|
Читайте также: |
Он кивнул:
- Никаких репортеров.
Она нащупала его ладонь, и ее теплые пальцы сплелись с его пальцами.
- Я не хочу больше терять ни минуты, - произнесла она тихо, и, когда он наклонился поцеловать ее, губы у нее оказались соленые на вкус. То, что было между ними, было сродни силе земного притяжения, сродни волне, сметающей все на своем пути, и не походило ни на одно другое чувство, которое ему доводилось испытывать в жизни. Он шутил, когда сказал, что мог бы остаться здесь навсегда, но внезапно эти слова стали правдой.
Она отстранилась, но он еще не готов был ее отпустить, поэтому обнял за плечи, и она прижалась к его груди, свернувшись в клубочек. Они сидели так долго-долго, молча глядя на воду, чувствуя, как заходящее солнце пригревает им спину.
- Это сюда ты ходишь встречать рассвет? - спросил он. - Классное место.
Элли запрокинула голову и посмотрела на него со смущенным выражением:
- Вообще-то, я ни разу его не встречала.
- Как! Что ты такое говоришь?
- В это время я обычно сплю, - призналась она. - Я знаю, это ужасно.
- Но это же был пункт из твоего списка.
- Из какого списка?
- Списка вещей, которые делают тебя счастливой.
- А-а, - вспомнила она. - Точно. Наверное, это скорее мои фантазии о счастье. И потом, ты тоже соврал.
Он вскинул брови:
- Когда?
- Ты сказал, что любишь встречаться с новыми людьми...
Ей не нужно было договаривать. Он понял, что́ она имеет в виду. И это было правдой - во всяком случае, до того, как он познакомился с Элли. Но теперь все изменилось.
- Я не врал. - Он уткнулся подбородком ей в макушку. - Я говорил о тебе.
- Это хорошо, - сказала она, и он по голосу понял, что она улыбается. - Потому что мне тоже понравилось с тобой встречаться.
- Надеюсь, это понравилось тебе больше, чем встречать рассветы.
- Учитывая, что я никогда их не встречала, - уточнила она, и он кивнул:
- Именно. Так откуда ты знаешь, что это делает тебя счастливой, если ты никогда этого не пробовала?
- Есть несколько видов счастья, - заметила она. - Некоторые из них не нуждаются в доказательствах.
- Как рассветы?
- Именно, - подтвердила она. - Я и так знаю, что рассвет - это счастье. В рассвете нет ничего печального.
- В отличие от заката.
- Да мне и закаты не кажутся особенно печальными.
- А мне кажутся, - признался Грэм. - Закат - это конец дня, а конец - это всегда грустно.
- Закат - это начало ночи, - возразила она. - Это уже что-то.
- Да, но все знают, что ночью страшнее, чем днем.
Элли рассмеялась:
- Тогда, наверное, нам стоит развернуться в другую сторону.
- Это еще зачем?
- Затем, что когда видишь, как что-то приближается, оно перестает казаться таким пугающим.
И тем не менее ни один из них не сделал никакой попытки развернуться. Солнце по-прежнему светило им в спину, клонясь к деревьям, домам и всему городку Хенли, а перед ними расстилалось море, кишащее лодками, возвращающимися в гавань. Они проводили взглядом большущий парусник. Ветер трепал белые стяги на мачтах. Грэм закрыл глаза.
- Мои родители не приедут, - сказал он, и Элли шевельнулась в его объятиях.
- На Четвертое?
- Я думал, они все-таки соберутся, - сказал он, потом покачал головой. - Наверное, это не совсем правда. Они никогда никуда не ездят. С другой стороны, я никогда их и не приглашал.
- Вы с ними близки?
- Были когда-то, - ответил он. - Раньше.
- До всего этого? - спросила она, и он кивнул, без слов поняв, что она имеет в виду.
Оба умолкли, глядя на парусник, потом Элли снова взяла его за руку:
- Они многое упускают.
- Они не понимают всего этого, - сказал он. - Всей этой киношной суеты.
