Основания. Опыт, который мы, как человеческие существа, имеем о себе и об окружающем мире

Опыт, который мы, как человеческие существа, имеем о себе и об окружающем мире, формируется посредством «ворот» наших пяти органов чувств. Мы все время видим, слышим, чувствуем телом, обоняем и ощущаем на вкус наше окружение, и потому являемся объектом колоссального количества сенсорной информации. Но лишь ничтожная часть этой информации различным образом отражается нашей нервной системой, позволяя в каждый отдельный момент времени проникать в наше сознание только нескольким битам сенсорной информации. Без этих неврологических «ворот» сознания мы были бы полностью захлестнуты потоком ненужной информации.

Впоследствии наш сознательный опыт ограничивается числом различений восприятия, производимых нами в любой данный момент времени, что совершенно очевидно свидетельствует об ограничениях осознания восприятий и о том, что способность центральной нервной системы к координированию и запоминанию прецептуального опыта в любой данный момент времени во много раз превышает способность одновременного осознования потока информации, обрушивающегося на нас в действительности. В этом процессе по организации нашего перцептуального опыта в «удобоваримые» части огромная доля поступающей информации неизбежно пропадает.

Попробуем теперь применить эту концепцию для понимания того, как люди приходят к появлению проблем в отношении различных аспектов своего опыта. Одним из способов, посредством которых люди организуют свой опыт в типичных случаях, является их зависимость от той или иной сенсорной системы в качестве первичной системы репрезентации. Независимо от личностных факторов, вовлеченных в выбор и развитие первичной системы репрезентации, эта опора на какую-либо специфическую модальность, как на посредника для большинства переживаний, является у людей характеристическим паттерном познавательной организации, и таким образом, имеет как свои преимущества, так и недостатки в применении к нашему жизненному функционированию.

Главным преимуществом в развитии первичной системы репрезентации является то, что это дает нам возможность перехода к более высоким ступеням функционирования, которыми мы пользуемся не так часто. Чем больше используется какая-то отдельная система репрезентации, тем большее количество различений мы обучаемся производить. Для частных систем репрезентации это означает, что вы овладеваете более высокой разрешительной способностью, если вы визуальны, большей чувствительностью, если вы кинестетичны, и более высоким разрешением «сигнал-шум», если вы аудиальны. Предпочтение разрешительной способности в визуальной области наиболее выгодно в тех случаях, когда задача имеет визуальный характер, но в области восприятия это может явиться недостатком.

Существуют три способа, посредством которых сужение области восприятия может способствовать индивиду в создании ситуации, в которой он переживает либо полное отсутствие, либо ограниченное число выборов относительно того, что он чувствует и/или делает — что и составляет «проблему». Первый состоит в том, что по мере нарастания зависимости от одной определенной системы репрезентации как средства организации опыта, человек все меньше склоняется к использованию. других систем репрезентации, которые, возможно, более уместны в отношении какой-либо задачи или ответа. В результате некоторые люди начинают буквально «видеть», как они «чувствуют». Аналогично человек, репрезентирующий опыт в основном визуально, будет иметь значительно больше трудностей, например при настройке гитары, чем человек с высокоразвитой аудиальной системой.

Второй способ, посредством которого репрезентация большей части опыта через одну сенсорную модальность может привести к образованию проблем, заключается в том, что важная информация, поступающая через иную сенсорную систему, может быть опущена (не репрезентирована). Часто эта упущенная информация имеет иную природу, чем относящаяся к первичной модальности, и во многих случаях содержит как раз то, что нужно данному человеку для понимания и изменения процесса, превратившегося в проблемный. Например, к терапевту для консультации обратилась супружеская пара. Проблема заключалась в том, что муж — Джой — не верил, что жена — Труди — его любит. Первичной системой репрезентации Джона была визуальная. И он, и Труди не оспаривали, что она много раз говорила ему, что она его любит, но Джон никогда не верил в это. В ходе сеанса обнаружилось, что когда Труди выражала Джону свою привязанность, она «делала лицо», которое Джон «видел», как лживое. Тогда терапевт привлек внимание Джона к теплой искренней интонации, которую использовала Труди, и к выражению привязанности, заключавшемуся в прикосновениях. При виде этих позитивных переживаний недоверие Джона растаяло, и он вдруг начал вспоминать из прошлого многие из кинестетических и аудиальных способов, посредством которых Труди «показывала» ему свою привязанность. (Способ, при помощи которого метафоры могут использоваться для содействия клиенту в увеличении его выбора при подключении и использовании других систем репрезентации, был описан в части 4.)

