Благородные металлы 22 страница

» 7 корпуса дивизия Рейшаха.......................... 2

» 3 корпуса............................................................. 3

» 5 корпуса (поздно вечером)........................... 1

Всего 11

По французским данным со стороны союзников в сражении участвовали:

Бригады
Из гвардейского корпуса 2 дивизии................. 4

» корпуса Мак-Магона...................................... 4

»» Канробора 2 дивизии

(Рено и Трошю)........................................ 4

» корпуса Ньеля 1 дивизия Винуа 2..................

Всего 14

СРАЖЕНИЕ ПРИ МАДЖЕНТЕ___________________________ 403

Четырнадцать французских бригад или 91 батальон насчитывали по меньшей мере 80000 человек. Однако во французском сообщении о сражении говорится по поводу наступления дивизии Винуа:

«Больше всех пострадал 85-й линейный полк... Генерал Мартенпре, будучи во главе бригады, был ранен».

Однако ни 85-й полк, ни бригада Мартенпре не входили в дивизию Винуа из корпуса Нье-ля. 85-й полк входит в состав 2-й бригады, которой командовал генерал Ладре де ла Шарьер дивизии Ладмиро, а генерал Мартенпре командовал 1-й бригадой той же дивизии, принад­лежавшей к корпусу маршала Бараге д'Илье. Это служит неопровержимым доказательством того, что в сражении участвовало больше французских войск, чем значится в официальном сообщении. Если дивизия Ладмиро, вместе с которой число бригад возрастает до 16, баталь­онов — до 104, и солдат — до 90000, была так бесцеремонно скрыта, то закрадывается по­дозрение, что вообще количество действовавших на поле сражения французов было значи­тельно больше, чем указано в отчете о сражении. К тому же из сообщения австрийцев явст­вует, что захваченные ими пленные принадлежат почти ко всем полкам, составлявшим дей­ствующую армию союзников в Италии. Таким образом, французы обладали значительным численным превосходством, что делает австрийским войскам большую честь. Они уступили только местность, на которой происходил бой, захватили одно орудие, потеряв четыре, и ос­тавили поле боя убежденные в том, что при равных силах победа была бы за ними. Но что мы можем сказать об их главнокомандующем, королевско-императорском фельдцейхмей-стере? 4 июня он ожидает нападения. У него 13 бригад (7 впервые принимающих участие в бою, 2 бригады дивизии Лилиа и 4 бригады из 3-го корпуса) в 8 милях от поля сражения; 4 другие бригады 5-го корпуса в 9 милях и, наконец, 4 бригады 8-го корпуса на расстоянии 10 или 12 миль. Таково было расположение его войск к 8 ч. 30 минутам утра. Можно ли считать чрезмерным требование, чтобы эти войска в день сражения к 4 или самое позднее к 5 часам вечера находились достаточно близко от Мадженты для того, чтобы принять участие в бою? Разве не должны были в 2 часа дня, когда началось серьезное сражение, принимать в нем участие не 7, а, по меньшей мере, 13 бригад? В этом случае были бы предотвращены круп­ные потери дивизии Кордона и 2-го корпуса. С прибытием 5-го корпуса австрийцы могли бы перейти в наступление и отбросить французов за Тичино. Но, как видно, австрийцами вновь овладела их прежняя пресловутая медлительность. Они, говаривал

Ф. ЭНГЕЛЬС__________________________________ 404

настоящий Наполеон, теряют драгоценнейшие мгновения на бесполезную парадность и пус­тые формальности. Дьюлаи снова возродил эти традиции, и таким образом, легкомысленно упустив свою собственную победу, он доставил ее «тайному генералу». Победа эта могла бы быть легкой и решительной, если бы не стойкость храбрых австрийских солдат и не полней­шее ничтожество шефа Общества 10 декабря

Утром 5 июня в распоряжении Дьюлаи находились следующие войска, не принимавшие участия в сражении при Мадженте:

