Дартс Павел 6 страница

- Твой инстинкт, только что бросивший руки на защиту головы, и успевший уловить, что полноценного удара не случилось, тут же уловил, что идёт удар в корпус... - он опять показал, - И, не рассуждая, тут же бросил руку или руки на защиту корпуса. Вот так: раз - раз! Непроизвольно! Поскольку оба удара, вернее - обозначения удара, идут в отработанной связке, вместе, быстро, один за одним - уловить и се... се-па-ри-ровать удары на именно 'удар' и только 'уловку' подсознание твоё не успевает, - и потому защищается инстинктивно от уловок как от настоящих ударов, - и вот, ты уже инстинктивно, прикрывая корпус, открыл голову. Но у меня задействованы были обе руки. На уловки. Но в этой отработанной связке... - Толян явно был 'в своей теме' и повествовал с воодушевлением -...задействован ещё и третий удар, который, собственно - именно УДАР, - и ОН ПРОХОДИТ! Удар ногой. То, что называется 'маваши-гэри' - круговой удар ногой в голову.

-Теперь вот смотри вместе, но медленно: ты обозначаешь короткий джеб... тьфу, прямой левый в голову - это короткая уловка, твои руки непроизвольно дёргаются на защиту головы... Видал? Затем идёт обозначение правой рукой удара в корпус - это длинная уловка, по времени она чуть дольше, чем первая, чтобы руки у тебя не то что дёрнулись в направлении защиты - а именно ушли от головы, на защиту корпуса. Вот так. Они и ушли. И практически одновременно со второй уловкой идёт реальный удар маваши в голову. Он длинный. Удары ногами вообще длинные, в голову - в особенности, зато если удаётся противника вытащить, подставить под такой удар - всё, без шансов! - и потому его нужно начинать загодя, практически одновременно с ударом-уловкой в корпус правой, ты уже начинаешь выносить колено правой ноги для удара в голову! Вот так!

Ты инстинктивно дёргаешь руками - сначала пытаясь прикрыть голову, потом - корпус - и неминуемо пропускаешь удар ногой в голову. А это абзац!

- Да, здорово! - я действительно был впечатлён.

- Вот - Толик довольно ухмыльнулся, ещё пару раз продемонстрировал связку по воздуху, чётко, со щегольским щелчком-фиксацией ноги на уровне моего носа - и вновь расслабившись, шмякнуся на диван, попутно подбирая журнал с полураздетыми красотками, - Вот! Это только к примеру. И на этом основано Джит Кун До от Брюса Ли - на использовании инстинктов. Таких приёмов-связок с уловками может быть мильон, но реально владеть тремя - пятью, этого достаточно, - только их нужно знать и оттачивать до автоматизма, чтобы когда пискнет-скрипнет - тут же, не задумываясь - бац! И у тебя вылетело!

... Хочешь, поднатаскаю тебя чуть-чуть?

- Конечно хочу!

- Договорились. Но насколько у тебя будет получаться - это от твоего трудолюбия зависит... Мы вот с твоим батей... часами оттачивали. А те лошки, возле машины... Фигня. Раскрыл одного - воткнул ему прямой в челюсть; второму в корпус - добил боковым, локтём в репу... Фигня! Не бойцы.

После этого происшествия и разговора мы начали и правда с Толиком заниматься. Сам-то он и так приходил каждый день, как он выражался, 'помять мешок', висевший в бати в 'кабинете'; а теперь и я подключился, и Толян показывал мне какие-нибудь связки, которые я отрабатывал сначала перед зеркалом, потом на мешке. Даже определённое соперничество возникло за право 'постучать' по мешку. Не то что раньше он неделями пылился нетронутый, пока батя не вымещал на нём накопившийся адреналин.

А вскоре и произошёл 'путч'. Не путч - так, 'передел властных полномочий', как батя выразился; но для нас, живущих в центре, это было что-то... Как раз после того, как домой вернулась мама.