Третьим, и, возможно, наиболее невыгодным следствием сужения области осознания систем репрезентации является склонность к опущению значимых внутренних аспектов опыта. Проблемы с обращением с чем-либо основаны обычно на прошлом обучении. В то время, когда возникал каждый из этих способов опытов обучения, они были репрезентированы и запомнились во всех сенсорных системах, даже если человек мог сознательно оценить этот опыт только в одной или двух модальностях. Каждый раз, когда человек вновь вспоминает этот внутренний опыт в форме изоморфного переживания — будь то посредством сознательных попыток или посредством извлечения «намеков», присутствующих в окружении — внутренний опыт будет сознательно или подсознательно им репрезентирован. Эта репрезентация ассоциируется с «поведением» определенного рода, которое также может быть названо «эмоцией» (например, яростью, расстройством, приподнятым настроением, страхом, любопытством и т. д.) Часто люди не осознают репрезентацию, с которой связано их «эмоционирование». И тогда в кабинет терапевта приходит клиент и сообщает по секрету: «Я всегда чувствую себя таким образом, когда попадаю в такую ситуацию; и я хочу, чтобы этого не было, но не вижу другого выбора». Или: «Я просто выбрасываю на ветер кучу времени, и не знаю, почему». Или: «Я каждый раз пытаюсь сказать ему это, но не могу — что-то меня останавливает».

Приводимая ниже таблица описывает процесс «формирования проблемы», которую мы обсуждали. Заметьте, что для извлечения первоначального опыта требуются репрезентации и последовательности только значимых событий в изоморфном опыте. Обратите также внимание на то, что дополнительные параметры изоморфного опыта могут и не продуцировать «эмоции-поведение», конгруэнтные «эмоциям-поведению» первоначального опыта, и что каждые из этих «эмоций-поведений» могут не перекрывать явное выражение другой).

Предположим, что модель, которую мы разработали для генезиса проблем, точна. Тогда в этом процессе существуют три типа выборов для осуществления изменений.

Первый выбор заключается в такой перемене параметров опыта, (то есть, в таком изменении окружения), что соответствующие события либо более не происходят, либо группа событий не происходит одновременно. Тогда, если участвующие в проблеме «Событие» есть некий человек, то решение заключается в том, чтобы избавиться от него или избегать его. Если же соответствующая группа событий есть «возбужденная речь» и «принятие особого выражения лица» (как в случае Джона и Труди), то решение состоит в такой «страховке», чтобы ни одно из событий не возникало одновременно с другим. Перемена окружения может быть эффективной стратегией для изменения, но она строго ограничена двумя следующими допущениями: во-первых, что соответствующие события известны или их можно контролировать (предвидеть); во-вторых, что человек может в достаточной степени контролировать свое окружение. Например, в случае с недоверчивым мужем (вроде Джона) одно из «проблемных» событий может не быть очевидным для мужа, жены или терапевта, или жена может просто отказаться делать то, что предлагает терапевт или хочет от нее муж.

Второй выбор состоит в таком изменении последовательности опыта, что клиент больше не будет «чувствовать» проблему тем способом, каким он всегда пользовался, сталкиваясь с определенной группой событий. При использовании этой стратегии клиент-алкоголик может быть изменен так, что будет чувствовать себя тяжело больным, принимая спиртное. Или клиента можно обучить чувствовать релаксацию или эйфорию при встрече с тем событием в окружении, которое раньше его раздражало. Или даже уметь не видеть, не слышать, не чувствовать это событие (отрицательно галлюцинировать).

Третьим выбором при оказании клиенту помощи в изменении является изменение способа, которым он репрезентирует опыт так, что соответствующие события «проблемы» будут вести к различным последовательностям «эмоции-поведение». В качестве стратегии для вызывания изменений перемена репрезентации имеет по крайней мере одно громадное преимущество перед двумя первыми, поскольку оба первых способа ограничивают количество выборов, относящихся к поведению или окружающей среде, в то время как третья стратегия увеличивает число доступных выборов. Изменяя способ репрезентации опыта, мы уходим от необходимости игнорировать или дробить на части наш опыт, от удаления из эмоционально-поведенческого репертуара того, что может в другие времена доказать свою ценность. Мы достигаем новых выборов, реагируя на «старый» набор событий. Для описания того, как наилучшим образом использовать в метафорах эту стратегию, нам нужно опуститься в мир субмодальностей.

Дата добавления: 2015-07-25