Глава 1. Начало

Всё вокруг было как-то по-обыкновенному. Меня уже манила своим серым рылом служба в рядах Красной, ой, простите, Советской армии, как мир тайн и загадок незримо прикоснулся ко мне. В среде занимающихся УШУ, КАРАТЭ, в общем, востоком и его определенными аспектами, пошла молва о том, что в воинской части недалеко от Киева проходит срочную службу человек, при жизни уже ставший легендой. Мир людей военных, бывалых, содрогнулся перед взглядами и поступками худого, странного, сухожильного молодого мужчины девятнадцати лет отроду, всколыхнувшего снизу до верху умеренно-однообразное измерение, в которое он случайно попал. А началась наша история чуть раньше, когда «крепкого орешка» настоятельно попросила спуститься с гор местная власть, надавив соответственно на родного для него человека, его Маму. Долг перед Родиной, как говорят, платежом красен. Рассказывают, очутившись в полку где-то в средней Азии, начал он свою нелегкую службу. Учитель, образ которого до сегодняшней минуты скрыт от нас, посчитал встречу своего воспитанника с суровой правдой жизни один на один, без рекомендаций и наставлений, необходимостью. В результате, избиваемый за неразумение тайных армейских уставов сержантами и «продвинутыми» по сроку службы, Шавкат, так зовут нашего друга, находился в собственном мире вопросов - как быть, что делать? Затем - долгожданное письмо от учителя с двумя предложениями: «Этот мир другой, сынок. Ты должен постоять за себя…».

Как устала, должно быть, Земля страдать за детей, обижаемых безликим, убогим двуличным зверем, очернившим людские души... Мне кажется, что, умывшись сполна слезами, кровью и страданиями детей своих, заплачет она, поднимет голову, расправит плечи, и зазвучит тихая мелодия, которая с каждой новой нотой будет напитываться силой, превращаясь в раскаты грома, и ничто безобразное не устоит перед ликом её величия.

Когда офицеры полка лицезрели метущих плац «дедушек» (старослужащих), а «духов» - новобранцев, отдыхающих на зелёной лужайке, почва покачнулась под их внезапно ослабевшими ногами, настолько неправдоподобной, ирреальной была картина увиденного. В действительности воинские организации проявляются матрично-точным прототипом государственного беспредела, в миниатюре, открывают существующее положение вещей и, по сути, являются оголившейся раной нашей действительности. Дело в том, что дедовщина и другие неотъемлемые звенья воспитания молодых людей незримо подпитываются и укрепляются людьми, правящие сим балом, так сказать, иерархами власти. Поэтому события на плацу завораживали и пугали уверенных в незыблемости машины тотального управления придатков чудовищного механизма. Его никто не тронул, разумно отправив «иноземный элемент» в края отдалённые - может другие разберутся, что к чему. Другие сделали верно, со временем предоставив Шавкату определённую свободу и обязанности, ограждающие его от них и их от него. История упорно драматически повторялась, меняясь в деталях и в количестве участников. Ну, захотел парень присесть, набраться сил с дороги, да нет, ворочающий тяжеленную штангу дембель решил скоротать службу каким-нибудь садиским весельем с участием невесть откуда свалившегося азиата, по сроку службы находящегося ещё на низшей ступени армейских каст. Откуда молодому человеку было знать, что жизнь так горячо любит его, забывшего её справедливые законы, вобранные ещё с молоком Матери, что подарила урок, который не суждено ему забыть на всю жизнь.

- Иди сюда, солдат, — выкрикнул «бывалый вояка», усталый, но довольный представившейся возможностью сбросить на кого-нибудь угнетающий дух воспоминания собственного унижения в начале службы. Шавкат непонимающе смотрел, скрестив ладони на коленях, как играет буграми мышц дембель.

- Ты что, дурак, ко мне, я сказал, и дрожать как осиновый лист! - старослужащего охватила ярость.

Никакого движения. Каменное изваяние, сидящее на кровати, не подавало признаков жизни. Зато бурной рекой покатились от штанги к медитировавшему Шавкату море бесновавшихся эмоций. Со стороны случайный наблюдатель мог бы увидеть картину фантастического порядка - неожиданно качёк переместился в дальний угол комнаты, как будто отброшенный невидимым упругим барьером, и задрожал как тот упомянутый лист. В действительности ничего необычного не произошло. Ожившее изваяние молниеносно выбросило ногу вперёд и уткнулось в гордую грудь забывшегося человека.

