженными, Самый пик нагрузок приходился на время приема пищи, надо было быстро успевать делить и раздавать порции взводным. А когда солдаты, набив желудки, уходили, начиналась уборка и подготовка к следующему приему пищи. Большие физические нагрузки приучали солдат поглощать любую пищу, независимо от вкусовых качеств – лишь бы ее было достаточно для удовлетворения аппетита. Утонченных гурманов среди рядового состава не было.

Спортсмены, когда они находились на сборах для участия в соревнованиях, питались по талонам в офицерской столовой. В столовой был большой выбор разных мясных и рыбных блюд, и сердобольные официантки всегда к нашему приходу изыскивали дополнительную вкусную пищу. Ежедневные тренировки требовали много калорий для поддержания спортивной формы. Было много способов добывания продуктов для разнообразного рациона.

Первый из них – это самый простой, быть грузчиком в военторге. За четыре часа где только ни побываешь, что только ни погрузишь в крытый автомобиль. За труд получаешь натурой – рыбину (кету или горбушу) или 200 граммов черной или красной икры.

Второй способ летне-осенний. Когда на плантациях возле Хабаровска поспевают фрукты и помидоры на корню, садишься на велосипед и в тренировочном костюме прикатываешь на совхозное поле и набираешь рюкзак красных и желтых помидоров. Если когда-нибудь и попадешься за этим неблагородным занятием, то искуплением этого является загрузка ящиков с помидорами в совхозный грузовой автомобиль. После этой работы рюкзак с помидорами снова на твоих плечах.

Третий – это сначала деньги, после продукты. Наши силы были брошены на доставание хлеба насущного для подкрепления этих же сил. Работали днём и ночью. Днём, когда были в увольнении, ночью, когда были в самоволке. Наше отсутствие прикрывали друзья, стоящие в наряде. На конфетной фабрике, которая была у нас шефом, перетаскивали и грузили ящики с шоколадом и другими сладостями. Начальник цеха разрешал нам взять по 200 граммов шоколада, но мы брали до 0,5 кг. Куски горького шоколада лежали в тумбочке и при случае, когда я был голоден, утолял жажду этим не совсем сладким, но калорийным продуктом. Выгружали из вагонов рассыпной цемент, зарабатывая по 18 рублей за ночь. Респиратор не совсем хорошо очищал воздух от цементной пыли, поэтому приходилось на мир смотреть запыленными глазами и кашлять, пока очищались дыхательные пути. Но игра стоила свеч, и на эти деньги можно было приобрести спортивный костюм и поесть вкусной и калорийной пищи, восполнить затраты в пути на разные соревнования.

Много казусных и интересных историй произошло за два года службы. Основное – это мои достижения в вольной борьбе, самбо. Можно перечислять призовые места, которые я занимал в этом контактном виде спорта, но их было не так много. Главная награда – это третье место по вольной борьбе на первенстве Вооруженных сил СССР. Соревнования проходили в городе Колодище в Белоруссии на сцене Большого дворца спорта. Я выступал в полутяжелом весе до 97 кг. 25 борцов этой категории были разбиты на 4 группы. Надо было занять в группе первое или второе место, чтобы выйти в число восьми, которые будут бороться за призовые места. Я занял второе место в группе, проиграв сильному украинскому борцу Галюткину. Начался финал, я в первом круге был свободен от борьбы. Двое проиграли и выбыли из круга претендентов на медали, и осталось нас шестеро. Следующая встреча была с Моргуновым из Ленинградского военного округа. Раньше, 5 лет тому назад, я с ним встречался в соревнованиях в молодежном первенстве России по вольной борьбе и проиграл по очкам. Сейчас я у него взял реванш, выиграл на туше. Остались в этом весе четыре борца, мне нельзя было проигрывать на туше, можно по очкам, толкаясь 10 минут чистого времени схватки. Я выполнил задачу и был на «щите», был повержен один из братьев Дзержинских из Москвы. Следующую схватку я проиграл по очкам, хотя старался победить. Я стоял на пьедестале, и гордость распирала меня от того, что я оказался призером в армии по вольной борьбе. Мне вручили диплом, медаль и спортивный костюм. Прислали сообщение из Хабаровска, где мне дали приказом по части отпуск на 10 дней, не учитывая время в дороге. Я поехал из Минска до станции Решоты.

