Глава 29. Время действий.

Звон будильника. Самый приятный звук на свете, ведь мой был уникальным. Он просыпался каждое утро и будил меня, легонько теребя за плечо, чтобы я вставал и проводил его в школу.

— Фрэнки, вставай, — мягко и тихо говорит уже собравшаяся Лили.

Аккуратно, стараясь не разбудить своих, через несколько часов пострадавших от похмелья, сожителей, встаю с кровати. На мне та же одежда, что и вчера. Нет, это не потому, что я лентяй и забыл снять ее перед сном. Мне просто больше практически нечего носить. В последнее время проблемы с деньгами стали ощущаться более остро. Не знаю, с чем это связано. Нам просто-напросто стало не хватать.

Тихо покидаем в комнату и выходим на улицу.

— Как спалось, золотце? — спрашиваю я у Лили.

— Хорошо, — отвечает она мне, хотя я точно знаю, что она уже много дней не спит нормально.

— Ты опять кашляла ночью, — обеспокоенно говорю я.

— Уффф, мы уже говорили об этом. Все хорошо, правда. Просто простыла. Поболею и перестану, — улыбаясь, отвечает она, и я стараюсь поверить ей.

До ее школы нам идти около получаса, но я все равно боюсь отпускать ее одну. Много дураков на свете, как говорится.

— Фрэнки, мы в школе делаем гербарий. Не мог бы ты собрать сегодня для меня листочки в парке, по дороге с работы? — спрашивает она у меня, и я, словно очнувшись ото сна, отвечаю:

— Конечно. Тебе каких?

— Красивых! — восклицает она.

— Ну, там, кленовых, березовых или, может, других каких-нибудь? — а сам иду и вспоминаю, какие еще деревья растут в парках.

— Мне любых, только, чтобы обязательно красивых, — уточняет она.

— Я постараюсь выбрать самые-самые, такие же, как и ты, — говорю я и поднимаю ее над землей, пока она заливается звонким смехом.

Я люблю свою сестру, ведь кроме нее у меня практически никого нет. Еще два брата, но они живут с мамой, ведь отец так и не успел отобрать их у нее. Был длительный судебный процесс, но суду так и не хватило веских причин для этого. Еще у меня есть бабушка, но она живет в доме престарелых, где ей, пожалуй, намного лучше, чем в той каморке, где ютимся я и Лили. Ну, вот и все, пожалуй, больше у меня нет никого. У Лили есть бабушка и дедушка по маминой линии, но они отказываются нам помогать, так как были против брака моего отца и их дочери. Но мы практически не жалуемся. Да, у нас часто не бывает даже крошки хлеба, у нас нет друзей, но, тем не менее, мы семья. Я забочусь о своей девочке, а она обо мне. Мы живем одним целым. Нас никто и никогда не сможет разлучить. Слышите? Никто и никогда!

Вот мы и пришли. Сажусь на корточки, а на меня смотрят ее яркие зеленые глаза. Такие же, как у матери.

— Постарайся сегодня, — говорю на прощание и отдаю ей ее портфель, который до этого висел у меня на плече.

— Хорошо, — отвечает она и уходит, потом останавливается, разворачивается и кричит, — листики не забудь!

— Не забуду, — кричу в ответ.

И все-таки, она замечательная.

Я не посещаю школу: перешел на домашнее обучение. Мне нужны деньги, а, сидя за школьной партой, я их не заработаю. Признаюсь, мне действительно не хватает этого заведения, но ничего поделать я не могу. Кто-то, наверное, скажет: ”Школа — это ад. Как ты можешь туда хотеть?” Но, тем не менее, я хочу. Хочу чувствовать себя нормальным, ходить в этот “ад”, иметь друзей, может быть, даже девушку.

Если вы посчитали, что я банальный официант, то смиритесь. Мне шестнадцать! И найти приличную работу в таком возрасте, это все равно, что сорвать куш в Вегасе. Я простой разносчик газет. И все тут.

Это адский труд, скажу вам. Каждый день я прохожу километры, ношусь на самые последний этажи, и получаю за это десять долларов каждый день. Десять. Не сто, не тысячу. Десять.

Как обычно, пройдя на почту, беру у толстой женщины, имя которой до сих пор не знаю, кипу газет, получаю адрес и иду наворачивать круги по городу.

Конечно, я рад, что в моей жизни есть хоть какой-то заработок, но разве вам не кажется странным то, что государство не предоставляет нормальный труд несовершеннолетним? Нам ведь тоже надо как-то зарабатывать. Я вот, например, всегда мечтал о велосипеде, но разве у меня получится его купить? Или у кого-то другого? Нет. Нам нет восемнадцати. А что это значит? Что мы нетрудоспособны. Бред. Может, мне потом и велосипеда не надо-то будет!

