Штраф‑копилка

Я стою у открытого окна кухни и разговариваю с птицей.

Вообще‑то я завтракаю. Только свой тост я раскрошил и рассыпал крошки по подоконнику. Воробышек тут как тут. Покушай, птичка, вместе со мной. И я знаю: стоит мне чуть отойти от окна и тихонько сказать: «Приди ко мне, Перл, я здесь, Перл» – как воробей немедленно явится.

Я никогда не называл маму по имени. Для меня она была «ма» или «мама», как для всякого ребенка. Но после того, как она пропала, я стал обращаться к ней по имени, сам не знаю почему. Впрочем, имя Перл – особенное. В нем есть что‑то от драгоценности, от сокровища. Оно всякий раз поражает и восхищает и играет на солнце. Как‑то мы с Митчем были на берегу моря на закате, и волны бились о скалы, и брызги точно так же играли и переливались в лучах солнца, словно кто‑то – наверное, Бог – горстями подбрасывал в воздух жемчужины. Просто чтобы посмотреть, как они будут сверкать. Сейчас я еще не вижу их хорошенько, но скоро Митч купит мне очки получше.

Впрочем, это неважно. Главное, вы меня поняли.

Кстати, мне кажется, что брызги – это тоже Перл.

В кухню входит Митч и спрашивает, что я делаю.

– Разговариваю с птицей, – отвечаю.

– Разговор складывается?

– Эге.

И тут Графф в другой комнате вопит:

– Твою мать!

И мы с Митчем одновременно произносим:

– Штраф‑копилка.

В конторе делается тихо. Откуда‑то из глубины появляется Графф, останавливается у большой стеклянной банки и принимается рыться в карманах.

– Чтоб тебя, – произносит Графф. – Тут никаких денег не хватит.

Все смеются. Только Графф мрачен. Ему предстоит положить в банку два доллара. Мы уже заработали на Граффе кучу денег. И она прирастает каждый день. Хоть все и стараются прикусить язычки и не транжирить средства зря.

Когда я перевожу взгляд на окно, воробей уже упорхнул. Ничего страшного. Перл приходит ко мне во всем. Пламя свечи, дождь, птички – это все Перл. И даже когда дождик перестает, или Митч задувает свечу, или птица улетает, мне кажется, она остается со мной.

Я полон ею. Это так замечательно.

– Сегодня придет одна дама, хочет проверить, хорошо ли тебе у нас.

Какая еще дама, интересно? И какого черта ей взбрело в голову, что мне у Митча плохо?

Митч говорит:

– Когда маленький мальчик живет без мамы, обязательно приходят люди, которые работают на правительство, и проверяют, все ли с ним в порядке. Эта дама должна решить, сможешь ли ты жить со мной. Если тебе здесь хорошо, так ей и скажи.

– Хорошо. Я ей так и скажу. И еще скажу, что у меня здесь немерено друзей.

Потом, когда дама ушла, Митч сказал: если у меня есть желание, мы можем взять деньги из штраф‑копилки и потратить их, на что я захочу.

Значит, на эти деньги я могу покупать игрушки и компьютерные игры. Компенсация за плохие слова при мне. Так Митч сказал. Ну, игрушек‑то я почти не покупаю. Я лучше схожу куда‑нибудь с Митчем. В кафе там, или в кино. И мне веселее, и Митчу. А то ему скучно, я‑то вижу.

– А откуда эта дама знает, что я здесь?

Мне как‑то не доводилось разговаривать с правительством. Да и Митча в такой роли мне трудно себе представить.

Оказывается, миссис Моралес обратилась в полицию, чтобы объявили Перл в розыск.

– Ой, – говорю. – Только вряд ли они ее найдут.

Мои слова вызывают у Митча тревогу. Я понятия не имел, что для него это так важно.

– Может, ты что‑то знаешь, а я нет? – пристает Митч.

Что ему ответить? Сложный вопрос. Ведь, может, он и на самом деле чего‑то не знает из того, что знаю я. Только мне ведь не известно, о чем он осведомлен, а о чем – нет. Так что тут не скажешь наверняка.

Тогда Митч уточняет свой вопрос. Не говорила ли мне Перл, куда собирается? Нет, отвечаю, словечком не обмолвилась.

– А почему ты тогда думаешь, что полиция ее не найдет?

– Ну, они наверняка будут ее искать не там, где надо.

Про полицию я толком ничего не знаю. Но мне известно кое‑то другое. Вы когда‑нибудь видели, чтобы полицейские искали кого‑то в капле дождя или в брызгах волн? Или, положим, в воробье?

Дата добавления: 2015-07-20