9 страница. Уже в первые часы исследования Солнца астрофизики получили научные данные

Уже в первые часы исследования Солнца астрофизики получили научные данные, изменившие их взгляды на саму природу Солнца и физико-химических процессов, какие в нём происходили. Но многие знания землян о своей звезде, оставались верными.

Ядро звезды оказалось не гелиевым, а нейтронным и гораздо большим, чем предполагалось ранее. Внутренние слои (мантия) тоже оказался шире, чем предполагалось ранее и, в основном, состояли из гелия. А внешнее, водородное окружение оказалось тоньше и не превышало трёхсот тысяч километров. Ядро, в принципе, представляло собой обычную «чёрную микродыру» собравшую вокруг себя столько вещества, что оказалась не в состоянии вместить его в себя и, разогрев окружение до миллионов градусов, оставив его возле себя, зажгло новую, визуальную звезду пять миллиардов лет назад.

Ученым-астрофизикам стало очевидным, что срок жизни нашей звезды, тем самым, сокращался с пяти до двух миллиардов лет. Отсюда и срок будущего существования человечества в Солнечной системе сократился сразу в пять раз. На некоторых «инопланетян» это подействовало удручающе, но ненадолго, ведь жить людям предстояло столько же, сколько на Земле существовала биологическая жизнь, с момента образования, до настоящего времени. Почти миллиард лет, а это большой срок.

Хромосфера Солнца, являясь оболочкой раскаленного газа вокруг звезды, называемая людьми солнечной короной, представляла собой, верхний слой чрезвычайно разряженного, солнечного вещества. Этот слой обладал большой силой энергетического сопротивления. Это было невозможно, по известным и действующим на Земле законам физики. По сути, она напоминала земную ионосферу, но гигантскую, более плотную, горячую и неоднородную. Если ионосфера Земли защищала планету от потоков космической радиации, то хромосфера Солнца выбрасывала такую радиацию в космос со скоростью света. Поэтому её верхние слои выглядели на сенсорах стабильными. Но нижние слои, особенно на границе с фотосферой, постоянно видоизменялись. Там из-за относительно высокой плотности газа скорость выброса элементарных частиц, лишь в сотни раз была ниже скорости света. Естественно, этот процесс настолько скоротечен, что наблюдать такую картину люди могли, только благодаря внеземным сведениям базы памяти, переработанным «Мозгом» и представленным в виде голографических изображений таких процессов, замедленных в миллионы раз.

Фотосфера, являясь границей между газообразной магмой и хромосферой, напоминала собой невидимую, сверхтонкую мембрану, оболочку звезды. Сжимаемая к ядру гравитацией, как пружина, и распираемая внутренним давлением в космос, она не могла оставаться всё время целой. Выбросы солнечного вещества раздирали её, но тут же её силовые поля ликвидировали прорыв. Всё время дырявая во многих местах фотосфера, в общем состоянии оставалась невредимой. На фоне сотен тысяч километров магмы и хромосферы, тончайшая двухсот километровая фотосфера, была готова в любой момент разорваться, в виде колоссального взрыва, и разбросать всё содержимое звезды по космосу. Но она располагалась на таком расстоянии от центра ядра звезды, на котором установилось равновесие между внутренними и внешними силами, действовавшими в звезде, и на звезду. Чтобы такого взрыва не произошло, в оболочке ежесекундно и в многочисленных местах возникали разрывы, через которые выбрасывалось струями солнечное вещество. Так звезда избавлялась от излишнего, внутреннего давления. Пропустив такие струи, мембрана сразу зарастала, а рядом, на другом участке, её разрывали новые струи. И так повторяется уже не один миллиард лет. Если бы этого не происходило, Солнце не излучало бы свет и тепло. Этот бесконечный процесс, порционного выброса солнечного излучения в холодный космос и позволял звезде существовать пять миллиардов лет, создавая условия на холодных, окружающих его планетах для образования биологической жизни.

Считалось, что температура поверхности Солнца равномерная и составляет около пять тысяч восемьсот градусам по Цельсию, или свыше шести тысяч градусов по шкале Кельвина. Но она оказалась не постоянной, и складывалась из больших площадей охлажденных до тысячи градусов, и разогретых до миллионов градусов небольших участков. По существующей, научной, солнечной теории большую часть звезды занимала конвективная зона. (Конвекция – перемешивание вещества, когда более нагретое и плотное, горячее солнечное вещество, поднимаясь к поверхности, перемешивалось с менее плотным и охлажденным, создавая постоянное движение масс магмы на сотнях тысяч километров). Верхнюю часть занимала зона лучевого переноса энергии. (Магма, превращаясь в газ, разлагалась на элементарные частицы, и весь этот поток устремлялся к фотосфере и, прорывая её, рождал свет).

