Орфоэпическая правильность речи

В последние годы значительно расширилась и усложнилась сфера устного общения. Устная речь звучит сейчас не только в повседнев­ном бытовом или официальном общении, но и с экранов телеви­зоров, в радиоэфире, мы слышим ее и на парламентских заседаниях, и на деловых встречах, и на различных презентациях, форумах, публичных мероприятиях и т. д. И нужно сказать, что не всегда качество этой устной речи можно оценить как хорошее. Как уже отмечалось, одним из призна­ков хорошей устной речи является ее общеграмматическая правильность. Общеграмматическая правильность свойственна и хорошей письменной речи, но только в устной речи реализуется такой важный для хорошей правильной речи признак, как орфоэпическая грамотность.

В отличие от орфографической и пунктуационной грамотности орфо­эпическая грамотность опирается не на знание узаконенных правил, а на владение говорящими определенной системой произносительных норм, которые в русском литературном языке, как известно, сформировались в своеобразных исторических и социальных условиях. Не вдаваясь в дис­куссию о лингвистическом толковании понятия «норма», отметим только, что существенным отличием орфоэпической нормы от правила является то, что произносительная норма – это общепринятая в литературном язы­ке реализация возможностей, заложенных в фонологической системе рус­ского языка. Другими словами, орфоэпическая норма – это один из про­износительных вариантов, которые существуют в пределах национального русского языка, но по каким-то причинам (фонологическим или социально-историческим) именно он становится обязательным и единственно пра­вильным для литературного произношения.

Другой отличительной особенностью орфоэпической грамотности является тот факт, что уже сложившаяся и действующая сейчас система орфоэпических норм допускает очень широкую их вариативность в пре­делах самой этой системы. Это и территориальные произносительные особенности, естественно, укладывающиеся в рамки, допустимые нормами литературного произношения, например, неполная или, наоборот, ярко выраженная редукция предударного «а» (в [ А ] да – в [ ъ^а ] да), возможная замена мягкого «ч» на полумягкое (как недопустимый региональный вариант даже твердое «ч»), упрощение групп согласных на конце слов (сладост´ – сладос´, прочност´ – прочнос´), возможное упоребление полных гласных «о», «е» в безударном положении и т. д. [Вербицкая 1993]. Это и профессиональные варианты места ударения (наркомáния – наркоманя, кóмпас – компáс и т. д.), это и стилистически закрепленные варианты литературного произношения, например, стилистически нейтральное в литературном языке «иканье» (з [ И^е ] мля, цв [ И^е ] ты, д [ И^е ] вичий смех, в [ И^е ] сти зас [ И^е ] дание) и закрепленное за высокой торжественной речью «еканье» (з [ Е^и ] мля, цв [ Е^и ] ты, д [ Е^и ] вичий смех, в [ Е^и ] сти заседание).

Стилистическая закрепленность распространяется не только на употребление в речи орфоэпических вариантов, но и на характер литературного произношения в целом, и в зависимости от условий и целей устного общения в пределах общей орфоэпической системы литературного языка выделяются такие стилистические разновидности, как полный (нейтральный), высокий (торжественно окрашенный) и сниженно-разговорный (неполный) стили литературного произношения.

Каждая из этих стилистических разновидностей имеет свои сферы употребления и обладает некоторым набором отличительных признаков. Для полного стиля литературного произношения, который реализуется в условиях официального общения, характерно обязательное соблюдение всех основных современных орфоэпических норм, и поэтому основными отличительными признаками полного стиля произношения является «аканье» после твердых согласных, «иканье» после мягких согласных, оглушение согласных на конце слов, оглушение звонких согласных перед глухими, четкая артикуляция звуков без сильной редукции, ясное, спокойное интонационное оформление.

Высокий стиль литературного произношения используется в основ­ном в особо торжественных или поэтически возвышенных ситуациях. Для этого стиля основными отличительными признаками являются «еканье» после мягких согласных, частичное сохранение звонких конечных соглас­ных в середине слов, четкая артикуляция звуков, замедленный темп речи и эмоциональное интонационное оформление.

Неполный (разговорный или сниженно-разговорный) стиль литературного произношения, свойственный только для обиходно-бытового неофици­ального общения, характеризуется такими чертами, как ярко выраженное «аканье» после твердых согласных и «иканье» после мягких согласных, большая вариативность темпа речи, сильная редукция, даже с полным вы­падением безударных гласных, упрощение групп согласных в середине слова, отсутствие пауз между фразами и их частями, резкая смена инто­национных и ритмических рисунков речи [Розанова 1983].