'ПУТЧ'

Три недели с мамой только созванивались по телефону, да она изредка забегала сделать что-то по бизнесу. Наш косметический бизнес начал трещать - людям совсем стало не до косметики. Впрочем, так же как и не до рекламы, фитнеса, здорового образа жизни, модных шмоток и модных автомобилей, даже не до здоровья - здоровьем 'занимались' теперь только те, кому было уже совсем 'впритык': инсультники, скажем, или там с аппендицитом.

Три недели назад по телефону она сказала мне, что 'с твоим папой жить невозможно!' Я рассказал это бате как-то под случай. Он помолчал и грустно сказал:

- Она, как многие женщины, слишком часто использует такое сильное определение, как 'невозможно'... А действительно невозможно очень немногое... Вот не кушать долгое время невозможно. Или быть плохо одетым на холоде - заболеешь и умрёшь. Или быть беззащитным... невозможно, потому что съедят. А она путает 'невозможно' с 'мне не хочется'. Но я уже устал с ней на эту тему дискутировать...

Собственно, без мамы мы неплохо устроились, - на удивление, у нас прекратились размолвки, какие-то 'обострения в отношениях', которые сплошь и рядом бывали при ней. Мы стали с батей ладить, чаще разговаривать 'за жизнь'. Для меня как-то перестало быть обломным делать уборку дома; теперь мы с батей делали уборку по очереди; по очереди мыли посуду, и даже немного готовить я научился; во всяком случае уже мог не только яичницу или сварить пакет пельменей. Тут-то она и вернулась.

Толик перебрался жить в съёмную квартиру в нашем же подъезде. Как я понял, они с мамой друг друга не то чтобы не выносили, но довольно здорово недолюбливали, - ещё с прошлых времён.

Однажды я и разговор подслушал:

- Я не выношу твоего братца. Я помню, что вы с ним творили в 90-е.

- Ничего особенного мы с ним и не 'творили'. И тебя никто и не просит выносить. С некоторых пор я с тобой не советуюсь. Знаешь, с каких?..

А вот дальше послушать не удалось.

Сразу же, как Толян снял квартиру на девятом этаже, к нему стали приходить какие-то длинноногие смешливые мочалки, и наши занятия по рукопашному бою сошли на нет. Я пытался сам хотя бы немного поддерживать уже наработанные навыки, но без толиковых подзатыльников оно как-то шло без вдохновения, прямо скажем. Наверное, я слабовольный - для упорных занятий мне нужен погонщик. Вот и мама постоянно это говорила... А батя наоборот, он говорит, что просто нет интереса; что если бы был явный, практический интерес - меня бы за уши не оттащить было. Тут он прав. Если меня что-то по-настоящему интересует, то я готов... 'Не лупили тебя хулиганы в детстве' - говорит. Ну да, не лупили.

- А тебя, - говорю, - Лупили?

- Да, - говорит, - Мы росли в очень хулиганском районе...

***

А в мире творилось чёрт-те что. У меня голова кружилась читать про все эти крахи и крушения финансовых гигантов. Как я понял, страны судорожно пытались нащупать какие-то точки опоры в рушащемся после начала финансового коллапса мире. Да, такое определение совсем уже вошло в обиход - то был 'финансовый кризис', и это, как теперь оказалось, как теперь говорили, было ещё ничего... А наступил 'финансовый коллапс'. Что это - я пытался спрашивать у бати, который, как всегда, постоянно, как он выражался, 'мониторил ситуацию'; но он пустился в такие сложные объяснения, что я махнул рукой, отмазался тем что 'голова болит' и больше уже и вникать не старался. Единственно, что я понял и из батиных объяснений, и из всей атмосферы безысходности, которой просто дышал инет, телепередачи, газеты - это что ничего хорошего нам не светит...

И я махнул рукой на всё это. Кому надо, тот пусть с этим и разбирается... А батя между тем становится каким-то нервно-весёлым... Однажды я услышал их с мамой 'беседу':

-Чему ты радуешься?? Что всё так плохо??

