Приказано обезоружить

Первые упоминания о деятельности татаро-башкирского легиона появились в печати еще в годы войны. Листовки, выпущенные немецким командованием, описывали национальные формирования как мощную поддержку вермахта. Эта пропагандист­ская «утка» сработала так надежно, что закрепилась в умах многих советских граждан до сих пор. И самое печальное - в умах администраторов, от решений которых зависели судьбы людей. Ни о какой надежности легионеров говорить не приходилось. Сами немцы понимали это и признавали. Свидетельствуют об этом документы герман­ского командования, мемуары, опубликованные после войны.

Судить о надежности легионеров можно по тем фактам, которые удалось обнаружить в различных архивах. В связи с тем, что гриф «секретно» стоит практически на всех документах, связанных с легионерами, приходилось собранные по крупицам данные публиковать лишь в литературоведческих трудах, ограничивая информацию только разговором о деятельности подпольной группы так называемых джалильцев. Почему «так называемых»? Дело в том, что участие Джалиля в деятельности подпольщиков татаро-башкирского легиона - лишь эпизод. В этом убеждаешься при внимательном изучении материалов и судеб тех людей, которые были казнены вместе с поэтом. Но это разговор особый.

Приведем лишь часть фактов, свидетельствующих о направленности созданного в Германии легиона «Идель-Урал».

825-й батальон легиона 23 февраля 1943 г. в количестве 500 человек (за исключением перебитых командиров-немцев) перешел на сторону партизан в районе Витебска. Имея полное вооружение, в том числе и три 45-миллиметровых пушки, легионеры были включены в состав бригад Захарова и Бирюлина. Этот факт опубликован в книге Р.Мустафина «По следам поэта-героя» еще в 1973 г., а архивный документ, подтверждающий его, опубликован И.Забировым 10 лет спустя в книге «Джалиль и джалильцы».

О втором батальоне - 826-м - есть упоминание в книге немецкого писателя Т.Юргена. Литературовед Гази Кашшаф в своей книге «По завещанию Мусы Джалиля» цитирует дневник обер-лейтенанта Вальтера Хайзена: «10 августа. (1944 г. - М.Ч.) Командир кадровой дивизии «добровольцев» приказывает обезоружить Волго-татарский и армянский легионы. Это говорит о том, что все находится на грани катастрофы. 6 сентября. Руководитель 826-го Волго-татарского батальона сообщает: остатки батальона разоружены». Почему остатки? Значительная часть легионеров ушла к французским «маки» (партизанам-коммунистам). Те, кому это не удалось, были посажены немцами в штрафные концлагеря. Понятно, что за хорошую службу с ними бы так не поступили.

Третий батальон легиона - 827-й - как свидетельствуют документы, опубликованные Р.Мустафиным, в июне 1943 г. был направлен в Карпаты для борьбы с партизанской армией С.Ковпака. Штаб батальона разместился в г.Станиславе (ныне - Ивано-Франковск), роты - в Стрне, Волехове, Долине и Надворной, т.е. по пути движения партизан. Первым восстали два взвода штабной роты. Их переход к партизанам оказался успешным. Их примеру последовали и другие легионеры. В ответ немецкое командование разоружило остатки и этого батальона и тоже разослало их по лагерям.

Наконец, штабной батальон легиона «Идель-Урал», уже после ареста подпольной группы Курмаша-Джалиля, переведен во Францию, местечко Ле-Пюи. Но и его не удалось использовать в борьбе с французским Сопротивлением по той же причине: легионеры при первой возможности переходили на сторону партизан. Несколько сот легионеров участвовало в партизанском сражении за Ле-Пюи и другие города и поселки округа Беанс. К концу 1944 г. и этот батальон был расформирован, а оставшиеся легионеры были переведены в штрафной лагерь в районе Горинхена.

Все приведенные факты не раз публиковались в печати и хорошо известны сотрудникам госбезопасности. На одной из пресс-конференций в 1992 г. председатель Татарского республиканского КГБ Р.Каримуллин признал, что служба в татаро-башкирском легионе, само пребывание в нем не является предательством, если, конечно, человек не участвовал в расстрелах, карательных акциях. «Легионеры не подлежат никакой ответственности. Это предельно всем ясно», - уже тогда считал Рафаэль Гумерович. - В отдельных случаях иногда бывает непонимание. Стараемся разобраться».

