ГЛАВА 11. Учебный год очень быстро катился к концу

Учебный год очень быстро катился к концу. Начиналась сессия.

Серёжка и Костик сдавали выпускные экзамены. Предстояло им ехать куда-ни­будь в сторону Североморска. А может быть — Мурманска. Трудно было вырвать­ся из училища, даже для короткого сви­дания.

Предстоял лейтенантский бал. И Настя была уже приглашена.

После Настиного дня рождения, Костик успел прийти в общежитие только один раз.

Девчонки напоили его чаем, и они отпра­вились с Настей гулять. Они бродили по Невскому, потом вдоль Фонтанки, до Лет­него сада.

Бродили, бродили, взахлёб рассказывая друг другу о своей немудрёной жизни. И там, в Летнем саду, впервые поцелова­лись. Скорее — как брат с сестрой.

— Жаль, что мы раньше не встрети­лись! — сокрушался Костик.

— Жаль.

— И погулять-то не успели. Выпуск скоро. А тебе — два года учиться ещё.

— Да.

А что могла ответить Настя? Сердечко её замирало, стоило только вспомнить, как они танцевали с Костиком. Но вся их не­долгая любовь состояла из одних сплошных вопросов.

— А ты смогла бы ждать меня? — спро­сил Костик.

— А ты?

И Костик промолчал, только обнял На­стю за плечи.

Как хотелось Насте крепко обнять Кос­тика, и не отпускать его от себя!

Сердце рвалось к нему, но вечная неуве­ренность вцепилась в Настю обеими когти­стыми своими лапами, и держала Настю, не позволяя ей даже двинуться с места.

Что-то и Костику мешало — с места сдвинуться.

Так прогулка и закончилась.

В остальном же, в жизни Насти практи­чески ничего не изменилось. Всё так же хо­дила она на свои дежурства, всё так же «шила» своих пьяниц, вскрывала гнойники, ассистировала на операциях.

И даже начала делать ещё одну аппен-дэктомию.

Правда, на этот раз операция оказалась сложной, и всё закончилось совершенно иначе, чем в первый раз.

Но Настя запомнила свою вторую опера­цию не хуже, чем первую.

Настя не смогла найти отросток в брюш­ной полости. Юрий Юрьевич поменялся с Настей местами, и сам долго искал отро сток, который оказался расположен атипично, под самой печенью.

Юрий Юрьевич продолжил операцию сам. Потом, не удовлетворённый внешним видом отростка, который был чистеньким и розовым, Юрий Юрьевич продлил разрез и стал делать ревизию кишечника.

Нашли изменённый участок кишки. По­слали частичку на срочную биопсию. А по­том и Толя подключился к операции. Ре­зекция кишечника, по поводу обнаружен­ной опухоли, продолжалась часа три. Настя тянула крючки в разные стороны, забыв обо всём.

О времени, об усталости, о себе.

Операцию закончили поздно ночью. В приёмном был ещё один пациент с ап­пендицитом.

— Нет, Настя! — на немой Настин во­прос сказал Юрий Юрьевич. — Пусть уж Толя делает, а ты — зашивай. Поздно уже. Ты уже ни на что не похожа.

Настя смотрела вслед усталому Юрию Юрьевичу. «Что было бы, если бы его не было рядом?» — подумала она.

Толя дал ей сделать разрез, зажать сосу­ды, а потом — зашить, начиная с мышц. Руки слушались Настю, несмотря на уста­лость, а, может быть, благодаря ей.

Аппендэктомию закончили в пять утра.

Второй хирург Толя задержался в приём­ном отделении, и Настя в одиночестве под­нялась в пустую, сумеречную ордина­торскую.

Она опустилась на маленький, жёсткий диванчик, и застыла, откинувшись на его продавленную спинку.

Физическая усталость охватила, и как бы подхватила Настю. Она сидела, не двигаясь.

Казалось, что даже мысли её остано­вились.

Даже мысль о Костике была где-то дале­ко, в какой-то другой жизни, в какой-то другой части бытия.

Серый рассвет вставал за окнами орди­наторской. И только он оставался реаль­ным для маленькой Насти. Только этот се­ровато-розовый рассвет — был единствен­ной реальностью во всём окружающем На­стю пространстве.

Рассвет был огромен. Рассвет был огромен — он был так огро­мен, что занимал целую Вселенную.

В самом центре рассвета находилась тём­ная ординаторская, маленький, жёсткий диванчик, и на нём — она, Настя.

«Это я, — подумала Настя. — Это я, и я счастлива. Я счастлива — да, я счастлива... Слава Богу. Слава Богу...»

Откуда-то, из глубины души... из генети­ческой памяти, если хотите, появились эти слова у комсомолки Насти. Эти слова, и эти чувства. «Слава Богу...»

Настина рука неуверенно поднялась, три пальца сомкнулись, и правильное движение руки завершило крестное знамение. Что-то такое из детства, что-то такое от полутём­ного храма, где стоит она, маленькая На­стенька, держась за бабушкину юбку. Какое это было счастье... Такое же, как сейчас... Настя была счастлива. Вот где Настя могла быть счастлива!

А что вообще нам надо для счастья? До­стигать желаемого, или достигнуть желае­мого? А, может быть, наше счастье и вооб­ще не зависит от них — от наших желаний?

Насте просто показалось, что здесь, в этой тёмной ординаторской, на грани своей физической выносливости, на пике своей невозможной усталости, она оста­лась... она оказалась не одна, а наедине с Богом.

И от этого, только от этого —- она и бы­ла счастлива.

Собственно, почти так оно и было...

По крайней мере, для счастья ей надо было выполнить четыре простых условия:

1) Иметь чистую совесть.

2) Делать то, к чему призывает сердце.

3) Устать так, чтобы забыть о себе.

4) Но не так, чтобы забыть о Боге.

Не часто мы переживаем в жизни неко­торые мгновения... Но если переживаем...

Они остаются в нашей памяти, в нашей душе — как некая высшая тайна.

Вот маленькая потайная дверца при­открыта, и уже виден небесный свет, тон­ким лучом пробивающийся нам на­встречу...

Не стоит рваться в эту дверцу, не стоит пытаться насильно распахнуть её. Нет. Нет. Но надо знать, что она есть.

А помним мы те мгновения, когда нам позволено было — увидеть её чуть-чуть приоткрытой.

Когда позволено нам было подставить своё, человеческое лицо — небесным лу­чам, пробивающимся из этой приоткрытой двери.

Когда мы не ждали, не звали... Не счита­ли себя достойными...

Когда получили — в дар.

Дата добавления: 2015-07-25