Дартс Павел 8 страница

А мы с Толиком рассматривали публику. Как перед этим выразился батя, публика в основном 'представляла из себя удачливых нэпманов нового времени, и будет с ними дальше то же, что стало и С ТЕМИ нэпманами', - деловые люди и 'около того'. И атмосфера царила какая-то нэпманская, как в старых фильмах - блеск и упадок, 'мишура и кокаин', как выразился временно вынырнувший из задумчивости батя.

Эта девка, высокая и стройная, пожалуй что и не намного старше меня, нарисовалась в зале, когда мы уже собирались уходить. Копна рыжих волос до лопаток, на смазливой мордашке умелый макияж, джинсики в обтяжку и чёрная блузка - тоже, конечно, в обтяжку, и чтобы видно было поджарый животик. Ходила между столиками, иногда присаживаясь и о чём-то беседуя с посетителями. Снималась, что ли? -как несколько явно местных мочалок? Нет, не снималась - понаблюдав за ней, я видел, что она не стремится кому-то понравиться или 'упасть на хвосты' чтобы покушать и выпить - она, видать, кого-то искала и расспрашивала по этому поводу. Но, чёрт побери, она 'нравилась' и безо всяких попыток нравиться, у неё это получалось само собой - в каждом движении, в жесте, которым она отбрасывала с лица рыжую чёлку, в манере даже покусывать во время разговора ноготь большого пальца руки, в которой она держала усыпанный стразами мобильный телефон, - явно для понта, потому что сети сегодня весь день не было, - сквозил такой 'секс-эпил', что говорившие с ней мужики чуть ли не начинали рыть пол штиблетами, как кони копытами. Вот коза, а? Ну надо вот так-то вот - сесть за столик, и разговаривая не просто сидеть, - а обязательно выгнуться в талии грудью к собеседнику так, что говорившие с ней мужчины буквально теряли нить разговора и только молча пялились на неё... А грудь-то у неё и была-то так себе - маленькая, чо они так на неё пялились; хотя и не отнять - приятная такая грудь, да... И попка - ничего такая себе, попка, надо сказать - весьма и весьма аккуратная такая попка...

- Чо, Серый, тоже запал, да?.. - отвлёк меня от созерцания голос Толика. Он смотрел на меня и скалился.

- Я-то? Не. Для меня она, пожалуй что, старушка, - отбоярился я, - А сам-то??

- Ага, - не отмазываясь, согласился Толик, - Герла очень и очень даже... Всё при ней, как говорится.

- Вроде как ищет кого-то?

- Вроде как. Не знаю, что она ищет, но вот что неприятности она найдёт - это могу поставить свой кастет против таблетки аспирина. А кастет мне дорог, учти, привык я к нему...

- Да ладно. Чё бы вдруг? Тут приличное место, не шалман какой...

- А увидишь. Просто у тебя опыта нет. Припёрлась, понимаешь, одна... И... Насчёт места - всё это в прошлом. Кончились 'приличные места' - вместе с милицией, 'которая меня бережёт'.

- Пошли, что ли? - вклинился батя.

- Погоди, брателло, давай спектакль досмотрим? - не согласился Толик и показал ему взглядом на девчонку в зале. Отвлечённый от своих тягостных раздумий батя всмотрелся, - и тоже не мог не оценить ресторанную эту козу. И тоже согласился с Толиком, что '-...Она обязательно сегодня найдёт приключений на свои нижние девяносто... Хотя нет, скорее восемьдесят шесть, не больше!'

- Да почему! - заспорил я, - Ну почему вот? Она не пристаёт ни к кому. Не хамит...