Хорошо, если бы так. Бывая в районах Татарстана, выискивая в военкоматах адреса бывших легионеров, мы с бойцами «Снежного десанта» не раз убеждались, что непонимание, о котором говорил председатель КГБ, существует практически повсюду. Ничего не знают о татаро-башкирском легионе ни работники военкоматов, ни тем более функционеры местной власти. В архивах и списках легионеры до сих пор числятся в одном ряду с власовцами, полицаями, - с теми, кто действительно верой и правдой служил в немецкой армии. Более того, даже те из них, кто до недавнего времени все же считался участником войны или узником фашистских лагерей, после выяснения факта службы в легионе лишен пенсии и минимальных льгот.

Такова судьба М.Зиганшина из Нижнекамска, И.Галимова из Мамадыша. Никаких дополнительных сведений о предательстве этих людей не выявлено, тем более фактов участия в карательных операциях, расстрелах, боевых действиях на стороне врага. Главное обвинение - принадлежность к легиону. Не было ни одного руководителя военкомата, который бы усомнился в такой постановке вопроса. Раз принял присягу, надел форму легионера, значит, предатель. И все твои прежние заслуги перед родиной, ранения и мучения в плену ничего не стоят.

Спорить с логикой военных трудно, если не знать подробностей существования легиона «Идель-Урал», условий вербовки и тех людей, кто принимал участие в формировании батальонов. Сколько раз нам приходилось убеждаться, что идейность и убежденность в каких-то принципах, основанная на элементарном невежестве - сродни фанатизму. Слова сотрудников военкоматов о предательстве легионеров - пустой звук, они не могут назвать ни одного факта, связанного с деятельностью легиона, не видят разницы между власовцами и легионерами 825-го батальона, перешедшими на сторону партизан. Предатели и точка!

Не буду разубеждать военных. Но ведь есть в нашей жизни другие законы, кроме боевого устава. Пересмотрено же наше отношение, например, к татарскому писателю Гаязу Исхаки. Он тоже считался предателем №1, был идейным вдохновителем создания государства «Идель-Урал», а значит, и организации легиона. Но сейчас создан музей на его родине, признано, что действия писателя ничего общего не имели с фашизмом. Значит, восторжествовал, наконец, разум в наших подходах к истории, в отношении к людям. Не пора ли применить те же принципы и к легионерам? Тем более, что каждый из этих людей был на фронте, в плену, в лагерях НКВД. Если за кем-то из них есть так называемый «компромат», он давно известен. Не нужно реабилитировать всех подряд, но разобраться в каждой конкретной судьбе необходимо.

«У нас пленных нет»

Эта роковая фраза, сказанная Сталиным в ответ на предложение немецкого командования подписать конвенцию о военнопленных, стала смертным приговором для миллионов советских граждан в начале войны, они были обречены на голодную смерть.

Так было во все времена: о военнопленных прежде всего заботилось государство, в армии которого они состояли. Помогал Красный Крест, благотворительные организации, духовенство. Заявление Советского правительства о том, что судьба военнопленных красноармейцев его не интересует, и более того - в немецких лагерях находятся только предатели родины, перекрыло последние каналы поставок продовольствия нашим соотечественникам. Узнав об этом, многие военнопленные кончили жизнь самоубийством. А именно к этому призывал Сталин и военспецы, говоря, что настоящий красноармеец в плен не сдается. Если учесть, что за годы войны в плен попало 5 миллионов советских солдат и офицеров, невольно задаешься вопросом: откуда наше командование рассчитывало набрать столько самоубийц?

