Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

О системах наведения

О происхождении государства | Об анархизме | О демократии | О Макиавелли | Об университетах | О тюрьме Гуантанамо-бей | О национальном стыде | О проклятиях | О педофилии | Об убийстве животных |


Читайте также:
  1. Аварии в коммунальных системах жизнеобеспечения
  2. Безопасность, защита данных в открытых системах.
  3. Граждане и юридические лица как субъекты гражданского и торгового права в различных системах права
  4. Демонстрация наведения при сопротивлении
  5. Демонстрация наведения рукопожатием
  6. Дисперсия ошибки в цифровых системах управления
  7. Замикання в розподільних мережах і системах електропостачання

Во времена холодной войны русские периодически так отставали от американцев в технологиях производства оружия, что, если бы дошло до всеобщей ядерной войны, они подверглись бы уничтожению, не успев нанести ответный удар. В такие периоды слово «взаимный» в выражении «неминуемое взаимное уничтожение» являлось, в сущности, фикцией.

Равновесие нарушалось из-за того, что американцы время от времени делали прорывы в развитии телеметрических и навигационных систем, а также в области систем наведения. Пусть у русских имелись мощные ракеты и многочисленные боеголовки — русские всегда сильно уступали американцам в умении направлять свое оружие точно в намеченную цель.

В качестве машинистки — просто машинистки — Аня из пентхауса слегка меня разочаровала. Нет, она не выбивается из графика, тут никаких проблем, однако о чутье, на которое я надеялся, о понимании на интуитивном уровне того, что и зачем я пишу, и речи не идет.

Порой я застываю над напечатанными Аней текстами в полном замешательстве. По Даниэлю Дефо, читаю я, истинный англичанин ненавидит «батистовый баптизм». Брежневские генералы сидят там, где «что-то украли».

Проходя мимо него с бельевой корзиной, я всегда покачиваю бедрами, своими восхитительными бедрами в джинсовой броне. Будь я мужчиной, я бы сама от себя глаз не могла отвести. Алан говорит, на свете разных задниц не меньше, чем разных лиц. Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи, говорю я Алану, чья же попка всех круглее? Твоя, конечно, принцесса моя, королева моя, твоя, чья же еще.

Несмотря на это, русские никогда не грозились использовать пилотов-добровольцев, которые жертвовали бы своими жизнями, на самолетах с ядерными бомбами врезаясь в намеченные в Америке цели. Не исключено, что такие добровольцы были; однако русские не заявляли, что держат их в резерве, или что основывают свои военные планы на самоубийственной тактике.

В более поздних космических проектах обе стороны старались вернуть на Землю астронавтов, или космонавтов, которых запускали в космос, несмотря на то, что вполне можно было отыскать добровольцев, готовых отдать жизни во славу нации (при этом обе стороны совершенно спокойно возлагали самоубийственную миссию на мышей, собак или обезьян). Русские еще до 1969 года успешно высадили бы своих на Луне, будь они готовы обречь космонавтов на медленную смерть после водружения флага.

Я печатаю то, что слышу, а потом использую орфографический контроль, говорит Аня в качестве объяснения. Может, автокорректор тоже иногда ошибается, но лучше так, чем догадки строить.

Он пишет только о политике — не Алан, a El Senor. Ужасно досадно. Его писанина на меня зевоту нагоняет. Я убеждаю его бросить это дело, люди и так политикой по горло сыты. Вон ведь сколько других тем, на них бы и писал. Например, крикет — выразил бы свои личные соображении по поводу крикета. Я знаю, он эту игру смотрит. Мы с Аланом, когда поздно возвращаемся, видим его в окно, как он, сгорбившись, сидит перед телевизором. С улицы отлично видно, он никогда жалюзи не опускает.

Такой подход к человеческим жертвоприношениям довольно любопытен. Военачальники не задумываясь посылают войска в бой, полностью отдавая себе отчет в том, что очень многие солдаты погибнут. С солдатами, не желающими повиноваться приказу и отказывающимися идти в бой, обходятся сурово, даже казнят. С другой стороны, согласно офицерскому этосу, выделять конкретных солдат и приказывать им пожертвовать своими жизнями — например, пробравшись в стан врага и взорвав этот стан вместе с собой — неприемлемо. В то же время — что еще более парадоксально — солдаты, совершающие подобные акты по собственной инициативе, считаются героями.

На Западе отношение к пилотам-камикадзе Второй мировой войны остается в некоторой степени противоречивым. Эти молодые люди, конечно, были храбры в общепринятом смысле слова; тем не менее их нельзя квалифицировать как подлинных героев, поскольку, хотя они и пожертвовали своими жизнями и, возможно, даже в каком - то смысле вызвались пожертвовать своими жизнями, их решение было психологически обусловлено военным и национальным этосом, очень дешево ценящим человеческую жизнь. Получается, что их самопожертвование явилось скорее разновидностью культурного рефлекса, чем личным решением, независимым и принятым свободно. Пилоты - камикадзе проявили не больше подлинного героизма, чем пчелы, которые инстинктивно жертвуют собой, защищая улей.

Автокорректор, говорю я, предлагает замены бездумно. Если вы готовы всю жизнь руководствоваться советами автокорректора, вы с тем же успехом можете всякий раз гадать на Кофейной гуще.