- Нет, я не радуюсь. Но я доволен тем, что я был адекватен, и что ситуация развивается как я и предполагал.

- Что в этом хорошего??

- А я не говорил, что в этом есть что-то хорошее. Я лишь говорю, что я оказался прав в прогнозах, и это меня не может не радовать...

- Тьфу, идиот!..

Пауза. У меня аж уши поджались. Как-то мы с батей за эти три недели 'свободы' отвыкли от таких вот эпитетов...

И батин голос, неприятный такой:

- Слушай, тебя никто сюда не звал. Ты сама решила вернуться. Я не возражал. Но... Держи себя в рамках. Я больше не буду терпеть твои высказывания. Всё. В конце концов, ты можешь вновь уехать к своей сестрёнке, или куда ты там сочтёшь нужным...

- Это и моя квартира, не забывай!

- Я не собираюсь вновь жевать эту тему, насчёт 'твоё и моё', хотя ты знаешь - мне есть что сказать. Я давно понял, что мы тут не договоримся. Но коли мы вместе тут живём, то и держи при себе свои меткие определения. Я ведь не прокатываюсь по твоим 'позитивным настроям', которые ты считаешь панацеей от реальности...

- Ты - жестокий!..

Ну, тут я уже ушёл. Как они собачатся - никакого интереса слушать, да и всё одно и то же.

Что-то мне это напомнило. Однажды случился разговор с батей.

-... жизнь штука жестокая... - это я брякнул подо что-то.

- Не выпендривайся, Серый. Не тебе говорить про 'жестокость жизни'. Ты её ещё не видел. Это всё равно что нашему Графу жаловаться на 'жестокость жизни' только потому, что его согнали с дивана и дали сухой корм, а не курочку. Вообще жизнь не 'жестокая' и не 'ласковая'. Жизнь - она сама по себе жизнь. А остальное лишь наши оценки. Если мы её оцениваем как 'жестокую' - значит до этого мы в ней чего-то просто недопонимали, питали иллюзии, и вот, когда иллюзии развеялись и вылезла 'жизнь как она есть' - начинаем называть её 'жестокой'. А она просто жизнь... Такая, какая есть. Если волк ест зайца - это не жестокость, - это жизнь, учти это. Просто зайцу надо было бы учитывать, что его могут съесть; и соответственно строить свои с жизнью взаимоотношения, а не плакаться на 'жестокость'.

***

А потом вот сам 'путч' и случился. Утром где-то в центре, то есть совсем рядом, завыли сирены, и по Проспекту, мимо окон, залязгала траками зелёная военная техника. Батя сразу включил телевизор - а там 'снег' по всем каналам. По радио - обычная развлекалочка, вообще ничего! Батя, поглядывая в окно, бросился звонить Толику - но телефон не работал. Потом закричал мне и маме, чтобы одевались, одевались 'по уличному', что сейчас пойдём из дома.

Я, честно говоря, сначала не понял - что он так вскипяшился? - пока в центре не затрещало, часто так, как звук рвущейся плотной материи. Я и тогда ничего не понял, хотя батя, уже одетый, подгоняя в спину, потащил меня одеваться - и тут долбануло!..

В центре ударило так, что у нас, на третьем этаже, посыпалась посуда на кухне со шкафчиков; и я отчётливо слышал, как в Башне, в нашем 14-этажном двухподъездном доме, вылетело несколько стёкол. Кажется, Башню даже качнуло! Но батя уже гнал нас с мамой, торопил - вниз, вниз по лестнице. И мама ничуть не возражала, у неё, как и у всех, были совершенно круглые, испуганные глаза. Сам батя тащил на плече сумку. Лестница была заполнена испуганными взъерошенными соседями - суббота, все были дома. Кто в чём... Никто ничего не знал, но даже и не спрашивали друг у друга - так всех напугал этот оглушительный удар в центре, в районе комплекса правительственных зданий, - просто метались с выпученными глазами. Потом кто-то крикнул 'В метро! В метро нужно укрываться!' И все побежали в метро...

