Раджниш летит в Женеву, Швецию, Лондон, Ирландию, Испанию. Ему отказывают в визе в Канаду, в Голландию, в Антигуа

Раджниш вылетает в Женеву, в Стокгольм, в Лондон, в Ирландию, в Сенегал, в Монтевидео, в Уругвай.

Мы не смогли создать здравомыслящее человечество.

Поэтому я подумал: то, что случилось в Греции, может случиться и в других странах, потому что структура одна и та же, и это случилось.

Из Греции мы отправились в Женеву, на ночь. И как только они узнали мое имя, они сразу сказали: «Ни в коем случае, мы не можем ему позволить въехать в нашу страну».

Мне даже не позволили выйти из самолета.

Мы отправились в Швецию, мы думали, что Швеция, а так говорят все люди, бо­лее прогрессивная страна по сравнению с остальными странами Европы и всего мира, Швеция принимала и давала прибежище многим террористам, революцио­нерам, беглых политиков, и это был очень великодушный шаг с ее стороны.

Мы приехали в Швецию. Мы хотели остаться на ночь, потому что самолет при­землился раньше времени. И мы не могли выйти за пределы самолета, иначе это было бы противозаконным. Мы были счастливы, потому что таможенник в аэро­порту, которого мы попросили дать визу только на одну ночь, дал всем нам визу на неделю. Он был либо пьян, или просто спал, была полночь, около полуночи.

Саньясин, который ходил за визами, пришел очень довольный, ему дали визу на всех нас на семь дней. Но потом прибыла полиция, она заморозила наши только что полученные визы со словами: «Мы не можем позволить этому человеку ос­таться в нашей стране!»

Они могли пустить террористов, могли пустить убийц, могли пустить мафию, они могли дать им прибежище, но они не хотели разрешить мне въехать в страну. Причем я не просил прибежища, не просил постоянного места жительства, просто хотел остаться на одну ночь.

Мы повернули обратно в Лондон, потому что это было наше полное право. При­чем мы сделали все дважды легально: мы купили билеты на первый класс на сле­дующий день. Там был наш реактивный самолет, но мы купили билеты на тот слу­чай, если они нам скажут: «У вас нет билетов на завтра, поэтому мы не разрешает вам оставаться в зале для ожидания первого класса!»

Мы купили билеты для всех, чтобы оставаться в зале для ожидания первого клас­са, и мы сказали им: «У нас есть наш собственный самолет, у нас есть билеты». Но они сказали, что у них есть закон, в который не может вмешаться ни правительст­во, ни другое лицо, который гласит: «Это наше свободное усмотрение, согласно которому в данном случае мы не хотим, чтобы вы находились в зале для ожида­ния».

Я подумал в зале: «Как я могу нарушить их мораль, их религию? Я буду там про­сто спать, а к утру нас не будет там».

Но нет, эти так называемые цивилизованные страны настолько примитивны и ди­ки, что невозможно даже себе этого представить. Они сказали нам: «Все, что мы можем для вас сделать, это посадить в тюрьму на одну ночь».

Случайно один саньясин заглянул в их файлы. У них был приказ правительства, который говорил им, как встречать меня. Мне нельзя было ни в коем случае позво­лять въезжать в страну, даже на ночь, единственный вариант — продержать меня в тюрьме.

Это простое совпадение, что в тот день, в который Англия позволила Рональду Рейгану использовать свою территорию, как базу для нанесения ударов по Ливии, парламент Англии не разрешил мне остановиться в зале ожидания в аэропорту шесть часов, потому что меня признали опасным человеком! Рональду Рейгану позволили использовать территорию Англии для бомбардировок Ливии, этой не­винной страны, которая ничего не сделала Америке ничего плохого.

Мы запланировали полететь в Антигуа, заправиться в Гандере, потом полететь в Канаду, но Раджнишу отказали в визе в обе эти страны. Из Лондона Раджниш по­летел в Шенон, Ирландию.

Я был в Ирландии, наверное, таможенник в аэропорту выпил слишком много пи­ва, мы хотели просто остановиться на один день, чтобы пилоты самолета отдохну­ли, а он дал нам семь дней. Ему было все равно, кто мы такие, с какой целью мы приехали в его страну. Он, наверное, был действительно пьян.

Мы остановились в отеле, а утром приехала полиция, спросила наши паспорта и заморозила семидневную визу.

Мы сказали: «Мы расскажем об этом средствам массовой информации. Вы дали нам сами семидневную визу, а потом заморозили ее, не дав никаких объяснений. Ни один саньясин не покидал отеля, не совершил никакого преступления. Вы не можете так с нами поступить!»

Они испугались, потому что они столкнулись с дилеммой. Они нам дали семь дней, теперь они заморозили их, и они не дали нам ни одного объяснения. Они сказали нам вот что: «Можете оставаться столько сколько хотите, но не выходите из отеля!»

Я сказал: «Но это будет нелегально, потому что нас не будет визы!»

Они ответили: «Никого это не будет волновать, просто сидите в отеле». Мы про­жили в отеле пятнадцать дней, потому что нам нужно было какое-то время, чтобы отдохнуть. Наши саньясины не дремали в Испании, и Испанское правительство собиралось дать нам вид на постоянное место жительства.

И нам нужно было просто протянуть какое-то время. Испания нас ждала, и мы бы тогда могли просто перелететь из Ирландии в Испанию. Мы оставались в Ирлан­дии пятнадцать дней без визы.