Вспомнился ещё один случай, когда я стал чемпионом и поехал в родительский дом. Среди технических училищ ракетных войск проводились соревнования по вольной борьбе в Костроме. Так как я был в составе спортроты, то меня для участия в борьбе за Хабаровское техническое училище поставили на довольствие в обслуживающую часть этого военного заведения сроком на один месяц. Я жил в казарме училища и каждый день под руководством майора Скворцова тренировался по вольной борьбе в местном спортзале. Занятия на ковре не изматывали меня, потому что борцы в училище были слабее, чем у нас в спортроте. Генерал – командир училища – пообещал борцам, если они займут первое командное место, то им будет положен отпуск на 10 дней. Мы в поте лица отрабатывали приемы.

В Костроме в спортзале гарнизона состоялся наш триумф. Борцы двенадцати команд из разных военных технических училищ СССР вышли на ковер, чтобы выяснить, кто здесь первый, второй, третий. Почти во всех командах были подставные борцы из других частей, но это никого не смущало, и все были нацелены на призовые места. В тяжелом весе было пять соперников. Чисто «вольников», кроме меня, в этом весе не было. Были борцы классического стиля или по самбо, набранные из других частей и имеющие отдаленное представление об училище, где они стояли на довольствии. Когда мы собирались вместе, посмеивались и знали, что Петров, выступающий за Харьковское техническое училище, борец из мотострелковой дивизии, а я, как знали многие, из Красной Речки, потому что со многими борцами мы уже встречались на соревнованиях. Борьба продолжалась три дня, и во всех поединках я выиграл и стал чемпионом в своей весовой категории. Болел за своих товарищей из Хабаровска, и мы победили в командном первенстве. Не было предела радости некоторых борцов, когда майор объявил приказ от генерала, что нам полагается отпуск 10 дней. Я, новоиспеченный курсант, поехал до Москвы, а затем до Решот отдыхать после победы.

Дни проходили в различном ритме. Когда нет поездки на соревнования – они тянулись долго, а в поезде – семь суток в одну сторону и семь суток в другую, время проносилось быстрее. На втором году службы нам разрешили по одному и тому же билету поездки на поезде или самолётом. Мы выбирали самолеты. Соревнования по борьбе проходили в разных городах (Калининграде, Ленинграде, Москве, Виннице, Костроме, Нальчике, Махачкале, Тбилиси, Орджоникидзе и других).

Приходилось часто быть в дороге, встречать в пути различных спутников. Я по своему наитию разделял их на основные категории: сначала по степени щедрости – нежадный, скупой; по степени общительности – замкнутый или очень разговорчивый. Входишь в вагон в солдатской амуниции. Соседи по купе настороженно относились к солдатам, если сами не служили в армии. Особенно люди, едущие парами. Одни смотрели на нас, как будто мы посягали на их еду. Садились они за столик для приема пищи, как только мы выходили. Никогда не приглашали разделить их трапезу. Другие же кормили или приглашали за стол, как будто мы из голодного края и никогда не видели жареной курицы или копченой колбасы. Мы деликатно отказывались, но не тут-то было. Нас упрашивали до тех пор, пока мы не соглашались отобедать с ними. Сложнее было со словоохотливыми пассажирами, особенно когда кто-нибудь из них был в стадии подпития. Слова лились рекой, заполняя всё пространство купе, от их назойливого звучания можно было скрыться, выйдя в тамбур, но и здесь дотошный пассажир приставал к тебе, требуя пристального внимания к своей персоне. Это были мелкие неприятности, с которыми можно было смириться. Разминались мы пробежками по платформе, когда поезд стоял на станции, или в тамбуре, изображая с напарником активную борьбу.