Толик только сожалеючи посмотрел на меня, обронив 'Не знаешь ты ещё жизни, Серый!', а батя взялся объяснять по своему обыкновению:

- Видишь ли, старик ('Старик' - это я, когда батя ко мне расположен), она не улавливает, что в жизни кое-что изменилось. Мы все сформировались, по сути, в 'женской цивилизации', когда 'чего хочет женщина - того хочет мироздание', и ОНИ стали воспринимать это как само собой разумеющееся. А в природе это не так. В природе такого не бывает, чтобы только за одно то, что 'она' - самка одного с тобой вида, перепадали бы какие-то ништяки, постоянные привилегии и уступки. В природе за это самочке ещё и повоевать надо. Видел уточек в пруду? Ну, вон, на набережной? Им там хлеб бросают - ты хоть раз видел, чтобы селезень уточке кусок уступил, просто за то, что она - самочка? Нет ведь, наоборот, отобрать норовит, - и, что интересно, она его за это любит, - за то что он такой успешный, в том числе и в деле отбирания куска булки... А раз успешный - стало быть 'альфа-самец', и от него природой предписано самочке хотеть иметь деток... Чтоб тоже 'успешные' получились! Утят, я имею ввиду! - он невесело рассмеялся своей остроте, и продолжал:

- Просто цивилизация и годы и годы преуспеяния настолько затушевали эти простые до безобразия истины: что природой заложено в женщину, в самку хотеть найти успешного самца и иметь от него детей, и чтобы он её кормил и защищал, - вместе с потомством, а для этого надо мужчине нравиться... А в мужчину, в самца, - искать и добиваться чего-то нового, будь то бизон шикарной расцветки или самочка соседнего племени, ну и - кормить и защищать своё семейство... Это в генах, это в природе. Но настолько это сейчас забито 'цивилизационными наслоениями', что докопаться до этих простых природных мотивов очень сложно, - но они никуда не делись, они есть, и периодически вылазят самым неожиданным образом... И тогда дочка респектабельных родителей, получившая блестящее образование, сбегает с рок-музыкантом; или преуспевающий брокер сбегает от семьи на тропический остров чтобы найти для себя нечто новое - творчество... Что, это для тебя неожиданно? Поль Гоген - тебе это о чём-то говорит?.. Да знаю, что нет, знаю...

Помолчал и продолжил:

- А вот когда происходит слом эпох, когда всё летит в тартарары, тогда наружу, сквозь эти цивилизационные наслоения и поднимается настоящая, природная натура человека, настоящие его природные потребности. И в эти времена женщине, увы, не позавидуешь. Поскольку у мужчин возникает масса других первоочередных задач, нежели удовлетворения их, женских, капризов, которые суть есть опять же способ отбраковки претендентов - насколько он ко мне привязан, что будет позволять мне дурить безнаказанно? А мужчина - занят: ну, там, тем чтобы пострелять маленько в себе подобных, или там дубиной шваркнуть оппоненту по черепу - в зависимости от степени технической оснащённости; отобрать у соседей хорошее мамонтячье пастбище или нефтяные месторождения - опять же в зависимотсти от степени того... этого самого. Занят сильно становится мужчина! А женщина, привыкшая что она - венец мироздания, если этого не поняла, - то недоумевает: куда это девались ранее бившие вокруг копытами поклонники? Она не понимает, что времена чуток изменились, и заняты они теперь, в том числе и личным выживанием; и ищет ответ в себе: может я стала недостаточно сексуально-притягательна? И вот уже короткие юбки, и яркий макияж - чтобы отвлечь, чёрт побери, мужчину, от его 'важных занятий' и заставить опять стучать копытами вокруг, тащить лучшие шкуры, яхты, мерседесы... Но не улавливает, что коль сильно система меняется, то зачастую мужчине, чтобы поиметь такую 'всю из себя' уже и не надо её согласие... Зачем эти ритуальные пляски и ужимки? - когда достаточно просто огреть дубиной? А она-то, дура, этого не понимает, вместо того, чтобы быть привлекательной и нужной одному, СВОЕМУ мужчине, начинает предъявлять глупые претензии, качать свою актуальность...

Батя на секунду задумался, потом тряхнул головой, явно прогоняя неприятные мысли, и закончил:

- У приматов это вот всё, что я говорил, природно-дикое, наглядно проявляется. У приматов. Которых, надо сказать, мы тут, в зале и видим - наиболее ярких представителей...

