Павел Давыдович Жигор

В июне 1901 года омский предприниматель Демидов открыл в нашем городе свою третью типографию, предварительно направив в Петропавловск одного из самых опытных печатников для установки оборудования. Этим печатником был Павел Давыдович Жигор. Выполнив задание хозяина, он неожиданно попросил перевода в Петропавловск, а вскоре из Омска переехала и семья Павла Давыдовича. С этого времени Жигор становится первым мастером, учителем и наставником рабочих петропавловской типографии, где впоследствии обосновалось Товарищество печатного дела «Прогресс».

Жигор родился в Омске в 1862 году. Работать у Демидова начал в неполных 14 лет сначала в качестве ученика-наборщика В то время его хозяин заведовал типографией областною управления и имел свою частную типографию. Прослужив два года и получив специальность наборщика, Павел вынужден был уволиться: жадный и несправедливый в оплате труда, Демидов относился к рабочим, как к своим крепостным. Однако, уходя от Демидова, Жигор уже твердо знал, что печатное дело – его призвание. Юноша мечтал в совершенстве овладеть профессией и с этой цепью, устроившись наборщиком в частной типографии Сунгурова, стал откладывать деньги на поездку в Петербург. И такая поездка состоялась. Правда, денег хватило лишь до Самары. Жигору этот город понравился: здесь в типографиях были лучшие условия труда, современное оборудование и гораздо выше жалование. Устроившись наборщиком, возможно, он обосновался бы в Самаре навсегда, если бы не болезнь родителей и тревожные письма из Омска. Они стали причиной возвращения на родину.

Приехав в Омск, Жигору не пришлось искать работу: сам Демидов пожаловал к нему в дом и почтительно просил Павла Давыдовича вернуться в его типографию.

В Петропавловске Жигор продолжал работать наборщиком, хотя отлично знал все операции печатного производства. В этойДолжности Павел Давыдович пробыл до середины 1920 года,когда начались советские эксперименты по организации управления предприятиями страны. В рамках этого эксперимента разрешалось рабочим коллективам выбирать своих руководителей. Печатники любили Жигора, за раннюю седину и бороду они уважительно называли его между собой «наш дед». На первом же собрании рабочие единогласно избрали Жигора заместителем директора типографии. Для беспартийного Павла Давыдовича это была самая высшая доступная должность (директором типографии стал Филипп Васильевич Кузнецов).

Новые, более сложные и ответственные обязанности Павла Давыдовича в тяжелейших условиях последствий гражданской войны оказались самыми трудными испытаниями в его жизни. Они стали смертельно опасными, когда на севере Казахстана среди голода, холода и эпидемий вспыхнуло невиданное по жестокости крестьянское восстание. 14 февраля 1921 года восставшие захватили Петропавловск. Коммунистические отряды едва успели покинуть город, предоставив его расправам и погрому. В обстановке хаоса и паники рабочие покинули типографию и лишь один Жигор не потерял самообладания. Все три дня, пока крестьяне хозяйничали в городе он, рискуя жизнью, не покидал своего рабочего места. Его главной заботой было спасти оборудование от погрома.

О тех событиях сохранились любопытные воспоминания рабочего типографии Семена Петровича Ивица. Вот что он пишет: «Кулацкая банда ворвалась в город совершенно неожиданно и лавиной двинулась по улицам города. Я в это время находился в первой гостипографии, где на плоскопечатной машине печатал нужный материал.

Рядом со мной работали другие печатники. Не было только коммунистов и сочувствующих, но мы ничего не подозревали, потому что у них в этот день был всеобуч. Вдруг в типографию вбежал наборщик, кандидат в члены партии Маров с винтовкой в руке. Он обессиленно упал у порога со словами: «Сеня, брат, спасите - нас, коммунистов, убивают..». И тут через открытую дверь мы услышали ружейные выстрелы на Октябрьской площади. Я спрятал винтовку и шинель Марова под бумажные обрезки, а самого затащил в сторожку... Когда я вернулся в печатное отделение, ни одного рабочего уже не было. Взглянув в окно, я увидел во дворе типографии четырех бандитов. В руках у одного была винтовка, у остальных - самодельные пики и вилы. Они ворвались с криком: «Где коммунисты?»- Я сказал, что коммунистов здесь нет. «Врешь! - заорал один из бандитов. - У тебя усы партийные. Видали мы таких рабочих!». Они были готовы заколоть меня вилами прямо у машины, но мне посчастливилось: за моей спиной раздался голос Павла Давыдовича Жигора:

- Что вы, что вы, ребята! Клянусь, он не коммунист, а простой наш рабочий, - спокойно, сквозь густую с проседью бороду заговорил Жигор, держа в руке горящую трубку.