- Ты на них злишься?
- Да нет, наверное, - произнес он негромко. - Половину времени я и сам ее не понимаю.
- По крайней мере, у тебя есть Уилбур, - сказала она, и он рассмеялся:
- Это правда.
- И я.
Он наклонился и поцеловал ее в макушку:
- И это тоже правда.
Теперь парусник казался всего лишь черным силуэтом на фоне жидкого золота воды. Теплый бриз взъерошил Грэму волосы.
- Мне жаль, что с твоим отцом все так вышло, - сказал он, хотя думал сейчас о своем собственном.
Элли ответила не сразу.
- Я не могу сказать, чтобы когда-то сильно из-за этого переживала, - сказала она наконец. - Мне очень повезло с мамой. Просто этим летом все стало сложнее.
- Из-за меня? - спросил он, но она ничего не ответила, лишь молча отодвинулась и повернулась к нему лицом, решительно глядя на него своими блестящими глазами.
- Он приезжает на праздники в Кеннебанкпорт.
Грэм озадаченно посмотрел на нее, не очень понимая, какое это имеет ко всему отношение.
- А где это?
- Чуть к северу от нас. Он будет там с семьей, и я собираюсь завтра поехать с ним повидаться.
- Так вот что ты замышляла? - спросил Грэм. - А он знает, что ты собираешься приехать?
Она покачала головой.
- И ты не видела его с самого детства?
- Ну да, - кивнула она.
- А твоя мама в курсе?
- Нет, - буркнула Элли.
Грэм вздохнул и почесал затылок:
- По-твоему, это хорошая идея?
- Разве кинозвездам не положено вести себя безрассудно и безответственно? - Она попыталась улыбнуться, но у нее не очень получилось.
- Мне не кажется...
- Мне все равно, - твердо заявила она. - Я уже приняла решение.
Грэм немного поколебался, потом кивнул.
- Ладно, - сказал он. - Тогда я еду с тобой.
Этого она явно не ожидала.
- Нет, ты никуда не едешь.
- У нас завтра выходной, так что мне все равно нечем больше заняться, - сказал он. - Поехали покатаемся.
- Ты будешь слишком бросаться в глаза.
- Я законспирируюсь.
Она против воли расхохоталась:
- Не выйдет.
- Вот увидишь, - уверил он ее. - Я надену ковбойскую шляпу и накладные усы.
- Что за склонность к театральным эффектам?
- Профессиональная деформация, - ухмыльнулся он.
- Давай знаешь как договоримся? - сказала Элли, поднимаясь на ноги, по-прежнему закутанная в полотенце. - Дай мне время подумать до утра.
- Ладно, - произнес он и тоже встал. - Но я на всякий случай приготовлю мой конспиративный костюм.
Они зашагали по пляжу, и он взял ее за руку. Оба молчали, лишь камешки похрустывали у них под подошвами да волны с плеском набегали на берег у них за спиной.
"Еще три дня", - подумал Грэм.
Он не желал пропустить ни одного из них.
- Значит, ты на сегодня уже закончил со съемками? - спросила Элли, не глядя на него; она смотрела себе под ноги, чтобы не споткнуться.
- Угу, - подтвердил он. - А ты сегодня вечером свободна?
- О да, - произнесла она, и он различил в ее голосе смешок. - Предлагаю прогуляться по городу, поужинать в "Омаровой верше", а потом еще потусоваться в скверике...
- Очень смешно, - сказал он; они между тем уже дошли до узкой песчаной полосы, отделявшей каменистый пляж от деревьев, и начали подниматься по склону. - Может, устроим небольшой пикник? Встретимся здесь же, только попозже.
Она кивнула:
- Отличная идея.
В роще было темнее, под пологом деревьев уже царил голубоватый сумрак, и Грэм, доверившись Элли, бездумно шел за ней следом, время от времени спотыкаясь о корни. Все было как во сне - эта тишина, нарушаемая лишь звуком шагов да их дыханием, ее маленькая ладошка в его руке, тянущая за собой. Всего в нескольких ярдах позади лежал пляж, а в нескольких ярдах впереди - дорога, но тут, в этой роще, казалось, что от остального мира их отделяет миллион миль. Поэтому когда впереди сверкнула первая вспышка, Грэм даже не сразу сообразил, что это такое.