Я проследил за его взглядом, и увидел, что да - так и есть, нашла-таки рыжая себе приключений: из-за стола кавказцев, где сейчас сидели только четверо развесёлых джигитов, встал и направился к ней крепенький такой не то парень, не то мужик - у них, у южан, по густо заросшей щетиной физиономии возраст определить сложно. Молодцевато расправив грудь под чёрной водолазкой, подбадриваемый гыканьем своих друзей, он уже подходил к девчонке. Она сидела. Он подошёл к ней сзади, и нахально погладил её по роскошной рыжей шевелюре. Та от неожиданности дёрнулась и с изумлением обернулась. Осклабившись всей своей заросшей физиономией, кавказец что-то стал ей говорить, время от времени показывая в сторону столика с кунаками.

- Брателло... - вдруг произнёс Толик, - Знаешь...

- Знаю, Толя, знаю. Я очень хорошо тебя знаю! - не дав ему закончить, сказал батя, - Нет!

Теперь мы все втроём внимательно следили за происходящим, впрочем, как и добрых две трети посетителей ресторана: мужчины - стыдливо-угрюмо, женщины - с плохо скрываемым злорадством. Теперь, ухватив рыжую за руку повыше локтя, кавказец нахально тащил её из-за стола в направлении к своим весёлым друзьям. В натуре - добыча, да и только! Сидевшие за тем же столом и только что разговаривавшие с рыжей два бизнесменистого вида мужчины вдруг потеряли к ней интерес и стали усиленно что-то кушать, не поднимая взглядов от тарелок. Упал стул...

- Олег... - голос Толик стал просительным, - Это ж себя не уважать...

- Ты определись сначала, что для тебя важнее, - 'себя уважать' или... - батя не нашёл слова, пожевал губами, и снова:

- Я вот себя давно не уважаю, во всяком случае в общепринятом понимании...

- Не, Олег, я так не могу...

- Можешь, можешь...

Девчонка негромко вскрикнула - тащивший её кавказец сделал ей больно, - но всем было, казалось, наплевать, - внезапно почти весь зал усиленно заработал челюстями, откусывая, пережёвывая, наливая и выпивая, не поднимая голов от тарелок и, казалось, совсем не замечая происходящее в центре зала.

- Вечер престаёт быть томным... - это батя, - Вот чё бы нам раньше-то не уйти?..

- 'И лечь спать, ага? В соседней комнате с бывшей женой, которая перестала видеть в тебе мужчину?' - язвительным шепотком произнёс кто-то в голове у Олега. Он закрутил головой - кто? Брат и сын сидели молча, пристально следя за происходящим с рыжей девчонкой. Сергей только испуганно-растерянно взглянул на отца, и снова отвернулся; а в пальцах брата легко, как пластиковая, согнулась вилка...

- 'А сын??' - возопил он мысленно, отвечая этому поганому голоску в сознании.

- 'И я про то же!' - хихикнул голосок - 'А сын??'

- 'Какой у тебя тонкий и противный голосок, товарищ совесть...'

- 'Не. Я не совесть. Я то, что осталось у выживальщика от мужчины, только. Немного, правда?' - чирикнуло в голове снова.

- 'Выжить!'

- 'Чего ради?'

Сергей опять, отвлёкшись от происходящего с рыжей и кавказцем, с удивлением посмотрел на отца: у того дёргались губы, как будто он с кем-то энергично разговаривал... Блю-тус?.. Да батя не пользуется блю-тусом, он это знал точно; да и сети сегодня весь день не было. Да и... Как-то не время сейчас было о чём-то трепаться, да. С кем бы то ни было.

Девка визгнула от первой пощёчины, которой угостил её южанин.

- Не, ну... 'Жизнь человеку даётся один раз, и прожить её по-человечески так и не дадут...' В общем, ты как знаешь... - выдохнул Толик, - У меня тут... Некоторое дело возникло к этому гостю города! - и стал подниматься.

- Сядь. - вдруг спокойно попросил его Олег, но так, что тот тут же и сел обратно, - Ты знаешь, я её узнал. Она в нашем доме живёт. В первом подъезде. Я её видел пару раз, издаля и мельком. У неё папаша такой серьёзный бобёр, на Порш-Кайенне серебристом с ней приезжал.