Мы покинули Ирландию, и в тот же день министр давал речь в парламенте, в ко­торой была сказана такая фраза: «Раджниш никогда не был в Ирландии».

Вы видите, какими политики могут быть лицемерами, как они могут отврати­тельно лгать. А это такая большая ложь, мы можем доказать, что мы были в отеле. Когда мы покидали отель, там присутствовала пресса, и фотографы. Они сняли нас перед отелем, и взяли мое интервью. Отель находился на расстоянии пятнадцати миль от аэропорта.

Но министр обманул парламент, обманул всю страну. И возможно, он попросил журналистов не печатать мое интервью, не печатать наших фотографий, иначе как бы ему удалось так откровенно врать. Это цивилизованные страны, культурные люди, образованные, они откровенно лгут, говоря, что я никогда не был в Ирлан­дии. Он знал, правительство знало, глава полицейского департамента знал.

Я думал, что после того, как я остановлюсь где-то, я начну вызывать постепенно каждую страну в суд, обвиняя их во лжи, за то, что они называли меня опасным человеком, за то, что они говорили да, а потом через час отказывали мне. Я покажу всему миру, что в мире нет демократии.

Где бы мы ни оказывались, когда мы начали искать какую-то страну, чтобы оста­новиться, мгновенно давление американцев опережало нас, потому что все наши телефонные разговоры прослушивались. Вы будете удивлены узнать о том, что все телефонные разговоры проходили через американское посольство, все сначала попадало к американскому послу. Они знали, где мы ищем, куда мы едем, где на­ши люди пытаются пристроить меня, и мгновенно, еще до того, как мы успевали приехать туда, они начинали давить на местное правительство.

Мы сделали запрос на посещение Голландии, но четырнадцатого марта министр устроил пресс конференцию, отказав Раджнишу в визе, по голландским законам это было противозаконно.

Голландский министр иностранных дел сказал, что мне отказали во въезде в Гол­ландию из-за того, что я высказался против гомосексуализма, против матери Тере­зы, против Папы, и против католической религии. Но любая демократия признает правомерность критики в данном отношении.

Если Папа критикует другие религии, это считается нормальным, а я критиковать Папу не имею права. Если у него есть что сказать, он должен ответить на мою кри­тику, нежели тянуть за нити, и давить на политиков, конечно, он обладает католи­ческим большинством в этих странах, а политики боятся потерять своих избирате­лей.

Я могу понять католиков, мать Терезу, но гомосексуализм — это совершенно дру­гое дело. Я не знал о том, что гомосексуализм — это официальная религия голланд­цев, и что в Голландию не может въехать человек, который критикует гомосексуа­лизм. Этот министр обрек всю Голландию на гомосексуализм этим своим заявле­нием. Если бы у жителей Голландии было какое-то здравомыслие, они бы вынуди­ли этого министра и его министерство уйти в отставку, потому что он оскорбил всю страну.

Я опасен в этом смысле, я критикую гомосексуализм, я критикую все извраще­ния, и буду критиковать дальше.

Вчера секретарь голландского парламента отвечал на вопросы журналистов, и сказал, что меня не пустили в Голландию, и не пустят, потому что я высказался в пользу Адольфа Гитлера. Журналисты отметили, что я противоречу себе, это было напечатано в немецком журнале, и Шпигель меня просто неверно процитировал. Секретарь признал правоту этого довода, признал неправильность интерпретации с немецкой стороны, но, тем не менее, высказался так: «Приезд Раджниш может вы­звать беспорядки». Журналисты сказали, что когда приехал Папа в Голландию, это вызвало там бурю негодования, большие беспорядки, тем не менее, он был принят как почетный гость правительства.

Но когда речь зашла обо мне, а ведь ни в одной стране люди не выражают своего протеста против меня это всего лишь их предположение.

Репортер сказал: «В Голландии тысячи саньясинов, которые готовы принять меня с почетом».

Я готов ко всем протестам против меня. Мне, на самом деле, нравится видеть ис­креннюю реакцию людей, которые протестуют против меня, мне не нужна безо­пасность со стороны правительства, я не хочу, чтобы они брали на себя ответст­венность за мою безопасность, я сам буду отвечать за это.

Но они боятся чего-то еще. Все остальное — это только предлог. Они боятся того, что я могу изменить умонастроение молодого поколения.

Есть шестьсот пятьдесят миллионов католиков в мире, неужели у вас нет ни од­ного католика, который мог бы дискутировать со мной. В чем трудности? Это нужно решать простыми человеческими средствами. Я готов к любой официальной дискуссии. Я готов приехать ко всем этим парламентариям, которые так много го­ворят обо мне. На самом деле, если у них есть мужество, они должны пригласить меня на заседание своего парламента. Но они боятся этого, у них нет будущего, они прекрасно понимают это, их поражение в споре предрешено, и они боятся, что я покажу это всем.

Но они не понимают того, что я делаю это не разрушительно. Я показываю их лживость лишь для того, чтобы они могли заменить отрицательное содержание на положительное, это может помочь Западу, творческим людям, разумным людям, чтобы они преобразились.

На Западе никто не знает о том, что такое просветление. Люди на Западе не по­знали что такое просветление. Но я настаиваю на том, чтобы сотни западных лю­дей стали просветленными, впервые в истории человечества. Все эти правительст­ва и их противники не остановят меня. Это не моя идея, это насущная необходи­мость, на Западе должны быть просветленные.

Дата добавления: 2015-07-25