В этот момент в комнату входит Серафима Андреевна. В руках у нее поднос, на подносе чашечка горячего чая и пряники на блюдце. Руки старой женщины ослабевают, и поднос падает на пол. Увидев убиенное тело Настеньки, сердце Серафимы Андреевны не выдерживает и замирает навсегда.
Яша бросает окровавленный нож и собирается бежать, но его пронзает гром. Нет, это не гром, а ужасный крик. Владимир Петрович почти слетает с лестницы и кидается на Яшу. Он кричит и бьет его. Кричит и бьет. Владимир Петрович пытается спросить, зачем Яша убил, пытается ругаться, пытается молиться; он еще много чего пытается сказать, но кроме вопля, у него ничего не выходит. Яша находит в себе силы прохрипеть.
Яша – Мне заплатили!
Тут к Владимиру Петровичу возвращается разум. Он поднимает Яшу на ноги.
Владимир Петрович – Кто?! Кто?! Говори, кто?!
Раздается выстрел. Безжизненное тело Яши грохается на пол. В дверях стоит Николай Иванович, его рука с револьвером медленно опускается.
Николай Иванович – Это я…я заплатил ему, чтобы он убил Настю. Ты хочешь знать, зачем я это сделал? А зачем Кайн убил Авеля? Зачем Сальери отравил Моцарта? Из зависти? Нет! Зависть удел слабых, а они были сильны и талантливы. «Авель был нрава доброго и кроткого…Кайн же был нрава злого и жестокого…». Но разве это не благородная злоба, которая пробивает все стены, которая заставляет мозг работать на тысячу процентов, которая идет до конца к своей цели и, как результат, добивается ее?! Разве это не та жестокость, способная победить в войне, умеющая драться и защищать?! Смог бы Авель заступиться за свою мать, жену, ребенка, когда в подворотне какой-нибудь забулдыга приставили бы ему нож к горлу? Кем бы он стал в наше время? Никем! Чего бы он добился? Ничего! Он как баран бы шел туда, куда его позовут, выполнял бы то, что ему прикажут – бездумно, безропотно. С каким наслаждением, с какой любовью и верой он приносил Богу в жертву лучшее животное из своего стада, между тем как Кайн принес плоды земные. И Бог принял кровавую жертву Авеля – убиенное тело животного, а Кайна с его овощами и фруктами отверг, назвал это злобою и жестокостью. Где справедливость? У Кайна мозгов хватило понять, чего от него хочет Бог: кровью поклясться в своей преданности, стать марионеткой, чернью, рабом. И как ему было не убить брата, который погубил бы все человечество? Одна смерть недостойного ради жизни миллионов – это грех? Нет – это здравомыслие и героизм, ведь Кайн не мог не знать, что Бог его накажет. Он осознанно пожертвовал собой ради других. Но понял кто-нибудь это? Кайн стал олицетворением зла и зависти, а Авель – доброты и справедливости. Весь мир перевернут с ног на голову! По-настоящему мыслящие люди находятся в изгнании, а «блаженные нищие духом» готовятся войти в Царствие Небесное, «блаженные кроткие» унаследуют землю. «Блаженны вы, когда возненавидят вас люди, когда отлучат вас, и оклевещут, и подвергнут имя ваше бесчестию из-за Сына Человеческого; радуйтесь в тот день и ликуйте, ибо вот, велика награда ваша на небе!». На небе будешь ты царем, а на земле «если тебя ударят по правой щеке – подставь левую». Зачем что-то делать, когда на все воля Божья, правда? Живи, как живешь, копошись в собственном дерьме, а выбраться и не пытайся. А еще лучше отрекись от всего! Зачем тебе дом, еда, одежда, деньги? Деньги – это зло! Вообще уходи. Найди себе пещеру, сиди там до конца жизни и ни о чем не думай – бубни молитву, да и все! Так надо жить? А кто бороться будет? Кто общество строить будет? А работать, учиться и учить, дружить, влюбляться, род продолжать, родину защищать – кто это все делать будет? Кайны и Сальери! А где Авели? Авели уже в Царствие Небесном. А Моцарты? А Моцарты и на войну-то не пойдут – они же у нас гении, одухотворенные, творческие