И хотя наличие конвективной зоны подтвердилось, принцип переноса в ней энергии имел иную природу. А зоны лучевого переноса в недрах Солнца не оказалось. Гравитационное сжатие было сильнее, чем считалось раньше, и именно оно и служило той, не видимой мембраной, удерживающей солнечное вещество от гигантского взрыва. Люди называли её фотосферой. На основе новых сведений, появилась новая теория образования звёзд, изменившая многие фундаментальные представления об этом явлении.

Но в первые дни «инопланетяне» только фиксировали научную информацию, а заниматься анализом, у них времени не хватало. Все обсуждения научных проблем, откладывались на потом. Научная деятельность в космическом крейсере бурлила, но не всегда в допустимых пределах, особенно, при использовании космических катеров вблизи Солнца. Несмотря на необычайную прочность материалов, из которых состояли космокатера и скафандры, время их нахождения возле поверхности звезды строго ограничивалось. Приближаться ближе десяти тысяч километров к поверхности фотосферы, находиться в хромосфере более получаса, не рекомендовалось «Мозгом». Было открыто несколько новых видов радиационных потоков идущих из недр Солнца, природа которых ещё не была изучена. Однако, нашлось ни мало смельчаков, успевших, хотя и не на долго, но проникнуть в хромосферу Солнца глубже установленных пределов. Руководители исследовательских подразделений отстраняли смельчаков от работы. Но стоило им, самим оказаться в хромосфере, и уже требовалось отстранять их.

Надо было, отказываться от исследований, но такую идею никто не поддержал. И вскоре отстранённых снова допускали к работе в хромосфере. Такая «смелость», а точнее безрассудство, дорого обошлось «инопланетянам». Уже в первые дни исследования Солнца четыре астронавта за это поплатились жизнями, получив недопустимую дозу радиационного облучения не понятной природы. Даже находясь в скафандрах, и не покидая космокатера. Таким образом, было развеяно благодушное мнение исследователей, о полной безопасности для людей космического катера. Несмотря на не ограниченные возможности, «Мозг» остановить процесс наступления смерти у этой четвёрки, не смог. Других зараженных, по земным меркам обречённых, спас, и продолжал спасать не раз.

Через месяц работы в хромосфере Солнца были всё же заморожены, её изучали не изнутри, но рядом. Это улучшило ситуацию. Руководители экспедиции взяли за правило, постоянно встречаться и обсуждать складывающуюся обстановку, для принятия верных решений. Они с большим интересом обсуждали последние научные открытия. И в этот раз в центре управления космокрейсера обсуждали проблему «чёрных дыр».

- Мы привыкли считать, что «чёрная дыра» - это сверхплотная звезда, чья сила гравитации превосходит все остальные, энергетические силы. Она, как обжора, втягивает в себя всё, что её окружает. Само название не отражает её сути, ведь плотный, космический объект не может быть дырой, в том понимании, которое мы, люди, даём слову дыра, то есть, пустота. А теперь выясняется, что это, на самом деле дыра, но сверхплотная, - выражал своё мнение Стивенс.

- Вы не совсем правы. В последние годы это устаревшее название привело к пониманию глобальных гравитационных дыр, которые тоже визуально являются чёрными. Не доказано считается, что они служат переходами, из одной плоскости пространства в другую, хотя бесспорность этой теории и сейчас сомнительна, - вступил в разговор Дюгари.

- Господа, позвольте, я поясню современный, научный, человеческий взгляд на эту проблему, - вмешался в разговор Брахмаджан, и продолжил.

- Всё зависит от размеров и массы «чёрной дыры». Само по себе понятие масса, зависит не от веса этой аномалии, а от количества захватываемого этой субстанцией вещества, в избытке находящегося в космосе. Так вот, чем она больше, тем больше образует коридор в иное измерение или, как здесь мы начали говорить, в иное пространственное состояние материи. Поэтому его легче нам обнаружить с большего расстояния. Но это теория, а на практике человечеству этого доказать, ещё не удалось. Если же исходить из наших, только за один день исследования добытых данных, получается, что ядро звезды - это и есть маленькая, «чёрная микродыра». Скажем так, объевшаяся веществом, заткнутая им, и в результате ставшая визуально видимой. Это позволяет сделать вывод, что все звезды - есть точки соприкосновения разных пространственных субстанций.