Харьков. Станция пересадки на поезд Харьков – Владивосток. До отхода поезда оставалось двадцать часов, и надо было ознакомиться с украинским городом. Каждый из восьми борцов выбрал свой маршрут. Я и Дмитриев, мастер спорта по классической борьбе, родственники которого жили в Хабаровске, отправились на центральный рынок. В Харькове рынок находился недалеко от большой церкви святого Благовещения. От рыночной площади цепью тянулись торговые ряды (крытый рынок). Слышалась певучая украинская и акающая русская речь. Мне казалось, что на этом базаре собрались все украинцы от Карпат до восточных районов. Мы пошли вдоль рядов. В нос ударил очень вкусный и острый запах. Он тянулся от приготовленных из рубленого коровьего желудка свежих и пахучих флячек, или по-русски рубцов, залитых сметаной, посыпанных мелко натертым сыром. Дошли до прилавков, где горками размещались большие кавуны, дыни и другие дары природы с украинской плодородной земли. Особенно много было различных сортов яблок, ароматом их был пропитан воздух, яркое разноцветье яблочных плодов наталкивало на мысль – возьми и отведай. Я и Владимир начали пробовать на вкус яблоки. Килограмм яблок стоил от 10 до 25 копеек. Владимир загорелся желанием купить много яблок и довезти их до Хабаровска. Нашли три фанерных ящика и веревки для ручек и наполнили их ароматными отборными яблоками. Привезли на вокзал три ящика. Восемь борцов с ящиками проследовали в купейный вагон поезда. Началось путешествие яблок по стране от Украины до Дальнего Востока. Эти плоды были размещены под полками и на верхней полке уложены на газеты. В купе стоял яблочный дух, который не выветрился до Хабаровска. Прошло двое суток, и вид яблок потерял свою привлекательность, порча стала настигать некоторые плоды. Владимир ежедневно осматривал внешний вид яблок и потерявших товарный вид отдавал нам. Все оставшиеся дни в пути мы ели яблоки каждый день, число их катастрофически уменьшалась, и к Хабаровску прибыло несколько килограммов яблок, которые Владимир доставил родственникам из далёкого края – Украины.

Летая самолетами, мы лишались весёлого общения и спальных полок вагонов, жесткость которых мы чувствовали в течение длительного путешествия всеми клетками тела. Дальняя дорога поездом в нашей спортивной жизни сменилась непродолжительными перелетами из одного пункта в другой за несколько часов.

Кроме того, проезжая на поезде станцию Решоты, я виделся со своими родителями. Команда борцов в полном составе высыпала на перрон. Поезд стоял несколько минут. Мама и папа стояли на перроне с сумками, наполненными разными продуктами. Содержимое сумок включало сало, мясо, три литра сметаны, варенье и другие вкусности. Ребята быстро перекладывали еду в приготовленные сумки и уносили её в вагон. Я в скором темпе беседовал с родителями, обрисовывая в словах свою поездку, и говорил: «Ждите, скоро приеду в Решоты». За время службы в спортроте я четыре раза был в родительском доме, благодаря успешному выступлению на соревнованиях.

Казалось, три года – это большой отрезок времени, но он сокращался всякими событиями, происходящими со мною. Сейчас, анализируя эти события с позиции настоящего, я осмысливаю не их важность в моей жизни, а их интересное содержание. Они окрашивали мои солдатские будни в другие тона, которые отличались от белого и черного, хотя, независимо от этого, серость проявлялась на мелкой ряби волн жизни. Каждый день приносил какое-либо изменение, но не всегда в лучшую сторону. Он уходил, и до демобилизации из армии оставалось на день меньше, что отмечалось в мыслях. В мою армейскую жизнь начали вторгаться случайные обстоятельства, которые возникали помимо моей воли и заставляли меня делать не то, что я желал.