Бригады

Одна дивизия из 3-го корпуса........................... 2

Из 5-го....................................................................... 3

Одна дивизия (Лилиа) из

7-го корпуса..................................................... 2

Из 8-го...................................................................... 4

Всего 11

Это составляло боевую силу, равную той, которой он располагал накануне. Из участво­вавших в предыдущем сражении войск боеспособность утратили только 3 дивизии (1-го и 2-го корпусов), остальные 8 бригад были боеспособны; всего у Дьюлаи было 19 боеспособных бригад или свыше 100000 человек. Им противостояло 16 бригад, уже участвовавших в бою 4 июня, 4 свежие французские дивизии, которые 5 июня должны были находиться в боевой готовности, и одна или две пьемонтские дивизии, которые были еще далеко, на марше. Та­ким образом, 5-го Дьюлаи мог иметь в своем распоряжении 19 бригад. При поддержке 9-го корпуса, который он неизвестно почему держал в отдалении, эти силы должны были изме­нить результат предыдущего дня. Коротко ошибки Дьюлаи можно было бы сформулировать так:

Во-первых: когда Луи-Наполеон совершал фланговый марш, от Верчелли на Турбиго, в пределах досягаемости для боевых действий австрийцев, Дьюлаи не воспользовался невы­годным положением противника и не обрушился всеми своими силами на его оказавшуюся уязвимой походную колонну, которую он мог рассечь надвое и часть ее оттеснить к Альпам, повторяя маневр, осуществленный Радецким в 1849 году.

Во-вторых: вместо этого он отходит за Тичино и, таким образом, идет в обход, чтобы прикрыть Милан, в то время как прямая дорога оказалась в распоряжении неприятеля.

В-третьих: во время отхода он дробит свои войска и совершает этот отход с такой бес­печной медлительностью, которая едва ли была бы простительна даже на учебном плацу.

СРАЖЕНИЕ ПРИ МАДЖЕНТЕ

В-четвертых: 9-й корпус он оставляет совершенно вне района сосредоточения.

В-пятых: в ходе самого сражения сосредоточение войск осуществлялось настолько бес­толково, что они несли напрасные потери и победа досталась неприятелю буквально даром.

Если Дьюлаи, несмотря на целый ряд допущенных им грубых ошибок, все же не потерпел полного поражения, хотя против него были выставлены отборные части французской армии, то этим он обязан исключительно храбрости своих войск и «хитроумию» своего противника, «тайного генерала». Войска Дьюлаи демонстрировали непобедимую жизненную силу наро­да, а он сам — старческую немощь и идиотизм монархии. «Тайный генерал» в свою очередь замечает, что с отступлением австрийцев на Минчо заканчивается мелодраматический пери­од кампании и начинается настоящая война. Он уже убедился в справедливости мудрого из­речения, которое настоящий Наполеон неустанно повторял своему брату Жозефу, и которое гласит, что на войне никакая игра в прятки не избавит от личной опасности. Наконец, Кан-робер, оскорбленный предпочтением, которое оказывается Мак-Магону, грозит разоблачить кое-какие подвиги, совершенные в этом походе героем Сатори. Поэтому «герой» стремится обратно к своей возлюбленной супруге в предместье Пуассоньер и к миру at any price*. Если же мир недостижим, тогда хотя бы мирные переговоры, чтобы ими оправдать «отступление его собственной персоны в Париж».

Написано Ф. Энгельсом около 16 июня 1859 г.

Напечатано в газетах «Das Volk» № 7,

18 июня 1859 г.

и «New-York Daily Tribune» № 5678, 2 июля 1859 г.

Печатается по тексту газеты «Das Volk», сверенному с текстом газеты «New-York Daily Tribune»

Перевод с немецкого

— любой ценой. Ред.

К.МАРКС ШПРЕЕ И МИНЧО

Вольтер, как известно, держал у себя в Фернее четырех обезьян, которым он дал имена своих четырех литературных противников — Фрерона, Бомеля, Ноннота и Франк де Пом-пиньяна. Не проходило дня без того, чтобы писатель не кормил их собственноручно, не на­граждал бы их пинками, не драл бы их за уши, не колол бы им носы иголками, не наступал бы на хвосты, не наряжал бы их в поповские клобуки и не обращался бы с ними самым нево­образимо скверным образом. Эти обезьяны критики были фернейскому старцу столь же не­обходимы для излияния его желчи, для удовлетворения его ненависти и заглушения страха перед оружием полемики, как необходимы теперь обезьяны революции для Луи Бонапарта в Италии. Точно таким же образом кормят ныне Кошута, Клапку, Фогта, Гарибальди; надев им золотые ошейники, их держат под замком; их то ласкают, то награждают пинками, в зависи­мости от того, какое настроение преобладает в душе их повелителя — ненависть ли к рево­люции или страх перед ней. Бедные обезьяны революции должны быть также и ее заложни­ками, они должны гарантировать герою 2 декабря перемирие с революционной партией для того, чтобы он мог беспрепятственно разрушить арсеналы орсиниевых бомб, напасть на вра­га, — перед которым он так долго дрожал в Тюильри, — в его же собственном лагере и за­душить его.