- И чо? - не понял брат.

- Так это ж всё меняет!

- Что меняет - Порш-Кайенн?

- Нет, - то, что она с нашего дома!

Толик закрутил головой:

- Знаешь, я твою логику недогоняю! Нельзя ли проще: у тебя машинка с собой?

- Как всегда после того случая с поножовщиной... Но, - Толя, Толя! Не рассчитывай на это. Это - только в самом крайнем случае, понял??

Их реплики стали сухи и отрывочны:

- Да я это так. Может, и не понадобится. Если всё делать быстро. Даже скорей всего не понадобится.

- Будем надеяться.

Зазвенела посуда, посыпавшись со стола, за скатерть которого ухватилась девчонка. Снова послышался звук пощёчины. Толик подскочил. В зале видно было, как в рванувшегося было к кавказцу мужчину с соседнего столика буквально вцепилась сидевшая рядом женщина, и, всхлипывая и взвизгивая, потащила за рукав к выходу, в вестибюль. И ни одного официанта или официантки, и важный мэтр тоже куда-то пропал...

- Ты вот что. Ты туда не суйся. Ты вон... Двигай к столику с абреками, по стеночке, по стеночке... Это хорошо что их только три и один, остальные в бильярд дуются; может и успеем! - начал распоряжаться Олег, не сомневаясь, что его слова будут услышаны и тут же выполнены:

- Сам не начинай, я первый.

- Ствол дай?

- Не дам. Ствол - только в самом крайнем...

- Па, какой ствол? - недоумевающее вклинился в обмен репликами Сергей; и они оба уставились на него.

- Давай, Толян, иди, не тормози... Так. Сергей. Сидишь тут. Как только начнётся - двигаешь к выходу. Понял? К выходу. В вестибюль. Чтобы ждать и искать тебя не приходилось! Понял??

Сергей обалдело кивнул, глядя как Толик, предварительно достав из кармана и надев на правую руку кастет, уже хищно устремился вдоль стены ресторана к угловому столику с кавказцами, ловко лавируя между стульями. А батя расстегнул на своём бежевом льняном пиджаке среднюю пуговицу и что-то поправил за поясом. Вот они какие, оказывается... Ослабли ноги, хорошо что сидел; и резко стали потными, мокрыми ладони...

Дело шло на лад, никто из урысов, как и ожидалось, не стал встревать за рыжую шалаву, и Аслан, парой пощёчин в четверть силы объяснив ей, что мужчину нужно слушаться, уже собирался попросту, как овцу, ухватить девку за волосы и оттащить к своему столику, чтобы презентовать Ильхаму, отошедшему поиграть в биллиард, чей день рождения сегодня и праздновали; когда от столика в противоположном углу ресторана к нему, к ней устремился седой крепкий мужик в мешковатых штанах и балахонистом бежевом пиджаке, громко выкрикивая:

- Лика!! Ну где же ты ходишь?? Ли-ка! Меня твой папа за тобой послал!! - с идиотско-радостной миной на лице мужик продирался между столиками к нему и к девке.

Сбитый с толку Аслан переводил взгляд с девки на приближающегося мужика, когда возмущённые возгласы земляков вернули его к действительности. Земляки требовали послать мешающего отдыхать мужика туда, куда у русских в таком случае и полагается посылать, и немедленно тащить к ним упирающуюся рыжую овцу... В дверях вестибюля появился и сам именинник, Ильхам, в нарядной рыжей кожаной курточке несмотря на лето, с сурой из Корана, вышитой по воротнику; розово-потный от выпитого спиртного, добродушно озирающий происходящее.

- Ли-ка! Меня твой папа за тобой послал! Он тебя ищет, сейчас подъедет, с охраной, да!! - идиотски-радостно сообщал приближающейся мужик в бежевом пиджаке.

- Какой папа?? Куда едит? Иди, слюшай, атсюда, пака цел! - проревел кавказец, и сунул свободную руку в карман, - Праблем ищешь, да??