Я шёл мимо хоккейной коробки, где играли в хоккей с шайбой офицеры корпуса от майора и выше по знанию. Генерал-майор Васильев, будучи в штабе корпуса начальником физической подготовки и спорта, отдал приказ, чтобы офицеры части приходили на хоккейную коробку каждый четверг. Многие из них за время работы в штабе располнели от «напряженной сидячей» работы, и они неуверенно стояли на коньках. Для них клюшка была точкой опоры, которая держала их на льду в полусогнутом состоянии. Я остановился и стал рассматривать батальные картинки их игры в хоккей, напоминающие ледовое побоище – некоторые падали на лед, другие кое-как держались в вертикальном положении, а третьи поднимали первых со льда. В воротах была куча мала, трое здоровенных мужчин лежали в створе ворот, своими телами перекрывая путь шайбе. Увидев столь комичную картинку, я рассмеялся. Смех сделал свое черное дело. Генерал увидел солдата, которому никак нельзя быть в этом месте и ни в коем случае смеяться над офицерами. Моя судьба была предрешена на зимний период службы.

– Сержант, ко мне, – крикнул генерал.

Я подбежал к нему и отрапортовал: «Сержант Иванов по вашему приказанию прибыл!»

– Сержант, быстро в роту, возьми амуницию вратаря и на коробку, будешь в четверг стоять на воротах, коньки не надо, будешь стоять в валенках, – приказал Васильев.

Так я стал вратарем. Один сержант и десятки офицеров. Хоккейная коробка на четыре часа в неделю стала для меня родным местом. Я стоял на воротах и наблюдал за шайбой и был мишенью мужиков под 100 килограммов, мчащихся или скользящих по льду в мою сторону. Их клюшки и коньки были направлены на меня, и я не знал, что же произойдет в следующую секунду. Я прикрывал лицо, моя голова с маской склонялась и сливалась с моими ногами. Я был похож на черепаху, панцирем которой была маска и хоккейная амуниция, а под ней два свитера. Хорошим орудием защиты была большая клюшка. Её я выставлял в качестве преграды для тел, движущихся с большой скоростью. После проведенных на льду часов я был, как выжатый лимон, и, как только добирался до роты, валился усталый на кровать, благо мне это было положено в четверг. Генерал объявил мне несколько благодарностей и внеочередных увольнений из части, которые я использовал для работы во многих местах. Я стал у него почитаемым сержантом. Он иногда подшучивал о вратарской моей доле и угощал бутербродами с черной и красной икрой, чаем и кофе. Офицеры, в случае выигрыша их команды, предлагали граммов 50 коньяка, но я отказывался, и они не настаивали. На соревнования меня отпускали. Когда я приезжал в часть, офицеры с ехидной улыбочкой меня встречали и говорили: «А твой напарник, один из майоров, который стоял на воротах, попал в госпиталь». Тем самым давали мне понять, что меня ждет та же участь. Это была у них одна из веселых армейских грубых шуток. Так я провел два хоккейных сезона и стал незаменимым вратарем. Мой командир роты предлагал генералу замену, но он об этом и слышать не хотел. Мне это было высказано с какой-то обидой. Участие в хоккейной баталии сыграло впоследствии немаловажную роль в моей дальнейшей судьбе.

Пришло второе лето моего пребывания на Красной Речке и на реке Уссури. Дети офицеров и обслуживающего персонала корпуса отправились в пионерлагеря на отдых. Случилась трагедия, утонул сын полковника. В пионерлагерь понадобились для контроля порядка физруки. Выбор после долгого обсуждения выпал на Виктора Ткаченко – боксера, и на меня – борца. По требованию офицеров части физруками должны быть сержанты. После длительной консультации с командиром и замполитом роты мы приехали в пионерский лагерь в живописное место на берегу реки Уссури. Нас разместили в маленьком домике на берегу реки ближе к пляжу. Директор передал тревожную обстановку и ознакомил с несколькими страницами инструкции, где было описано, что мы должны делать, чтобы все были целы и здоровы.