Империя снова должна означать мир229, — в противном случае не стоило бы совершать так много позорных деяний, клятвопреступлений и переносить столько унижений, чтобы on основать. Империя, которая уже не гарантирована от взрыва

ШПРЕЕ И МИНЧО_________________________________ 407

революционных бомб, от тайных обществ, наглых буржуа и распоясавшихся солдат, невы­носима! Marchons!*. Вот слова, вот наполеоновские идеи230, свобода, принцип национально­сти, независимость, все, что вы хотите; итак, marchons, marchons!

Идея превращения Италии в мышеловку революции достаточно хитра, но только из нее ничего не может получиться, потому что всякий, кто позволяет себя в нее заманить, теряет какое бы то ни было значение для революционной партии в тот самый момент, как только клюнет на эту удочку. Попытка заткнуть кратер революции, швырнув в него вниз головой гг. Кошута, Клапку, Фогта и Гарибальди, поистине наивна и лишь помогает ускорить взрыв.

Если бы даже удалось с их помощью потушить в Италии одну орсиниеву бомбу, то другая взорвется во Франции, в Германии, в России или в каком-либо другом месте, так как потреб­ность и естественная необходимость в революции настолько же всеобща, как и отчаяние по­рабощенных народов, на плечах которых вы воздвигаете ваш трон, настолько же всеобща, как и ненависть ограбленных пролетариев, с нуждой которых вы ведете такую заниматель­ную игру. И лишь тогда, когда революция стала стихийной силой, не поддающейся учету и неотвратимой, подобно молнии, гром которой вы слышите лишь после того как уже раздался ее неотвратимый смертоносный удар, — вот тогда только революционный взрыв становится неизбежным.

Где и как может произойти этот взрыв, это не имеет большого значения. Главное в том, что он произойдет. На этот раз Пруссия, вопреки своей воле, по-видимому, предназначена стать выразительницей всеобщих революционных потребностей. Принц-регент, который са­мостоятельно «никогда не сказал ничего глупого и никогда не сделал ничего умного», вы­нужден исключительно из любви к консерватизму всерьез взять на себя революционную роль, в то время как Луи Бонапарт из страха, притворства и каприза ведет только кокетливую игру с революцией.

Вооруженное посредничество Пруссии, т. е. ее союз с Австрией, означает революцию.

Общее настроение берлинской прессы доказывает, что нейтралитет в сочетании с мобили­зацией армии становится позицией, не выдерживающей критики. Совершенно верно замеча-

9^ 1

ет «National-Zeitung»231, орган, отражающий припадки либерализма, которым подвержен ка­бинет:

«Нейтралитет при современных условиях может подходить для Бельгии, Голландии или Швейцарии; для Пруссии же нейтралитет — это смерть».

— Вперед! Ред.

К. МАРКС____________________________________ 408

Если Бонапарту удастся осуществить в отношении Италии свои «благородные» намере­ния, то единственным следствием этого, но мнению той же газеты, явится установление французского военного протектората над всем полуостровом, даже в том случае, если война будет локализована и никаких прямых территориальных приобретений в результате войны для Франции не последует. Благодаря этому русско-французская гегемония над европейским континентом, и без того весьма ощутимая в течение последних трех лет, усилилась бы на­столько, что в любой момент можно было бы приступить к провозглашенному еще на остро­ве Св. Елены распределению сфер господства. Новая империя целиком проявляет тенденции своей предшественницы, но только находится она в более благоприятном положении, так как, не будучи теснима извне, она может выбрать по своему усмотрению время, место и ус­ловия для изоляции своих противников, а затем и уничтожения их en detail*. Чтобы воспре­пятствовать успеху этого до сих пор столь ловко осуществляемого плана борьбы, Пруссия оказалась вынужденной идти вместе с Австрией, но отнюдь не для того, чтобы тащиться в хвосте габсбургской политики, а для того, чтобы бороться за свое собственное существова­ние.

