Глава 16. Между ударами кулаков, сквозь гнев, Гален ревет:

Между ударами кулаков, сквозь гнев, Гален ревет:

— Я доверял тебе! Я попросил тебя присмотреть за ней, а не целовать!

Из-за хохота Торафа, он нападает на него все сильнее. Гален осознает, как Эмма пронзительно кричит ему остановиться. Теперь, когда она вышла из состояния транса от поцелуя Торафа.

Словно огнем обжигает его бицепс в месте, где Эмма вцепилась в него обеими руками, изо всех сил стараясь предотвратить следующий удар.

— Остановись Гален! Сейчас же!

Он поворачивает голову в ее сторону — ее забота о Торафе практически сводит его с ума.

— Зачем? Почему я должен прекратить?

— Потому что он твой друг. И муж твоей сестры! — кричит она.

— Но по тем же самым причинам я должен убить его, Эмма. Ты говоришь ерунду.

— Рейна, помоги мне! — Эмма бросается к Галену и прижимается плечами к его груди.

С Эммой в объятиях очень сложно колотить Торафа. Эмма такая мягкая и так сладко пахнет, что могла бы отвлечь, даже если бы она не обвила его, как осьминог. Он не может понять, где чьи ноги, когда они отскакивают от Торафа и валятся назад, в песок.

Приземляясь сверху, Гален обхватывает руками голову Эммы, страхуя ее от удара о корягу. Беспокоясь, что ее предыдущая травма и без того укоротила его век.

— Трезубец Тритона, Эмма, нельзя вот так бросаться в разгар драки. Ты же могла пострадать, — говорит он, задыхаясь.

Она отталкивает его, сжав кулаки.

— Драка двухсторонняя, Ваше Высочество. Или Вы не заметили, что Тораф не отбивался?

Вообще-то, нет. И ему на это плевать. Он отпускает ее, а она воротит нос, когда он протягивает руку помочь ей подняться. Гален пожимает плечами, раздосадованный ее отказом.

— Его проблемы. Теперь иди в дом. Мы с Торафом еще не закончили.

Тораф встает и отряхивает с себя песок. До Галена наконец-то доходит, что Рейна не помогала оттягивать его от своей пары. По факту, она и слова не произнесла.

Она все еще стоит на том же месте, где он оставил ее. На ее лице застыла гримаса из шока, злости и боли. Злость исчезает, как только Тораф поправляет шорты и проходит мимо нее. Да и шок тоже исчезает. Только боль остается, искажая выражение ее лица.

Ее супруг уже на глубине по колено, когда она, наконец, обращается к нему.

— Тораф? — то, как надтреснуто звучит ее голос, застает Галена врасплох.

Тораф этого не замечает. Или не обращает внимания.

— Хмм? — протягивает он, словно Рейна не заслуживает обращения к себе нормальным предложением.

— Ты... ты поцеловал Эмму.

— Разве? — отзывается он, безразлично глядя на море.

— Но... но ты же связан со мной.

Он пожимает плечами.

— Да ну? В последний раз, как я видел тебя, ты мчала к Грому, чтобы расторгнуть наш союз. Вот я и подумал, что больше не станут тратить ни свое время, ни твое. И заметь, Эмма довольно неплохой улов, — он повернулся и подмигнул Эмме. Гален делает рывок в его сторону, но Эмма повисает на его руке. Галену остается лишь скалиться, стиснув зубы.

Рейна делает несколько робких шагов в сторону Торафа, как если бы собиралась кормить с руки акулу.

— Но я не разорвала наши узы. Мы все еще связаны.

Тораф скрещивает руки.

— Да ну? Что, Гром не пошел у тебя на поводу?

Рейна останавливается, ссутулившись и безвольно опустив руки.

— Я его об этом не просила, — Гален не мог увидеть ее лица, но судя по тому, как дрожал ее голос, она изо всех сил старалась держать себя в руках. Что чертовски на нее непохоже.

Да что на всех нашло? Тораф пал к грани безразличия. Рейна беззащитно охватила себя руками. А Эмма... Эмма вообще не изменилась. Такая же красивая и упрямая, как всегда.

— Я не знаю, почему, — говорит Тораф, заходя глубже в воду. — Мы ведь оба знаем, что мы не подходим друг другу. Ничего не получится.

Рейна бросается в воду тоже.

— Что не получится? Ты же говорил, что любишь меня.

Он горько смеется:

— И ты разбила мне за это губу.

