О проклятиях

В книге о религии древних греков мне попалось эссе некоего Верснела из Лейдена о свинцовых табличках, найденных в античных храмах. Поскольку надписи на этих табличках по большей части взывают к тому или иному богу с мольбой покарать обидчика просителя, Верснел назвал их «таблички с проклятиями».

Мемфис, IV век до нашей эры, «табличка с проклятием» (на греческом), оставленная в храме Осераписа: «О великий Осерапис и вы, боги, вместе с Осераписом сидящие на престоле, к вам обращаю я молитву, я, Артемисия… молитву против отца моей дочери, укравшего ее смертные дары (?) и ее гроб… Да откликнется, благодаря Осерапису и богам, сидящим с ним на престоле, ему неправедное деяние, совершенное по отношению ко мне и моим детям. Да не будет он похоронен своими детьми и да не сможет сам похоронить своих родителей. И покуда мое проклятие лежит здесь, да будет он страдать жестоко, на земле или на море…»[9]

Я спрашиваю Аню об Алане, о роде его занятий. Алан — консультант по инвестициям, говорит она. Независимый? уточняю я. Он член делового партнерства, отвечает Аня, но он довольно независимый, все члены довольно независимые, такой у них вид партнерства. Не даст ли Алан мне совет относительно моих капиталовложений? осведомляюсь я.

Обычно люди держат фотографию супруга в спальне, супруг непременно в расцвете юности. Иногда это свадебная фотография, на ней счастливые новобрачные. Постепенно, одна за другой, прибавляются фотографии детей. Но у него в спальне ничего подобного нет. На стене в рамке висит свиток на иностранном языке (может, на латыни?), его имя выведено тиснеными буквами со всякими завитушками, в углу большая красная восковая печать. Это что — его верительная грамота? Диплом? Лицензия, разрешающая практиковать? Не знала, что для писательской практики нужна лицензия. Я думала, люди пишут, просто если у них есть способности.

Миссис Сандерс говорила, он из Колумбии, но оказалось, она ошиблась, он вообще не из Южной Америки.

В современном мире, во всех его уголках, наверняка живут люди, которые, не желая согласиться с тем, что во вселенной нет справедливости, взывают к своим богам с мольбами о помощи против Америки — Америки, провозгласившей себя вне досягаемости международного права. Даже если ни сегодня, ни завтра боги не откликнутся, говорят себе просители, может быть, они раскачаются через одно - два поколения. Мольбы этих людей приобретают, таким образом, силу проклятий: да не поблекнет память о беззакониях, учиненных над нами, да падет наказание на виновного через будущие поколения.

Таков подтекст произведений Уильяма Фолкнера: захват индейских земель или изнасилование рабынь возвращается в непредсказуемых формах, спустя несколько поколений, чтобы преследовать притеснителя. Оглядываясь, унаследовавший проклятие сокрушенно качает головой. Мы думали, они

Она колеблется. Я спрошу, говорит она; хотя вообще - то Алан не любит работать с друзьями. Так я и не друг, говорю я, а просто человек, который живет в первом этаже; впрочем, не трудитесь спрашивать, я просто полюбопытствовал. А давно Алан состоит в этом партнерстве?

Семь лет. Алан — один из партнеров-основателей.

Когда я согласилась на эту работу, я не давала обязательств выносить бутылки, прибираться в ванной и травить тараканов. Но нельзя же, чтобы человек жил в такой грязище. Это оскорбление. Оскорбление кому? Гостям. Родителям, которые произвели его на свет. Приличиям.

Алану интересно, сколько у него денег. Я говорю: Как я узнаю, он со мной финансы не обсуждает. В комод к нему загляни, советует Алан. В кухонных шкафах посмотри. Поищи обувную коробку: там они наверняка и лежат, типы вроде него всегда держат деньги в обувных коробках. И веревочкой перевязывают? говорю я. Веревочкой или резиночкой, отвечает Алан. Алан не понимает, когда я его подкалываю, а когда нет. Вот олух. Я говорю: И что мне делать, когда найду обувную коробку? А Алан: Возьми деньги, а коробку положи на место. Я говорю: А потом? Потом, когда он позвонит в полицию? ОК, говорит Алан, подожди, пока его свезут в морг, потом возьми деньги, вместе с коробкой, прежде чем налетят стервятники. Я спрашиваю: Какие еще бессильны, — говорит он, — потому и сделали то, что сделали; теперь мы видим: они далеко не бессильны.