Таково приблизительно содержание вышеуказанной статьи, которая рассматривается как политическая программа регентства. В успех недавней посреднической миссии, порученной г-ну Вертеру, не верит ни один человек. Если же, однако, Наполеон согласится на мир, кото­рый в лучшем случае даст новую пищу для недовольства его офицеров и солдат, то с ним не придется больше бороться. К нему в этом случае было бы применимо высказывание Горацио Уолпола о сардинском дипломате маркизе де Вери:

«Он мертв, но желает еще на день-другой сохранить это в тайне. На больший срок это ему не удалось бы».

Если указанное посредничество, которое едва ли было предпринято всерьез, не удастся, то тогда разыграются битвы не только между наполеоновской тиранией и габсбургским деспо­тизмом на Минчо, но и битвы за свободу на Одере и Висле. В Калише, в двух милях от прус­ской границы, уже сконцентрировано огромное количество войск. Один прусский армейский корпус получил приказ идти к Рейну через Ганновер, другой движется на юг, а командирам различных союзных корпусов предложено прибыть на военный совет в Берлин. Все эти ме­роприятия относятся только к мобилизации

— поодиночке. Ред.

ШПРЕЕ И МИНЧО

авангарда. Армии, которая должна вести борьбу против Франции и России, еще не существу­ет и она может быть набрана только из народа, но не из среды того народа, который декла-мирует истинно-германские ура-патриотические стихи ура-патриотического Людвига232, а из среды народа, который поднимается с великой, все уничтожающей энергией революционно­го воодушевления. Если не удастся пробудить это воодушевление, то гогенцоллернская мо­билизация, вооруженное посредничество, объявление войны, ведение самой войны и т. д. будут покоиться на наивных расчетах негра с Золотого берега, который считает, что он нане­сет смертельный удар своему врагу, если ему удастся повеситься на воротах его дома.

Написано К. Марксом около 23 июня 1859 г.

Напечатано в газете «Das Volk» № I 25 июня 1859 г.

Печатается по тексту газеты Перевод с немецкого

Ф. ЭНГЕЛЬС ОТСТУПЛЕНИЕ АВСТРИЙЦЕВ К МИНЧО

Плоды победы пожинаются обычно при преследовании неприятеля. Чем энергичнее пре­следование, тем решительнее победа. Пленных, артиллерию, обоз, знамена захватывают не столько в ходе самого сражения, сколько при преследовании после сражения. С другой сто­роны, полнота победы измеряется энергией преследования. С этой точки зрения что можно сказать о «grande victoire»* при Мадженте? На следующий день после сражения мы застаем французских «освободителей» «отдыхающими и занятыми реорганизацией». Ни малейшей попытки преследования! Совершая марш на Мадженту, союзники фактически сосредоточили все свои боевые силы. Напротив, у австрийцев часть их войск находилась в Аббьятеграссо, другая часть на пути в Милан, еще часть у Бинаско и, наконец, часть у Бельджойосо, — это было скопление отдельных колонн, настолько разбросанных и плетущихся без всякой вза­имной связи, что, казалось, они сами напрашивались на то, чтобы неприятель напал на них, одним ударом рассеял их во все стороны и затем преспокойно захватил в плен целые брига­ды и полки, которым был бы отрезан путь отступления. Наполеон, настоящий Наполеон, в подобном случае сумел бы распорядиться теми 15 или 16 бригадами, которые, согласно официальному французскому сообщению, накануне не принимали никакого участия в сра­жении. А как поступил поддельный Наполеон, Наполеон г-на Фогта, Наполеон «Cirque Olympique», Сент-Джемс-стрит и Амфитеатра Эстли? Он изволил обедать на поле сраже­ния.

— «великой победе». Ред.