— Ты не должен обижаться, — возражает она. — К тому же, ты застал меня врасплох.

— Врасплох? Я бегаю за тобой с того момента, как мы помолвлены. Нет, — говорит он, качая головой. — Ты была во всем права. Мы не принадлежим друг другу. По правде, я попрошу Грома расторгнуть нас по моему желанию, — без лишних слов, он ныряет, и лишь кончик его хвоста еще виднеется сквозь волны

Рейна поворачивается к Галену, не в силах поверить.

— Он серьезно?

— Он выглядел серьезным, — отвечает Гален, пребывая не в меньшем шоке, чем его сестра.

— Тораф, подожди! — зовет Рейна, прежде чем броситься в море вслед за ним.

Гален с Эммой провожают их взглядом, пока они не скрываются под водой в последних лучах закатного солнца. Гален никак не может поверить в случившееся — как и в то, что у него получится наконец захлопнуть отвисшую челюсть. Как он мог меня так предать? Преданности у Торафа больше, чем песка на этом пляже. Или ему так казалось. Если он в этом ошибался, то в чем еще он был неправ?

Он недооценил преданность Торафа к Рейне? Как он мог? Тораф отказывался отсеиваться, настаивая, что Рейна предначертана ему судьбой. Он совершенно измучился, когда она отказала ему в первый раз. Нет, Тораф никогда не поступил бы так с Рейной. Да и Рейна никогда не бегала бы так за Торафом. Никогда.

С другой стороны, Эмма. Между ней и Торафом явно образовалась некая привязанность за те три дня, пока его не было. Это моя вина. Я должен был поцеловать ее. Она должна была запомнить поцелуй, а не указ оставаться на суше и ссору, с этим связанную. Но что бы это решило? Все еще очень велика вероятность того, что однажды, она будет целовать его брата. Не должен ли он смириться с мыслью, что она будет целовать другого? Но это другое. Я никогда не планировал смотреть, как она будет целовать Грома. По правде, он не планировал увидеть ее когда-либо снова, после того, как передаст брату.

Гром. Тораф предал также и Грома. Технически, он мог только что поцеловать свою будущую королеву. Когда Тораф сказал, что хотел бы быть с ней на короткой ноге, Гален и не подозревал, что дойдет до такого. Но Тораф знает, что ему не стоит рассчитывать связаться с Эммой. Ее пара уже предопределена — так или иначе.

Краем глаза он косит в ее сторону. Руки скрещены, глаза широко распахнуты. Губы и щеки одного цвета с вареным лобстером. Он прочищает горло.

— Как...сколько это длилось? — осторожно спрашивает он.

Она поворачивается к нему:

— Сколько длилось что?

— Ты и Тораф. Целовались.

— А. Минут десять.

Больше, чем он мог ожидать. И утешения от этого, как от цунами. Если так происходило все время в его отсутствие... он даже не мог об этом думать. Тораф нарушил законы Сирен, поцеловав Эмму. Поцелуй с кем-либо, кто не является твое парой, обрекает провинившегося на пребывание в течении десяти лунных циклов в ледяных пещерах. Подобное рассматривается, как одно из наиболее серьезных преступлений. Если он целовал ее все выходные, каждый поцелуй будет считаться, как отдельное нарушение.

Тораф счел, что Рейна разорвала их узы. И решил, что волен целовать любого, кто ему взбредет в голову. Но почему ей непременно должна была оказаться Эмма? Она худший выбор для подобных целей по большему количеству причин, чем Гален мог бы перечислить.

Как будто мне больше не о чем волноваться. Моему королевству угрожают война, вымирание — или и то, и другое, а единственный способ решить все это состоит в том, чтобы отдать единственное, что я когда-либо действительно хотел. И тут Тораф выдает что-то вроде этого. Предает меня и мою сестру. Гален не мог представить, как все так могло ухудшиться. Поэтому он не ожидал, когда Эмма захихикала.

Он оборачивается к ней.

— Что смешного?

Она так сильно смеется, что ей приходиться прислониться к нему для поддержки. Он напрягается, борясь с мыслью обернуть свои руки вокруг нее. Утирая слезы с глаз, она говорит:

— Он поцеловал меня! — признание заставляет ее лопаться от смеха снова и снова.

— И ты думаешь, это смешно?

— Ты не понимаешь, Гален, — говорит она, избавляясь от икоты и восстанавливая дыхание.

— Конечно.

— Разве ты не заметил? Это сработало!