Но батя вдруг затормозил, - попросту схватил нас с мамой за руки и оттащил в сторону с дорожки, по которой неслись в сторону нашей станции метро очумевшие люди.

- Зачем?? В метро же надо! - задёргалась мама.

- Не надо! - это батя, - Метро на Проспекте. И там сейчас такая давка будет...

Он, бросив сумку, подскочил к обитой железом двери продовольственного магазина, что у нас в Башне на первом этаже; в которой принимают со двора привозимую поставщиками продукцию, и затарабанил туда кулаками. Я сразу сообразил, что он хочет - я в нашем магазине пару раз в каникулы подрабатывал грузчиком, и знал, какой там большой и глубокий подвал, - под всем зданием, и ещё в сторону. Но двери никто не открыл. Батя стал жать на кнопку вызова около двери, - внутри магазина отчётливо дребезжал звонок, но никто не ответил. Мама стояла рядом и затравленно смотрела на несущихся мимо людей. А я усиленно соображал, - ну ясно, тётки заперлись внутри и дрожат от страха - фасад магазина, вход в него ведь выходит как раз на Проспект, где сейчас и стреляют, никто и не подумает двери открыть... Ну, а чё обязательно двери? Мысль нам с батей, видать, пришла в голову одновременно - он кинулся к лотку, ведущему в подвал, по которому на склад спускали товары на хранение, в холодильник, к примеру. Лоток был закрыт на решётку, а решётка - на замок, но замок совсем слабенький. Пока я оглядывался в поисках подходящей железяки, батя расстегнул сумку, набитую всякой всячиной, достал оттуда блестящую монтажку и в два счёта сорвал замок. Распахнул решётку, потом двустворчатую дверцу - пожалуйте спускаться!

В подвале было хорошо. Прохладно и глухо; почти и не слышно стрельбы и вновь раздавшихся несколько раз хлопков-взрывов в центре. Уже послабее, чем в первый раз. Мы включили свет; я-то хорошо знал, где выключатели, и затырились в глубину подвала. Работников магазина здесь не было, небось, дуры, в подсобке прячутся. Я, когда там поработал, стал совсем низкого мнения об этих магазинщицах, - они только с покупателями вежливые, вынужденно; а в натуре дуры, курилки, и матершинницы... Зато через вскрытый нами люк залезло ещё десятка полтора человек, мужчин и женщин, детей. Теперь все, не здороваясь, сидели кто на чём, - на лавке, на затянутых толстым полиэтиленом блоках бутылок с минеральной водой, на кипах макулатуры от картонных ящиков, - и напряжённо прислушивались. В центре глухо бухало, звук передавался больше через землю, чем по воздуху. Шептались.

- На проспекте стреляют...

- Да. Везде.

- Война? Агрессия? С кем?..

- Путч. Это путч!

- Что бы вдруг?

- Точно вам говорю! Так всегда бывает. Кушать же нечего стало, - самое время власть делить!

- А не завалит нас здесь?.. - после одного, особенно сильного взрыва, передавшегося толчком через бетонный пол. И все сразу посмотрели на батю, как будто он ответственный за то, чтобы нас не завалило.

- Не думаю. Подвал глубокий, выход на две стороны, и в магазин. Так завалить, чтобы вообще выходов не было - это надо чтоб в дом тяжёлая авиабомба попала... А вот в квартирах получить что-нибудь в окна, шальное - это как за-здрасьте, да...

Тогда все приободрились, и разговоры пошли уже в другой тональности:

- А ты дверь в квартиру закрыл?

- А ты плиту выключила??

- Аааа!!... Ага. Да. Выключила. А ты - дверь?

- И я. Выключил.

Тут по оцинкованному лотку на заднице, подвизгивая, смешно перебирая толстенькими ножками и цепляясь за бортики, съехала ещё одна тётка.

Огляделась, приободрилась; согнала с коробок соседского малого пацана, уселась сама, - и тут же начала распоряжаться:

- Свет зажгите поярче! А? Не слышу. Поярче говорю! Что значит 'ярче не получается'? Вон я же вижу - лампы не горят, значит на них должен быть выключатель! Поищите! Что это ещё такое - в полутьме сидеть!