___________________________ ОТСТУПЛЕНИЕ АВСТРИЙЦЕВ К МИНЧО_______________________ 4Ц

Прямая дорога на Милан была ему открыта. Театральный эффект обеспечен. Этого ему было, конечно, достаточно. Целых три дня, 5, 6 и 7 июня, дарятся австрийцам, чтобы они могли выбраться из опасного положения. Они спускаются к По и двигаются вдоль ее север­ного берега к Кремоне по трем параллельным дорогам. На самом северном пункте этих до­рог генерал Бенедек, находившийся ближе всего к маршруту движения неприятельской ар­мии, с тремя дивизиями прикрывал это отступление. От Аббьятеграссо, где он находился 6 июня, он направился через Бинаско на Меленьяно. В этом последнем городе он оставил две бригады для того, чтобы удерживать позицию, пока обоз центральной колонны не ушел впе­ред на достаточное расстояние. 8 июня маршал Бараге д'Илье получил приказ выбить эти две бригады из города, и, чтобы гарантировать успех, в его распоряжение был передан еще кор­пус Мак-Магона. Десять бригад против двух! Неподалеку от реки Ламбро корпус Мак-Магона был выслан с целью отрезать австрийцам отступление, в то время как три дивизии Бараге атаковали Меленьяно; две бригады устремились на город с фронта, две обошли его справа и две слева. Только одна австрийская бригада, бригада Родена, находилась в Мелень­яно, а бригада генерала Бёра расположилась на другом, восточном берегу реки Ламбро. Французы атаковали очень стремительно, и их шестикратное численное превосходство вы­нудило генерала Родена после упорного сопротивления очистить город и отступить под при­крытием бригады Бёра. Именно с этой целью последняя заняла позицию в тылу. Выполнив свою задачу, бригада Бёра тоже отступила в полном порядке. В этом сражении Бёр был убит. Потери одной австрийской бригады, больше всего участвовавшей в бою, были, бесспорно, значительны, однако приведенные декабрьскими crapauds* цифры (около 2400) совершенно фантастичны, ибо весь состав бригады перед сражением не превышал 5000 человек. Победа французов снова оказалась бесплодной. Ни единого трофея, ни одной захваченной пушки!

Между тем 6 июня Павия была оставлена австрийцами, затем, по неизвестным причинам, снова занята 8-го, чтобы вновь быть оставленной 9-го. В то же время Пиаченцу они оставили 10-го, лишь шесть дней спустя после сражения при Мадженте. Австрийцы не торопясь от­ступали по линии По, пока не достигли Кьезе. Здесь они повернули на север и пошли к Ло-нато, Кастильоне и Кастель-Гоффредо, где заняли оборонительную

— жабами, ничтожествами (имеются в виду представители бонапартистского генштаба). Ред.

Ф. ЭНГЕЛЬС__________________________________ 412

позицию, на которой, по-видимому, ожидают новой атаки «освободителей».

В то время как австрийцы совершали марш сперва к югу от Мадженты на Бельджойосо, затем на восток к Пьядене и, наконец, снова на север, к Кастильоне, описав фактически по­лукруг, «освободители» шли прямо по диаметру этого полукруга, и, следовательно, им при­шлось проделать путь на одну треть короче, чем австрийцам. Однако они нигде не настигли австрийцев, кроме Меленьяно, да еще раз вблизи Кастенедоло, где Гарибальди имел с ними небольшую стычку. Такая беспечность при преследовании неслыханна в военной истории. Она весьма характерна для Квазимодо, который пародирует своего дядю (дядю в соответст­вии с положением Кодекса Наполеона: «La recherche de la paternite est interdite»²³⁴), пароди­рует его даже в своих успехах.

В то самое время, когда главные силы австрийцев заняли между 18 и 20 июня свои пози­ции позади Кьезе, авангард союзников достиг фронта Кьезе. Чтобы подтянуть свои главные силы, им нужно несколько дней. Поэтому, если австрийцы действительно примут бой, то второго общего сражения можно ожидать 24 или 26 июня. «Освободители» не могут долго медлить на виду у неприятеля, если они хотят поддержать в своих войсках наступательный elan* и не давать противнику возможности бить их в мелких стычках. Позиция австрийцев очень благоприятна. От южной оконечности озера Гарда у Лонато по направлению к Минчо простирается плато, границу которого со стороны ломбардской равнины образует линия Ло­нато — Кастильоне — Сан-Кассиано — Кавриано — Вольта; на такой позиции очень удобно ожидать врага. Это плато постепенно поднимается в направлении к озеру и обеспечивает це­лый ряд хороших и разнообразных позиций, причем каждая последующая позиция превос­ходит предшествующую своей силой и компактностью, так что овладение краем плато еще не обеспечивает победы, а лишь завершает первый акт сражения. Правый фланг позиции прикрыт озером, а левый значительно загнут назад, так что линия Минчо на протяжении почти десяти миль оказывается незащищенной. Однако это не только не является недостат­ком данной позиции, но, напротив, представляет самое большое ее преимущество, ибо за Минчо начинается болотистая местность, которая заключена между четырьмя крепостями — Вероной, Пескьерой, Манту ей и Леньяго — ив пределы которой неприятель не осмелится

— порыв. Рвд.

