Настя, с тебя романс, — сказала Наташка, когда все выпили.
— Давай, Настя! — поддержала и Макарова. — Димка, а ты, может, подыграешь?
— Давай я, —- сказал Костик.
— Ого, сколько гитаристов у нас! — всплеснула руками Раиска.
— Какой спеть-то? — спросила Настя.
— «Дыханье ровного огня», — заказала Зинка.
— Давайте. Подпевайте только.
Романс был старый, и не очень известный. От бабушки к Насте перешёл.
А девчонки подпевали тихонько. Подпевали так, как от Насти слышали.
Дыханье ровного огня,
И кисти старенького пледа,
Ещё — неспешная беседа
Под краски гаснущего дня.
Дыханье ровного огня,
Тепло сердец, тепло камина.
И будет ночи — половина
Спускаться, звёздами звеня.
Дыханье ровного огня —
Живого пламени венчанье!
И лишь такое окончанье,
В котором — нечего менять.
Дыханье ровного огня!
Души неугасимо пламя,
И да пребудет Бог меж нами —
В дыханъи ровного огня...
Не всё было понятно девчонкам в этом романсе. Но именно это — и завораживало. И Костик сумел подыграть. И даже подтянул тихонько, почти шепотом:
И да пребудет Бог меж нами —
В дыханъи ровного огня!
Есть особая прелесть в песнях прошлых лет. В интонациях голосов, сохранённых пластинками. А как иначе?
Как иначе нам их понять — их, ушедших в неохватную, необъяснимую даль? Как понять тех, кто жил до нас?
И как нам вообще — друг друга понять?
Как нам понять, что там, в глубине, в человеческой душе?
Скажи мне, что ты поёшь, и я скажу, кто ты. Что, что рвётся из тебя наружу, преображаясь в звуки твоей песни?
Мы сами выбираем, что нам петь, и какие песни нам слушать.
Чему нам внимать.
И попробуйте оспорить свободу этого выбора!
Вы можете лгать своими словами, движениями, поступками. Вы можете унижаться, и даже хамить. Вас можно заставить силой сказать, на виду у всех, что-нибудь непотребное, или что-нибудь лживое.
Но кто же скомандует вам, что вам мурлыкать по утрам, в ванной!
Было уже поздно. Белые ночи ещё не начались, и сумерки определённо указывали на то, что курсантам пора уходить.
Вот уже и девчонки собрались курсантов провожать: Наташка, Настя, Зина, Татьяна. В комнате оставались только Раиска и Димка.
— Я... это... Я посуду уберу пока... — Раиска усиленно переставляла тарелки.
Удивительная вещь, всё-таки, эти тарелки. Как они выручают в некоторых ситуациях!
— Да! — откликнулся Димка. — А я помогу.
— Мойте, мойте. Только не перепутайте ничего!
— Не волнуйтесь, не перепутаем.
— Дима, мы за вас спокойны, — Наташка Поливина многозначительно посмотрела на Димку и захлопнула дверь.
Вечер был окончен.
И только у самого трамвая Костик сказал Насте:
— Я к тебе приду. Как только отпустят. Не прогонишь?
— Нет.
— Я приду.
— Да.
«Боже мой! — думала Настя, возвращаясь в общежитие. — Вот оно, вот оно и пришло. Неужели и я могу понравиться кому-то? И у меня может быть любовь, семья, дети?»
Сердце пело: «Да! Да! Да!» Щека ещё чувствовала шершавую ткань морской форменной рубахи.
Настя приложила руку к своей щеке.
«Нет! Нет! Ишь, как размечталась! Куда тебе? Разве что-нибудь хорошее может случиться с тобой?» — всплывала изнутри противная, упорная и навязчивая мысль.
Такая обычная, такая узнаваемая мысль...
«Да!» «Нет!» «Да!» «Нет!»
— Настя! Проснись! Мы пришли уже! — толкнула Настю Поливина.
Настя действительно не видела ничего вокруг. Девчонки уже стояли перед дверью в свою комнату.
День рождения был окончен.
Дата добавления: 2015-07-25; просмотров: 56 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| ГЛАВА 8 | | | ГЛАВА 10 |