Терять как можно меньше

Начнем со следующего противоречия. Мы представили Сенеку как богатейшего жителя Римской империи. Его состояние оценивалось в 300 миллионов динариев (чтобы стало понятно, много это или мало: в тот же период Иуде заплатили тридцать динариев, эквивалент месячной зарплаты, за то, что он предал Иисуса). Надо признать: рассуждения о том, как плохо быть богатым, не слишком убедительны, если они исходят от человека, который пишет письма за одним из сотен своих столов (с ножками из слоновой кости).

Комментаторы традиционно понимают стоицизм как некое безразличие к судьбе – среди прочих концепций гармонии с космосом, которые я опущу. Стоики последовательно принижали значение земных благ. Когда Зенон Китийский, основатель стоической школы, пережил кораблекрушение (в античных текстах кораблекрушения упоминаются часто), он заявил, что ему крупно повезло, ибо он освободился от имущества и может теперь заняться философией. Ключевая фраза, которую Сенека повторяет после описания той или иной катастрофы: nihil perditi, «я ничего не потерял». Благодаря стоицизму вы радушно относитесь к переменам в виде бедствий. Кроме того, стоики презирали роскошь: о приятеле, который жил на широкую ногу, Сенека написал: «Он в долгах, у кого бы ни занимал – у другого человека или у своего богатства»[49].

Стоицизм, если посмотреть на него под этим углом, превращается в чистую неуязвимость: обретение иммунитета от любых внешних обстоятельств, хороших или плохих, когда судьба над тобой уже не властна, – это неуязвимость и есть. Случайные события никак нас не затрагивают (мы слишком сильны, чтобы терять, и не корыстолюбивы, чтобы наслаждаться плюсами жизни), так что мы остаемся в средней колонке Триады.

Если читать самого Сенеку, а не его комментаторов, окажется, что он говорил нечто другое. Стоицизм по Сенеке – это антихрупкость в отношении судьбы. От Госпожи Фортуны – никаких перемен к худшему, одни только перемены к лучшему.

Да, Сенека сочинял свои труды с философской целью, пытаясь сохранить верность стоической традиции, как она описана выше: стоицизм не предполагал никаких выгод и прибылей, и на бумаге речь шла не об антихрупкости, а об ощущении контроля над судьбой и уменьшении психологической хрупкости. Но кое‑что комментаторы упустили. Если богатство – это столь тяжкое и совершенно ненужное бремя, зачем им обладать? Почему Сенека от него не избавился?

В главе 2 я писал о психологах, игнорирующих посттравматический рост, но обращающих внимание на посттравматический ущерб; точно так же интеллектуалы в упор не видят антихрупкость – для них все заканчивается неуязвимостью. Не знаю почему, но антихрупкость им не нравится. Они стараются не думать о том, что Сенека ждал от судьбы перемен к лучшему – и что ничего плохого в этом нет.

Но сначала давайте посмотрим, как великий мудрец проповедует смягчение воздействия перемен к худшему, стандартную идею стоиков – неуязвимость, защиту от вредных эмоций, выход из первой колонки Триады и т. д. Второй шаг: мы покажем, что на самом деле Сенека говорит об антихрупкости. И третий шаг: в главах 18 и 19 мы обобщим уловку Сенеки и выведем общий метод распознавания антихрупкости.

Дата добавления: 2015-07-20