Потом - до скуки надоедливо повторяющийся сценарий. Ночь накрыла своим величественным крылом землю. Под её покровом дела творимые не освещались, не высвечивали свою кривую, безобразную морду. Человек двенадцать старослужащих, взявших на себя ответственность вернуть всю силу воинского негласного закона, гурьбой ввалились в темную коморку местного сортира. Рядом с ними шел Шавкат, удовлетворивший настойчивую просьбу выйти поговорить. Раздались хрюкающие звуки. Молодые солдаты, лежащие на своих койках и участливо поглядывающие в полумрак, скрывший угрюмую процессию, непонимающе уставились на одинокого солдата, вышедшего из темноты. Он шел своей удивительной, немного смешной походкой, выбрасывая стопы по сторонам. Оставшаяся позади темнота хранила молчание, вроде и не было двенадцати призраков, сопровождавших нашего друга минутой ранее. И это событие стало отправной точкой его будущей истории уже на Украине, где судьба крепкого орешка соединилась с жизнями многих людей, заставив их в ином свете взглянуть на себя и мир вокруг. И поверьте - не всегда сладостно было познание. Испытания и ошибки как верные спутники всегда сопровождают нас на пути восхождения.

Встретились мы с ним много лет спустя, тогда, когда закончился армейский срок «заключения» у вашего покорного слуги, старательно вычеканивающего эти строки. Шавкат появился в Киевском спортивном комплексе, в зале моего друга, посвятивший свою жизнь развитию древней школы «Дракон-Тигр» - простого, сердечного человека. Первая встреча поразила меня тем, что я не увидел ничего удивительного, хоть и ожидал, недотёпа, лицезреть крылатого дракона с серебреными когтями и сверкающими глазами. Сейчас уже я задаю себе вопрос, почему мы не восхищаемся чуду, пробивающего к солнцу расточка, когда из маленького семени вырастает могучее, красивое дерево, радующее глаз и душу. Зачем мы ищем это чудо где-то там, далеко. Ведь оно здесь, вокруг нас, ведь оно в нас. Поэтому вроде и зрячие мы, а не видим.

Как отличить, — задают вопрос в одной занятной книжке, — мудрого от простолюдина, в момент, когда и тот и другой заняты процессом ухаживания за саженцами будущего сада? Представив этот незатейливый сюжет, возможно, мы не заметим внешних признаков отличия в выполняемой работе наших героев. Разница сокрыта за занавесью физических форм. И только сердце способно выделить мудрого, трепетно, со вниманием и большой любовью помогающий растению как младенцу, укрепиться или вернее укорениться в жизни, и человека, занятого в миг неповторимого настоящего предвкушением будущего урожая.

Так и в простоте поведения и незамысловатости тренировок Шавката не смог я в то время увидеть сокрытую в нем силу и мудрость иного мировосприятия. Только время и напряженный поиск помогли мне и моим друзьям глубже понять некоторые его слова, поступки и эпизоды жизни.

Занятие в зале было в самом разгаре, когда внезапно, усиленно пыхтя над очередным упражнением, я услышал шепот в среде группы, внёсший помехи в стройный процесс тренировки. С легким поклоном и сделав вид, что не заметил местного волнения, зашел юноша среднего роста, лет так двадцати семи и уверенно зашагал к зеркалам, где в дальнейшем всегда проводил свою разминку. С того момента вихрь событий понес нас бурлящим водоворотом неизведанными путями. Обычно, когда заканчивались занятия, начиналось самое интересное. Группа устало усаживалась большим полукругом и заворожено наблюдала за разлетающимися во все стороны парнями с юрким руководителем полётов - нашим молодым другом, направляющим тела в ту или иную область зала умелой рукой, ногой, да, в общем-то, чем приходилось, иногда даже, простите, ягодицами. Далее по плану шла церемония чаепития, которую лично я ожидал как праздник души и тела. Душа жадно впитывала всё, что могла услышать и осознать, тело, пребывая в состоянии выжатого лимона, сербало чаек, потихоньку принимая первоначальный облик. Рассказчик из спустившегося горца вышел отменный. Всяк послушавший долгое время пребывал в глубоком размышлении, мозги усиленно варились, пытаясь пробудить все новые и новые области нервных клеток, чтоб было куда разместить весь объем принятой информации. Так, например, вы, уважаемый читатель, даже не будучи близки ко всей разнообразности восточных видов единоборств, наверняка с интересом выслушаете легенду о «чёрном поясе», переданную, как говорят, из уст в уста.