- 'Праблем' ты уже нашёл, да! - совершенно другим тоном рявкнул подошедший уже совсем близко мужик и вскинул руку. Из кулака в лицо Аслану ударила полупрозрачная струя газа, мгновенно сбившая дыхание и миллионом маленьких коготков вцепившаяся в веки, в глаза, в нос...

- АААА!!! Билятт!! - отчаянно возопил тот и, бросив девку, вцепился руками в лицо, стараясь как-то избавиться от нестерпимого жжения, намертво сомкнувшего веки и рвущегося через ноздри в грудь. Мощный лоу-кик, удар наотмашь голенью в колено бросил его на пол... Завизжали женщины, сидевшие за соседними столиками посетители, как тараканы, порскнули в стороны.

- Щито делаишь?? - вошедший нарядный кавказец рванулся к седому мужику - и тут же охнул, схватившись за лицо: выпущенная Асланом девка отчаянно и изо всех сил метнула ему в лоб свой пафосный, украшенный массой стразов, мобильный телефон. Телефон врезался в надбровье, на секунду введя кавказца в замешательство, - и этого хватило седому мужику: режущий, с вложением всего веса тела удар ногой в грудь Ильхама отбросил, заставив врезаться спиной, затылком в угол двери вестибюля, - и затем обрушиться на пол.

Схватив за руку потерявшую ориентировку, кашляющую девку - она тоже попала в испаряющееся облако газа, Олег рывком выдернул её в сторону, и глянул на угловой столик, где кучковались празднующие кавказцы. Там... Там УЖЕ всё было в порядке...

Как только события в центре зала приняли такой неприятный, неожиданный для кунаков поворот; как только Аслан, тащивший к их столу рыжую добычу, охнул, и свалился на пол, все втроём они, перемежая угрозы на родном языке не менее родным русским матом, сделали попытку устремиться к центру событий - но неудачно. Вынырнувший невесть откуда, как чёртик из табакерки, высокий парень с перекошенным ненавистью лицом наотмашь уработал Амирбеку в голову рукой, обутой в кастет, и того будто снесло ветром...

- АААА, сюююкаа!! - Магомед сунул руку за борт пиджака, выхватывая револьвер; но выстрелить не успел - парень швырнул левой рукой ему в лицо тарелку со стола, и, потянувшись через стол, достал-таки его коротко кастетом в челюсть.

Салман обрушил град ударов на невесть откуда взявшегося врага, и даже пару раз попал ему в лицо, но, отвлёкшись на то, чтобы выдернуть из-за пояса свой верный кинжал, пропустил режущий удар в переносицу и тоже рухнул на пол, переворачивая столик, гремя посудой...

Олег только увидел, что в углу, сидя верхом на противнике, брат остервенело работает кулаками, отчаянно и мощно лупя в нечто, лежащее под ним; и при каждом ударе вверх взлетают мелкие тёмные брызги.

- Ухо-одим!! - прокричал он, не выпуская из внимания выход в вестибюль, откуда в любую секунду могла появиться подмога южанам, - и обернулся, отыскивая взглядом сына. Тот... По-прежнему сидел, вытаращив глаза, на своём месте! Такой отчаянно-матерной конструкции, которую во весь голос построил Олег, наверное, ресторанный зал никогда не слышал!

Сорванный громким многоэтажным специально-лингвистическим построением с места, Сергей в панике ('Что я делаю, ах, я му.аааак!!!') устремился к отцу, перепрыгивая через попадающиеся на пути стулья. 'Я же мог всех погубить, что же я сидел-то??..' Слабость вдруг прошла, и тело стало лёгким и быстрым. С другой стороны к вестибюлю уже нёсся на всех парах Толик, и в правой руке его вместо кастета был уже револьвер...

Кавказец в щегольской кожаной курточке, приткнувшийся у дверей в вестибюль, начал 'оживать', и сделал было попытку встать, но, охнув от пинка в лицо, вновь рухнул на пол. Зачинщик всего этого перфоманса, кавказец в чёрной водолазке, по-прежнему лежал на полу и подвывая мял залитое слезами лицо с накрепко зажмуренными глазами.