Будь они в Лос-Анджелесе, или Нью-Йорке, или даже в центре Хенли, до него дошло бы быстрее, но здесь, в сгущающихся сумерках, мыслями находясь все еще на безлюдном пляже, он осознал смысл происходящего не так быстро, как мог бы. Элли, шедшая первой, остановилась как вкопанная и выпустила его руку. Но в ту же секунду полыхнула вторая вспышка, мимолетно выхватив из темноты все подробности сцены: блестящий мотоцикл, поспешные шаги, новая вспышка, - и он оказался способен лишь стоять столбом на месте, хлопая глазами.
- Грэм! - послышался первый оклик, и он почувствовал, как напряглась стоявшая рядом с ним Элли. - Грэм, улыбочку, пожалуйста! Как насчет поцелуя на камеру?
Их было всего трое, а казалось, что неизмеримо больше, казалось, они окружали со всех сторон.
- Как тебя зовут, цыпочка? - спросил Элли один из них, бритоголовый верзила, который ошивался в городе с тех пор, как съемочная группа только приехала. Он сделал шаг вперед, преграждая им выход на дорогу. Грэм с Элли пока еще не вышли из рощицы, но другого пути в город не было. - Всего один снимок, пожалуйста!
На этот раз Грэм отреагировал быстрее. Он обернулся к Элли, сдернул полотенце, которое она несла на плече, и взмахнул им перед ней. Когда она поняла, что он задумал, она схватила у него полотенце и спрятала лицо за махровым полотнищем в морских коньках. Он обнял ее за плечи и, несмотря на сопротивление, потянул вперед, спотыкаясь о корни и камни.
Теперь щелкали затворами уже все три фотографа. Они находились на тихом участке дороги, вокруг больше не было ни души, и ситуация стала казаться угрожающей. Видя, что Грэм вышел на дорогу, репортеры попятились, и он, прижимая к себе Элли, торопливо повел ее в противоположном направлении, ни слова не говоря.
- Ну же, Грэм, - не сдавался бритоголовый, труся рядом с ними, потом притормозил.
Камера подпрыгнула у него на груди. Двое других взяли их в клещи, двигаясь вдоль обочины, и Грэм метнул в того, что был слева от не го, сердитый взгляд.
- Всего один снимок, - произнес тот. - Один хороший снимок, и мы оставим вас в покое.
- Проваливайте, - процедил Грэм сквозь зубы.
Фотограф опустил камеру, и Грэм наивно решил, что этим все и кончится. Но тот подскочил к Элли и попытался выдернуть у нее из рук полотенце. Она вскрикнула от неожиданности, и в тот же миг в лицо ей полыхнула вспышка. Не думая, Грэм бросился на репортера и выбил у него из рук камеру. Она грохнулась об асфальт, задребезжал металл, и фотограф, чертыхаясь себе под нос, принялся собирать с мостовой свое добро.
Остальные на миг замешкались. Полотенце выпало у Элли из рук, и, увидев такую возможность, один из папарацци - тот самый бритоголовый - заступил им дорогу. Но прежде чем он успел хотя бы вскинуть камеру, Грэм вплотную приблизился к нему.
- Убери камеру, - произнес он негромко и отчетливо.
Верзила заколебался, правда всего на миг, косясь на третьего репортера, который нерешительно поднял камеру и нацелил ее на Элли, которая в этот момент наклонилась за полотенцем.
Миновало мгновение, за ним другое; все стояли неподвижно, вскинув камеры, точно оружие, на изготовку. Потом Элли снова распрямилась, и в темноте вновь сверкнула вспышка, такая яркая, что все заморгали, - и как будто два этих события были взаимосвязаны, как будто одно повлекло за собой другое, рука Грэма сложилась в кулак, он замахнулся и врезал бритоголовому в глаз.