- Дед, - сказал один из кулаков, - ты клянешься, а на тебе крест есть?

- Есть, есть. Даже два, - и Жигор потянул из-за ворота рубахи цепочку, на которой действительно висели два крестика.

Бандиты понизили тон и спросили Жигора, кто он здесь будет.

- Я сторож, - невозмутимо ответил Жигор.

- Ну, коли нет коммунистов, давайте ломать машины! -предложил один из кулаков.

- Что вы, ребята, сыны мои! - остановил их Павел Давыдович. - Вы взяли город, возьмите всю Россию, а где вы возьмете машины, если будете их ломать? На них печатают книги, газеты, делают тетради для ваших детей...

- Но, когда так, - смягчился тот, кто был с винтовкой, - ты, дед, карауль эти машины, а мы тебе привезем муки, картошки, сала. Хорошо?

- Ну, плохо, ли..., - улыбнулся Жигор...».

После освобождения города наступили не менее тяжелые дни. Это было мрачное время непрерывных похорон, длившихся более двух месяцев. Убитых, а вернее, зверски замученныхжертв восстания хоронили на Октябрьской площади. Здесь, в братских могилах покоится и прах рабочих петропавловской типографии: Перминова Якова Иосифовича (его имя носит одна из улиц города), Павлова Дмитрия Васильевича, Данилова Тимофея Дмитриевича, Вишневского Бориса Николаевича, Гусельниковой Анны Андреевны, Коноваловой Евгении Иосифовны, Соколова Алексея Васильевича, Алтуфьевой Парасковьи Александровны, Баталовой Натальи Григорьевны. Все они были молоды и полны сил (лишь Перминову перевалило за 30). И почти все они были воспитанниками Павла Давыдовича. Пережитые потрясения резко надломили и без того ослабленное условиями труда здоровье Жигора. Тяжело заболев, он принимает решение уйти на пенсию. К этому времени рабочий стаж Павла Давыдовича составлял 45 лет.

Проводы Жигора на пенсию стали торжественным и памятным событием не только для коллектива типографии, но и города. 17 апреля 1921 года в клубе рабочих полиграфического производства состоялся вечер, посвященный ветерану. Кроме приветственных адресов и грамот от руководства Петропавловска, в честь Жигора был дан концерт и поставлен спектакль Кстати, здесь ему вручили весьма ценный подарок, сшитые из желтой кожи тужурку, брюки и сапоги. Однако, думаю, сердце старика больше всего порадовало другое: в этот день Жигору первому из петропавловских печатников, да и рабочих всего города, было присвоено почетное звание Героя Труда. Через день, 19 апреля, местная газета «Мир труда» посвятила Жигору целую полосу под заголовком «Чествование Героя Труда». Примечательно, что эту страницу подготовили сами печатники. Среди материалов о своем старшем товарище они крупным шрифтом выделили текст: «Иди отдыхать, дорогой товарищ! С великим сожалением в наших сердцах мы расстаемся с тобой. Знай, что пролетарии записали твое имя на золотых скрижалях».

2003 г.

Из родословной печати Приишимья

«Наши симпатии... в сторону реформ»

85 лет назад, 18 февраля 1913 года в Петропавловске начала выходить общественно-литературная газета «Приишимье» - самая влиятельная дореволюционная газета в нашем крае.

«Мы, не колеблясь, заявляем, что наши симпатии склоняются в сторону широких общественных реформ, - так начиналась передовая редакционная статья первого номера газеты. Далее в ней говорилось: «Отдавая должное освещению текущих событий, мы главное наше внимание уделяем чисто местным пользам и нуждам, как-то: отстаиванию демократического земства в Сибири, защите производительных сил в деревне от хищнической эксплуатации капиталом, развитию просвещения, культурных способов ведения хозяйства, кооперативному движению.