Таща рыжую девчонку за руку, Олег первый рванулся в вестибюль - и тут же отпрянул, вытолкнув и её обратно в зал.

- Толян, там эти!.. Со стволами! - успел он только крикнуть набегавшему уже брату, и, вытянув руку в вестибюль, выпустил туда длинную струю газа. Оттолкнув его в сторону, не снижая темпа, Толик ринулся в дверь, прыжком, перекатом через плечо, сразу оказавшись в центре вестибюля, попутно сбив с ног пару бестолково метавшихся там людей.

Через мгновение в вестибюле грохнули выстрелы...

Почти неслышно звякнул о пол маленький газовый баллончик-перцовка. Жутко, непохоже на себя оскалившись, Олег, отпустив руку рыжей девчонки, и мимолётно мазнув взглядом по уже подбежавшему сыну, сунул руку между верхней и нижней пуговицами пиджака, выдёргивая из-за пояса пистолет.

'Парабеллум, вернее - 'Борхард-Люгер' - мелькнуло в голове у Сергея, поднаторевшего в компьютерных играх, - 'Девять миллиметров, восемь патронов...' - и тут же: 'Ой, мама, что будет!..' - по искажённому лицу отца, и вообще, по всему произошедшему в последние пару минут он ясно понял, что это - не газовая игрушка, и не рисованная компьютерная стрелялка, это...

Додумать он не успел, в вестибюле опять ударили выстрелы, и, откинув портьеру, в зал ввалился Толик, в одной руке сжимая дымящийся... наган! - опять же автоматически определил Сергей, - другой яростно теря красные слезящиеся глаза - успел в вестибюле хапнуть газа.

- Свободно! Пошли! - он махнул брату.

В это время опять начал 'оживать' скорчившийся на полу возле входа в вестибюль кавказец в нарядной рыжей курточке, замычав и роняя из рта кроваво-красную слюну, он встал на четвереньки... ни на мгновение не задумываясь, Толик тут же выстрелил ему в темя. Вскрикнув, тот опять рухнул на пол, схватившись за голову руками. Визгнула рыжая девчонка, перед которой это произошло; но Олег уже втолкнул её в вестибюль, следом скользнул Сергей.

Держа двумя руками люгер, готовый в любой миг открыть огонь, Олег вдруг не обнаружил в вестибюле ни противника, ни трупов, ни даже раненых или брызг крови - лишь валялись чьи-то мужская туфля, ажурный розовый шарфик да биллиардный кий. У выхода на улицу скорчился швейцар, зажимая ладонями слезящиеся глаза... Тут же невыносимо стало драть глаза и горло от газа и Олегу.

- Быстро-быстро, на улицу!! - подгонял Толик, и Олег бегом, схватив вновь за руку и почти таща рыжую девчонку и одновременно контролируя чтобы не отставал Сергей, выбежал в двери.

Сергей - тут. Девка здесь. Толик! Все.

- Бегом!!

Темнело. На улице было посвежее, и газ не так уже ел глаза. Бегом вчетвером преодолели сто метров стоянки до машины, Толик рухнул за руль, девчонка и Сергей ещё только умещались на заднем сиденье, а мотор уже мягко заурчал. Видно было, как из дверей ресторана выбегают яростно жестикулирующие, орущие люди, мужчины. Хлопнул выстрел.

'А ну как погонятся, придурки' - подумал Олег, и, распахнув дверцу, встал, и, демонстративно вскинув пистолет, прицелившись, закричал:

- Давай, бегом, сюда! Ну!! Кому жить надоело?? - готовый стрелять на поражение. Фигуры у входа шарахнулись, пригибаясь, в стороны.

- Брателло..., какие ты... пошлости кричишь, сразу видно..., что в деццтве ты пересмотрел чисто советских революцьённых боевичков! - задышливо откликнулся сидевший за рулём Толик и, перегнувшись через сиденье, сунул ему рукояткой вперёд наган:

- На, шмальни в них на прощание! Там ещё один должен бы остаться.