После тяжелого трудового дня я иду домой. Знаете, сколько время? Девять вечера. Я устал, измотан, ноги кажутся ватными, но я все равно иду, хотя, как и в детстве, домом назвать эту квартиру я его не могу. Мой дом до сих пор остается в комнате у мальчишки, который посчитал меня нормальным. Сказать, что не проходит ни дня, чтобы я не думал о нем — это значит солгать. Я редко задумываюсь о его жизни, но все же, когда это происходит, то я впадаю в некий транс. Вспоминаю все моменты, словно заново прокручиваю все те события в голове. Наверное, мне не хватает его, ведь кроме него у меня и друзей-то нет, хотя разве можно сейчас после такого большого количества безвозвратно ушедшего времени, считать его своим другом? Я не знаю.

Подхожу к дому. В руке букет из листьев: березовые, кленовые, дубовые — оказывается, что только эти деревья растут в парках. Хотя, может, я плохо смотрел или только в том парке только такие растут. Я не знаю.

Открываю дверь в квартиру. Сигаретный дым. Это Зак. Он любит курить в комнате. Говорит, что ему нравится отравлять жизнь людей. Ублюдок. Он развалился на полу. Из всех своих соседей больше всего я ненавижу именно его.

Лили сидит на диване, который нам выделили, и на подоконнике решает уроки, пока Зак бросается матерными словечками в мою сторону. Как же в такие моменты я рад, что папа купил мне в детстве плеер. Самая полезная покупка. Он перешел от меня Лили, и я рад, что она ничего не слышит. Тихонько подхожу сзади и просовываю “цветы” между ее лицом и тетрадкой.

— Фрэнки, — вскакивает она и обнимает меня. — Хорошо, что ты пришел, а то я кое-что не понимаю, — говорит она и показывает на тетрадку.

— Хорошо, я сейчас подойду, только чайник поставлю, а то кушать хочется, — отвечаю я.

По сравнению с детством теперь я могу продержаться без еды намного больше времени, но это все равно не спасает.

Поставив кипятиться воду, иду обратно в комнату.

— Ну, что ты там не понимаешь? — спрашиваю я и, потирая руки, пытаюсь вспомнить алгебру начальных классов.

— Вот, — она тычет в тетрадку, — больше и меньше. Путаю значок, — тихо, будто стыдясь этого, говорит она.

— Просто ты тупая! — восклицает дорогой соседушка. Удивительно. В комнате еще три человека, но именно он бесит меня больше всех.

Мы пропускаем его слова мимо ушей.

Больше и меньше. Больше и меньше. Больше и меньше…

— Смотри, давай представим что это клюв птиц… — говорю я, но Джи перебивает:

— Какой птицы?

— Не знаю. Какой-нибудь.

— Нууу, так неинтересно, — ворчит мальчик

— Так, все, не перебивай меня.

— Я и не перебивал, — возражает он.

— Нет. Перебивал.

—А вот и нет, — спорит он.

— А вот и да.

—Так, все. Так, вот это клюв птицы….и цифра, около которой он ”открыт” больше. Ясно?

— Птица. Клюв. Открыт. Больше, — смешно повторяет он. — Да! Ясно!

— Фрэнки. Фрээнки, — доносится голос Лили, — так где больше?

— Где открыт клюв, Джи, — сквозь “транс” отвечаю я.

— Какой клюв?

— Опять споришь? — поворачиваюсь я и вижу недоумевающую Лили. — Прости, золотце, я замечтался.

— Кто такой Джи?

— Друг.

— У тебя нет друзей, — она права.

— Раньше был.

— А сейчас он где? — закашлявшись, спрашивает Лили. У нее бывают такие вспышки.

— Неважно. Опять плохо?

— Но-нормально, — говорит она и, кашлянув, обрызгивает кровью футболку.

— Нет. Это ненормально.

— Надеюсь, она сдохнет, — слышится на полу.

— Заткнись! — рявкаю я.

Лили продолжает кашлять. Теперь у нее льется кровь еще сильнее.

— Ну, все! Надо что-то делать.

Я подхватываю ее, наступив на руку развалившегося на полу Зака, и под его гулкий мат, словно не слыша закипающий чайник и не чувствуя усталости после работы, несу ее в ближайшую больницу.

Мне плевать, сколько это будет стоить. Я не могу ее потерять. Ей нужна помощь.

По дороге она кашляет кровью на мою футболку и извиняется, но мне плевать на это. В этот момент я понял, что чувствовал мистер Уэй, когда я пришел в крови в его дом.

— Держись, малыш, все будет хорошо, — говорю я Лили на пороге больницы.

Все будет хорошо.

Дата добавления: 2015-07-20