На востоке, давайте, к примеру, на острове Окинава, в глубокой, седой древности не раз подступали темные времена. Вражеские племена на долгие годы оккупировали территории мирных рыбаков, желающих жить в гармонии друг с другом и с природой. Вслушиваясь в непрекращающийся ни на миг разговор моря, они учились у него спокойствию и силе. Но огромные полчища воинствующей саранчи неугомонных завоевателей знали своё дело. Целые поколения людей оказывались под жестоким игом иноземцев, признающих только право сильнейшего, имеющий один язык — насилие. Выбора нет, только тот народ может вырваться из гнетущего рабства, чей дух, закалившийся горем и лишениями, восстанет из темницы неволи, возопит, и тогда - убежит враг и сгинет тьма. Тайно учителя готовили тех, кто не мирился с угнетением и жаждал свободы. Дети, начиная с раннего возраста, познавали все премудрости секретных школ, готовящих волю к трудностям жизни, закаляющих тело к будущим сражениям, указывающих на узкие тропинки пути освобождения. Пояс в упомянутых пластах веков носили с той же целью, что и ремень в нашем времени — для поддержания штанов. Некоторые из них тайно вручались на ритуальных церемониях и, выполняя функцию оберега, носились всю жизнь. Будущие мужчины по окончанию изнурительных тренировок, соблюдая заповеди чистоты, старательно выстирывали, очищали кимоно, пояс и другие атрибуты каждодневных занятий. И, конечно, ручьи пота, измеряемые десятками, а то и сотнями ведер, изменяли, не смотря на старательную стирку, белый цвет кимоно на жёлтый. Взросление бойцов сопровождалось ужесточением воспитательного процесса. Учебные поединки скорее напоминали реальные схватки, и не раз жизненная влага алой струйкой окропляла тренировочную одежду. Изнашивалось и заменялось кимоно, но живой тканевой змей пояс на всю жизнь становился верным спутником и помощником в нелегком, ратном деле. Трудные ступени восхождения неуклонно влияли на окраску пояса, реагирующего, как лакмусовая бумага, на состояния внешней среды. Шли годы. Бесконечная плеяда опустошающих войн взращивала крупицы духа в тех, кто сохранил верность выбранному пути, себе, своим Учителям. Истинным смирением и долготерпением формировались грани изумруда великих характеров. И, когда одиноко идущий человек, подпоясанный черным поясом, пропитанным насквозь кровью и потом, проходил мимо деревни, люди, кто испуганно, кто благоговейно, замечали присутствие некой силы, генерирующей ветер особой реальности. Это шел живой Человек, каждый вдох которого соединялся с дыханием Матери сущего, каждый шаг - наполнен величием осознанности. Это шел мастер.

Современные цветовые гаммы поясов — эхо былого величия.

Как-то раз, путешествуя по Крымскому полуострову, зашли с другом, родной душой, на огонек к знакомому настоятелю монастыря школы гун-фу «Тигр–Дракон» - близкому человеку в устремлениях и понимания смысла бытия. Поведал он нам о существующих, скрытых доныне от стороннего наблюдателя поединках в средней Азии, призванных проявить некую духовную суть человека, высшие его способности через предельное напряжение сил, выход за рамки возможного. По правилам, возраст которых объективно оценить практически невозможно, испытания имеют несколько категорий, проводятся тайно, в горных, малодоступных районах. Из того, что приоткрыли нам, мы знаем вот что: первый вход – допуск - участники бегут пятьдесят километров по пересеченной местности. Проявившие достоинство и мужество допускаются ко второй части огненного крещения. Ученики сражаются, или, как принято говорить, спарингуются во имя проявления силы, способной взять на себя ответственность за полученные знания и умения, дабы быть достойными сыновьями своих матерей. Необходимо добавить, что бой начинается без промедления, не оставляя времени на осмысление обстановки, и длится до исходного результата – когда на ногах останется один из всех этих необычных людей.

