Глава II. Воробей пошарил лапой в дальнем углу кладовой

Воробей пошарил лапой в дальнем углу кладовой. Сквозь узкую щель в каменной стене до него доносился затхлый запах увядшей календулы – последние запасы подходили к концу, и Воробей сильно сомневался в том, что в сухих листьях сохранилось достаточно целебной силы, чтобы предотвратить заражение рваной раны Медуницы. Тем не менее, он выскреб когтями жалкие остатки травы и старательно смешал вялые листья с перетертой дубовой корой.

– Будет щипать, – хмуро предупредил он.

Пестрая кошка с белой грудкой терпеливо сидела возле подстилки Иглогривки.

– Ничего страшного, – отмахнулась она, и звук ее голоса подсказал Воробью, что воительница наблюдает за уснувшей. – Мне кажется, Иглогривка стала похрипывать, – встревоженно заметила воительница.

Иглогривка уснула еще до заката, и даже безостановочный поток раненых воинов и оруженосцев, до поздней ночи толпившихся в палатке целителя, не заставил ее проснуться. Сейчас в пещере целителя осталась только Медуница, мужественно пропустившая вперед остальных раненых, несмотря на свою кровоточащую рваную рану на плече.

Воробей нанес целебную кашицу и прижал к краям раны паутину.

– У нее все‑таки началось воспаление, – проворчал он, обматывая плечо раненой липкими белыми нитями. – Просто не знаю, что и делать! То ли заставить ее побольше упражняться, чтобы прочистить грудь, то ли дать отдохнуть и подождать, пока хворь сама пройдет.

Медуница потерлась щекой о плечо целителя.

– Ты с Листвичкой советовался?

Воробей сердито махнул хвостом в сторону окровавленных клочков мха и целебных трав, сплошным ковром усеявших пол его маленькой пещеры.

– Ты думаешь, у меня было на это время? – огрызнулся он.

– Да я просто спросила, – поспешила успокоить его Медуница.

– И вообще, – пробурчал Воробей, – Листвичка сейчас занимается ранеными.

– Конечно, – кивнула Медуница, вставая. – Спасибо за травы.

Воробью стало стыдно за свою грубость. Он дотронулся хвостом до пушистого бока воительницы и спросил:

– Хочешь, дам тебе маковых зерен для крепкого сна?

– Нет, спасибо, – отказалась Медуница, направляясь к выходу. – Честно признаться, храп Бурого убаюкивает меня лучше всяких лекарств!

Воробей невольно фыркнул. Золотисто‑бурого воина он осматривал чуть раньше и, вправив ему вывихнутое плечо, отправил в палатку, строго‑настрого наказав не покидать ее до восхода. Остальные Грозовые воители отделались более легкими повреждениями. Опасения внушал только Огнезвезд.

Воробей как следует стянул края рваной раны на горле предводителя и туго обмотал его шею паутиной. Со временем рана, конечно, заживет, но вытекшую через нее жизнь уже не вернешь. Воробей невольно представил себе звездный призрак своего предводителя: после сегодняшней битвы он стал еще чуть менее прозрачным, огненно‑рыжая шерсть сделалась темнее, еще ярче засияла на фоне вечной зелени охотничьих угодий Звездного племени…

Когда Медуница прохромала к выходу из пещеры, Иглогривка беспокойно зашевелилась на своей подстилке.

– Сколько шума! – прохрипела она.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Воробей. Он быстро обнюхал больную и с облегчением отметил, что ее ушки стали чуть менее горячими.

– Спать хочется. Как Огнезвезд? – сонно спросила больная.

– Спит в своей палатке, – ответил Воробей. – Песчаная Буря присматривает за ним. Ничего, через несколько дней поправится.

– И зачем только эта бешеная Ржавница напала на него! – прошептала Иглогривка. От раненых она уже знала обо всем, что произошло на поляне. – Если бы не она, наш Огнезвезд был бы цел и невредим, а бедному Львиносвету не пришлось бы ее убивать!

Воробей напрягся.

– Ржавница была слишком стара для битвы, – начал он, но осекся.

Зашуршала ежевика, и Воробья обдало знакомым запахом брата. Тяжело передвигая лапы, Львиносвет вошел в палатку.

– Мне следовало понять это до того, как я напал на Ржавницу, – глухо проронил он.

– Что тебе оставалось делать? – горячо воскликнул Воробей. – Ржавница убивала Огнезвезда, не мог же ты спокойно стоять в сторонке! – Он возмущенно отряхнулся и подбежал к брату. – Как ты? Как Голубичка?

– С ней все в порядке, – успокоил его Львиносвет. – Только притихла, ни слова не говорит.