Никто даже не сдвинулся, только покосились на неё и стали разговаривать потише. Батя достал из сумки маленький приёмник, вставил в него батарейки, которые достал из кармашка той же сумки, подсоединил наушники, и занялся серфингом по диапазонам. А тётка, осмотревшись, так и не дождавшись, чтобы кто-нибудь кинулся выполнять её распоряжения по поиску добавочного освещения, зябко передёрнула жирненькими плечами в полупрозрачной гипюровой кофточке, нашарила взглядом висевший в углу синий рабочий халат, - и тут же вновь 'распорядилась', теперь уже непосредственно обращаясь ко мне:

- Мальчик, ну-ка принеси мне вон тот халат! Что-то зябко здесь!

В подвале и правда было весьма свежо, и все уже сидели прижавшись друг к другу - кто семьями. Я, конечно, не кинулся ей за халатом, - мало того, что назвала меня 'Мальчик', так ещё и 'Принеси!' Я ей на побегушках работать не нанимался. Отвернулся.

- Мальчик, ты что, не слышишь? Мальчик! Принеси мне вон тот халат! - продолжала кудахтать толстая курица.

Но, в конце концов ей самой пришлось оторвать свою толстую задницу от ящиков и сходить за халатом. Уселась, пытаясь закутаться в явно ей малОй халат. Зато началось брюзжание:

- Совсем охамели... Просишь - никакой реакции! Ведь видят, видят - женщина просит - и никто даже не качнётся! Это не люди, это скоты какие-то!..

Тут батя отвлёкся от радиоприёмника, посмотрел на тётку, на нас с мамой; порылся в сумке и достал шмотки - тонкий флисовый джемпер и плотную трикотажную рубаху, всё своё, старенькое, но хорошо, компактно упакованное в полиэтиленовый пакет. Отдал их нам с мамой, одеться; - и опять занялся радиоприёмником. Мы оделись - стало потеплее.

- А ещё что у тебя там, в сумке, есть? - спросила мама.

- Всё, что может понадобиться, - только и буркнул, не отвлекаясь, батя. Я вспомнил, как он называл эту сумку - 'ТЧ'. Что такое 'ТЧ'? Тревожный Чемодан по его определению - хоть сумка совсем и не чемодан. Батя рассказывал, что раньше каждый офицер должен был иметь дома такой вот 'тревожный чемоданчик', в котором было всё необходимое на несколько дней, чтобы в случае тревоги схватил - и сразу на службу. Помню, батя ещё как-то списки составлял, что в этом самом ТЧ хорошо бы иметь... Маме как-то заикнулся, - так она его мигом отшила:

- Ты что - офицер?? Ну так и не сходи с ума!

Ну, он и, по своему обыкновению, заткнулся, но ТЧ свой, видимо, собрал.

Мы просидели в подвале несклько часов, пока в центре то разгоралась, то затихала стрельба; и возле Башни, со стороны Проспекта, тоже пару раз бабахнуло, хотя и не сильно. Батя ещё несколько раз лазил в сумку, доставая нам с мамой сникерс, - и пакет леденцов соседским девчонке с мальчишкой; блокнот с карандашом нам - поиграть 'в слова', галеты - погрызть от нечего делать, фонарик - когда минут на пятнадцать, вдруг замигав, погас свет. Все в темноте здорово переполошились, а толстая хабалка даже устремилась 'на выход' - но не одолела скользкого наклонного лотка и осталась. Батя же только спокойно достал и зажёг фонарик. Больше света ни у кого не было, если не считать мобильников, которыми все стали себе подсвечивать. Но через пятнадцать минуть свет снова зажёгся.

Примерно через час к нам спустился по лотку тоже толстый такой 'джентльмен', судя по всему - муж толстой дамы, кутавшейся в грязный рабочий халат, - и та тут же переключилась на него: пойди туда, поищи то, почему тебя так долго не было, ты чем занимался? Открой воду... Какую воду?? - да вот ту, на которой мальчик сидит, ты что - ослеп??

