Кризис имущественных отношений

Сегодня на руинах государственного комплекса продолжается крупномасштабный передел национального имущества. Похоже, что огромные злоупотребления и социальные конфликты не могут поколебать убежденность наших реформаторов в правильности выбранного курса слома института госсобственности и замены его институтом частной собственности. Они до сих пор убеждены, что частная собственность и есть та альфа и омега, без которых нельзя выстроить рыночные отношения.

Но анализ исторического опыта многих стран, где был осуществлен переход контроля над ресурсами, прежде всего, землей и полезными ископаемыми в руки частных лиц, дает этому вопросу совсем иное освещение, подводит нас к совсем другим выводам.

Типичный пример – нефтяная промышленность. Эта отрасль – пионер крупномасштабной приватизации. Но и что мы имеем? В 1990 г. производительность в нефтяной промышленности СССР составляла 3,7 тысячи тонн на человека в год. В 1955 г. она снизилась до 1,4 тысячи тонн на человека в год, а в 1999-м. – до 1 тысячи тонн. В начале 1990-х годов, когда господствующей у нас была государственная собственность, мы обгоняли США по производительности труда на скважине в 2,7 раза. В 1995 г. наша приватизированная нефтяная промышленность стала работать хуже американской на 14 процентов. К началу двухтысячного года наши частные нефтяные компании уже уступали американским компаниям в 2,5 раза. Непостижимый парадокс! Он противоречит широко распространенному убеждению, что переход к рынку невозможен без частной собственности на природные ресурсы и создание на этой основе чувства сохозяина. В нашей нефтянке с частной собственностью дела обстоят нормально. И чувство сохозяина есть. А вот с эффективностью, ради которой, собственно, и проводилась приватизация, дела обстоят совсем плохо.

Следовательно, дело не только и не столько в частной собственности, а в создании механизма, повышающего эффективность используемых природных ресурсов. И такой механизм, как показывает мировая практика, в частности Норвегии и некоторых других недроэксплуатирующих стран, напрямую не связан с формой собственности.

Поэтому у нас нет разумных оснований соглашаться с идеологами экономических реформ в России, утверждающих, что частная собственность является краеугольным камнем, своего рода необходимым и достаточным условием эффективного предпринимательства. Для последнего важно обеспечить условия для доступности привлечения капитала в форме банковского кредита (или иных заемных средств), требующегося для создания новых, более совершенных и эффективных производственных комбинаций, и для преодоления неправомерных властных полномочий титульного собственника – государства. Но как первое, так и второе условия не зависят в явном виде от формы собственности, будь та частная или общественная (государственная).

По этому вопросу мы совместно с доктором экономических наук В. В.Зотовым выступили год тому назад с принципиальной постановочной статьей.[6] В частности, там мы попытались показать, что ни общество, ни народ, как при советской власти, так и при нынешней власти, не являлись и не являются субъектами права, и в юридическом смысле они не существуют, а посему фактически никаким имуществом владеть не могут. Всенародная или общественная собственность будет оставаться идеологическим мифом, пока не возникнут или не будут созданы условия, при которых общество и народ обретут свойства правосубъектности и получат соответствующие права и обязанности, в том числе имущественные.

Что касается созданного в СССР имущественного комплекса, то он, несомненно, носил не частный, а публичный характер. И принадлежал он советскому государству, даже в той его части, которая именовалась кооперативно-колхозной собственностью. Но принадлежал не на праве собственности, а в силу тотальной и вездесущей власти этого государства. Советское же государство находилось с населением, общественными организациями и гражданами вовсе не в субъектных, то есть относительно равноправных, отношениях, а в отношениях суверена и подданных, основанных на принципах господства и подчинения. Поэтому, строго говоря, советское государство не нуждалось в правовом оформлении владения материальным имуществом. Государству необходима была абсолютная, ничем не ограниченная возможность распоряжения всеми имущественными объектами на подвластной территории, за исключением разве что предметов личного потребления гражданами-подданными.

Идеологически мотивированное облачение государственного имущественного комплекса в юридически фиктивную форму всенародной или общественной собственности не только препятствовало правильному осознанию интеллектуально активной частью населения истинной природы экономической власти советского государства и исключало саму возможность выработки социально и экономически эффективной программы реформирования имущественных отношений в СССР, а затем и в России, но и поспособствовало разрушению материального потенциала страны. Вследствие распада СССР государственное имущество оказалось совершенно беззащитным перед натиском корыстно заинтересованных приватизаторов. Вместо поиска путей к сплочению российского общества через придания ему статуса субъекта политических и экономических прав, что отвечало бы вызовам нового постиндустриального информационного века, стране были навязаны в качестве основополагающей базы общественного и государственного устройства принцип частной собственности в том виде, как он существовал в XVII-XVIII веках. Воспользовавшись юридической фикцией приобретенных прав собственности, приватизаторы изменили имущественные и экономические основы государства, придав ему новый усеченный, соответствующий их интересам характер. Именно это имеется в виду, когда говорят о бегстве государства из экономики. Впрочем, нынешнее государство «убежало» практически из всех сфер общественной жизни - из культуры, образования, здравоохранения. Даже обязанности по обороне и защите суверенитета страны оно не в состоянии выполнять в должной мере. Его правоспособность уже уступает «властным полномочиям» многих отраслевых, региональных финансовых группировок криминальных «братств».

При решении рассматриваемой узловой проблемы мы должны постоянно помнить, что в отличие от многих других стран, основной вклад в прирост совокупного чистого дохода России вносит не труд и даже не капитал, а рента - доход от использования земли, территории страны, ее природных ресурсов, магистральных трубопроводов, средств сообщения (транспорт и современные средства связи), монопольного положения производителей важных видов продукции, пользующихся повышенным спросом на рынке. На долю ренты приходится сегодня 75 процентов чистого дохода. Вклад труда в 15 раз (5 процентов), а капитала примерно в 4 раза (20 процентов). Иначе говоря, почти все, чем сегодня располагает Россия, есть рента от использования ее природно-ресурсного потенциала, ее Земли. Но в то же время, как мы уже отмечали, наша заработная плата является одной из самых низких в мире. Отсюда непостижимый парадокс - самый угнетенный факторпроизводства - труд, якобы создает основную часть дохода России.

На самом деле, это, конечно же, не так. Это результат хронической диспропорции в первичном распределении чистого дохода России, о котором мы говорили выше. Отсюда и проистекает столь неоправданно высокая нагрузка на доходы бизнеса и населения, что свидетельствует о крайней неэффективности действующей у нас системы налогообложения. Она угнетает бизнес, сдерживает рост заработной платы и конечного спроса, искусственно увеличивает затраты на производство отечественной продукции, снижает ее конкурентоспособность, стимулирует сокращение рабочих мест в экономике. Но действующий механизм распределения, как уже отмечалось, сдерживает решение проблемы бедности. Мы создали и живем как бы в некоторой виртуальной экономической системе. А между тем в реальной жизни значительная часть рентного дохода проходит мимо казны и присваивается нефтяниками, газовщиками, рыбаками, металлургами, лесниками и в огромных объемах вывозится за границу.

За счет рентного дохода России идет развитие западных экономик. Рента превращается в один из главных источников криминализации экономики и всей общественной жизни.

Мешает решению этой проблемы принятая на вооружение нашими либералами доктрина Вашингтонского консенсуса, которая вуалирует истинную роль и значение собственности в общественном развитии. В этом принципиальном вопросе пресловутая теория рынка, краеугольный, так сказать, её камень – собственность, становится выше экономической реальности, объективного хода исторических событий современного мира.

---

Дата добавления: 2015-07-16