Воробей и сам это знал. Голубичка вернулась домой дрожащая и молчаливая, глубоко потрясенная случившимся. Воробей предложил ей тимьян, но она отказалась, сказав, что просто устала. В отличие от своих товарищей, без устали обсуждавших все подробности битвы, Голубичка не проронила ни слова, пока Воробей осматривал ее царапины, а в ответ на его расспросы нехотя выдавила, что Львиносвет спас ее от когтей Светлоспинки.

«И зачем нужно позволять ученикам сражаться наравне с взрослыми воителями? – раздраженно подумал Воробей. – Это несправедливо!»

Тревога за Голубичку когтила ему живот. Порой серая ученица казалась целителю слишком юной для испытаний, выпавших на ее долю. Зато Искролапка чувствовала себя превосходно. Более того, она, похоже, была очень довольна как битвой, так и самой собой. Особенно тем, что вышла из схватки со свирепыми котами племени Теней с единственной пустяковой царапинкой на хвосте.

Однако Искролапка почему‑то перестала упоминать о своем вещем сне. О том самом, который она с таким чувством пересказала Огнезвезду – о страшном видении, где коварные коты племени Теней вторгаются на территорию Грозового племени, превращая прозрачные лесные ручьи в реки крови! Воробей специально пробрался в мысли Искролапки, и с изумлением убедился, что роковой сон испарился из сознания ученицы. Как это могло произойти? Разве возможно так быстро забыть видение столь ужасное, что его одного оказалось достаточно для разжигания кровавого побоища между племенами?

Качая головой, Воробей обратил невидящий взгляд своих голубых глаз на Львиносвета.

– Как думаешь, это было нужно?

– Что? – напрягся воин. – Битва? Еще бы!

– Но разве никчемная полоса травы стоит потери двух жизней?

– Как ты можешь так рассуждать? – рассердился брат. – Мы преподали котам племени Теней урок, который они еще долго не забудут.

– Да, но какой ценой? – со вздохом покачал головой Воробей.

– Время сейчас суровое, не до нежностей, – понизив голос, буркнул Львиносвет. – Кто знает, откуда обрушится следующий удар?

Воробей беспомощно сгорбился, услышав, как Иглогривка зашлась в приступе лающего кашля.

Львиносвет подтолкнул брата к больной.

– Давай, займись своим делом. Ты же знаешь, мы не можем упускать из виду знаки, – горячо шепнул он. – Иди, позаботься об Иглогривке. Поговорим позже.

Когда брат вышел из пещеры, Воробей присел возле Иглогривки и принялся растирать лапами ее бока. Вскоре кашель стих, и больная, вытянувшись, уронила подбородок на подстилку. Постепенно ее дыхание замедлилось, пришел сон.

– Как она? – раздался со стороны входа тихий голос Листвички. Бывшая целительница бесшумно приблизилась к подстилке.

– Жар немного спал, – ответил Воробей. Он слышал, как Листвичка соскребает паутину с подушечек на лапах. Судя по запаху, она только что заново обработала раны Белохвоста. – Как плечо Бурого? – Воробей немного волновался, правильно ли он вправил вывих, не повредил ли что. – Ты его осмотрела?

– Д‑да, – запнувшись, ответила Листвичка. – А ты что думаешь?

У Воробья екнуло в животе. Раньше он воспринял бы такой вопрос как очередной экзамен наставницы. Но сейчас Листвичка спрашивала таким тоном, как будто искренне нуждалась в его ответе. Что с ней такое? С каких пор она стала нерешительной, как пугливая ученица? Воробей невольно вспомнил те времена, когда наставница доводила его до бешенства своими бесконечными советами и наставлениями. Мог ли он подумать, что когда‑нибудь будет искреннее жалеть о тех золотых деньках! Листвичка, бывало, ему слово – он ей пять в ответ. Казалось, воздух в пещере искрился, когда Воробей огрызался на советы своей чрезмерно заботливой наставницы. Он не стал отвечать на заданный вопрос, пропустив его мимо ушей.

– Ты не могла бы проведать Огнезвезда? – попросил он, поднимая лапу, чтобы вылизать ее.

– Конечно, конечно!

«Да прекрати ты пищать, как мышь!» – с раздражением подумал Воробей, вытаскивая зубами обрывок тимьяна, застрявший у него под когтем. Зашуршала ежевика, тихие шаги Листвички стали удаляться в сторону поляны.

Воробей оторвался от умывания и прислушался к звукам, доносившимся из лагеря. Его соплеменники готовились ко сну. Маковка умывала Кротика и Вишенку на пороге детской. Бурый раскатисто храпел, как и предсказывала Медуница. Пестроцветик устраивала себе подстилку в воинской палатке под упавшим буком: должно быть, старалась сделать все в точности, как было в старом жилище, до падения дерева.