И, на его вопросительный взгляд:

- Да резина там, резина! Жвачкомёт. И у этих олухов тоже, как я понял, ни одного боевого ствола...

Машина, рыкнув мотором, вырулила со стоянки и устремилась по дороге.

Толик, поймав в зеркале взгляд рыжей девчонки, вынул из бардачка пачку бумажных носовых платков, сунул ей через плечо, не оборачиваясь; подмигнул ей в зеркало, и, не в силах сдерживаться, жизнерадостно пропел на какой-то варварский мотив:

- Секретарша месяц как в декрет ушла-а!

- И меня резина подвела-а!

- Резиновый рок! Рок! Рок!

- Рези-и-инавый роккк!!

- Что ты разорался?..

- Они в меня попали! Аж два раза! А мне пох!!.. Да здравствует резина!

Несколько минут под мерный успокаивающий рокот мотора все молчали, только Толик всё жизнерадостно что-то бурчал себе под нос и постукивал ладонями в такт по баранке. В открытые окна врывался прохладный вечерний воздух, освежая горящие от адреналина лица.

Вырвались!

Дорога была пуста.

Никто не преследовал, точно. Вырвались!

Олег вообще высунул голову в окно, подставляя лицо набегавшему воздушному потоку и наслаждаясь бъющим в лицо ветром. Вырвались! От избытка чувств Толик саданул кулаком в баранку и опять замычал какую-то маломузыкальную чушь, - 'музыки' у него в машине не было; потом заметил, что оба кулака у него обильно забрызганы кровью, и правый ещё и отчётливо ободран, так, что висел клочок кожи. Сунул в рот, откусил кожицу, плюнул в окно, лизнул ранку. Сзади в спину ткнул Сергей:

- Ты с ума сошёл, Толян?? Может, он спидуозный? На - салфетки!

- О, чёрт! Правда! - Тьфе, тьфу! Тьфу!! - Толик насыщенно отплевался в открытое окно, прополоскал рот минеральной водой из нашедшейся в кармане дверцы бутылки.

- Олеж, там, в бардачке, йод есть. Накапай, а лучше налей на салфетку - дай мне.

И, пока Олег готовил йодный компресс, всех как прорвало - 'впечатления' полились потоком:

- Я уже думала что мне всё... Ой...

- Адназначна тебе был бы 'Ой', адназначна! Хы!

- Как я облажался, пап, как я облажался... Сам не знаю, что на меня нашло... Ступор какой-то...

- Лихо ты, Толян, лихо! Я не ожидал, думал, помогать тебе придётся! Ты, я вижу, эти годы зря время не терял!

- Помогать! Хы! Брата-а-а-ан! Да я таких давил как клопов! Веришь, я бы и без тебя!..

- Я вам так благодарна, так благодарна!..

- Гы! А насколько благодарна! Руками можешь показать?? Ну, хотя б примерно? Ха-ха-ха!..

- Этому-то, в курточке... Неудачный у него какой-то вечер получился! Раз, да два, да три - и всё в башку! А ведь пацан был почти что и не при делах!

- Толян, ты не убил его??

- Не боись, малёк, я ж говорю - жвачкомёт! Отлежится! У баранов кости черепа толстые! Хы!

- Да, без двухсотых сегодня... Слава богу.

- Девушка, а как вас зовут?..

Выдержав 'для приличия' секунд тридцать незнакомка представилась:

- Элеонора.

Толик смешливо хрюкнул и пробормотал себе под нос, но отчётливо:

- Ну, кто бы сомневался! Конечно - Элеонора! А то и Клеопатра! Или, там, Изольда какая-нибудь. Я так сразу и понял, что не Маша!

- Да, Элеонора! - уже строптиво повторила рыжая, и тут же, вспомнив, что если бы не этот здоровый парень с ободранными ИЗ-ЗА НЕЁ кулаками...

- А Вас как зовут? Вам руку... сильно больно? Я вам так благодарна... Вы меня спасли!