* * *
От: EONeill22@hotmail.com
Отправлено: среда, 3 июля 2013 22:24
Кому: GDL824@yahoo.com
Тема: (без темы)
Ты был прав. Надо было остаться на пляже навсегда.
Свет и тот едва ли мог перемещаться быстрее. Льющаяся вода. Скорый поезд. Ничто из этого, как казалось Элли, не могло бы опередить зернистую фотографию и сопровождающий ее текст, которые разлетелись по бесчисленным интернет-сайтам в тот же вечер.
Наутро, сидя на кровати с ноутбуком на коленях, она беспомощно смотрела на экран с раскрытой на нем статьей. Впрочем, мысли ее сейчас занимала вовсе не изложенная журналистами версия этой истории, которая весьма отдаленно напоминала то, что произошло на самом деле. Перед глазами у нее снова и снова вставала сама эта картина: как отлетел назад репортер, получивший удар, мотнувшись из стороны в сторону, точно марионетка.
Его голова ударилась о землю со звуком, который прозвучал слишком глухо, чтобы он мог исходить от живого существа, и Элли застыла, потрясенно глядя на него, на несколько секунд парализованная ужасом, пока репортер не заморгал и не зашевелился. Грэм, пришедший в себя первым, виновато покачал головой и протянул руку, чтобы помочь ему подняться. Но в лицо ему вновь сверкнула вспышка, и он обернулся к одному из двух других фотографов с угрожающим видом.
- Ах ты, сволочь! - выдохнул бритоголовый.
Протянутую руку Грэма он проигнорировал, пытаясь подняться на ноги без посторонней помощи. Глаз у него уже превратился в щелку и продолжал стремительно заплывать, наливаясь краснотой, которая грозила в самое ближайшее время превратиться в полновесный багровый фингал. По морщившись, он приложил к глазу два пальца, потом ощупал череп с той стороны, которой приложился об асфальт. Когда его взгляд сфокусировался на Грэме, в нем проскользнуло нечто настолько неожиданное - какое-то самодовольство или, скорее, злорадство, - что Элли даже попятилась.
- Ну все, готовься, - бросил он Грэму. - Теперь ты со мной до конца жизни не расплатишься.
Но Грэм уже схватил Элли за локоть, развернул в другую сторону и потащил прочь от этой троицы. Она поспешила за ним под аккомпанемент стрекота камер. Однако, к ее облегчению, шагов за спиной не послышалось, а вскоре угасли и вспышки.
- У тебя все в порядке? - спросил он ее, когда они очутились на безопасном расстоянии.
Элли кивнула, хотя запястье у нее до сих пор саднило от резкого рывка, которым фотограф пытался выдернуть у нее из рук полотенце, и она поняла, что само полотенце осталось валяться на дороге. Почему-то, несмотря на все, что только что с ними произошло, именно при мысли о том, что ее полотенце с морскими коньками, которое было у нее с детства, сейчас валяется на асфальте посреди пустой дороги, у нее сжалось горло.
За это время уже почти стемнело, и они быстро зашагали по дороге, низко опустив голову и сгорбившись, подгоняемые смесью страха и гнева. Зубы у Элли стучали, хотя было вовсе не холодно. В голове крутились вопросы, большие и маленькие, но она запретила себе задавать их вслух. Эта троица, обложившая их, точно стая гиен, этот наглый стрекот их камер... никогда в жизни еще она не чувствовала себя такой уязвимой. Даже сейчас она не могла избавиться от чувства, что их преследуют, и постоянно озиралась по сторонам, чтобы убедиться, что там никого нет.
Когда они уже почти дошли до ее дома, Грэм замедлил шаг и обернулся к ней. Их глаза на краткий миг встретились в темноте, и она увидела в его взгляде бесконечную тревогу. Он открыл рот, как будто хотел что-то сказать, потом снова закрыл его. В глазах у него промелькнула боль.