Воробей поежился, вспомнив тот страшный день. Затяжные ливни размыли землю под корнями бука, и огромное дерево, уже несколько дней медленно сползавшее по склону оврага, неожиданно обрушилось на лагерь Грозового племени. Палатка старейшин и куст боярышника, в котором спали воители, оказались погребены под тяжестью ствола и ветвей. Долгохвост погиб на месте. Иглогривку придавило тяжелой веткой. Впоследствии выяснилось, что у нее сломан позвоночник, и молодая кошка больше никогда не сможет ходить. Страшно подумать, сколько котов было бы убито и искалечено, если бы не Голубичка! Благодаря своим сверхъестественным способностям слышать и видеть, происходящее вдали от глаз обычных котов, она сумела в последний момент предупредить племя о грозящей беде и выгнать большую часть котов из лагеря.

Почти пол‑луны Грозовые коты, не щадя сил и лап, восстанавливали свой разгромленный лагерь: расчищали завалы веток, убирали листья, растаскивали в стороны сучья. Они выстроили старейшинам новую палатку, заплетя побегами жимолости остатки расщепленного ствола.

Рухнувший ствол бука по‑прежнему перегораживал лагерь, передвинуть его котам было не под силу, поэтому сухие сучья дерева, как голые ребра, торчали посреди поляны, а его корни, подобно хищным когтям, впились в стены детской. Каждую ночь в лагере слышался шорох сухой листвы и треск веток – это усталые коты устраивали себе гнездышки, обживая новую палатку, устроенную под самыми крепкими ветками упавшего дерева.

Слепому Воробью оказалось труднее других привыкнуть к переменам, он до сих пор с трудом передвигался по изуродованному лагерю, спотыкаясь то о ветку, то о груду обломков, еще не вынесенных за его пределы. Несчастный Долгохвост, наверное, вообще не смог бы к этому приноровиться! Возможно, слепому коту, отправившемуся в Звездное племя, повезло больше, чем Иглогривке. Мало того, что она на всю жизнь осталась калекой, так теперь ее одолела грудная болезнь, в любой момент грозящая перерасти в смертельный кашель. А все из‑за того, что она не могла двигаться и работать легкими, как остальные коты. Бедняга только выползала на поляну и обратно, волоча за собой безжизненные задние лапы. Разве это жизнь?

Воробей резко тряхнул головой. Что за мысли? Сколько можно сокрушаться: охами, да вздохами делу не поможешь. Он подошел к лужице в углу пещеры, ежась от холода, пополоскал лапы в ледяной воде и направился к куче сухих папоротников возле подстилки Иглогривки.

Но стоило ему свернуться клубочком на мягких листьях и в изнеможении закрыть глаза, как мысли его вновь вернулись к загадочному сну Искролапки. Зачем Звездному племени понадобилось подталкивать котов к этой ужасной битве? Воробей никак не мог отделаться от леденящих душу подозрений, в которых он боялся признаться даже самому себе.

Что если Звездное племя не посылало Искролапке никакого вещего сна? Почему предки решили сообщить свою волю безвестной ученице, а не целителю, предводителю или, на худой конец, одному из Троицы?

«Утром я непременно потолкую об этом с Львиносветом», – решил Воробей. Сейчас он слишком устал. Лапы его налились каменной тяжестью, перед глазами заколыхалась тьма, и Воробей провалился в сон.

И тут же сморщился от отвратительного запаха гнили. Резко открыв глаза, он понял, что очутился в Сумрачном лесу. Тени, похожие на мелких черных тварей, обступили его со всех сторон. Воробей с испугом покосился через плечо. Почему он здесь очутился? Неужели Звездоцап решил заманить его на свою сторону?

Нет. Звездоцап не так глуп.

Воробей втянул в себя воздух. Знакомый запах прокатился по его языку. Оцепенев от страха, маленький целитель впился глазами во мрак.

– Привет! – раздался звонкий голосок с дальнего края поляны.

Искролапка?

– Прости, если напугал тебя вчера, – ответил басовитый голос.

Кто это? Кто разговаривает с Искролапкой?

– Ни капельки ты меня не напугал, – отозвалась юная кошка. Судя по голосу, присутствие в Сумрачном лесу ее не только не пугало, но даже не удивляло. – Я знала, что ты меня не поранишь! Ты же из нашего племени, верно?

Из нашего племени?!

Припав к земле, Воробей нырнул в клубящийся туман и пополз на звук голосов. Искролапка стояла в нескольких хвостах от него, высоко задрав хвост и насторожив ушки. А рядом с ней сидел широкоплечий молодой кот с круглой лобастой головой.

Когтегрив!

Молодой воитель Теней наклонился к юной Грозовой ученице.