___________________________ ОТСТУПЛЕНИЕ АВСТРИЙЦЕВ К МИНЧО_______________________ 413

войти, не имея весьма значительного численного превосходства. Так как Мантуя господ­ствует над южной оконечностью линия Минчо, а местность по ту сторону Минчо лежит в районе действия крепостей Мантуи и Вероны, то всякая попытка пренебречь присутствием австрийцев на плато и пройти мимо них в направлении к Минчо скоро была бы пресечена. Коммуникации наступающей армии были бы нарушены, между тем как сама она была бы не в состоянии угрожать коммуникациям австрийцев. К тому же по ту сторону Минчо ей некого было бы атаковывать (ибо об осаде при таких обстоятельствах не могло быть и речи), и, за отсутствием объекта для нападения, ей пришлось бы повернуть опять назад. Основная опас­ность такого маневра заключалась бы в том, что его пришлось бы осуществлять на виду у австрийцев, расположенных на плато. Последним нужно было бы только перейти в наступ­ление по всей линии и обрушиться на неприятельскую колонну в направлении от Вольты на Гойто, от Кавриано на Гуидиццоло и Черезару, от Кастильоне на Кастель-Гоффредо и Мон-тикьяри. Такое сражение «освободителям» пришлось бы выдержать при страшно неблаго­приятных обстоятельствах, и оно могло бы стать вторым Аустерлицем, но только с переме­ной ролей.

«Герой» Мадженты, Дьюлаи, отстранен от командования. Его место в качестве коман­дующего 2-й армией занимает Шлик, а Вимпфен остается во главе 1-й армии. Обе армии, со­средоточенные у Лонато и Кастильоне, образуют вместе итальянскую армию австрийцев под номинальным командованием Франца-Иосифа и с Хессом в качестве начальника генераль­ного штаба. Шлик, судя по его прошлому в венгерской кампании, является дельным генера­лом средней руки. Хесс, бесспорно, самый крупный из нынешних стратегов. Опасность за­ключается в личном вмешательстве пресловутого Франца-Иосифа. Подобно Александру I при вторжении Наполеона в Россию, он окружил себя пестрой кликой старых, ограниченных всезнаек-усачей, из которых некоторые, возможно, непосредственно оплачиваются Россией. Если бы французская армия, оставив австрийцев пребывать на их позициях, прямо направи­лась к Минчо, то с высоты плато ее можно было бы видеть всю с поразительной отчетливо­стью, полк за полком. Сильное впечатление, произведенное появлением врага на дороге, ближайшей к линии отступления, легко могло бы сбить с толку такую голову, как у Франца-Иосифа. Болтовня мрачно настроенных всезнаек в эполетах могла бы явиться для его слабых нервов благовидным предлогом отказаться от прекрасно выбранной позиции и отступить в район между крепостями235. Когда

Ф. ЭНГЕЛЬС

государство возглавляется глупыми юнцами, то все зависит от состояния их нервов. Наибо­лее продуманные планы становятся игрушкой субъективных впечатлений, случайностей и капризов. Благодаря наличию в австрийской главной квартире такого человека как Франц-Иосиф едва ли имеется какая-либо иная гарантия победы, кроме наличия Квазимодо в не­приятельском лагере. Этот последний по крайней мере закалил свои нервы у профессио­нальных игроков Сент-Джемс-стрита, и если он сделан не из железа, как того хотелось бы его почитателям, то во всяком случае из гуттаперчи.

Написано Ф. Энгельсом 23 июня 1859 г.

Напечатано в газете «Das Volk» № I 25 июня 1859 г.