То есть, звёзды - пространственные коридоры, дыры в антимире, в антивселенной. В нашей вселенной звезда - это пробка, или затычка в пространственном тоннеле, соединяющем два различных, пространственных измерения. Звезды и «чёрные микродыры» - форточки, или окна в антимир, в зависимости от их размеров. А крупные «чёрные дыры», вроде тех, что образовывают галактики – это ворота в антивселенную. Причём, если у нас это видимая звезда, то там «чёрная дыра», засасывающая вещество из антивселенной и перегоняющая его в нашу вселенную, что заставляет звезду светиться долго. Значит, антивселенная огромна и сжимается, в то время, как наша мала и расширяется.

- Кстати, это не противоречит нашей, земной теории о расширяющейся вселенной, - заметил Мацудо.

- Согласен. Чем крупней «дыра» там, тем больше размеры звезды здесь. Конечно, это только предположение, но у нас появилась возможность при более детальном проникновении в глубь Солнца, это научно обосновать.

- Тогда откуда у нас «чёрные дыры», это ведь, атрибут сжимающегося пространства? – Спросил Дюгари.

- Видимо, вещество перетекает из вселенных не равномерно. И «чёрные дыры» у нас играют роль предохранительных клапанов. Чтобы не произошло дисбаланса и парадокса пространственного изменения, они и сбрасывают лишнее назад. Или такой обмен, является обязательным условием взаимодействия вселенных? – Высказался не уверенно Брахмаджан.

- Господа, у нас чрезвычайное происшествие, - подойдя к ним, сообщил Уинстон.

- О чём вы говорите? – Спросил Стивенс у командира космокрейсера.

- Дежурный навигатор сообщил, что космокрейсер самостоятельно, без нашего ведома, изменил место положение и прекратил сканирование Солнца.

- Почему? - Поинтересовался Дюгари.

- Детально разобраться с этим я поручил своему заместителю Егорову. А, в общем, скажу не понятную вещь. Он ловит эсминец «Венера».

- Что?! Что за ерунду вы несете, Рой? – Не довольный невнятностью заявления, вспылил всегда спокойный наблюдатель субэкспедиции Мацудо.

- Кстати, идёт Егоров, он нам всё доложит, - увидев подходившего к ним заместителя, сказал Уинстон.

- Ты всё выяснил? - Обратился он к нему.

- Детально ещё предстоит разобраться, но, в общем, картина такая. Космокатеры номер семь, девять и одиннадцать нарушив запрет, вошли в верхние слои фотосферы Солнца.

- Вы имели в виду, хромосферу. Оговорились, да? – Уточнил Брахмаджан.

- Что имел в виду, то и сказал, - ответил Егоров.

- Но это же равносильно самоубийству, - заметил Стивенс.

- Так и есть. Соприкоснувшись с виртуальной поверхностью фотосферы, самостоятельно катера вернуться оттуда не смогли. Начался процесс их атомарного расщепления, сгорания.

Ужаснее этой новости исследователи Солнечной системы ещё не получали. Последствия их взаимоотношений с «Мозгом» космокрейсера трудно было предположить, но то, что они изменятся, и не в лучшую для людей сторону, всем стало очевидно.

19.

А Егоров продолжал свой доклад.

- Командир космоэсминца «Венера» Моа Ньебамба был вынужден нарушить запрет и войти в хромосферу Солнца глубже допустимого предела. Ему удалось вытянуть девятый и одиннадцатый катера. Из двенадцати астронавтов, находившихся на их борту, четверо погибли от облучения, остальных удалось спасти. Медики сейчас изучают природу этой, неизвестной на Земле радиации. Седьмой, командиром там был Джек Ньемумбо, вошёл слишком глубоко в фотосферу и, потеряв видимость и ориентацию, пока не понятно из-за чего. Самостоятельно не смог подняться к ее виртуальной поверхности. Ньебамба, желая спасти его, пренебрёг предостережениями «Ума», и подошёл к границе фотосфере вплотную.