Крикет я и сама иногда не прочь посмотреть. Ну нравятся мне мужские задницы, обтянутые белыми штанами. Из нас с Эндрю Флинтоффом получилась бы классная пара. Так и представляю: вот идем мы с ним по улице, виляя бедрами… Он младше меня, Эндрю Флинтофф, а у него уже жена и дети. Наверно, когда он на соревнованиях, клуше-жене кошмары снятся — как муженек западает на знойную, волнующую девушку экзотической внешности — вот вроде меня.

Аналогичным образом, во Вьетнаме готовность вьетнамских повстанцев примириться с огромными потерями при лобовых атаках на американского врага определялась не личным героизмом, но восточным фатализмом. Если же говорить о командирах, их готовность отдавать приказы к подобным атакам подтверждала их циничное игнорирование ценности человеческой жизни.

Некая нравственная амбивалентность, пожалуй, поначалу имела место на Западе и тогда, когда в Израиле прогремели первые взрывы, устроенные террористами-смертниками. В конце концов, взорвать себя — более мужественно («требует больше отваги»), чем оставить бомбу с часовым механизмом в людном месте и скрыться. Однако эта амбивалентность вскоре испарилась. Сегодня считается, что террористы-смертники жертвуют жизнью во имя зла, следовательно, не могут быть настоящими героями. Более того, раз смертники совершенно не ценят собственные жизни (поскольку верят, что в мгновение ока переместятся в рай), они в определенном смысле вовсе ничем не жертвуют.

Мы не о жизни говорим, возражает она. Мы говорим о печатании. Мы говорим об орфографии. И вообще, почему нужно правильно печатать на английском языке, если текст всё равно переведут на немецкий?

Если верить El Senor'y, зрение у него сильно село. Тем не менее, он пожирает глазами каждое мое плавное движение. Это у нас такая игра. Я не возражаю. А для чего еще женщине задница? Надо пользоваться, пока молодая.

Когда я не таскаю корзины с бельем, я его секретарша на почасовой оплате. Еще я время от времени помогаю ему по дому. Сначала предполагалось, что я буду просто его segretari'eft, его секретом, его лебединой… арией, и даже не совсем так — я должна была просто печатать, стучать по клавиатуре, клацать по клавишам — туки-туки-тук.

Давным-давно имели место войны (например, Троянская война, или, если не углубляться в историю, война Англо-бурская), в которых подвиги, совершенные противником, признавались таковыми, оценивались по достоинству и занимали место в памяти современников. Похоже, эта страница перевернута. В современных войнах признать, что и среди врагов бывают герои, невозможно даже в принципе. Террористы-смертники в израильско-палестинском конфликте или в оккупированном Ираке, по мнению Запада, ниже, чем обычные партизаны: в то время как действия партизана можно, по крайней мере, отнести к некоей разновидности ведения войны, методы борьбы террориста - смертника — если считать, что он вообще борется — попросту грязные.

Я умолкаю. Критика явно ее раздражает. Ничего, говорю я, дальше будет проще.

Он наговаривает великие мысли на диктофон, вручает мне запись да еще стопку листов со своими каракулями (трудные слова он аккуратно выводит большими печатными буквами). Я забираю записи и слушаю их в наушниках, и с умным видом вношу в компьютер. Местами, там, где тексту кое-чего не хватает, а именно чувства, я правлю по своему вкусу, хотя El Senor считается большим писателем, а я всего-навсего маленькая филиппинка.

Естественное желание — сохранить определенную долю уважения ко всякому, кто предпочитает смерть бесчестью, однако в случае с исламскими террористами-самоубийцами это непросто. Уважение испаряется, когда человек видит, что террористов — целая армия, и делает вывод (с точки зрения логики, возможно, глубоко ошибочный, просто выражающий издавна присущее Западу предубеждение против Иного менталитета) — вывод о том, что террористы очень дешево ценят человеческую жизнь. В такой неоднозначной ситуации, пожалуй, стоит рассматривать теракты как ответ — в некотором роде ответ отчаявшихся — на американские (и израильские) достижения в наведении ракет, далеко опередившие способности их противников. Сейчас в Соединенных Штатах оборонные подрядчики работают над созданием поля битвы имперского будущего, когда уже не понадобится физическое присутствие американского контингента, когда смерть и разрушение врагу (людям) будут нести солдаты-роботы, управляемые с линкоров, находящихся за сотни миль от места сражения, а то и из лаборатории в Пентагоне. Чтобы спасти честь перед лицом такого противника, остается только расстаться с жизнью, расстаться эффектно и безрассудно.

Она надувает губки. Она говорит: я думала, в вашей книге будет сюжет. Попробуй тут вникнуть, когда тема постоянно меняется.

Segretaria. Звучит как название гаитянского коктейля: смешать ром, ананасный сок и бычью кровь, взболтать с дробленым льдом и украсить парой петушиных яичек.

А правда в том, что ему не нужна ни секретарша, ни даже машинистка, он сам мог бы печатать свои мысли, для таких, как он, продаются клавиатуры с особо крупными клавишами. Только он не любит печатать (у него к этому делу, как он выражается, «непреодолимое отвращение»), ему приятнее сжимать в руке ручку и чувствовать, как из другого ее конца вылезают слова. Ничто не сравнится с ощущением, что даешь жизнь словам, объясняет он, от одного этого мурашки бегут по позвоночнику. Я вскидываю голову, поджимаю губы. Senor, с приличными девушками так не разговаривают, предупреждаю я. И поворачиваюсь к нему спиной, и удаляюсь, виляя задницей, и он пожирает меня глазами.


 


Дата добавления: 2015-07-20; просмотров: 41 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
О терроризме| Об Аль-Каиде

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.008 сек.)