Печатается по тексту газеты Перевод с немецкого

Ф. ЭНГЕЛЬС ВЕСТИ О ВОЙНЕ ²³⁶

Прибытие «Азии» ничего не добавляет к тому короткому, полученному через Нью­Фаундленд телеграфному сообщению о большой победе на Минчо, которое было напечатано в нашей газете вчера утром. Сражение произошло в пятницу 24 июня и длилось от четырех часов утра до восьми часов вечера, а пароходы отплыли на следующий день раньше, чем можно было получить какие-либо подробные сведения. Поэтому мы должны ждать прибы­тия сюда «Араго» или «Венгра» в Квебек, чтобы получить подробный отчет, который с та­ким нетерпением ожидают любознательные читатели. Между тем, так как число сражаю­щихся с обеих сторон было приблизительно одинаково, то отсюда вытекает один вывод: ав­стрийский солдат не может сравниться с французским.

Как в Англии, так и у нас большинство военных, по-видимому, считало, что союзники не начнут крупного сражения, пока не прибудет идущий из Тосканы корпус принца Наполеона, чтобы атаковать австрийцев с тыла. В то же время предполагалось, что на озере Гарда будет спущена на воду флотилия, которая даст союзникам возможность предпринять и фланговую атаку в этом районе. Однако Наполеон III не стал дожидаться ни того, ни другого, но дал сражение и выиграл его. Из корреспонденции, полученной из союзного лагеря, все сущест­венные моменты которой мы помещаем в другом месте, совершенно ясно, что сражение бы­ло единственно реальным выходом. Отсрочка охладила бы победоносный порыв союзных войск и дала бы австрийцам возможность громить их в мелких стычках, благодаря своему численному превосходству.

Ф. ЭНГЕЛЬС__________________________________ 416

В действиях австрийской армии под командой Шлика замечаются те же самые колебания и та же нерешительность, в результате которых до этого Дьюлаи потерпел поражение и ока­зался в опале. Сначала австрийцы готовились принять сражение на линии Лонато — Кас-тильоне — Сан-Кассиано — Кавриано — Вольта. Здесь постепенно поднимающееся в на­правлении к озеру и к Минчо плато предоставляет ряд великолепных, следующих одна за другой позиций, каждая из которых сильнее и компактнее предшествующей, так что овладе­ние краем этого плато означало бы не победу, а лишь первый акт сражения. Правое крыло австрийцев было прикрыто озером, между тем как левое значительно отнесено назад, что ос­тавляло незащищенными почти 10 миль линии Минчо. Однако это обстоятельство не явля­лось недостатком, а напротив, фактически оно было самой замечательной чертой этой пози­ции в силу того обстоятельства, что за Минчо находилась опасная местность, заключенная между четырьмя крепостями, в которую неприятель не рискнул бы проникнуть, не обладая значительным численным превосходством. Над южной оконечностью линии Минчо господ­ствует Мантуя, а район по ту сторону Минчо входит в сферу действия как Мантуи, так и Ве­роны; поэтому всякая попытка, не обращая внимания на австрийцев, занявших позиции на плоскогорье, пройти мимо них по направлению к Минчо, была бы быстро пресечена; комму­никации продвигающейся армии оказались бы уничтоженными, тогда как сама она не смогла бы поставить под угрозу коммуникации австрийцев. Однако самой опасной частью такого маневра было бы то, что его пришлось бы выполнять на глазах у австрийцев, расположенных на плоскогорье, причем им ничего не стоило перейти в наступление по всей линии и обру­шиться на разбросанные неприятельские колонны из Вольты на Гойто, из Кавриано на Гуи-диццоло и Черезару, из Кастильоне на Кастель-Гоффредо и Монтикьяри. Такое сражение союзникам пришлось бы вести в чрезвычайно невыгодном положении, и она могла превра­титься в новый Аустерлиц, но только с переменой ролей.

Такова была позиция, занятая австрийцами. Их преимущество заключалось также и в том, что они превосходно знали всю местность, на которой в течение ряда лет в самых широких масштабах проводились маневры их армии. Как мы отмечали, эта местность была тщательно подготовлена к предстоящей борьбе, города и деревни укреплены. Но тут по каким-то при­чинам, с военной точки зрения совершенно необъяснимым, австрийцы в последний момент покидают позицию и отходят благополучно за Минчо, где 24-го числа союзники атакуют

Дата добавления: 2015-07-20