Не понятной природы, какой-то силой его выбросило из хромосферы со скоростью близкой к скорости света. Он отлетел почти на два миллиона километров от Солнца, когда наши операторы это заметили, а крейсер моментально отреагировал и поймал эсминец в своё энергетическое поле. Если бы не его быстрая реакция, трудно представить, где бы был сейчас эсминец. И был бы вообще. Кто мог подумать, что Солнце, обычная звезда, обладает такой мощью?

- Егоров, это же элементарные научные знания, которые вы должны были освоить ещё в звездолёте. Мы ведь на наших кораблях можем приблизиться к материальным, крупным объектам только под воздействием, преодоления сил отталкивания этих объектов, - напомнил ему Брахмаджан.

- Я это помню, а вот Ньебамба, видимо, посчитал возможности эсминца безграничными.

- Что с катером? – Перебил их Мацудо.

- Он находится в нижних слоях фотосферы. Крейсер предпринимает попытки вытянуть его, но пока не может найти его точное местоположение. По информации «Мозга», катер обречён. Процесс его разложения уже не обратим, - констатировал Егоров.

- Что вы говорите? Эти аппараты бессмертны, - изумился Стивенс.

- Выходит, что это не так, - сделал вывод Дюгари, - этот аппарат бессмертен только, когда в нём нет людей. Вот вам и человеческий фактор, против которого оказались бессильны даже такие совершеннейшие аппараты. Не зря и не раз «Разум» наше внимание на это обращал, а мы пропустили его предупреждение мимо ушей. Этому надо, положить конец.

- Что с эсминцем и находящимися в нём людьми? – Перебил его Мацудо.

- Все двести пять человек живы. Но они перенесли сильный стресс и претерпели странные мутации. Эсминец не приспособлен к самостоятельному передвижению со скоростью в двести тридцать тысяч километров в секунду, каковой она оказалась в первоначальный момент его отброса от Солнца. Все навигационные сенсоры эсминца вышли из строя. Он, как самостоятельное, разумное существо не функционален. Но внешних повреждений не имеет. Каково его полное состояние, мы узнаем через пару дней, после полного обследования его крейсером, - докладывал Егоров.

- Дежурный докладывает, что эсминец в настоящий момент втягивается в ангар крейсера, - перебил Егорова Уинстон.

- Я пошёл в ангар, встречать людей. Медслужба работает в чрезвычайном режиме, - добавил он.

- Мы с вами, - почти хором ответили участники этого разговора и, покинув центр управления, направились в ангар космокрейсера.

Внешне космоэсминец «Венера» и выходившие из него люди ничем не отличались от обычного вида и состояния. Но, приглядевшись, можно было заметить голубоватое свечение корпуса космического аппарата. А члены его экипажа плохо держались на ногах, у всех отсутствовала нормальная ориентация. Еле передвигаясь туда, куда и требовалось, в лазарет, они ничего не воспринимали вокруг себя, застывшим взглядом глядя в одну точку. Никто из них не проронил ни слова. Медики их состояние определили, как шоковое, и направляли к транссферам.

Вскоре, все покинули ангар.

- Что скажите, госпожа Вандер-Хаген? - Поинтересовался Стивенс у начальника медицинской службы космокрейсера, руководившей отправкой членов экипажа космоэсминца в лазарет.

- Пока ничего определенного я сообщить не могу. То, что они в шоке, вы и сами видите. Но, как их вывести из него, я пока не знаю. «Мозг» крейсера мне никаких рекомендаций не выдаёт. Он сейчас зациклен на диагностике эсминца. Это выше моего понимания. Как «Мозгу» удалось, на половину расщепленных на атомы людей, собрать в их прежнем виде? У меня нет слов и мыслей. Будем ждать, пока «Мозг» освободится для нас. Без его консультаций, мы бессильны. Обследуем всех, каждого изучим, применим свои земные знания пока. И будем надеяться на нашего бога. На «Мозг», - развела она руками.

- Стивенс, - обратился к нему Мацудо, - если я правильно понял, крейсер сейчас не контролирует остальные летательные аппараты? Кто тогда их контролирует? И что это было за свечение вокруг эсминца? Он принёс с собой радиацию?

