Рурский бунт

Союзники немцам не поверили, особенно французы, еще не забывшие собственного позорного поражения в предыдущей (франко-прусской) войне. Франция, имевшая значительное влияние в Лиге Наций, обвинила Германию в попытке "заиграть" выплаты и, не дожидаясь соответствующего мандата, попыталась взять свое явочным порядком. В январе 1923 года на территорию Рурской области вступили пехотные и кавалерийские части французской армии, усиленные танками и аэропланами. К сильному соседу поспешила примкнуть и маленькая Бельгия, после чего "международные силы" установили полный контроль над сталелитейными заводами, угольными шахтами и железными дорогами Рура. Оккупация сопровождалась арестами тех, кто не пожелал сотрудничать с оккупантами, а также конфискацией продовольствия и оборудования.
Никакого адекватного ответа на эту силовую акцию, осуществленную в нарушение Версальского договора, слабое правительство Веймарской республики не нашло. Оно ограничилось призывом к рабочим Рура объявить всеобщую забастовку, а остальным жителям оккупированных областей предложило начать кампанию гражданского неповиновения оккупантам. В ряде районов это вылилось в открытое вооруженное противостояние: за восемь месяцев оккупации Рурской области были убиты 132 местных жителя и более 150 тыс. выселены из своих домов.
Сама идея всеобщей забастовки в сердце германской стальной и угольной промышленности (Рур давал стране значительную долю национального ВВП) лишь усугубила общую экономическую ситуацию в стране. Не имея возможности платить бастовавшим рабочим и обеспечить жильем новую армию бездомных, правительство снова запустило печатный станок. Это стало сигналом внешним инвесторам, которые стали лихорадочно выводить свои капиталы из германской экономики. Таким образом, критическая масса, способная дать начало гиперинфляции, была почти достигнута.

Но и в это время страна в целом продолжала жить обычной жизнью: стереотипы обыденного существования для немецкой буржуазии возобладали над инстинктом опасности. Немцы по-прежнему добросовестно работали, посылали своих детей учиться в школы и университеты, аккуратно следили за сезонными распродажами и скидками на товары повседневного спроса. Большинство населения верило в лучшее будущее и не собиралось кардинально менять стиль жизни. Умеренный бюргерский оптимизм вкупе со здравым смыслом подсказывал: если за четыре трудных военных года цены увеличились всего вдвое, то переживем и мирное время!
Между тем следующее удвоение цен произошло уже за неполные полгода: с января по июнь 1922 года цена литра молока подскочила с 7 марок до 16, а пива — с 5,6 до 18. А 24 июня вере немцев в незыблемость "орднунга", олицетворяемого государством, был нанесен новый удар: террористы застрелили одного из немногих харизматических лидеров страны — министра иностранных дел Вальтера Ратенау. С этим здравомыслящим политиком многие связывали надежду на порядок и стабильность. Похороны Ратенау стали моментом истины для миллионов. Люди почувствовали неладное и начали освобождаться от ненадежных марок, превращая их в нечто более осязаемое: бриллианты, произведения искусства, недвижимость. Никого не удивляло, что дорогие пианино покупали семьи, в которых не было никого с музыкальным слухом, а автомобили — люди, не знавшие, как к ним подойти. Бегство от бумажных купюр началось, и никакой логикой, кроме бытовой, объяснить его было невозможно.
Как это не раз случалось в аналогичных ситуациях, все попытки правительства успокоить население привели к прямо противоположному результату.

Фото: AFP

Вальтер Ратенау

В это время правительство в большей мере пугала угроза массовой безработицы, нежели излишек бумажных денег на рынке. Всем был памятен 1919 год, когда в условиях послевоенного спада и разочарования коммунисты попытались взять власть в Берлине и Бремене, а на юге страны даже недолгое время просуществовала Баварская советская республика. Очевидно, что рост безработицы давал бы сильной германской компартии еще один шанс. Кроме того, многие члены кабинета были убеждены, что ростом инфляции страна обязана грабительской политике стран Антанты, а сам факт обесценивания денег служит убедительным аргументом для отказа выплачивать репарации (эти настроения достигли пика после оккупации Рурской области).
Любой переход от военной экономики к мирной никогда не проходит без издержек. Хуже, когда к этому добавляются слабость и ошибки правительства. И хуже некуда, когда в стране есть влиятельные силы, которые не упустят возможности погреть руки на слабой национальной валюте. В Германии концентрация капитала приняла беспрецедентный характер, и империя "пушечного короля" Круппа или "стальной трест" Тиссена вертели правительством как хотели. И даже многие рабочие, не отягощенные экономическими премудростями, на первых порах верили, что рост зарплаты улучшает их благосостояние.
Прозрение наступило быстро и для всех: когда ценники в магазинах начали меняться даже не раз в месяц, а по несколько раз на неделе, а потом и ежечасно.

Дата добавления: 2015-07-20