Мероприятия на уровне аутизма

Прежде чем трубить о себе на всех перекрестках нам, казахстанцам, следовало бы для начала разобраться насколько мы аутентичны в своих представлениях о себе и мире. Может статься так, что мы очень заблуждаемся насчет этого вопроса и что наша аутентичность скорее похожа на аутизм. А что такое аутизм? Это такое нервно-паралитическое заболевание, когда пострадавший, не способен наладить контакты с окружающим миром и все время срывается на неуаутентичность при элементарном желании наладить контакт. К примеру, недавно у нас прошел Первый казахстанский философский конгресс. Обычно, когда такое мероприятие проводят за рубежом, это возникает из какой-то необходимости, вырастает из предыдущего контекста или контекстов. Всемирный философский конгресс проходит раз в пять лет с 1900 года и является крупнейшим мировым форумом по философии. В Афинах, на родине классической философии, конгресс собрался впервые — в год 2400-летия основания Академии Платона. Хотя официально форум на тему "Философия как познание и образ жизни" проходил с 4 по 10 августа, все его мероприятия завершились лишь 12 августа. На форум приехали более 3 тысяч участников из 105 стран мира. Среди докладчиков — "звезды" современной философии, такие, как Юрген Хабермас и Эвандро Агацци.

Президентом Международной федерации философских обществ (FISP) избран ирландский философ Дермот Моран, специализирующийся на феноменологии. Следующий всемирный конгресс соберется в Пекине в 2018 году[1].

Идея проведения философского конгресса в Афинах получила материализацию ещё на XXI конгрессе в Стамбуле. Тогда члены греческой делегации презентовали возможность страны принять философов со всего мира. Спустя десять лет конгресс состоялся, несмотря на все трудности социально-экономического характера, которыми живет Греция.

Участники конгресса находились в состоянии духовного комфорта, осознавая факт присутствия на земле Эллады, родине европейской цивилизации и культуры. Современные греческие философы продемонстрировали замечательный образец культуры, предоставив полную свободу творчества философам со всего мира. Приятно было видеть мэтров современной греческой философии, члена национальной академии – Е. Мутцопулоса, (E. Moutsopoulos), проф. Ф. Николопулуса (P. Nicolopoulos) и многих других. Благодаря распространённой в Греции традиции знать несколько языков, отсутствовал языковой барьер ни на конгрессе, ни в столице.

Афинский философский конгресс на неделю создал республику учёных, собрав в станах философской школы тысячи философов, ученых, общественных и государственных деятелей, писателей, любителей философии. Демократический порядок неукоснительно поддерживал президент ВФФО, который принимал личное участие во многих пленарных заседаниях и симпозиумах. Неповторимый колорит заседаниям придавали Почётные президенты Всемирной федерации философских обществ. На статус духовных лидеров мировой философии претендовали докладчики, чьи выступления собирали наибольшее число участников. Все национальные делегации были неотъемлемой частью работы многочисленных секций, круглых столов и симпозиумов, незримо играющих роль политической партии, выражающей интересы своей страны. Каждый участник конгресса был полноправной частью философского сообщества, имел возможность сделать заявленный доклад, задавать вопросы, принимать участие в соответствии со своими научными интересами в работе практически любого заседания.

Конгресс позволил обозначить значительную часть идей, которыми живет современная философия, начиная от онтологии и теории познания, вплоть до глобализации и кончая эротикой. В ходе выступлений на заседаниях выявились непризнанные гении – философы без учёных степеней и званий, но имеющие глубокие познания «тонких материй». Их выступления вызывали повышенный интерес. На отдельных заседаниях, имеющих национальную определённость, давала о себе знать «пятая колонна», олицетворяющая политические предпочтения других стран мира.

У многих участников конгресса вызвала интерес секция под названием «Будущее марксизма?» Докладчики и выступавшие из КНР, США, России, Греции оказались единодушными в том, что без сомнений, марксистская философия важна для всех народов планеты и имеет перспективы для дальнейшего развития[2].

Что касается нашего философского конгресса, у него оказалось очень расплывчатое название и участвовали в нем философы на уровне офисного планктона, да небольшая российско-эсэнговская делегация. В общем, когда стали подводить итоги конгресса, итоги оказались только в самом факте открытия конгресса, которая с этих пор будет существовать как некое юридическое лицо. Зачем тогда надо было весь этот сыр-бор разводить? А поговорить-то было о чем! Казахстанский институт философии – институт с крепкими философскими традициями, зарекомендовавшими себя еще в советское время своими успехами в развитии диалектической логики. В перестроечное время и эпоху суверенитета здесь успешно разрабатывалась национальная идея и методологические основы казахской национальной философии. Вместе с тем, разрабатывалась также и философская антропология или культурология, идея «евразийства», происходило освоение «ситуации постмодерна». И вот вместе того, чтобы разобраться в особенностях развития философии на казахстанской почве и ее прописанности в мировых контекстах философии, создается какая-та куча-мала из всего что является и не является предметом философии. К примеру, руководство института посчитало необходимым на этом конгрессе обсудить вопрос о необоходимости отмены моратория на смертную казнь, объявленную у нас с 2003 года. Видите ли, у нас тюрьмы переполнены. Так реформируйте тогда пенитенциарную систему, а не решайте проблему ценой лишения человеческой жизни. И – почему этим должны заниматься философы? Это в средние века было, что философия – служанка богословия. И что же – нам предлагают вернуть философии идеологические функции? Не шаг ли это назад и причем очень значительный! Этот институт у нас и так уже называется не просто институт философии, как допустим, в России, а Институт философии, политологии и религиоведения МОН РК. Но это говорит о том, что институт ныне все более теряет свое собственно философское содержание. И никакими грандиозными конгрессами его не вернешь, если из философии ушла сама философия.