- Вы не правы, господин Мацудо. Все объекты продолжают контролироваться крейсером, и мы знаем всё об их местонахождении. Более того, в связи с произошедшими событиями, я приостановил процесс исследования, и приказал всем катерам, вернуться к местам приписки. Дежурные навигаторы сейчас фиксируют их прибытие, и проверяют состояние находящихся в них людей. А насчёт свечения, я ничего не знаю, - доложил Уинстон, встретив взгляд Стивенса.

- Это не радиация, а если хотите, последствия санитарной обработки корпуса эсминца «Аномалией». Она восстанавливает его разлагающийся корпус. Своего рода, накладывает новую кожу на организм, - разъяснила Вандер-Хаген.

- Надо, принимать меры воздействия к нарушителям и, прежде всего к Ньебамбе, - вставил предложение Дюгари, и спросил.

- Вы займетесь этим, Стивенс, или поручите мне?

- Вы, председатель трибунала, вам и карты в руки, - ответил Стивенс.

- Но мне кажется, сейчас это будет не уместным. Да и Ньебамба ещё неизвестно когда будет выведен из шока. Но я согласен, расхлябанность и своеволие экипажей и пилотов катеров надо пресечь, раз и навсегда, - заявил Уинстон.

- Вы заметили, господа, что эсминец, в отличие от катеров, сумел защитить находившихся в нём людей? Сам погибал, а их выручал. Даже при такой неимоверной перегрузке, которую им пришлось испытать. Их физиологические, внешние и внутренние органы не нарушены и вполне функциональны. У них проблемы только с психикой и энергетикой, – заметил Брахмаджан.

- Не это сейчас главное. Господа, займитесь своим делом, - подвёл итог разговору Мацудо.

Все разошлись по рабочим местам.

- Командир, - обратился Егоров к Уинстону, когда они вернулись в центр управления космокрейсера, - «Мозг» крейсера рекомендует, всем людям покинуть ангар с эсминцем. И в ближайшие дни в него не заходить, так как в процессе регенерации жизненных функций эсминца, возможно вредное энергетическое воздействие на биологические формы видов бытия.

- Эка, как ты научно всё закрутил, «видов бытия», - отреагировал тот.

- Я дословно передал информацию крейсера.

- Скоро мы и себя будем называть не людьми, а видами бытия. Что ж, выставить везде посты и всех, кто будет работать вблизи ангара, облачить в скафандры. С этого дня униформу никому не снимать. Усилить наблюдение за космосом и, особенно, за использованием космокатеров. Без моего разрешения ни один катер не должен покидать крейсер или эсминец «Меркурий», - отдавал приказы Уинстон и, вспомнив, спросил.

- Да, кстати, как дела у Гейнеца?

- Как ни странно, но у него всё без происшествий. Он просит разрешения, продолжить исследование Солнца, - ответил Егоров.

- Дежурный, дай мне связь с Брахмаджаном и Стивенсом, - обратился Уинстон к оператору связи, что тот незамедлительно и сделал.

- Господа, что делать с учёными «Меркурия», желающими продолжать исследования. Тоже поставить на прикол? – Спросил Уинстон.

- Конечно, что за вопрос? – Высказал своё мнение Стивенс.

- Это не позволительное расточительство времени, - возразил Брахмаджан, и предложил.

- Я считаю, что за безрассудность одних, другие не должны отвечать. Мы здесь, чтобы изучать Солнечную систему. Пока мы, руководители, будем искать решение проблем организационного характера, учёные не должны сидеть без дела. Ещё бунта нам не хватало.

- Что вы предлагаете? – Спросил Стивенс.

- Всё должно идти, как прежде, только исследование внутренних особенностей Солнца придётся отложить. Следующим пунктом нашего плана является изучение планет. Так? Вот пусть космоэсминец «Меркурий» направится на сканирование поверхности Меркурия. Пока полностью не прояснится обстановка с эсминцем «Венера», учёные космокрейсера продолжат изучение Солнца с дальних орбит, без использования катеров. Такова моя, твёрдая позиция. Если кто-то желает оспорить её, давайте, соберём совет, - заявил Брахмаджан.

- В этом нет необходимости. По научным вопросам вы главный, и я этого не оспариваю. Уинстон, исполняйте предложение главы научного комитета, - распорядился Стивенс.

- Как скажите. Гейнец, на связи? Слышал? Исполняй, - отдал приказ Уинстон.

- Есть исполнять, - ответила голограмма командира космического эсминца «Меркурий», который находился от космокрейсера в десяти миллионах километрах.