Элли уже рисовала в уме картины того, что неминуемо должен был принести с собой завтрашний день, понимая, что он сейчас наверняка занят тем же самым: позвонить пресс-агентам и адвокатам, приготовиться к разговору с менеджером, обдумать негативные последствия для репутации. Мало что так интересовало мир, как сорвавшаяся с катушек знаменитость, мало что так возбуждало, как публичная потеря самообладания. И кому какое дело, что репортеры преследовали их и вели себя чересчур агрессивно. Все, что будет их волновать, - это что Грэм ударил одного из них.
Элли посмотрела на дом. Даже сквозь частокол деревьев она видела, что на кухне горит свет. Казалось, с тех пор, как мама оставила ее бултыхаться в воде, прошла целая жизнь; она наверняка уже волнуется, куда Элли запропастилась. При мысли о том, что придется рассказать обо всем маме, Элли стало тошно.
Когда она снова взглянула на Грэма, он все еще смотрел на нее.
- Прости, пожалуйста, - сказал он, немного помолчав.
Она смотрела, как шевелятся его губы, и ей вспомнился их поцелуй на пляже. А ведь они сейчас должны были быть на пикнике, промелькнула вдруг у нее мысль, но сама эта идея теперь казалась немыслимо далекой, как будто ее придумали два совершенно других человека.
Элли покачала головой:
- Ты не виноват.
- Но я испортил все еще больше, - ровным голосом произнес Грэм. - Теперь они раздуют эту историю до небес.
- Все в порядке, - сказала Элли, хотя понимала, что ничего не в порядке.
Она приняла решение держаться от него подальше, чтобы не вляпаться именно в такую ситуацию, но снова подпала под его чары, бесповоротно и, пожалуй, неотвратимо. И теперь ей казалось нечестным, что все ее душевные метания были только ради того, чтобы вновь окончиться ничем.
Сколько можно было так терзать их обоих?
- Пожалуй, мне пора, - сказала она, оглядываясь на дом.
Между ними в воздухе висела какая-то напряженность, и Грэм выдавил из себя улыбку. Но это была ненастоящая, актерская улыбка, кривая и натянутая, и она померкла, едва она взяла его за руку.
- Послушай, - сказал он, сжимая ее пальцы в своих. Вид у него был решительный. - Я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы замять всю эту историю. Ты веришь мне?
Она кивнула, пытаясь сделать вид, что верит, и, развернувшись, зашагала по дорожке, ведущей к дому, а он остался стоять на улице. Лишь уже очутившись на крыльце, она привалилась к двери и сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем повернуть ручку. Мама хлопотала на кухне, и Элли вдруг отчетливо поняла, что если заговорит с ней, то не выдержит и разрыдается, а к этому она сейчас была не готова - к объяснениям и признаниям, ко всем тягостным последствиям этого вечера, - поэтому она лишь хрипло крикнула: "Привет!" - и поспешила подняться к себе.
Очутившись в комнате, она схватила ноутбук и, устроившись с ним на кровати, стала смотреть, что пишут в Интернете про Грэма. Самые свежие ссылки были на его сегодняшние фотографии в обществе Оливии перед кулинарией и на немногочисленные статьи с рассуждениями о том, в каком фильме он будет сниматься дальше. Ни о репортере с подбитым глазом, ни о разбитой камере, ни о загадочной рыжеволосой девушке, незаконной дочери потенциального кандидата в президенты, пока нигде не было ни слова.
Остаток вечера она провела в кровати, уверяя маму из-за двери, что не хочет есть, и без конца нажимая на кнопку "обновить", так что в конце концов слова и строчки стали расплываться и сливаться друг с другом, превращаясь в бессмысленный набор букв.
Элли понятия не имела, во сколько заснула, но, когда она проснулась, за окнами было еще темно. Не сразу нащупав телефон, она взглянула на экран и увидела, что сейчас только самое начало шестого. На нее немедленно нахлынули воспоминания о событиях предыдущего вечера, и она в панике схватилась за ноутбук.