Признаюсь честно, услышав от родимой бабушки, как они с односельчанами сорок километров шли в Киев на торговлю и, распродав содержимое вместительных котомок, ещё сорок назад, друг друга разговорами развлекая, обидно мне стало за нас, упорно ждущих автобусы и другие виды транспорта. Ну, думаю, проверю себя. Выспавшись как-то раз на даче, махнул на всё рукой и побрел домой пешком. Вышел днем. Одолев километров пятьдесят пять, заявился домой уже вечером. Дело сделано. Ноги гудели долго. Можете себе представить, что чувствует испытуемый на верность выбранной дороги в следующем «школьном» классе, пробегая уже стокилометровый забег и сражаясь, сражаясь, падая и подымая свое непослушное тело снова и снова. Возможно, мы имеем право спросить, зачем подвергать свое тело и чувства таким болезненным нагрузкам? Тогда и нам не мешает ответить на вопрос, зачем рождаться, работать, воспитывать детей, стареть и умирать, и случись, что найдется глубокомысленный ответ, то наверняка следующие зову своей устремленной души смогут ответить. Вспомните Икара, который верил в свою мечту и был прав. Потому что все, что окружает нас, это чья-то мечта.

- Единственное, ради чего тренируюсь, – как-то изрек друг Шавкат, — чтобы защищать матерей, детей, цветы жизни, все прекрасное, что есть на Земле. А увижу святого человека, пришедшего во имя спасения и воскрешения любви в людях - буду идти как преданный пес рядом с ним.

И это говорил человек, по слухам участвовавший в надрывающих сухожилия экзаменах для мужчин.

Ñêàçêà î òàíöå

Следующая тема уже разливающаяся теплом по моему сердцу - это возможности и значение танца, бессмертного танца.

Как-то раз в простых словах, услышанных от нашего среднеазиатского дракона, зазвучала тема, смысл которой со временем начал струиться во мне прозрачным потоком осознания.

Веков так много назад родилась девочка. Ещё не умеючи ходить, когда оставляли её сидеть у грохочущего прозрачными косами водопада, она, улыбаясь, мягко покачиваясь из стороны в сторону, выводила своими нежными ручонками удивительно законченные, немного замысловатые движения. Родители дивились этим чудесным телесным выражениям, которыми столь юная дочь скрашивала их тяжелые трудовые будни. Прошло много зим, двенадцатый раз земля облетала дающее тепло и свет солнце с момента появления маленького чуда. В то время об её дарованиях пошла молва в местах отдалённых от затерянной небольшой деревни, в которой девушка родилась. Слух о завораживающей красоте её танца, способного дать небесной воле влиться в земные формы, покорил малых и больших мира сего. Благую весть Земля шепотом донесла и никому неслыханной общине хранителей мудрости, решившей проверить справедливость народной молвы.

Ранним утром, бурлящим весенним настроением, когда океан росы еще только готовился вздымать свои волны на встречу солнцу, на берегу стремительной горной речки встретились два странствующих монаха и девушка, выполаскивающая бельё в столь ранний час, образ которой с удовольствием отражала хозяйка всей этой волнующейся синевы. Заметив приблизившихся людей и прекратив выкручивать мокрую одежду, её внимательные, поражающие своей глубиной глаза, открыто встретились с изучающим взглядом чужеземцев.

- Да не погаснет огонь твоего сердца, доченька, — раздался низкий, слегка с хрипотцой, голос одного из путников, лицо которого скрывал капюшон его монашеского одеяния.

- И чистота родника вашего да напоит страждущих, – был её ответ.

Потом шум бегущей воды стал единственным мостом, соединявшим странную троицу, никто не смел нарушить хрупкое равновесие наступившего безмолвия. До сих пор хранивший молчание монах, стащив с плеча видавший виды кожаный мешок, извлёк хранившийся в нём деревянный предмет, густо покрытый узорами замысловатой резьбы.

- Прими свет, обретший форму, эту чудо-свирель, ждущую прикосновений твоих теплых рук и небесного поцелуя твоих губ, — произнес он.

Девушка улыбнулась, и мир вокруг улыбнулся вместе с ней. Хор птиц вторил этой улыбке взрывом весёлого щебетания. Первые лучи солнца приветливо заиграли в её распущенных и развиваемых нежным ветерком волосах. И опять её голос, заставлявший встрепенуться и откликнуться пространства, спрятанные в самых отдаленных уголках души, донесся до слуха замерших посланников.

- Самая большая радость преисполненного смирением сердца – увидеть жемчужную нить мелодии, сотканную небесным инструментом и рожденную вашими устами, - словно озорной ручеек вылилась речь из груди девушки, а ее веселый и нежный взгляд взметнулся в сторону серьезных и молчаливых мужчин.