И мужик шуршал только в путь. Наблюдать за этим было прикольно.

Ещё через час в подвал по желобу ловко, не на жопе, а на корточках, съехал Толик. Я страшно обрадовался. Даже мама, кажется, обрадовалась, увидев его.

- Ты где мотался? - буркнул батя, - У тебя ж вроде, смена?

- Сменился уже! Ещё утром! Как раз, когда эта катавасия началась! - радостно, не понижая голоса, отрапортовал тот, - Задержался малёху по дороге... По делу, такскаать! Да! Технику стягивают к центру - но дворами-закаулками проехать можно. А вы тут зашибись устроились! Я, как люк открытый увидел, сразу и подумал, что это ты тут обосновался! Молодца! Хороший склепик, хы! - он жизнерадостно заржал.

- Ма-ла-дой челаэк! - брюзгливо прервала его дама, - Вы очень шумный. Вы видите, что вы тут не один? Вам лучше помолчать!

Мне стало смешно. Насколько я успел узнать Толика, воздержанность и взвешенность в ответах совсем не были его основным достоинством, скорее наоборот.

- Чё говоришь?.. - повернулся к ней Толик.

- И па-апрашу мне не тыкать! Мы здесь все на нервах, и вы только что пришли, и своим бесцеремонным поведением...

- Юлечка, пусть его, молодой человек дурно воспитан... - вклинился в тираду супруги пожилой толстый 'джентльмен', с момента появления не отходящий от супруги.

Батя вынул второй наушник из уха и с интересом уставился на происходящее, собственно, как и я, как и мама, как и остальные вынужденные 'жители подземелья'. А та продолжала:

- Кстати, надо бы разобраться, кто сломал замок на входе в магазин. На спуске в магазин, я имею ввиду. Граждане, я к вам обращаюсь! Кто это сделал?

Никто не ответил, все только молча смотрели на происходящее. Тётка с её командирскими замашками и хамством порядочно уже всех утомила. Только что она вообще потребовала, чтобы батя переключил радиоприёмник с наушников на динамик, 'чтобы все получали информацию' - но бытя её просто проигнорировал.

- Молодой человек! Я к вам обращаюсь! Вам, вообще, стоило бы сходить на Проспект, и выяснить, что там происходит!.. - это всё она произнесла в спину отвернувшемуся от неё было Толику.

Тот стоял перед нами; услышав все эти загоны, ухмыльнулся; подмигнул мне с заговорщицким видом, нахально вполголоса спросил у мамы '- Лен, это, случаем, не твоя родственница??'

Не дождавшись ответа, смешливо хрюкнул; и, поворачиваясь к разорявшейся за его спиной даме, растопырил кисти рук с деланно-наигранной 'распальцовкой', закачал корпусом, и, явно подражая какому-то персонажу, протяжно заныл:

- Ай, скока я зарэ-э-э-эзал! Скока перерэ-э-э-э-зал! Скоко душ я загуби-и-ил!!..

Тётка, и мужик 'при ней', безмолвно вытаращились на него; а он, явно валяя дурака, - но так, что те реально перепугались, вдруг в полный голос заорал:

- Пасть парву, маргалы выкалю! Всю жизнь света белага баяцца будишь!! - и, увидев их неподдельный испуг, уже другим тоном добавил вполголоса:

- Короче - заткнулась, кошёлка! Ещё раз пасть свою раззявишь - будешь у меня тут отжимания делать. Упор лёжа - и понеслась! Рядом со своим альфонсом, как его... И если меньше десяти... - он скептически осмотрел её расплывшуюся фигуру, - То есть, если меньше трёх раз отожмёшься, - будешь тут фитнесом заниматься, типа - кувырки через голову, прыжки на месте, падения в сторону - пока не похудеешь, лань ты откормленная... Па-ня-ла??! Штоб не слышал я тебя больше! - утомляешь!