Деррида писал о том, что назначение философии отнюдь не ограничивается только гуманизмом и антропологией. «Как иначе понять, что международные коллоквиумы кажутся возможными и необходимыми, что их цель в том, чтобы загладить, преодолеть, стереть или просто соотнести друг с другом национальные философские различия»[3]. Но именно этого-то и не было сделано на первом казахстанском философском конгрессе и, следовательно, форум прошел впустую.

И если бы это касалось только данного философского конгресса! В последнее время у нас много мероприятий, проводящихся лишь с целью подчеркнуть величие их организаторов. Так, в конце ноябпя в КазГосЖенПу и АГУ прошли конференции, посвященные отцу главного банкира страны Кайрата Келимбетова, Немату Келимбетову, как известно, создателю хрестоматии тюркской литературы и автору книг, повествующих о тяжелой, но героической судьбе писателя-инвалида. Благодаря стараниям сына, он был переведен на несколько иностранных языков, а в АГУ открылся тюркологический центр его имени. Вроде намерение было самым похвальным – отметить вклад писателя и ученого-инвалида в гуманитарную копилку Казахстана. Но при этом было как-то начисто забыто, что у нас в республике есть и были другие инвалиды с неменьшими заслугами на ниве творчества и науки.

Вспомним хотя бы легендарную, но, к сожалению, ныне покойную Ольгу Маркову, создательницу литературного объединения «Мусагет» и журнала «Апполинарий», воспитавшую несколько поколений молодых литераторов Казахстана, которая при жизни была популярна по всему СНГ. А ведь она передвигалась только на инвалидной коляске, и все свои мероприятия проводила у себя дома.

Или вспомним Серикбола Кондыбая, который после автомобильной аварии тоже оказался прикован к коляске, но, несмотря на это, создал замечательные труды по казахской культурологии. К сожалению, Кондыбай тоже ушел из жизни молодым, так и не успев войти в обойму признанных мэтров казахстанской культуры. Как видим, они тоже оставили значительное творческое наследие, хотя у них нет ни успешных родственников, ни значительных покровителей, но ведь это не должно означать того, что их труды должны пропасть даром, когда осуществлены ценой жесткого сопротивления судьбе и обстоятельствам. Творчество инвалида имеет двойную ценность, поскольку для него это не просто творчество, а способ преодоления неблагоприятных обстоятельств, позволяющий раскрыть себя как творца и борца. Это способ собственноручно возместить себе то, что несправедливо забрано судьбой. И общество это должно понимать и суметь возместить. Возможно, здесь самым лучшим было для Кайрата Келимбетова создать фонд имени своего отца для помощи одаренным инвалидам в науке, спорте и литературе. Тогда бы это имело далеко не частное значение, а оставило бы след в национальном масштабе.

Что касается данного номера я хотел бы обратить внимание читателя на несколько материалов. В первую очередь, на свой перевод повести Аскара Сулейменова «Неук». Она посвящена жизни и творчеству замечательного казахского певца-импровизатора Биржана Кожагулова, сошедшего в конце жизни с ума и прикованного к остову юрты. Но Сулейменов пишет не об этом, а о духовной нереализованности этого баловня степи, который свой произвол в любом вопросе поставил выше всех нравственных максим. Это не просто повесть о народном любимце и затейнике, это скрупулезное исследование казахского национального характера, чья главная черта – война против всех и всего ради себя, любимого. Это тем более неожиданно, что о Биржане вплоть до последнего времени говорилось только с лучшей стороны. Видимо, «Гамлет из Сузака», как называли Аскара современники, хотел напомнить о том, что высшей мерой духовной элиты является не только талант, как бы он ни был безмерен, но и планка требований к себе, что называется – по максимуму.

Далее необходимо отметить повесть Хакима Омарова «Сполиариум», посвященную аллегорическому описанию декабрьских событий 1986 года. Надо сказать, что это восстание казахской молодежи, одно из первых в перестроечном Советском Союзе – до сих под одно из самых загадочных и недоосмысленных в своем истоке. И надо сказать, что автор дает повод для достаточно оригинальной трактовки этого события. По логике изложенного им сюжета получается, что могила скончавшегося первого руководителя республики становится могилой не для него, а для совершенно случайного молодого человека, которого, тем не менее, погребают в качестве заместительной жертвы. Так и казахских декабристов можно назвать не организаторами случившихся событий, а сознательно принесенными в жертву старшим поколением казахстанских политиков. Поколение 80-х так и не оправилось после этой катастрофы. Их в прямом смысле убрали со сцены, а заслуга декабрьского бунта досталась старшему поколению, так называемым кукловодам, которые до сих пор руководят страной. Возможно, автор не так прямо связывает все эти компоненты, но я считаю целесообразным трактовать именно таким образом. Здесь я мог бы сослаться на Мишеля Фуко и Ролана Барта, авторов концепции «смерти автора», полагавших, что смысловое поле произведения всегда шире авторского замысла.

И третий автор, привлекший мое внимание в данном номере – это Марина Кехтер из Украины. Это поэт и певица, как выяснилось в процессе общения с нею, родом из Казахстана, а живет и работает в Харькове. Меня привлекла ее любовная лирика, ставящая чистоту любви выше чувственных удовольствий.

Таким образом, чем более мир погружается в гламур, тем более хочется стоять на твердой земле. Однако даже это простое желание с каждым годом становится все более трудно исполнимым.

Дата добавления: 2015-07-16