Мнения разделились, страсти кипели.

И тут со своим решительным “нельзя!” вы­ступил сам Крякутной.

Воздействие выступления Петра Ивановича Крякутного, авторитет коего был в этой облас­ти наук непререкаемым, принято теперь пере­оценивать. Может, и не имело оно столь уж решающего значения, которое вскоре, когда воспоследовали решения высших властей, приписали ему все, к тем событиям причастные. Просто еще одно из мнений — конечно, мнение генно-инженерных дел мастера высочайшего класса, мирового светила, подкрепленное всем арсеналом его знаний и испытанных временем народолюбивых чувств...

Петр Иванович был очередным представите­лем рабочей династии великих ученых, зародившейся еще в семнадцатом веке. Основатель ее, крестьянин Иван Петров Крякутной, один из первых русских всенаучников (на Западе таких называют энциклопедистами), был основопо­ложник мирового воздухоплавания; в тогдашней летописи прямо указано: “Надул мешок дымом поганым да вонючим, и нечистая сила подняла его выше колокольни... ” За сей подвиг он удос­тоился Высочайшего вызова в Ханбалык и при­глашения на особый прием в Павильоне Вдох­новенного Спокойствия, где Миротворнейший Владыка Го-цзун даровал самородку ученую сте­пень сюцая, дополненную седьмым должност­ным рангом, и наградил нефритовой птичкой с собственноручно написанным по-русски двусти­шием — по строке на крылышко: “Как грустно мне было летать в поднебесье одною! Как весело нынче летать в поднебесье с тобою!”

Уже в первом Крякутном творческий гений и народолюбие оказались слитыми воедино. Радея о благе людском и об империи, о сем благе каждодневно заботящейся, он немедленно, пря­мо на приеме, подал на Высочайшее имя до­клад, в коем подробно указывал, что не просто так завоевал для Ордуси пятый океан, но с дальним замыслом: он предложил развесить над градами и весями необъятной Родины потреб­ное тому количество воздушных шаров с наблюдателями, и, буде свершится какое противучеловечное деяние, сверху его обязательно кто-то заметит. Более того, заметят многие, да с разных сторон, так что один поднебесный свидетель сможет, например, точно описать, какой был у человеконарушителя нос, другой — какие были уши... Таким образом Крякутной полагал искоренить преступность вовсе. Доклад его в течение трех лет рассматривался в столичных учреждениях и был отклонен, чему нашлись две веские причины: во-первых, слишком многих людей пришлось бы сажать на шары и тем отвлекать от землепашества и других, не менее на­сущных для Отечества занятий, и, во-вторых, — большинство преступлений совершается в тем­ное время суток, когда сверху ничего не видно, а снабжать каждый шар могучим осветителем было бы нечеловеколюбиво, ибо всю ночь висящие над землей и светящие вниз фонари меша­ли бы трудящимся почивать, набираясь сил пе­ред новым рабочим днем. Но дельное зерно в докладе было, и человекоохранительные орга­ны получили Высочайшее предписание пользо­ваться указанным Крякутным способом: чтоб один свидетель точно описывал уши, другой — нос, и так далее, а штатный художник управы все это сообразным образом с их слов бы зари­совывал. Так возникла, кстати, методика члено­сборных портретов, каковая, сколько было из­вестно Богдану, и доселе не дала еще ни едино­го сбоя.

С того великого Ивана и повелось в роду Крякутных называть мальчиков исключитель­но Иванами да Петрами.

Ныне здравствующий Крякутной тоже был личностью незаурядной, чтоб не сказать силь­нее. Упорно и целеустремленно, не считаясь с трудностями, он развивал генное дело в течение десятилетий, создал целую школу, настолько известную и в мире прославившуюся, что ученые-гокэ в его институт как мусульмане в Мекку ездили... И вот он из заботы о благе люд­ском, как его понимал, этим своим выступлени­ем мало что сгубил любимую науку; он и жизнь свою перечеркнул. И жизнь всех любимых уче­ников своих, в сущности, тоже... Поступок то ли великий по благородству, то ли просто стран­ный, то ли, увы, подозрительный — судили по-разному... Ведь ни сам Крякутной, ни его бли­жайшие воспитанники вне любимой науки себя не мыслили, что называется, жить без нее не могли. Многие из этих людей не раз показыва­ли себя твердыми убежденцами, неколебимо от­стаивая положения, выдвинутые и разработан­ные учителем. И вот — такой трагичным исход долгих трудов... собственными руками, из бла­гих забот о человечестве учиненный.

Дата добавления: 2015-07-20