Мы пошли на берег реки и увидели удивительное сооружение – сетку-бассейн. Сетку можно было опускать на определенную глубину, а если требовался быстрый её подъем, включать сирену и механизм управления скоростью подъема, и сетка за считанные секунды поднималась из вод Уссури. Мы несколько раз потренировались, как производить подъем и опускание сетки. Это нам пригодилось впоследствии, когда ребят водили купаться. Их стерегли и наблюдали за их безопасностью двое пионервожатых, я и Виктор. В воде одновременно находилось восемь пионеров, так что на каждого наблюдателя приходилось по двое плавающих и ныряющих. Очень нравилось пионерам, когда сетка быстро поднималась из воды, и они, как рыбки, скатывались по поверхности, сбившись от провиса сетки в одну кучу малу. Это было одно из многих видов занятий, где мы принимали активное участие. Утром поочередно с Виктором мы проводили под музыку физзарядку для всех, кто находился в лагере. Затем день был насыщен различными спортивными занятиями и соревнованиями, где мы были судьями и игроками. Так как мы были солдаты, спортсмены и неоплачиваемые физруки, то нас откармливали, как на убой, по велению директора. Красная и черная икра каждый день, фрукты, овощи, и мясо особого приготовления. В лагере работали повара с офицерской столовой и готовили отменно. Проводился конкурс между звеньями отрядов, кто же наберет больше веса в течение недели. За это полагался торт на столько килограммов, на сколько прибавили в весе пионеры отдельного звена.

Летние дни, занятые спортивной работой, быстро проносились. Мы размышляли о том, что будет в будущем. У нас созрел план поступить в Днепропетровский политехнический институт, так как у Виктора в вузе был дядя проректор. Он написал письмо, пришел ответ, чтобы мы приезжали, и вопрос о поступлении в вуз будет решен положительно. Родители Виктора жили на Украине, в Макеевке, а мои – в Сибири, в Решотах, и я выбрал Красноярский политехнический институт, чтобы их чаще видеть и быть к ним поближе. Этот выбор, как показало будущее, был правильным. Что будет, нам было неведомо, а настоящее стучалось в дверь нашей жизни. Сезон закончился, пришли автобусы и увезли пионеров по домам, а мы поехали в армейский лагерь без икры и вкусных обедов. Всё вернулось на круги своя. Подъём, тренировки, отбой, и проходил еще один день. Дневальные каждый день утром, стоя возле тумбочки, кричали: «До «дембеля» осталось 305 дней». Последний день, когда нас должны демобилизовать, было 31 декабря 1965 года. Впереди был почти год радостей и огорчений, побед и поражений как на ковре, так и вне него.

Зачастую знания, полученные в школе, забываются во время службы в армии. Солдаты предпочитают пройти подготовительные курсы для поступления в вуз. Были организованы курсы по приказу министра обороны маршала Гречко. На курсы зачислялись солдаты и сержанты третьего года службы, имеющие отличные достижение в строевой и спортивной подготовке. И пошел сержант Иванов, ваш покорный слуга, три раза в неделю в дом офицеров на Красной Речке повторять пройденный несколько лет тому назад материал по математике, химии, русскому языку и литературе.

Я стоял на вещевом довольствии в части на площадке. За месяцы, проведенные в спортроте, моя одежда заметно поизносилась. Кирзовые сапоги выдавали на полгода, гимнастерку и брюки-галифе – на год. Командир роты, увидев на строевых занятиях мои истрепанные солдатские пожитки, высказал мне свои пожелания: «Поезжай в свою часть и переоденься в новое, требование на железнодорожные билеты выпишут в оба конца (Хабаровск – Манзовка и обратно). Если будут задерживать в части, то попытайся уехать, чтобы тебя никто не заметил». С напутствием я отбыл из Хабаровска, предварительно закупив 10 бутылок водки. Об этом письмом просили мои «старики» на площадке. Написал Михайлов о том, что их батарея во время моего приезда к контрольно-пропускному пункту (КПП) будет находиться на дежурстве и батарейцы возьмут сумку с бутылками.