– Я видел тебя с Коршуном в ту ночь, когда тренировался со Звездоломом. Ты не представляешь, как я удивился! Никогда бы не подумал, что ты одна из нас!

Одна из нас?

Воробей подполз еще ближе.

Когтегрив неторопливо обошел вокруг Искролапки.

Ты отлично показала себя в бою, я просто залюбовался. – Искролапка распушила грудку, глаза ее засияли. – И все‑таки, мне до сих пор стыдно за эту битву, – продолжал Когтегрив. – С какой стати наши племена набросились друг на друга? Как такое могло случиться?

«Ну, что ж ты молчишь, Искролапка? – со злобой подумал про себя Воробей. – Расскажи ему о своем видении, ясновидящая ты наша!»

Из темноты послышался шорох шагов, и Воробья обдало ледяным холодом, когда знакомый рокочущий голос перебил болтовню глупых оруженосцев.

– За дело, Искролапка! Нечего зря время терять!

Воробей подавил испуганный вопль. Это был Коршун! Сын Звездоцапа, исполненный вечной ненависти к своему сводному брату Ежевике, который убил его за попытку отнять оставшиеся жизни у Огнезвезда, и оставить Грозовое племя беззащитным перед злодейскими планами Звездоцапа.

– Сегодня ты неплохо сражалась, – снисходительно пробасил черный воитель, обращаясь к Искролапке. – Но мне не понравилось, что ты промахнулась, атакуя Углехвоста. Никогда не замахивайся двумя лапами, если можешь справиться одной! – Коршун поманил Искролапку хвостом. Та послушно потрусила за ним и вскоре скрылась в тумане. Из густых сумерек донеслось басовитое рычание Коршуна: – А ты жди здесь, Когтегрив. Звездолом скоро придет.

Воробей с ужасом смотрел в ту сторону, где скрылась маленькая Искролапка со своим страшным наставником. Он не мог пошевелиться, словно его лапы приросли к ледяной земле.

Вскоре туман всколыхнулся вновь, и из темноты начали доноситься вопли и крики. Юные голоса наперебой задавали вопросы или спрашивали советов, а более зрелые рычали в ответ, отчитывая своих учеников или подзадоривая их. Это были звуки, которые можно услышать на тренировочных площадках любого племени, живущего возле озера – только здесь было не озеро, а страшный лес, куда не заглядывают звезды. Воробей увидел пушистые, лоснящиеся шкуры бойцов, сражавшихся в темноте, и узнал едкий запах Речного племени. Чуть поодаль, позади серых папоротников, мелькали более худые, поджарые фигуры.

Значит, племя Ветра тоже здесь?

– Выпусти когти, не трусь!

– Сражайся, как воитель, а не как молокосос!

Гнилостный запах падали ударил в нос Воробью, тошнота комком подкатила к его горлу.

И тут из сумрака донесся бешеный вопль Ветерка:

– Как жаль, что мне не довелось принять участие в сегодняшнем побоище! – Казалось, молодой воин Ветра был готов рычать от отчаяния. – О, как бы я хотел сразиться на твоей стороне, мой наставник!

Воробей втянул в себя воздух, отсеивая гнилостное зловоние Беззвездного края, и невольно вздрогнул, узнав запах племени Теней. Значит, Ветерок клялся в верности какому‑то коту из этого племени!

Еще один силуэт мелькнул за деревьями. Воробей замер, увидев длинную темную фигуру, рассекавшую туман, как гадюка рассекает высокую траву. В последний раз, когда Воробей был в Сумрачном лесу вместе со Щербатой, старая целительница окликнула этого кота по имени – она сплюнула это имя, как выплевывают яд из пасти.

Звездолом.

– Не огорчайся, Ветерок, – прорычал черный воитель. – Впереди у нас еще много битв. Мы сокрушим Воинский закон. А когда он перестанет существовать, уже ничто не сможет нас остановить!

Ветерок радостно замурлыкал, а Звездолом добавил:

– Отбросив прочь трусливые мышиные запреты, мешающие храбрым котам поступать по своему усмотрению, мы заново возродим наши племена, сделаем их еще сильнее, чем прежде!

Воробей содрогнулся, смертельный ужас холодом растекся по его животу. Со всех сторон его окружали коты‑воители – обычные коты, которые днем жили в своих племенах на берегах озера! Он чувствовал, как колотятся их теплые живые сердца, обманутые ложью зловещих мертвецов. Воробей больше не мог закрывать глаза на правду: коты из всех четырех лесных племен собирались в Сумрачном лесу и тренировались под началом мертвых воителей, готовясь восстать против своих соплеменников и уничтожить Воинский закон, который так долго берегли и защищали их предки.

Дата добавления: 2015-07-19