— Все, что я заметил — это то, что Тораф, супруг моей сестры, мой лучший друг, целует мою... мою..

— Твою кого?

— Ученицу.

Что на него нашло?

— Твоя ученица. Вау, — Эмма качает головой и затем, икает. — Я, конечно понимаю, ты был в бешенстве, что он так поступил с Рейной, но он сделал это только, чтобы заставить ее ревновать.

Гален попытался вникнуть в суть случившегося, но так и не смог сдвинуться с мертвой точки.

— Ты говоришь, он поцеловал тебя, чтобы заставить Рейну приревновать?

Она кивает и вновь смеется.

— И это работает! Ты видел ее лицо?

— Ты говоришь, что он спровоцировал Рейну.

Вместо меня? Гален качает головой.

— Где он набрался этого?

— Я сказала ему так сделать.

Гален стискивает кулаки против своей воли.

— Ты сказала ему тебя поцеловать?

— Нет! Вроде того. Хотя не совсем.

— Эмма...

— Я сказала ему ее подинамить. Ну, знаешь, разыграть безразличность. До поцелуя со мной он додумался сам. Я так им горжусь!

Он ее поцеловал, а она считает его за это гением. Отлично.

— Тебе... тебе он понравился?

— Я же только что тебе сказала, что да, Гален.

— Не его план. Поцелуй.

Восхищение оставляет ее лицо, как отступающий прилив.

— Это не ваше дело, Ваше Высочество.

Он проводит рукой по волосам, чтобы удержаться и не встряхнуть ее хорошенько. А затем поцеловать.

— Трезубец Тритона, Эмма! Тебе он понравился или нет?

Делая несколько шагов назад, она трогает руками свои губы.

— Ты помнишь мистера Пиннера, Гален? Всемирная история?

— И при чем тут это?

— Завтра понедельник. Когда я зайду в класс к мистеру Пиннеру, он не станет меня допрашивать, понравился ли мне поцелуй Торафа. На деле, ему до лампочки, чем я занималась все выходные. Потому что я его ученица. Точно так же, как и твоя, помнишь?

Ветер играет с ее волосами, когда она резко разворачивается и уходит прочь своей манящей походкой. Она подбирает с песка свое полотенце и одевает шлепанцы, прежде чем начать подниматься по склону к дому.

— Эмма, подожди.

— Я устала ждать, Гален. Доброй ночи.

* * *

Пляж обычно успокаивал его. Как минное поле успокаивало Грома. Сейчас же, луна напоминает ему цвет волос Эммы. Песок — то, как она зарывается пальцами в дно океана. Даже островок травы на песчаной дюне, напоминает ему изгиб ее бедер. Сегодня пляж мучает его. Вероятно, как минное поле пытает Грома. Но как и Гром, он не может уйти.

На мелководье возникает Тораф, одетый в шорты Галена. Гален не встает, и Тораф садится рядом с ним. Вне предела досягаемости.

— Тебе стоит пойти поспать, пескарик. У тебе же завтра есть занятия в школе?

Гален кивает, не глядя на него.

— Через три часа. Где моя сестра?

— Обживает островок, который мы нашли вчера вечером.

Гален мотает головой.

— Ах ты ж скользкий угорь! Мог бы сказать мне, что надумал делать.

Тораф смеется.

— Ну конечно. "Эй, Гален, я тут одолжу Эмму на пару минуток для поцелуя, лады?" Не думаю, что это хорошо бы закончилось.

— Ты думаешь, твое внезапное нападение закончилось бы лучше?

Тораф пожимает плечами.

— Я лично доволен.

— Я мог тебя убить.

— Ага.

— Никогда так больше не делай.

— И в мыслях не было. Хотя то, как ты бросился защищать честь сестры, было впечатляюще. Очень по-братски, — Тораф усмехается.

— Заткнись.

— Да я просто сказал.

Гален пробегает рукой по волосам.

— Я видел только Эмму. И напрочь забыл про Рейну.

— Я знаю, идиот. Только поэтому я и позволил тебе ударить меня пятьдесят восемь раз. Я бы повел себя так же, если бы кто-нибудь поцеловал Рейну.

— Пятьдесят девять раз.

— Не заморачивайся, пескарик. Кстати, Эмма была в бешенстве или просто разозлилась? Мне стоит держаться от нее подальше какое-то время?

Гален фыркает.

— Она так сильно смеялась, что мне показалось, она вот-вот упадет в обморок. В общем, проблемы с ней только у меня.