Автобус с офицерами и солдатами и с рюкзаком, наполненным стекляшками, заранее переложенными бумагой и тряпками, чтобы не было звона при ударе, подкатил к КПП. Вошел в автобус сержант Парилов и начал проверять документы, вести досмотр. Он сказал: «Сержант, пройдёмте, захватите рюкзак». Я осторожно взял рюкзак и проследовал в караулку. Меня встретили с радостью солдаты из четвертной батареи. Их было шестеро. Они окружили меня, один из них спросил: «Привёз?» «Да!», – ответил я. Из рюкзака извлекли бутылки и спрятали в солдатском вещмешке. Автобус проследовал дальше и остановился возле офицерской казармы. Вышел лейтенант и позвал меня в комнату. Я выложил вещи для досмотра на стол. Он все проверил в рюкзаке и спросил: «Зачем тебе гражданский костюм?» Я ему объяснил, что купил его недавно и надену после демобилизации из армии. Он заглянул в требование для билета в обратном направлении, отдал рюкзак и сказал, чтобы я шёл в казарму батареи. Вот старое место моей службы. За время долгого отсутствия ничего не изменилось. Вошёл комбат, и я ему доложил о цели своего прибытия. Он сразу рубанул своими словами по живому: «Долго, Иванов, я тебя ждал. Хорошо отдохнул в Хабаровске? Теперь до декабря послужишь, иди к старшине, он заменит тебе обмундирование». Я подумал, что если сейчас не уеду, служить мне до января 1966 года. Быстро переодевшись, я сказал дежурному по батареи, что пойду на встречу с ребятами в ангар. Доехал до КПП, объяснил моим товарищам ситуацию, меня посадили на очередной рейс автобуса, конечным пунктом которого была станция Манзовка. На станции я переоделся в гражданскую одежду, солдатскую сложил в рюкзак. Спортсмены спортроты всегда в рюкзаке носили костюмы, брюки, рубашки и ботинки. На первом перроне стоял пассажирский поезд, идущий в обратном направлении от Хабаровска. Я купил билет до ближайшей станции, поезд тронулся. Вышел на станции, объяснил в кассе, что проехал Манзовку, взял по требованию билет до Хабаровска.

На площадке, как мне написали однополчане, творился тарарам. Комбат через час послал дневального, чтобы он разыскал меня, но он не нашел. Разъяренный командир ворвался на КПП и устроил допрос, как Иванов мог уехать из части. На что получил вразумительный ответ дежурного, что согласно инструкции он должны выпускать военнослужащих, имеющих требования на проезд. Затем последовала немая сцена, и комбат на машине устремился в Манзовку, желая догнать меня и заставить служить в уссурийской тайге. На вокзале он меня не нашел и очень огорченный вернулся в часть, где в казарме наткнулся на веселых «стариков». Никто на гауптвахту не попал, но дежурных на КПП подобострастно он допросил и спросил офицеров, следующих со мной из Манзовки, не вез ли сержант рюкзак с водкой. Они ему сказали, что рюкзак у него был, содержимое его проверяли на КПП. Подтверждением того, что у меня не было спиртного, была опись вещей, когда я приехал на площадку. Веселое настроение в батарее номер четыре царило до тех пор, пока не закончилась последняя капля водки.

Пришла летняя пора, третий год моей службы в армии. Сданы экзамены по школьным предметам. В роте было семь солдат, которые служили один год, и окончили педагогический институт по разным гуманитарным специальностям. Они занимались дополнительно со мной по предметам, экзамены по которым надо было сдавать для поступления в институт. После столь длительных и плодотворных занятий я хорошо подготовился к экзаменам. Меня очень огорчил командир роты и поставил в трудное положение. Он объявил, что надо отбыть на площадку, а там командование должно решить – отпустить или нет меня для поступления в институт. Если бы это случилось, то служить бы мне до нового года. Я призадумался, что же мне делать. Решение не сразу созрело, но вспомнил, что генерал после хоккейных баталий говорил мне: «Если, Иванов, будут неприятности по службе, обращайся ко мне». Хоккейные баталии способствовали дружественному отношению солдата и офицеров. Многие из них, встретив меня, спрашивали о здоровье и спортивных успехах. Я подошел к дежурному, знакомому офицеру, и он разрешил на пять минут пройти к генералу. Я вошёл в кабинет. Васильев улыбнулся и спросил, какие проблемы у меня на службе. Я ему рассказал о моей неприятности. Он выслушал, немного подумал, поднял трубку, позвонил в строевой отдел и приказал, чтобы мне выписали требование до города Красноярска для поступления в вуз. И сказал: «Если ты не поступишь, придется возвращаться и служить в Манзовке». Открыл сейф, достал коньяка, налил мне граммов пятьдесят, и мы, как друзья, осушили бокалы за моё успешное поступление в вуз. Он крепко пожал мне руку и поблагодарил за службу, а в частности за смелость при игре в хоккей.