личности! Творцы, не понимающие, что они творят. Повелеваю, забудь мать и отца, брось жену и детей - иди и твори! А кто не бросает, так с ним жить не возможно – он как больной, как одурелый. Только горе и отчаяние он приносит людям вокруг себя. Они-то его по-настоящему любят, а он - только свои творения. Разве это не величайший эгоизм? И эти, якобы гении, творят по наитию, бездумно, как Бог на душу положит. Как было Сальери не убить Моцарта? Этот молокосос, выскочка, написал свою первую оперу в пятнадцать лет и был признан лучшим композитором, когда Сальери жизнь положил на алтарь искусства! Как это могло случиться? Разве Бог создал мир с кондачка, просто так, не имея никакой цели? Нет! Все в природе взаимосвязано, мы видим четко выстроенную сложнейшую систему, можно сказать, идеальную партитуру! Так почему же хаос в нашем обществе ценится выше рациональности? Где справедливость? И вот судьба подсказала мне: я встретил Настеньку. В ее словах я сразу услышал глас Божий – не могла девочка в столь раннем возрасте сама додуматься до таких философских истин. Он говорил через нее, а стало быть, существовал. Я не верил. Бог – лишь слово, в которое каждый вкладывает все, что угодно. Здесь я увидел Его в ней. Как же так, подумал я, если Он действительно существует, то почему допускает эту беспредельность, почему не вмешивается, ведь Он настолько всемогущ, что мог бы разом исправить все наши пороки, оставить в человеке лучшее, тогда бы не было столько страданий, столько бесполезных жертв. Почему, спросил я Его, почему ты нас не замечаешь, почему бросаешь, как отец бросает собственного ребенка при разводе, почему мы должны мучаться по Твоей воле, почему?! Он не ответил. Тогда я понял: она мой Авель, она мой Моцарт. Я должен был уничтожить ее, чтобы мир стал лучше – этого требовал от меня Бог. По сути, Он сам провоцировал Кайна на убийства и тот убил, и Сальери убил, и я... Значит так надо! Но моя рука не смогла бы подняться на Настю. Знай, я очень любил ее, всей душой, всем сердцем любил! Но что стоит одна жизнь во имя миллионов?! Судьба сама все решила: она подослала ко мне слугу, который согласился на это, она остановила сердце несчастной Серафимы Андреевны, она захотела, чтобы ты все узнал. Яша за свое предательство так же поплатился жизнью, но он был всего лишь орудием, осуществляющим правосудие, орудием в моих руках. Бог наказал Кайна изгнанием, Сальери – забвением, я же осуществлю высшую меру справедливости и позволю тебе наказать меня.
Николай Иванович подает Владимиру Петровичу свой револьвер. Владимир Петрович долго смотрит в глаза Николая Ивановича.
Владимир Петрович – Я пойду.
Николай Иванович – Что?!
Владимир Петрович собирается уйти, но Николай Иванович останавливает его.
Ты не хочешь отомстить за убийство своей дочери? Твою Настеньку убил я, понимаешь, я! Я вонзил в нее нож, я резал ее на куски! Не кто-нибудь, а я!
Владимир Петрович – Бог тебе судья.
Николай Иванович – Бог – это какой-то призрак, преследующий меня по пятам. Володя, слышишь? Ты можешь расплатиться, понимаешь. Я добровольно даю тебе револьвер. Я не буду сопротивляться. Я отнял жизнь у твоей дочери, ты возьмешь мою – все по-честному.
Владимир Петрович – Она этого не хотела.
Николай Иванович – Ты должен убить меня! Подожди! Ты должен убить меня!
Владимир Петрович уходит.
Прошу, убей меня! Убей меня! Убей меня!
В момент отчаяния, рука Николая Ивановича явственно ощущает решение. Он подносит дуло револьвера к виску. Набирается храбрости, но…
Николай Иванович – Не могу!
Задумайся человече
По всякай час смерти,
Сколько ни жить на сем свете,
Дата добавления: 2015-07-20; просмотров: 43 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Кавалер барышню хочет украсть! | | | Основна частина |