И вновь повернулся к ним спиной, отыскивая на что сесть.

Обалдевшая от такого наезда дама и вправду заткнулась; только вполголоса, почти шёпотом, принялась шпынять мужа:

- Ты что, не слышишь? Твою жену оскорбляют! А ты сидишь!.. Я всегда говорила, что ты не мужчина!

На что тот только жалко шёпотом же блеял:

- Но, Юлечка, ты же посмотри - это же форменный бандит! Что тут можно сделать?..

Народ же заулыбался, получив вдруг такое бесплатное представление - тётка реально всех уже достала.

Батя же только пробормотал 'По форме грубо, но по сути - правильно!' - и вновь погрузился в прослушивание эфира.

Наконец, когда на проспекте уже больше получаса не раздавалось ни стрельбы, ни взрывов, а я третий раз подряд выиграл у толика в 'виселицу', батя оторвался от приёмника, вынул наушники, и громко всем оповестил:

- Ну, всё, граждане! Военные действия закончены! Слышу, - рапортуют по открытой связи о взятии комплекса правительственных зданий - или что там от них сейчас отсталось. Наши, как водится, победили. Ура, типа. Можно вылазить.

- А кто победил-то, Олег Сергеич? - спросил кто-то из угла.

- Наши. Я ж говорю...

- А кто эти 'наши'?

- Так это просто - которые победили, - те и 'наши'. Как водится. Какая-то 'Новая Администрация', чёрт их разберёт; то есть я хотел сказать - дай бог им здоровья!.. Что-то там на десантуру завязано, на генерала Родионова, - не знаю. Ну, думаю, надо телевизор смотреть. Там всё популярно и объяснят - кто теперь 'наши'...

И все двинулись к вылазу из подвала; подсаживая друг друга, кряхтя, стали карабкаться наружу.

- Э, ворона толстая - халат отнесла на место! - послышался голос Толика.

Батя же громко оповестил всех:

- А что касается того, 'кто открыл подвал' - так он открытый и был. Или сотрудники магазина открыли - чтобы укрыть, спасти жильцов. Проявили, так сказать, гражданскую сознательность и понимание остроты ситуации. Так ведь?

Никто не возражал.

Дома мы обнаружили напрочь выбитые стёкла в стеклопакете окна кухни, выходящего на Проспект; валяющиеся на полу горшки с цветами, и густо пошедшие трещинами стёкла в окнах 'зала'. Оказалось, что батя загодя оклеил их изнутри рамы какой-то прозрачной плёнкой, специально предназначенной для того, чтобы при ударе стекло не разлеталось на куски... Оно и не разлетелось, но менять стекло всё равно придётся, да. Весь день дома занимались уборкой.

В тот же день, вечером, по телевизору и вправду объявили, что 'Возмущённым народом при поддержке армии смещён коррупционный режим. Жертв и разрушений нет' - но в центр города уже не пускали, обнесли всё колючкой. Приходилось ездить в объезд.

В Башне повышибало много окон со стороны, выходящей на Проспект. Два дня напротив стояли остовы смятых танками или сожженных автомашин, потом их порастащили в стороны, к домам, но отнюдь никуда не вывезли. Так и остались стоять у домов. По телеку объявили, что Новая Администрация - это, наконец-то, народная власть, и всё теперь будет тип-топ, дайте только написать Программу. Программа, сказали, скоро будет обнародована.

Я спросил батя - что будет дальше? Он пожал плечами, и ответил в своём стиле:

- Ну что... Как обычно при переворотах. Реакция, потом Термидор, когда зачищают бывших сторонников, борьба за власть, - а потом реставрация прежнего режима, - только в новых формах... Всё как всегда в истории!

Словом, ничего не понятно, что он ответил.

Но чё-то мне стало казаться, что в следующем учебном году мне учиться не придётся, закралось такое вот ощущение. Но, кстати, в разговорах с соседями оказалось, что многие всерьёз считают, что 'самое трудное уже позади, теперь дела пойдут на лад!' Батя только головой крутил, рассказывая и комментируя эти разговоры; а мама уже больше отмалчивалась и больше не называла его 'параноиком'...