Грамотное и уместное использование в устной речи всех этих трех стилевых разновидностей литературного произношения является обязательным признаком элитарного типа речевой культуры. Носители среднелитературного типа речевой культуры в лучшем случае владеют неполным нейтральным стилем литературного произношения и ис­пользуют его во всех официальных ситуациях, нередко с элементами сниженно-разговорного стиля. Преимущественное употребление неполного сниженно-разговорного стиля в любых условиях общения является призна­ком низкой речевой культуры, потому что отмеченные выше черты разговор­ного стиля произношения могут приводить не только к снижению уровня разборчивости речи, но и даже к полному ее непониманию. Так, Н.Н. Розанова отмечает, что даже при информационной нагруженности в разговорной речи слова подвергаются сильной деформации: в эту сторону звучит кaк [ в'тусторну ], куда он – [ кудаън ], мы сегодня были в кино – [ мыс'н'был'фк'ино ], потом покуришь – [ птъмпакур'ш ] и т. д. В результате ослабления разборчивости и быстрого темпа могут возникать и ситуации полного непонимания: было сказано он покоя никому не дает, а услышано покойником, сказано пир горой, услышано – переговоры и т. п. [Розанова 1983: 44-49]. Многолетние наблюдения за электронными средствами массовой информации показывают, что, по мнению многих молодых теле- и радиожурналистов, демократизация в СМИ выражается не только в характе­ре отбора и стиле подачи информации, но и в переходе на разговорный стиль изложения этой информации. Однако очень часто вместо эффекта непринужденности и естественности общения со зрителями и слушателями возникает эффект неразборчивости и даже полной непонятности содер­жания теле- и радиопередач. (См., например, фельетон-пародию на эту тему А. Слаповского в газете «Известия» от 22.08.2000).

Кроме наличия стилистических разновидностей, создающих опреде­ленные затруднения в освоении системы современных орфоэпических норм, значительную сложность при выборе правильного вари­анта создает достаточно высокая мобильность самой этой системы. Если в своде орфографических и пунктуационных правил изменение существу­ющих или появление новых происходит не чаще двух раз в столетие, то смена отдельных орфоэпических норм происходит почти параллельно со сменой поколений, то есть через 10 – 20 лет. Поэтому в орфоэпии существует разграничение «старших» и «младших» произносительных норм.

«Старшая» норма произношения обычно отражена во всех словарях и справочниках, но в более новых словарях, например, в «Орфоэпическом словаре русского языка» [М., 1997] отражены уже и «младшие», новые нормы произношения, а в «Словаре трудностей русского произношения» [Каленчук, Касаткина 1997] введены пометы «допуст. устар.», «допуст. но­вое», «допуст. разг»: волжский [кий] и допуст. устар. [къй], запахивать – запа [ х'и ] вать и допуст. устар. з aпa [ xъ ] вaть, прoнзить [н'з'] и допуст. новое [нз'], сейчас [ с'ич'ас ] и допуст. разг. [ щас ].

«Старшие» нормы характерны для речи людей старшего и среднего поколений и сохраняют черты более традиционного литературного произношения. «Младшие» нормы, появляясь в речи более молодого поколения в силу разных причин (со­циальные изменения в обществе, изменения условий устного общения, об­щий уровень образованности и культуры и т. д.) иногда очень долго со­существуют со «старшими», традиционными нормами, а иногда очень быстро вытесняют их, приобретая статус единственной и обязательной для всех произносительных стилей литературного языка и всех типов речевых культур. Употреблявшиеся еще в начале XX века слова шкап, нумер, снур, шкуна и др. очень быстро стали восприниматься как устаревшие, вышли из речевой практики и уступили место единственно допустимым в литера­турном языке формам шкаф, номер, шнур, шхуна [Горбачевич 1978: 133].

