Ударники печатного станка

Термин "гиперинфляция" не имеет точного определения, но чаще всего под этим понимается стремительное увеличение цен не в разы, а на порядки. Именно это и произошло впервые в 1923 году в Германии.
Стремительно растущее количество нулей на банкнотах не успевало за ростом нулей на ценниках. Банки, ощущая постоянный дефицит наличности, не могли вовремя обналичивать чеки и прочие платежные документы. Бизнесменам также не хватало денег на закупку материалов и текущие платежи, и многие, забросив свое дело, ударились в спекуляции на бирже и в мелкую торговлю. Денег постоянно не хватало и правительству. Вообще, вскоре все в Германии осознали, что реальных денег на самом деле совсем не много, а, напротив, очень мало. В этой обстановке сама мысль остановить печатный станок казалась смерти подобной. Население, действиями которого руководили уже не законы экономики или даже здравого смысла, а обыкновенная паника, было убеждено: перестанут печатать деньги — и промышленность встанет, предприятия закроются, миллионы окажутся на улице.
К середине года рабочим платили зарплату уже трижды в день. Вечерами их ждали дома жены с пустыми чемоданами. Бумажники и кошельки в Германии перешли в категорию товаров, не пользовавшихся спросом. Наполнив чемоданы купюрами, хозяйки мчались в магазины, чтобы там потратить все до последней бумажки, хотя чаще всего встречали опустевшие прилавки. Если в 1922 году цена батона хлеба достигла 163 марок, то к сентябрю 1923-го батон стоил уже 2 млн, а в середине ноября — 80 млрд (о тогдашних деньгах и их покупательной способности см. справку). Фермеры отказывались везти свою продукцию в город, и газеты пестрели сообщениями о продовольственных бунтах, когда группы рабочих отправлялись за город и самовольно выкапывали овощи на полях.. В то же время ночная жизнь Берлина и других крупных городов бурлила, как и в благословенные довоенные времена: нажившиеся на экономическом хаосе "новые немцы" и иностранцы (со своей валютой они все могли считать себя богачами) гуляли на всю катушку.

В общем, в стране началось как раз то, чего правительство любой ценой пыталось избежать. 25 октября 1923 года Рейхсбанк сообщил, что ежедневно печатается 120 трлн марок (в целях экономии бумаги и производственных расходов деньги выпускались с рисунком только на одной стороне), хотя дневные потребности рынка оценивались в сумму, в миллион раз большую. К середине ноября объем денежной массы, находившейся в обращении, достиг трудновообразимого числа: 496 квинтиллионов (10 в 18-й степени) марок. В это время самым процветавшим промышленным производством в Германии было печатание денег: в 300 государственных типографиях и 150 частных сотни тысяч станков трудились без передышки сутки напролет.
Гиперинфляция разительно изменила лицо германского бизнеса. В отличие от довоенных времен героем дня стал не промышленник и даже не финансист, но биржевой спекулянт, перекупщик и посредник. Скупка компаний по дешевке и всевозможные слияния и объединения приняли массовый характер. Примером может служить промышленная империя Гуго Стиннеса. До войны он владел лишь небольшим металлургическим заводиком, а за полтора инфляционных года сумел объединить в своих руках сотни компаний — нефтяных, угольных, металлургических, деревообрабатывающих, электрических, страховых и прочих, судовые доки, гостиничные сети и около сотни газет. Владелец всего этого разветвленного хозяйства, чье личное состояние оценивалось в 15 млрд золотых марок, умер в 1924 году, немного не дожив до того дня, как его "пузырь", подобно десяткам таких же, лопнул при первом дуновении начавшейся стабилизации экономики.

Дата добавления: 2015-07-20