Конечно, мы знаем по фильмам и книгам другие примеры мужественной смерти. Подвиг генерала Карбышева стал символом стойкости советского человека. Но ведь и подвиг М.Джалиля, формально согласившегося стать легионером, ничуть не менее значителен. Главное - цель, которую преследовал человек, делая тот или иной шаг. Если бы Джалиль и такие же как он подпольщики застрелились, кто знает, может быть фашистам и удалось бы сформировать легион из националистов, которые бы повернули оружие против Красной Армии. Мы теперь знаем, что подпольная работа в легионе - и не только «Идель-Урал» - проводилась по заданию советского командования, организовывалась не стихийно, а целенаправленно.

Есть и другая сторона проблемы. Конечно, не каждый легионер был подпольщиком и партизаном. Легионы формировались и как рабочие команды для участия в хозработах или на строительстве. Но, может быть, кто-то может привести факты существования военнопленных без участия в подневольных работах? Мне такое неизвестно. Каждый военнопленный вынужден был работать хотя бы потому, что немцы иначе не давали даже лагерной баланды. Это англичане или канадцы будучи в плену могли отказаться от подневольного труда. Они знали, что каждый из них на учете, жестокое отношение к ним обязательно скажется на судьбах немецких военнопленных. Более того, полное обеспечение каждого из них и продуктами, и всем необходимым взяло на себя правительство их страны. Таким военнопленным не нужно было зарабатывать лагерную баланду, продукты передавались через Красный Крест. То, что были исключения из правил - не удивительно. Фашисты есть фашисты. И все же основная масса союзников, попавших в плен, обеспечивалась вполне терпимо. Если же какому-то из наших солдат, оказавшихся в плену, хотелось быть принципиальным и не работать на врага, его оставляли умирать от голода в бараке. Ослабевших, не способных подняться с нар, добивали. Таких людей, проявивших пассивный протест, совершивших безвестный подвиг, было немало. Кто их хоть раз помянул добрым словом на родине? Но кто осмелится осуждать и того военнопленного, который вынужден был зарабатывать кусок эрзац-хлеба и чашку баланды каторжным трудом в каменоломнях или в шахтах? Уверен, что такая же ситуация была в любом из лагерей НКВД.

«Служил в немецкой армии»

И все-таки была ли разница между узником лагеря и легионером? Да, была. Немцы с самого начала войны делали значительную ставку на национальные разногласия. Гитлеровскому командованию хотелось верить, что любой гражданин СССР нерусской национальности потенциальный противник советской власти. И надо признать, что национальная политика Сталина во многом способствовала именно такому положению дел. Однако, в самом начале формирования легиона «Идель-Урал» на совещании в Восточном министерстве, проходившем под председательством Розенберга, отмечалось, что «татары... имеют сильные большевистские тенденции». Дальнейшие события подтвердили эти опасения гитлеровцев.

Почему стало возможным восстание тысяч военнопленных разных национальностей Поволжья в легионе? И почему с такой легкостью батальоны легиона переходили на сторону партизан? Нам всегда внушали - что надеть форму противника можно было лишь запятнав себя кровью соотечественников, приняв участие либо в казнях, либо в пытках. Так ли это? Как показывают многочисленные свидетельства и самих легионеров, и тех военнопленных, которые никакого отношения к легиону не имеют, всё было не так. Вербовка в легионы происходила иначе. Сначала военнопленных делили по национальному признаку, потом проверяли здоровье. Тех, кто покрепче, помещали в отдельные лагеря. А там уже перед каждым был выбор: либо зарабатывай еду, либо оставайся голодать на нарах. Бунтарями занималось гестапо, но таких было немного. Здравомыслящий человек понимал, что в плену бесплатно кормить не будут: хочешь жить - работай.

Позднее стали появляться вербовщики, говорить о национальной гордости, о том, что германское командование пообещало татарам свое государство от Волги до Урала. Мало кто в это верил даже среди самих вербовщиков. Вернее, именно среди них чаще всего были люди подпольной группы, имевшие задачу набрать в легион тех, кто попал в плен не добровольно, кто еще не потерял надежды отомстить за себя и родину. На митингах вербовщики говорили так, как требовалось немцам, а при собеседовании с глазу на глаз намекали на возможность получить оружие и...