Примерами длительного сосуществования двух допустимых вариантов норм являются традиционные смягчения согласных перед мягкими согласными (с'м'ех, вет'в'и, т'в'ердый, с'т'екло, в'з'имать и т. п.) и его от­сутствие в речи более молодых (см'ех, ветв'и, тв'ердый, ст'екло, вз'имать и т. п.), полумягкое произношение «ц» в традиционном петербургско-ленинградском варианте (лек [ ц'и ] я, прин [ ц'и ] п, револю [ ц'и ] я) и чет­ко выраженное отвердение в более современном варианте, произношение отдельных сочетаний согласных: сш, зш как [шш], сч, зч как [ш'ш'], зж, жж как [ж'ж'], жд как [ж'ж'] (бе [ шш ] умный, paccкa [ ш'ш' ] ик, ви [ж'ж'] ать, е [ж'ж'] у, дро [ж'ж'] и и т. д. и более новое, но пока только допустимое е[жж] у, дро [жж] и, ви [жж] ать с твердым ж). С другой стороны, только в сценической речи, и то с частыми нарушениями сохранилось традиционное старомосковское про­изношение прилагательных мягкъй, неловкъй, тихъй и т. д., общелитератур­ной же нормой стало произношение мягкий, неловкий, тихий и т. д. Прак­тически вытеснено на периферию литературной произносительной системы или даже вообще ушло за ее пределы произношение типа ш [ ы ] ги, ж [ ы ] ра, ш [ ы ] ры, смею [ с ], занимал [ са ], единственной нормой стало произношение шаги, жара, шары, смею [ с' ]. Значительно сократилось количество слов, в которых на месте сочетаний «чн» и «чт» сохраняется вариант с произношением «шн» «шт»: cкy [ шн ] ый, нapo [ шн ] o, кoнe [ шн ] о, трое [ шн ] ик и др. В основном это несколько общеупотребительных слов, а также местоимения что, чтобы [ што ], [ штобы ] и производные от них. Замена «чт, чн» на «шт, шн» в других словах сейчас может даже оцениваться как просторечное явле­ние, что выводит такое произношение за пределы хорошей литературной речи [Аванесов 1984: 182-186]. Правда, у представителей элитарного типа речевой культуры старшего поколения произношение моло [ шн ] ый, яи [ шн ] ица, було [ шн ] ая, порядо [ шн ] ый, стрело [ шн ] ик и др. может служить сигналом сохранения хорошего традиционного литературного произношения начала ХХ века.

Сложность освоения современной орфоэпической системы состоит не только в том, что в ней на законных основаниях сосуществуют различного типа варианты, что орфоэпические нормы достаточно быстро сменяются, но и в том, что в пределах этой системы объединены нормы, связанные с функционированием в устной речи фонетических единиц разных уровней. Поэтому среди орфоэпических норм следует выделять фонетические нормы, связанные с произношением отдельных звуков или их сочетаний, акцентологические нормы, регулирующие постановку словесного ударения, и просодические нормы, описывающие типы русской интонации и принципы их ис­пользования в устной литературной речи.

В живой спонтанной речи нарушения фонетических норм обычно мало заметны даже в речи носителей среднелитературного типа речевой куль­туры. Но есть несколько широко распространенных фонетических ошибок, которые существенно влияют на качество устной речи и которые совер­шенно недопустимы в речи представителей элитарной речевой культуры. Это прежде всего замена взрывного согласного «г» на фрикативный «γ», потому что в русской фонологической системе нет такой согласной фо­немы «γ», и сохранение в безударном положении гласного «о». Особое место в системе фонетических норм занимает норма произношения твердого или мягкого согласного перед гласным «е» в заимствованных словах. Есть очень большая группа слов, в которых согласный всегда произно­сится со смягчением: бер'ет, векс'ель, пат'ент, фан'ера, т'ема, акад'емия, д'eбош, p'eвю, т'eнop, шин'eль, кp'eйcep, мyз'eй, корр'ектный и т. д. Не менее обширную группу составляют слова, в которых по современным нормам следует перед гласным «е» произносить только твердый согласный: ат [ э ] изм, бизн [ э ] с, бижут [ э ] рия, р [ э ] кввием, т [ э ] ст, паст [ э ] ль, свит [ э ] р, т [ э ] зис, т [ э ] мп, т [ э ] ннис, т [ э ] нт, экз [ э ] мпляр, экстраc [ э ] нс, котт [ э ] дж, арт [ э ] рия, д [ э ] льта, компьют [ э ] р, код [ э ] кс, т [ э ] рмос, ген [ э ] тика и др. Ситуация с произношением подобных слов осложняется еще и тем, что современные нормы допускают в отдельных случаях и двоякое произношение: бакт'ерия – бакт [ э ] рия, барм'ен – барм [ э ] н, флан'ель – флан [ э ] ль, басс'ейн – басс [ э ] йн, прoгp'ecc – прогр [ э ] сс, пр'ecca – пр [ э ] сса и т. д. Процесс освоения заимствованных слов в русском языке очень противоречив, единых реко­мендаций и правил здесь пока не существует, и поэтому мы в данном случае можем только присоединиться к авторитетному мнению Р.И. Аванесова, что «надо четко прислушиваться к образцовой устной речи и почаще заглядывать в авторитетные словари и справочные пособия» [Аванесов 1984: 221]. В хорошей литературной речи, и прежде всего в ре­чи представителей среднелитературного типа речевой культуры, могут быть единичные отклонения от общепринятых сейчас норм произношения согласных перед «е» в заимствованных словах, но только в редко упот­ребляемых и ни в коем случае в часто используемых словах, таких как тема, фанера, шинель, крем, музей и др.