***

Вообще после того, как нам вынесло все стёкла со стороны проспекта, мы старались на тут сторону квартиры вообще заходить по-минимуму. Хотя уже и не стреляли, всё одно была вероятность схлопотать шальную пулю или осколок, если бы всё началось по-новой. Но смотреть-то, что делается на Проспекте - надо! Тут Батя придумал такую штуку - сделать перископ. Типа, как на подводной лодке, в натуре. Чтоб можно было из-за подоконника смотреть на улицу, не высовываясь.

Я эту идею всячески поддержал. Но, блин... Батя, видите ли, 'поручил это мне' - осточертели мне его 'обучающие программы!' Я так и понял, что и 'перископ' он этот затеял чтобы чем-то меня 'задействовать'... Достал несколько маманчиных пудрениц, отломал у них крышечки с зеркалами, принёс мне ватмана, клея зачем-то, ножницы - 'На, Серёга, делай!'

Я ему говорю: 'Я не умею, сам сделай'

А он: 'Это, грит, несложно, подумай, включи голову; по физике вы это в школе учили, если не помнишь - я тебе, видите ли, подскажу: 'Угол падения равен углу отражения!' - а дальше всё просто, сам додумаешь!

Я обиделся, посидел, тупо подержал в руках эту всю хню - и нифига не придумал. В фильмах-то я видел - такая штука выдвигается из лодки, и капитан, типа, зырит, видит, что делается на поверхности... Но как оно тикает, я никогда не задумывался, и причём тут 'угол падения и угол отражения' я ничерта не понял. И достали меня эти батины подначки, что 'ничего вы в школе не учите, а только номер отбываете, а 'знания черпаете из тупых американских фильмов'! Такой умный, да? Иди сам и сделай!

Короч, я ничего не придумал, как из картона и нескольких зеркал от пудрениц заделать такую крутую штуку, как в кино; подумал, что Батя надо мной издевается, психанул, чуть не выкинул эту всю мутатень; но потом пришёл к Бате и сказал - 'Не знаю я как! Вот!'

Батя опять на меня уставился этим противным взглядом, как на умственно отсталого, - но я, блин, стерпел... И стал вместе со мной делать Перископ. В общем, мы вместе его довольно быстро сделали, а потом я ещё себе сделал, чисто личный. Ничего сложного, оказывается. Выклеил из ватмана длинную такую коробочку, с одной стороны под углом приклеил зеркальце - напротив отверстия в коробочке. И с другого конца такая же фигня - чтобы свет, или, правильней, изображение, попадало в одно зеркальце, а так как оно под углом - вот тут вот и срабатывало это 'угол падения равен углу отражения' - отражалось и попадало в другое зеркальце - а туда мы уже сами смотрим, в дырочку в коробочке...

Не фонтан, конечно, устройство, позорное на вид, прямо скажем - но с помощью его можно было смотреть из-под подоконника на проспект, не рискуя схлопотать пулю от какого-нибудь отморозка... я даже гордился им, потому что сам сделал.

Батя меня и самого посылал уже, с утра особенно - 'Глянь, Серёга, что на проспекте делается - 'Всплыви, типа, на перископную глубину'.

Да, прикольная штука - перископ... Вот уж не думал, что школьная физика мне когда так вот понадобится. 'Угол падения равен углу отражения'...

***

Оказалось, что Толик не просто так 'задержался на работе' в день путча. Вечером мы сидели у него в съёмной квартире (без мамы, конечно), а он показывал стопку ноутбуков - четырнадцать штук, новеньких; которые он, оказалось, под общий шухер и спёр на складе у своей 'хозяйки', у Вероники Мартовны.

Восстановил, так сказать, попранную недоплатой справедливость...

У бати с ним состоялся тогда тяжёлый разговор...

Дата добавления: 2015-07-25