О тюрьме Гуантанамо-бей

Не мешало бы поставить балет под названием «Гуантанамо, Гуантанамо!». Группа заключенных, скованных друг с другом за лодыжки, в толстых войлочных перчатках, в звуконепроницаемых наушниках и черных капюшонах исполняет танцы гонимых и отчаявшихся. Среди заключенных энергично, с демонической радостью отплясывают охранники. Они в форме цвета хаки, наготове у них электропогонялки и полицейские дубинки. Охранники тычут заключенных электропогонялками, и те подпрыгивают; охранники валят заключенных на пол и суют им в анусы полицейские дубинки, и заключенные сотрясаются в конвульсиях. В углу, на трибуне — человек на ходулях и в маске Дональда Рамсфельда — время от времени он делает записи и выдает экстатические па.

Однажды такой балет будет поставлен, хотя и не мной. Пожалуй, он станет хитом в Лондоне, Берлине и Нью-Йорке. Он не произведет впечатления на тех, кому будет адресован, поскольку этим людям глубоко безразлично, что думают о них любители балета.

Не надо, говорю я. Вы меня неправильно поняли. Что я неправильно поняла? Что я печатать не умею?

Конечно, вы умеете печатать. Я знаю, вы не такой работы заслуживаете, простите меня, давайте продолжать, давайте просто двигаться дальше.

Алан и после трех лет совместной жизни нисколечко ко мне не охладел. Я по-прежнему так его распаляю, что он того и гляди вспыхнет. Он любит, когда во время этого я рассказываю о своих бывших. А потом? спрашивает он. А потом? А потом? Потом он заставил меня взять в рот, говорю я. Вот в этот рот? говорит Алан. Вот этими губами? И целует меня как сумасшедший. Я прерываю поцелуй, только чтобы подтвердить: да, вот этими губами, и он тут же кончает.

Конечно, всё неправда. Я придумываю себе похождения, чтобы раззадорить Алана. То, что ты рассказывала, спрашивает он после, — это ведь неправда, да? Неправда, говорю я, и улыбаюсь загадочной улыбкой. Никогда не раскрывай мужчине всех карт.

Дата добавления: 2015-07-20