Монах, в чьих руках покоилась свирель, терпеливо ждущая своего часа, преклонив колено и тщательно подбирая слова, продолжил беседу:

- Да поможет мне Бог не нарушить картину мира новым мазком красок радужных звуков песни, которая уже рвется слиться с проявленной вселенной. Взамен, молю, окажи милость, назови имя песни языком тела. Эхо, вторящее разными языками, усиленное горными вершинами и услышанное в нашей обители, донесло слух об искусстве, которое живет в тебе. Прошу тебя, божественная пыльца розы мира, открой наши глаза для реальности твоего танца.

Девушка рассмеялась. На душе стало легко. Задорный, переливчатый звук её радости веселым ручьём наполнил и омыл Души посланников. Задачи, поставленные перед ними, растворились в чистоте её детского животворного смеха.

- Не терпится услышать вырвавшуюся на волю свободолюбивую птицу, сотканную и зарождаемую на свет гармоней звуков. Да и бельё всё выполоскано, и заняться больше нечем. Тогда, почему и не подарить имя для вашей песни. Начинай скорей! — её длинные золотистые вихри волос внезапно затрепетали от дерзновенного порывистого движения открывшегося вулкана чувств, и рассыпались вьющимися прядями, укрывая её прекрасные, девичьи плечи, словно лучи солнца, обогревающие землю.

- Сестра утро, как повитуха, бережно примет роды, — сказала она, поднимая руки к текущим потокам светила.

Природа, казалось, замерла, прислушиваясь к разговору причудливой троицы. Зазвучала музыка. Начинаясь будто издалека, переливаясь, сначала неловко, словно ребенок, пробующий свои первые шаги, а затем, напитываясь силой, закружилась хороводом соединенных аккордов, несущиеся по дорогам безбрежности. И нет таких слов, какими можно было бы пересказать увиденное монахами величие снизошедшего каскада гармоний, воплотившихся в душу движений хрупкой девочки. Проведя долгие годы в кельях, чтобы, отстранившись от мирской суеты, подготовить себя к встрече с невидимыми аспектами мира, скрытыми за туманом наваждений майя (материальной энергии), они самоотверженно учились, укрепляя свой разум для возможности подвергнуть его серьезным ударам непознанного. Но то, что открылось перед их завороженными взорами, могло вывести из равновесия и навсегда лишить покоя даже храбрейших сынов Земли. Потоки мироздания, смысл которых созидать и разрушать целые миры, словно игривые щенята, вертелись, резвились вместе с человеческим детенышем. Да, это был танец. Взмах руки - и галактики выстраивались сверкающим, божественным соцветием, еще один взмах - рождались вселенные, шаг - и погружение в вечность, ещё шаг - и тысячу солнц вспыхивали, чтобы прожить с ней этот миг, миг великого ваяния нового мира. Потом смысл движений растаял, потому что никто ничего не творил, просто вселенная и ребёнок купались в соединенных океанах объятия друг друга. И было неясно, то ли дитя у Вселенной на ладони, то ли вся Вселенная прильнула и уместилась в пространстве меж ее нежных рук. Это был Разговор. «Я люблю», - говорила она. «Я люблю», - говорила ей Жизнь.

- Ты знаешь, я верю и знаю точно, что однажды кто-то из нас сумеет открыть врата Розы Реальностей, просто танцуя и излучая всю полноту приобретенной свободы. И тогда заживем, малыш! — как-то по- родному произнес азиатский братишка, заканчивая вышеприведенное повествование.

Движение кисти художника, ораторское искусство, мечтания и фантазии — всё это танец душевных сил человека, одетых в тонкую паутину мысли, чувств, изменяющих подвижную глину физических форм и её выражений. Танец — это суть жизни, его задача — гармонизация хаоса, заполнение смыслом пустот гигантского разлома, образовавшего двойственность, противостояние тьмы и света, добра и зла. Скрепляя в единую симфонию душу, дух и тело, он осуществляет таинство превращения человека в ангелоподобное существо вселенной, с крылатой и бессмертной душой, владеющей силами, способными превратить материю в потоки света. У каждого из нас свой танец, который мы формируем изо дня в день. Многие племена индейцев всеми силами стремились приобрести стойкость духа, танцуя танец свободы, чтобы, не отворачивая взора от раскрывшихся глаз безмерности встретить ту, что заберёт их за грань привычного измерения, по другую сторону от берега известного. И их последний танец был полон достоинства и искренней благодарности к уходящей жизни.

Когда Душевные свойства Человека воплощаются в проявленной форме чудесного танца, тогда

Мир преображается, узнавая истинные свои черты.

äåòÿõ è ìàñòåðñòâå

Дата добавления: 2015-07-20