«Трагическая вина, — пишет Жан-Пьер Вернан, — принимает форму постоянных столкновений между древней религиозной концепцией преступления как осквернения, приложимого к целой расе и неумолимо передающегося от одного поколения кдругому… и новой концепцией, принятой законодательством, согласно которой виновный определяется как частный индивидуум, без чьего-либо принуждения, умышленно совершивший преступление».[10]

На наших глазах разыгрывается драма правителя, Джорджа У. Буша (окажется ли, что Буш всё время был пешкой в чужих руках, в данном случае к делу не относится), который в своей спеси отрицает силу проклятия, направленного на него самого, и силу проклятий в целом; который идет дальше, заявляя, что не может совершить преступление, поскольку является одним из тех, кто пишет законы, дающие определения преступлениям.

А вы с Аланом давно женаты?

Мы не женаты. По-моему, я вам говорила. Мы этому особого значения не придаем. В смысле, нам всё равно, считают нас мужем и женой или не считают; абсолютно всё равно.

стервятники? Родственники, объясняет Алан.

Алан неправ, но я всё равно, просто чтобы знать наверняка, проверила шкафы, и в ванной, и в кухне, да еще комод в спальне. В одинокой обувной коробке оказался только набор для ухода за обувью: плешивые щетки и банка крема, засохшего лет сто назад.

У него должен быть сейф, не отстает Алан. Поищи за картинами на стенах. Я говорю: А может, он хранит деньги в банке, как все нормальные люди. Он ненормальный, говорит Алан. Конечно, говорю я, он не нормальный, не сверхъестественно нормальный, но до какой степени нормальным нужно быть, чтобы хранить деньги в банке? И вообще, с чего ты взял, будто имеешь право красть у него деньги? А Алан: Речь не о воровстве, какое воровство, раз он мертв. В любом случае, если мы не возьмем деньги, желающие найдутся. Я говорю: Так, значит, брать у мертвого — не воровство? Это что-то новенькое. А Алан: Не утомляй, ты понимаешь, что я имею в виду.

Буш-младший и его прислужники гневят богов своими злодеяниями, пытками и попранием прав человеческих, но паче всего — исполненным гордыни заявлением о том, что Буш — выше закона; одно только бесстыдство этого заявления гарантирует кару богов потомкам дома его.

Случай не уникальный даже для нашего времени. Молодые немцы протестуют: На наших руках нет крови, так почему на нас смотрят как на расистов и убийц? Ответ: Потому что вы имеете несчастье быть внуками своих дедов; потому что на вас лежит печать проклятия.

Значит, вы не собираетесь заводить детей?

Наоборот, я совершенно не понимаю, что Алан имеет в виду. Дались ему Senor'овы деньги. Можно подумать, у него своих мало. Но Алана в этом положении дел что-то раздражает, вот как если представить, будто старик — испанский галеон, набитый сокровищами из колоний и тонущий в океане, и всё добро пропадет навсегда, если он, Алан, не нырнет и не спасет его.

Алан поискал его в интернете. Вот как я узнала, что он не из Колумбии, а значит, вовсе не Senor. Родился в Южной Африке в 1934 году, написано в статье. Романист и критик. Потом длинный список званий и дат. О жене ни слова. Я сказала, Белла Сандерс клянется, что он из Южной Америки. Ты точно нашел того, кого надо? Алан кликнул фотографию. Разве это не он?

Проклятие рождается в тот момент, когда человек, облеченный властью, вдруг говорит себе в раздумье: Люди утверждают, что, если я совершу это деяние, я и мой род будем прокляты — так пойду ли я дальше? И сам себе отвечает: Ха! Нет никаких богов, а значит, и проклятий тоже нет.

Нечестивец навлекает проклятие на своих потомков; в ответ потомки проклинают его имя.

Нет. Алан не хочет детей.

Это правда оказался он, хотя сфотографировали его, наверно, давным-давно, когда он был вполне себе, не то что сейчас — кожа да кости.

Могу я сделать замечание? сказала я вчера, когда принесла ему распечатку. Вы, при всем при том, очень хорошо знаете английский, но говорить «радио-ток-шоу» не принято, получается бессмыслица, мы говорим «радиошоу».

Вы сказали «при всем при том»? спросил он. При всем при чем?

При том, что вы не впитали английский с молоком матери.

Язык, впитанный с молоком матери, повторил он. Что это за язык такой?

Это язык, который вы выучили, сидя у матери на коленях, сказала я.

Это мне известно, сказал он. Меня смущает выбранная вами метафора. Неужели я должен был учить язык, сидя на женских коленях? Неужели я должен был высасывать его из женской груди?

Дата добавления: 2015-07-20