Космоэсминец «Меркурий», не мешкая, взял курс к первой планете Солнечной системы. А космокрейсер «Земля» отошёл подальше от Солнца, проявившего свой независимый нрав и неимоверную способность, хранить свои тайны. Это происшествие внесло значительные изменения во все перспективные планы исследований. Солнце продолжали сканировать сенсоры космического крейсера в автономном режиме, но в ничтожно малых объёмах по сравнению с начальным периодом изучения звезды. Все ресурсы «Мозг» задействовал на регенерацию систем функционирования космоэсминца «Венера», невидимые повреждения которого оказались настолько серьёзными, что дальнейшее существование космоэсминца ставилось под вопрос.

Психологи обратили внимание, что между космонавтами стали проявляться случаи открытой недоброжелательности, почти враждебности при решении мелких, бытовых или научных проблем. Такого никогда не замечалось с момента выхода в космос. На поиск причин этого положения дел ушёл не один день. Вскоре многие специалисты, после необычно бурных, почти конфликтных дебатов, совладав со своими эмоциями, пришли к согласию. Причиной послужило то, что космокрейсер снял блокирующее воздействие, на эмоциональный нейрофон людей, под куполом которого с самого начала субэкспедиции, он держал человеческие эмоции. А без этого, негативные эмоции стали беспрепятственно проявляться во внешней среде, во время общения людей. Высказывалась даже точка зрения, что таким образом космокрейсер, а вернее «Мозг», даёт людям понять, что не доволен последствиями их поступков. Особенно ожесточенные споры велись относительно, казалось бы давно установленного понятия, живые ли аппараты инокосмической цивилизации. Или совершеннейшие компьютерные системы с неограниченными возможностями. А значит, называть их живыми организмами нельзя. И относиться как к живым, тоже.

Хотя «инопланетяне» к окончательному, единому мнению так и не пришли, время от времени возвращаясь к обсуждению этого вопроса, но предварительно согласились, с приемлемой для всех точкой зрения. Если «Мозг» космокрейсера регенерирует жизнедеятельность космоэсминца, значит тот, живой организм. Ведь так же он регенерировал жизнедеятельность людей, подвергшихся клинической смерти от радиационного воздействия Солнца. И восстановил все их жизненные функции, фактически, дав им новую жизнь. Один и тот же процесс, может идти только в отношении одних и тех же видов бытия. И с этим никто не стал спорить. Даже те, кто считал космокрейсер, космоэсминцы и космокатера аппаратами не живыми, все же стали относиться к ним, как к живым существам, даже в это не веря.

В беседах между собой, «инопланетяне», обращаясь к «Мозгу», называли его просто крейсером, либо эсминцем, или катером. Хотя все знали, что космоэсминцы обладают отдельным интеллектом, который люди назвали «Умом». Но, так как чётких граней между этими частями интеллекта инокосмических аппаратов не видели, то не редко их путали в разговорах. Обделили они собственным именем интеллект космокатера, которые так и называли катером, обращаясь к нему за советом. И все виды интеллекта инокосмических аппаратов, а по сути живых форм бытия, на эти различия реагировали снисходительно, давая понятные ответы. Пусть называют, как хотят, лишь бы сами понимали, что они имеют в виду, и насколько эти различия реально существуют.

20.

Последующие трое суток учёные космокрейсера использовали для анализа и систематизации вновь добытых научных знаний. Но без полной поддержки базы памяти космокрейсера это оказалось делом довольно сложным, если не бесполезным. Но и предварительные итоги, которые люди смогли усвоить, дали много нового в понимании феноменальных способностей звезды по имени Солнце. Когда члены экипажа космоэсминца «Венера» стали приходить в нормальное состояние, по земной привычке руководство субэкспедиции проявило себя жёстко. Дисциплину надо было поддерживать, и трибунал начал свою работу. Более трёх десятков человек были привлечены к ответственности за различные виды нарушений дисциплины. Но такая мера наказание, как вывод в космос космонавта в скафандре, из-за близости Солнца не применялась. Командир космического эсминца Ньебамба за самоуправство был исключен из команды навигаторов и переведён в обслуживающий персонал.