Толик хрюкнул уже одобрительно.

- Анатолием. Для друзей - Толик. Руку-то? Пустяки!

По очереди все представились, познакомились.

- А что это прекрасную незнакомку вдруг занесло в этот вертеп разврата и порока?.. - высокопарно вопросил Олег, переглянувшись с братом.

- Я папу искала... Ну, то есть уже не папу, а Петра Адамовича, он в этом ресторане раньше метродотелем работал. Папа там часто обедал, они были знакомы, и я подумала...

История её была проста как мычание.

Папа её, весьма преуспевающий предприниматель, связанный с неким банковским бизнесом, пропал около месяца назад. Просто не вернулся домой с работы. Попытки обратиться в милицию, самостоятельные розыски и расспросы ничего не дали; офис встретил закрытыми дверями; партнёры по бизнесу, кого она знала, лишь отмалчивались или отделывались общими фразами типа 'Ну, наверно, отъехал по делу' или 'Вернётся, никуда не денется'. То, чтобы отец уехал куда-то на целый месяц, не предупредив предварительно единственную и любимую дочку (мама у Элеоноры умерла ещё восемь лет назад, и отец с тех пор не женился; старший брат жил далеко) - было положительно невозможно, такого не бывало никогда! Но кому это можно было объяснить-то, кому это было интересно? В свете происходящих событий?..

Рассказывая про исчезновение отца, Элеонора начала хлюпать носом, но быстро справилась с собой и продолжила ровно и обстоятельно:

Пожив в одиночестве в роскошном коттедже три с половиной недели (прислуга тоже перестала появляться, забрав 'на память' во время отсутствия Элеоноры здоровенную плазму и стереосистему из каминного зала), отчаявшись связаться с братом, подъев запасы, и обнаружив, что газ подавать перестали, а завести генератор для автономного электроснабжения мешает отсутствие горючего в баках, загадочным образом испарившегося вместе с исчезновением прислуги, Элеонора приняла решение перебираться в их городскую квартиру, которую отец купил и обустраивал именно что под будущее жильё любимой дочки... В городе, хотя бы, был центральный водопровод и электричество, газ и какие-никакие магазины... Жить одной в здоровенном коттедже в пригороде было просто-напросто страшно!

Олег, заинтересовавшись, подробней расспросил Элеонору о коттедже, местоположении, коммуникациях и планировке участка, - и, выяснив детали, потерял к нему интерес. Пригород! Все минусы города при полном отсутствии плюсов деревни. Элеонора же, всё больше увлекаясь, живописала:

-...И вот тут я слышу вас, Олег Сергеевич - 'Папа послал! Папа с охраной сейчас приедет!' - я сначала так обрадовалась! Потом слышу - вы про какую-то... Лёсю? Я толком не расслышала. Но вроде как ко мне обращаетесь. Я, в общем, обрадовалась - пусть ошиблись, пусть, - но хоть кто-то вмешался, да! А этот... Он всё тащит и тащит, и всё 'гыр- гыр- гыр' по своему, - и по лицу мне, по лицу... - она прикоснулась тонкими холёными пальчиками к подбородку, с отвращением передёрнула плечами, и вновь:

- А потом всё так быстро завертелось, так быстро... Я и понимать что-то не успевала!..

И тут её осенила мысль:

- Я же телефон свой там... оставила!!

Толик хмыкнул, а батя съюморил:

- Элеонора, - не оставила, нет! Не оставила, а метнула его в голову гостю нашего города, который пришёл в это культурное заведение культурно же рости. Над собой. А ты своим телефоном и своими капризами этому воспрепятствовала!

Мы все грохнули смехом. Вроде бы ничего смешного, а смеялись аж до слёз, до икоты. Смеялась и сама Элеонора:

- Он как!.. А я ему!.. Бах! - прямо в лоб! А Олег Сергеевич ему - бац!!

Я смеялся как от самой удачной остроты... Как потом батя пояснил - 'отходняк после стресса'. Только притихли, ещё всхлипывая от смеха, как батя вновь:

Дата добавления: 2015-07-25