Словом, отбор велся особый. Кстати, когда один из таких вербовщиков Ахмед Симаев, оказавшийся знакомым Джалиля, пришел к поэту в лагерь Демблин, он прежде всего рассказал подготовке восстания легионеров 825-го батальона. Это и было главной причиной «вербовки» столь нужного немцам татарского поэта.

Не буду повторяться по поводу той работы, которую подпольщики провели в легионе. Об этом написано немало. Хочу лишь напомнить одну деталь: как свидетельствует падре тюрьмы Шпандау Георгий Юрытко, свидетель казни Джалиля и его соратников, «татары умерли с улыбкой». До сих пор слова эти воспринимались как символ мужественности. Но мне кажется, это можно пояснить другой причиной. Смерть для подпольщиков была единственным неопровержимым доказательством их причастности к антифашистской деятельности. Как показывают факты, большинство из тех подпольщиков-военно­пленных, которым удалось дожить до освобождения, были осуждены уже советскими властями к различным срокам заключения, и редко кому из них удалось дожить до реабилитации. Их имен мы знаем мало, они либо засекречены, либо забыты, как и вся информация о легионе.

Могу назвать лишь некоторых, доживших до наших дней. Может быть, пока готовится этот материал, и те уже ушли из жизни. Стоит ли удивляться: самому молодому из них - 70 лет.

Скромно и безвестно доживает свои годы в д.Козяково-Челны Рыбно-Слободского р-на Зиннур Мифтахович Гатин. С марта по июнь 1944 г. он тоже был легионером, бежал к французским партизанам. Этот факт зафиксирован в военкомате, но человек так и остался в «черном списке».

Такова же участь и Хатипа Гариповича Гарипова из д.Уменеево Актанышского р-на. Он был в составе 825 батальона, который под Витебском перешел к партизанам. Вряд ли знают об этом его односельчане, но вот косые взгляды легионеру долго приходилось встречать.

Я уже не говорю о тех легионерах, которые оставались в лагерях до самого освобождения. Упоминание о службе в легионе черной тенью висит на каждом. Унизительные перепроверки, вызовы и оскорбления от работников военкоматов не прекращаются. Проработавшим всю жизнь старикам, ничего не совершившим против родины, отказывают не только в праве на льготы и звание участника войны, но и в элементарном уважении права гражданина на достоинство. Каждый новоявленный поборник патриотизма, сидящий в военкомате или сельсовете, считает своим долгом унизить «бывшего легионера», уколоть как можно больнее. Еще бы, ведь сам он никогда не принимал присягу на верность германскому государству, не надевал вражескую форму. Значит, чист перед родиной. Забитые в угол, доведенные до отчаяния, бывшие узники немецких лагерей мечтают лишь об одном, чтобы им дали спокойно умереть.

Так не пора ли хотя бы нескольким легионерам, дожившим до наших дней, сказать, наконец, что принадлежность к легиону «Идель-Урал» не является предательством. Сказать так, чтобы знали об этом и сотрудники военкоматов, и все окружающие. Чтобы впредь слово «легионер» не ставилось в один ряд со словами «власовец», «изменник».

И сделать это не по принципу «есть мнение», а на основе закона, который не может толковаться каждым по-своему. Чётко определить, кто из легионеров действительно скомпрометировал себя верной службой врагу. Кстати, такие как правило, просьбы о реабилитации не пишут и совестью не маются. Более того, неплохо приспособились в нашей жизни, имеют всё что нужно. Совесть их не мучает, да и не знают они, что это такое. Реабилитация прежде всего нужна безвинным людям, страдающим от самого сознания несправедливости, от позора. Нужна она и семьям бывших легионеров, уставшим оправдываться перед односельчанами. Наконец, правда о легионе «Идель-Урал» нужна народам Поволжья, представители которых составляли его основу. Нужно, чтобы каждый школьник Татарстана четко знал, что такое легион «Идель-Урал», какова судьба его батальонов, кто и почему туда попадал. Только правда даст возможность прекратить полет «утки», пущенной в годы войны гитлеровской пропагандой. Иначе мы сами будем предателями. Предателями Памяти.

Дата добавления: 2015-07-20