На этот раз поиск выдал ей то, что она искала. Все до мельчайших подробностей. С упавшим сердцем она пробежала глазами заголовки. "Грэм идет вразнос"; "Ларкин зажигает "фонари""; "Истинное лицо Ларкина". Она прокручивала статью за статьей, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, и задавалась вопросом, видел ли уже все это Грэм. Самые первые из них появились в Сети уже в одиннадцать вечера - видимо, практически сразу же после того, как Элли уснула. Некоторые сопровождались фотографией Грэма за миг до того, как был нанесен злосчастный удар: локоть за ухом, точно у лучника, натягивающего тетиву, лицо мрачнее тучи. На заднем плане Элли различила валяющееся на земле полотенце с морскими коньками, а рядом с ним свою собственную бледную руку и несколько прядей рыжеватых волос.
Судя по всему, им не удалось сделать ни одной сколько-нибудь пригодной к использованию ее фотографии, хотя во всех статьях упоминалась "неизвестная спутница". Похоже, это было все, что им удалось раскопать, во всяком случае на данный момент, но Элли понимала, что радоваться рано. Она отдавала себе отчет, какой громкий будет скандал, и осознавала весь масштаб последствий. Сердце у нее сжималось от беспокойства за Грэма. В нескольких статьях упоминался возможный судебный иск, в то время как другие просто выставляли его как неожиданно показавшего свое истинное лицо дебошира, как будто он был каким-то зверем, который все это время находился в спячке, а теперь пробудился. Она понимала, что, даже если иска и не будет, эта история может нанести огромный урон его имиджу, его карьере, его фильму, и ей отчаянно хотелось найти какой-нибудь способ защитить его, объяснить, как все обстояло на самом деле, что на его месте кто угодно мог бы повести себя так же.
Но она понимала, что не может этого сделать, как понимала и то, что в любой момент кто-нибудь может сложить кусочки пазла воедино и раскрыть ее секрет: какой-нибудь турист, который видел их вдвоем, кто-нибудь из местных, польстившийся на легкие деньги, или репортер, у которого хватит ума задать правильный вопрос. Все остальное - лишь дело времени.
Ей очень хотелось проверить свой почтовый ящик, не пришло ли письмо от Грэма, но она не была уверена, чего страшится больше - того, что она может там прочитать, или возможного отсутствия письма. Вместо этого она оторвалась от клавиатуры и выглянула в окно, где уже начинал светлеть горизонт, исчирканный темными силуэтами ветвей деревьев.
Сегодня же четвертое июля, вспомнила Элли, день, когда она намеревалась встретиться со своим отцом. Впрочем, теперь она уже не была уверена в том, что это такая уж хорошая идея. А вдруг за то время, пока она будет до него добираться, они выяснят ее имя, эти ушлые анонимные блогеры и журналисты? А вдруг она появится у него на пороге лишь для того, чтобы узнать, что он в курсе новостей? И что он зол на нее за то, что по ее милости вновь всплыла на свет давняя неприглядная история, мина замедленного действия, которая способна была отвлечь внимание публики от его программы и негативно сказаться на его следующей предвыборной кампании?
Вздохнув, она нажала кнопку "Обновить", и на экране появились шесть новых статей про Грэма Ларкина. Элли сглотнула и снова посмотрела в окно, где небо уже начинало розоветь по краям. Где-то вдалеке кричали чайки, а в конце коридора загудел водонагреватель: мама пошла в душ.
Вся эта затея была чистой воды безумием. Нужно было найти способ взять машину без ведома мамы. Нужно было позаботиться, чтобы ее не хватились на городском празднестве. Нужно было точно выяснить, где ее отец остановится, и набраться смелости попросить у него денег. Нужно было надеяться, что эта история не нагонит ее прямо там и у нее ничто не откажет: ни ноги, ни язык, ни мужество.
И если она в самом деле собралась это сделать - вопреки всему, что подсказывало ей благоразумие, отправиться в эту поездку в отчаянной попытке все исправить, - нужно было делать это сейчас.