Признаками хорошей (образцовой, по Р.И. Аванесову) речи могут быть и особенности произношения начального гласного «э» и безудар­ного «о» в заимствованных словах. Для хорошей речи во всех стилях литературного произношения здесь допускается только один вариант: на месте безударных «е» и «о» сохраняются звуки, близкие к ним: [ э ^и] таж, [ э ^и] кономика, [ э ^и] тап, [ э ^и] кватор, [ э ^и] поха, [ э ^и] мбарго, [ ОО ] Н, п [ О ] эт, кред [ О ], б [ О ] монд, с [ О ] нет и др.

Акцентологические нормы, объясняющие и регулирующие в устной речи постановку словесного ударения, отличаются еще большей сложностью и разнообразием, чем фонетические нормы, потому что русское словесное ударение характеризуется такими признаками, как разноместность и подвижность. Многочисленные ошибки в постановке словесного ударения встречаются обычно в речи носителей среднелитературного и сниженного литературно-разговорного типов речевой культуры. У представителей эли­тарной речевой культуры ошибки в постановке словесных ударений не должны иметь места. Чаще всего акцентологические ошибки встречаются в заимствованных словах и в отдельных словоформах имен существительных и глаголов. Не имея возможности дать подробные рекомендации по поста­новке словесного ударения, приводим небольшой перечень слов, в кото­рых могут встречаться акцентологические ошибки: квартАл, каталОг, дОллар портфЕль, договОр, киломЕтр, начАть, заводскОй, шофЕр, агЕнт, алкогОль, афЕра, инсУльт, близкИ, прАвы, красИвее, прИнцип, звонЯт, включАт, докумЕнт цемЕнт, библиотЕка, принЯть, деньгАми, алфавИт, родилсЯ и допустимое родИлся, валовОй, кУхонный и др. Автоматизм живого говорения нередко под действием аналогии с другими словами приводит к появлению в речи таких ошибок, как обеспечЕние вместо правильного обеспЕчение, тЕкстовый – вместо текстовОй, притвОрит – вместо притворИт и др. Но нужно отметить, что такие ошибки, как правило, малозаметны в речи и практически не влияют на восприятие ее как хорошей и литературной, орфоэпически правильной. Однако представ­ляя собой «трудный участок» [Горбачевич 1989] орфоэпической системы русского литературного языка, акцентологические нормы требуют к себе пристального внимания говорящих, и их освоение всегда связано с упорной и постоянной работой над повышением правильности устной речи.

Особую группу орфоэпических норм составляют просодические нормы, связанные с интонационным оформлением устной речи. С огромным сожалением приходится констатировать, что не только в бытовом неофи­циальном общении, но и в официальной речи и даже в электронных сред­ствах массовой информации исчезает свойственный русской речи тип инто­национного ее оформления – мелодичный, без резких тональных переходов, спокойный темп речи, четкое интонационное выделение наиболее значи­мых частей высказывания без интонационного дробления словосочетаний на отдельные слова. Именно эти черты интонационного оформления устной речи наряду с соблюдением фонетических и акцентологических норм всегда отличали и должны отличать элитарный тип речевой культу­ры, и именно к этому должны стремиться и носители других типов рече­вых культур при улучшении и совершенствовании своих речевых навыков.

Обобщая обзор системы современных орфоэпических норм, формирующих орфоэпическую грамотность, считаем необходимым обратить внимание на тот факт, что на современном этапе изучения и описания орфоэпичес­ких норм трудно сформулировать понятие идеальной орфоэпической нормы, и поэтому мы вслед за Е.Н. Ширяевым предлагаем в качестве основных критериев хорошей с точки зрения орфоэпии речи считать умеренный консерватизм, всеобщность и стремление к безвариантности [Ширяев 2000: 14-15]. Поэтому в хорошей устной литературной речи должны с учетом, конечно, стилистических особенностей сохраняться более традиционные фонетические и акцентологические нормы, с осторожностью использоваться новые варианты, и практически недопустимы в ней профессиональные и террито­риальные произносительные варианты.

Таким образом, хорошая речь – это правильная, грамотная во всех отношениях речь, в которой соблюдаются все правила и нормы русского литературного языка. Но правильность речи, основанная на разносторонней грамотности говорящих или пишущих, не является единственным критерием хорошей речи. Правильность речи – это как бы надежный и прочный фундамент, лежащий в основе построения различных функциональных типов речи. Правильная речь хорошей будет только тогда, когда любое высказывание будет соответствовать месту, условиям и задачам общения, когда каждая фраза будет ясной, вразумительной и доступной пониманию любого, к кому обращена эта речь.

Дата добавления: 2015-07-16