— Она тебя шокировала, не правда ли? И как ты себя повел?

— Как обычно.

Скрыл свои чувства. Наплел непонятно чего. Повел себя, как какой-то неотесанный дубина.

Тораф кивает.

— Она не будет мириться с этим вечно. Она и так уже думает, что ты помогаешь ей измениться, только для того, чтобы приобрести себе еще одного подданного в своем королевстве.

— Это она так сказала? — Гален хмурится. — Я не знаю, что хуже. Позволить ей так думать, или рассказать правду о том, почему я помогаю ей изменится.

— Я считаю, нам нечего ей рассказывать, пока она не сможет реально изменится. И пока что у нее не получается.

— Ты не думаешь, что она одна из нас?

Тораф пожимает плечами.

— Ее кожа сморщивается. Это непривлекательно. Может быть, она своего рода сверхчеловек. Ну, ты знаешь, как Бэтмен.

Гален смеется.

— Как ты узнал о Бэтмене?

— Я увидел его на том черном квадрате, что висит у тебя в гостиной. Он делает целую кучу вещей, которые не могут делать остальные люди. Может, Эмма вроде него.

— Бэтмэн ненастоящий. Он — просто человек, который действует так, что другие люди хотят наблюдать за ним.

— Как по мне, он выглядит реальным.

— Они хороши в том, чтобы сделать это реальным. Некоторые люди тратят всю жизнь, чтобы сделать что-то ненастоящее настоящим.

— Люди страннее, чем я думал. Зачем казаться тем, кем ты не есть на самом деле?

Гален кивает. Возможно, чтобы править королевством?

— Вообще-то, это мне кое о чем напомнило. Ты нужен Грому.

Тораф стонет.

— Это может подождать? Рейна обустраивается сейчас, на нашем острове.

— Серьезно. Можно без подробностей.

Тораф усмехается.

— Но ты ведь можешь меня понять? Если бы Эмма ждала тебя...

— Эмме не пришлось бы меня ждать. Я бы не ушел.

— Рейна заставила меня. Ты никогда раньше так сильно не бил меня. Она хочет, чтобы мы помирились. Плюс, я должен был кое-что тебе рассказать, а ты не дал мне шанса сделать это ранее.

— Что?

— Вчера, когда мы тренировались перед вашим домом, я почувствовал кого-то. Кого-то, кого я не знаю. Я сказал Эмме выйти из воды, а сам отправился на разведку.

— И она тебя послушалась?

Тораф кивает.

— Оказывается, ты единственный, кого она не слушается. Во всяком случае, я последовал за пульсом.

— Кто это мог быть?

— Пульс исчез прежде, чем я туда добрался.

— Добрался куда?

— К дому Эммы, Гален. От воды к дому вели свежие следы. Вот почему пульс исчез — он покинул воду.

— Ты ищейка. Ты знаком с каждой Сиреной в обоих королевствах. Как может быть, что ты не смог кого-то узнать?

— Очевидно, я не был представлен всем. Я говорю тебе, я никогда не чувствовал этот пульс раньше. Эмма тоже его не узнала. Не то, чтобы я ожидал этого.

Гален потирает нос. Эмма не узнала его, так как держалась вдали от воды все это время. Если бы поблизости были Сирены, они не почувствовали бы ее присутствия ранее. Он качает головой.

— Кто-то знает о ней. Мне нужно идти туда прямо сейчас.

Она одна. Ее мама на ночной смене. Нарастающий страх сковал его плечи и стал комом в горле.

— Тораф, тебе нужно идти к Грому. Сегодня. Прямо сейчас. Ты должен найти Паку прежде, чем этот незнакомец доберется до Эммы.

— Дочь Джагена? Что у нее общего с Эммой?

Гален встает.

— Джаген заявил, что Пака обладает Даром Посейдона. Если это правда, то я должен убедиться, что она сможет стать парой Грому, вместо Эммы. Но этого может не случиться, если кто-то — кем бы он ни был — доберется до Эммы раньше, чем ты найдешь Паку.

— Гален...

— Я знаю, это выстрел наугад. Но ведь это не менее невероятно, чем дар Эммы. И это единственная надежда, которая у меня есть.

Тораф кивает, когда до него доходит смысл его слов.

— Хорошо. Если она жива, я найду ее, Гален. Клянусь, я найду.

— Если и есть кто-то, кто может это сделать, то это ты. И отправь Рейну ко мне, прежде чем уйдешь.

Дата добавления: 2015-07-19