* * *
От: GDL824@yahoo.com
Отправлено: среда, 3 июля 2013 23:01
Кому: EONeill22@hotmail.com
Тема: (без темы)
Еще не слишком поздно. С тебя крекеры, с меня накладные усы.
Грэм знал, что не стоит ничему удивляться, но, когда он открыл дверь в свой номер в гостинице и обнаружил в кресле у окна Гарри, все равно против воли схватился за грудь, как будто это могло помочь унять бешено заколотившееся сердце.
- Господи, - выдохнул он.
Гарри молча поднял палец, давая понять, что говорит по телефону, и бросил в сторону Грэма мрачный взгляд. Грэм присел на постель и потер глаза ладонями.
По отрывистым репликам Гарри понять практически ничего было невозможно, и когда он наконец опустил трубку, оба некоторое время молчали. Грэм склонил голову набок, устремив взгляд поверх моря грязных носков и разбросанной одежды, коробок из-под пиццы и подносов, на которых ему приносили еду в номер, на своего менеджера, устало поникшего в кресле. Его редеющие волосы были всклокочены, вместо всегдашних контактных линз он был в очках. На столике перед ним стоял ноутбук, и Грэм, даже не глядя на экран, понял, что он ищет, хотя трудно было поверить, что информация способна распространяться с такой скоростью.
Однако же Гарри определенно был полностью в курсе всей ситуации, которая произошла от силы час назад. А если он знал обо всем, то и весь остальной мир, скорее всего, знал тоже.
- Как ты вообще сюда попал?
Гарри помассировал переносицу.
- Сказал портье, что ты напился до отключки.
- Откуда вдруг такая версия? - нахмурился Грэм.
- Потому что я не смог выдумать никакой другой причины, по которой тебе вдруг стукнуло в голову пойти на улицу бить морды фотографам, - сказал Гарри, и хотя было ясно, что он шутит, когда его взгляд встретился со взглядом Грэма, в нем явственно читалось раздражение при мысли о том, что́ неминуемо должно было разразиться: полномасштабный скандал в прессе.
- Ты же видишь, что я не пьян, - сказал Грэм и кивнул в сторону компьютера. - Уже началось?
- Пока нет, - сказал Гарри.
- Тогда откуда ты...
- Мне позвонил Митчелл.
Грэм ответил ему непонимающим взглядом.
- Помреж, который вечно тусуется с репортерами, - пояснил Гарри. - Эта новость разнесется быстро.
Телефон в руке у Гарри зазвонил, он взглянул на номер и отложил трубку. Судя по шуму в коридоре, семейство, занимавшее соседний номер, возвращалось к себе. Они заселились несколько дней назад, и когда Грэм в первый раз прошел мимо них, они разом замерли как вкопанные, не отдавая себе в этом отчета. Первым пришедший в себя отец поспешил увести свое семейство прочь, в то время как одна из дочерей, зажимая рот рукой, потрясенно повторяла восторженное: "Обалдеть! Обалдеть! Обалдеть!" Даже после того, как они все четверо втиснулись в лифт в конце коридора и двери за ними закрылись, до Грэма еще некоторое время доносился восторженный визг и писк обеих девиц, и он против воли не смог сдержать улыбку.
Теперь он пытался не думать о том, что они скажут, когда увидят его фотографию на первой полосе одной из местных газет, которые всегда валялись в вестибюле. Если это не случится завтра, значит случится послезавтра, и снимок непременно будет темным и зернистым, снабженным каким-нибудь идиотским мелодраматическим заголовком вроде "Ларкин нокаутирует фотографа".
- Тебе что, разбитой камеры показалось мало? - спросил Гарри, и Грэм со стоном запрокинул голову. - Обязательно надо было вдобавок дать ему в глаз?
- Я все понимаю, - сказал он. - Но этот парень буквально тыкал своей камерой мне в лицо. Они все трое тыкали. Они нас натуральным образом обложили.
При слове "нас" Гарри вскинулся.
Дата добавления: 2015-07-25; просмотров: 42 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Черновики 2 страница | | | Черновики 4 страница |