Я быстро прибежал в строевую часть за требованием, затем в роту. Всё давно было собрано в дорогу. Уведомив командира, распрощавшись с однополчанами, я с двумя сослуживцами, которые ехали в Омск поступать в институт, отправился на станцию Хабаровск. Прощай, Красная Речка и город Хабаровск, который был двухгодичным периодом моей жизни и не был столь приятным, потому что я служил в армии, но отрадно, что я попутешествовал, благодаря соревнованиям, по стране. В соревнованиях по борьбе я был в призерах. Успешное выступление на первенстве Вооруженных Сил и пятое место на первенстве России способствовало присвоению мне мастера спорта СССР.

Поступил в Красноярский политехнический институт, не пришлось ехать в Манзовку. В те годы военнослужащие поступали в вуз по конкурсу, и некоторым, не прошедшим по конкурсу, пришлось уехать в свою часть.

Книжку, где были адреса моих сослуживцев, украли в вагоне поезда, наверное, думали, что в ней есть деньги, но в ней были записи, которые для меня дороже звона монет.

Год переписывался с Виктором Ткаченко, он пригашал меня в гости на Украину, я принял приглашение, но поездка на украинскую землю осталась только в мечтах.

После армии я встречался с бывшими сослуживцами: Виктором Горским, который окончил Красноярский политехнический институт и работал в региональном энергоуправлении; Виталием Колоколкиным; Василием Корниенко, который был на сборах в нашей роте, затем стал мастером спорта СССР по тяжелой атлетике и защитил докторскую диссертацию.

В городе Чите, будучи в командировке, встретился с Игорем Волошниным, директором школы.

В Красноярске наши пути сошлись на лыжном стадионе «Динамо» с Виктором Силантьевым, членом сборной Красноярского края по лыжным гонкам.

Встречал штангиста Геннадия Брагина в звании капитана, который служил в милиции после армии.

В Дивногорске, когда переходил железнодорожный путь, раздался гудок тепловоза, и из проема в кабине показалось лицо моего друга Виктора Глуханова. Он работал машинистом тепловоза и был очень рад нашей неожиданной встрече.

На улице Ладо Кецховели встретил Виктора Алексеева – баскетболиста из спортроты. Были рады встречи и вспоминали минувшие дни.

Прошли пять лет, я окончил институт и остался на кафедре вуза. Красноярск за эти годы стал для меня родным. Я приехал в этот город поступать в техникум в 1959 году, первым памятным местом был завод «Сибтяжмаш» и здание машиностроительного техникума на улице Гастелло.

Жил на улице Гастелло, где учился в техникуме; на проспекте имени газеты «Красноярский рабочий», где находилось общежитие целлюлозно-бумажного комбината; в Студенческом городке – общежитии номер один, когда учился в Красноярском политехническом институте. После окончания института на улицах: Бабушкина, Ладо Кецховели, Красномосковской.

В этот город я приехал из поселка Тиличеть, где жил с родителями и братьями. В 1959 году окончил Тиличетскую среднюю школу и получил аттестат зрелости. До этого я учился во многих школах лесозаготовительных поселков: Нижняя Тунгуска, Межгранка, Заводовка, Сосновка. В это время поселки потеряли свой вид, некоторые нежилые – это Заводовка, Межгранка. В Сосновке несколько домов и вокзал, в Тиличете есть ещё дома старые и новые, в которых проживает около 300 человек. И чтобы возродить их в памяти, я опишу, что же они представляли в прошлом и какие они сейчас – эти родные для меня места тайги. Я изложу события из жизни моих родителей, тиличетцев и моих друзей, одноклассников в прошлом времени и в настоящем.

В Решотах мои родители жили с 1963 года. Я здесь бывал, когда мне давали отпуск в армии, и навещал родных, приезжая в гости, когда учился и работал в институте.

Дата добавления: 2015-07-21