Командиром космоэсминца был назначен заместитель командира космокрейсера Федор Егоров. Ещё на стадии регенерации космоэсминца он стал искать взаимопонимание с его «Умом». Но тот на потуги человека не реагировал, находясь, по оценке «Мозга», в «коме», если уместно использовать терминологию людей, пригодную только для живых видов жизни.

И у медиков-ядерщиков было много работы. В этот период безучастности космокрейсера к проблемам людей, медики сполна применяли свои профессиональные, земные знания при восстановлении жизнедеятельности людей. Только немногие из них всё же обратили внимание, что по сравнению с условиями и сроками лечения подробных заболеваний на Земле, в космокрейсере это шло значительно быстрее и эффективнее. Это была радостная новость. И означала она то, что космокрейсер всё же оказался не безучастным к людям, и незаметно для них, вносил свою лепту в процесс их излечения.

Принятие мер административного воздействия, на многих «инопланетян» произвело должное впечатление, и дисциплина в космокрейсере значительно улучшилась. Было так же запрещено работать в космокатерах в режиме ручного управления. Отныне навигация осуществлялась в автоматическом режиме, при полном контроле космического эсминца «Меркурий», или космокрейсера. Эти меры, должны были исключить дальнейшие, несчастные случаи, как посчитало руководство субэкспедиции. Фактически, оно сняло с себя ответственность за случившееся. Поэтому в вопросах взаимоотношений между людьми, улучшений не настало. «Мозг» психонейронный «колпак» восстанавливать не спешил, по не понятным людям соображениям.

Через неделю, желая предотвратить разрастание конфликтности между членами субэкспедиции, совет принял ещё одно не понятное многим решение, о возобновлении исследования хромосферы и фотосферы Солнца. Космоэсминец «Меркурий», толком не начавший исследование одноимённой планеты, вынужден был возвращаться к Солнцу. И произошло самое удивительное. Возобновление исследований звезды, привело к прекращению споров по каждому пустяку. Прекратились ссоры, конфликты, интриги и злопыхательства, возникающие везде по мелочам. Началась нормальная, плодотворная, научная работа. Никто так и не смог понять, почему только абсурдное и опасное для жизни людей решение, исправило катастрофически складывающееся положение.

Вблизи Солнца развить эту тему, разгадать загадку абсурдности поведения главных умов субэкспедиции, ни у кого не оказалось времени и желания. Последнее, уже само по себе, стало загадкой для психологов. Но беда не ходит одна. В этот период человеческие поступки, не контролируемые «Мозгом, не всегда своевременно контролировались операторами навигации и пилотами космических аппаратов. И в первый же день возобновления полётов космокатеров, произошло новое происшествие. Ещё один космический катер погиб, с шестью космонавтами. Точную причину так и не установили. Но, как в общем выяснилось с помощью базы памяти «Мозга», все члены экипажа и пилот космокатера, ещё на подходе к внешнему полю фотосферы вдруг потеряли дисциплинированность. И решили самовольно провести эксперименты в сорока тысячах километрах от поверхности фотосферы звезды, связанные с выходом в космос в скафандрах. Более бредовую идею просто невозможно было выдумать.

Но их опыт в начале оказался удачным, скафандры выдерживали радиационные нагрузки по защите людей. Однако, они проигнорировали предупреждение космокатера, о надвигающемся выбросе солнечного вещества, и попали в её невидимый поток, пробыв в пронизывающей радиации недопустимо долго. Четверо астронавтов погибли в течение нескольких минут, а двое, оказавшись в «ослепшем и оглохшем» космокатере, помимо их воли, перешли на ручное управление, но не справились с ним и «заблудились» в фотосфере.

Космокрейсер, потерял связь с эти космокатером, потому что тот, от него зашёл за Солнце и ложно информировал, что на его борту всё благополучно. Будучи занят космоэсминцем «Венера», космокрейсер не сразу отреагировал на сигнал бедствия, вдруг выданный этим космокатером под номером тринадцать, на не известной людям волне связи. Космоэсминец «Меркурий» тоже не «видел» из-за Солнца этот космокатер. Когда получил его сигнал бедствия, вышел к месту катастрофы, и обнаружил его внутри фотосферы в стадии расщепления. Памятуя, об участи своего собрата, сближаться с фотосферой не стал. Хотя Гейнец это пытался сделать, но его не поддержал «Ум». Ругаясь на всех, тот всё же не стал пренебрегать этой рекомендацией.

Дата добавления: 2015-07-25