Мы также освещаем все то темное и нерадивое, что вносит деморализацию и губит общественную инициативу... Мы верим, что в тайниках народного бытия струится начало новой культурной жизни, и с этой верой, с верой в осуществление светлых порывов мыслящей части общества, мы вступаем на тернистый газетный путь».

Вся предшествующая издательская эпопея в нашем городе свидетельствовала о том, что путь, на который вступала газета, был не только тернист, но и опасен. Не избежало этой участи и «Приишимье». Только в первый год издания в газете сменилось четыре редактора, а причина была одна: смелая, критическая публикация. Время от времени в газете появлялась информация, подобная той, какая была напечатана в июньском номере за 1914 год: «Постановлением акмолинского губернатора редактор ТВ. Тючкалова подвергнута штрафу на 200 рублей или аресту на один месяц за статью «Учительские курсы»...

Однако, несмотря на препоны, газета продолжала выходить и даже выполняла функции своеобразного политического клуба. В 1916 году именно в стенах редакции (здание находилось на углу улиц Ленина и Первомайской) был сформирован социал-демократический кружок, в который вошли учителя гимназии и училищ СИ. Редников, Б.Б. Поволоцкая, Л.Я. Малышева и другие. Этот круг интеллигенции был особенно близок газете. Ее отеческое внимание к местным социал-демократам наиболее ярко проявилось в июньские дни 1917 года. В тот период, когда в результате ожесточенных политических столкновений влияние социал-демократической организации в городе практически оказалось на нуле, а лидер партии A.M. Поволоцкий стал мишенью для злобных упреков и презрительных насмешек. Положение было настолько серьезным, что Поволоцкому пришлось спешно и навсегда покинуть Петропавловск. Тогда-то, в очередной раз «Приишимье» проявило свой независимый характер, напечатав статью редактора Л.С. Ушакова под заголовком «То, что было и чего не должно быть».

Гневная отповедь редактора была адресована прежде всего городской эсеровской организации и ее газете «Степная речь».

Дальнейший ход политических событий явился полной неожиданностью для господина Ушакова. Всего через несколько месяцев после выхода публикации оказавшиеся у власти социал-демократы безоговорочно поддержали ленинский декрет о печати и произошло то, чего безуспешно добивались царские чиновники: в декабре 1917 года газета «Приишимье» с ярлыком буржуазного печатного органа была закрыта.

После падения советской власти, в июне 1918 года выход газеты возобновился. Только это была уже другая газета, хотя коллектив ее почти не изменился. Не было прежнего оптимизма и надежды на будущее. Появились растерянность и даже заискивающий тон, с каким, например, подавалась информация о белочехах. Их газета называла не иначе как «наши бескорыстные освободители». Если раньше «Приишимье» весело иронизироваю, то теперь оно откровенно раздражалось по поводу «общественной спячки» в Петропавловске, равнодушия обывателей к судьбе страны.

Вам, погрязшие в перинах,

Вам, заплывшие от жира,

Вам хочу я в этой песне

Крикнуть громко пару слов.

Утонув в житейских тинах.

Ждете вы кончину мира?

Ну а мир, хоть ты тут тресни,

Все ж к кончине не готов!

Это строки из стихотворения «Петропавловские вопли». Оно было напечатано под псевдонимом «Роланд» за несколько дней до колчаковского переворота...

Режим «верховного правителя» не мог вдохновлять газету, но еще больше ее пугала перспектива советской власти. В одной из политических статей она дала ей такую характеристику: «Былое иго татарское ничто по сравнению с тем игом, которое угнетает страну в настоящее время. Иго большевизма – это иго людей, отрекшихся от наций».

Прошли десятилетия со времени выхода газеты «Приишимье», однако пожелтевшие страницы увесистых подшивок ценности своей для нас не утратили. Ибо это живая история, богатейший источник информации о переломном и, вероятно, самом драматическом периоде нашего прошлого. Одна беда: сегодня этот источник находится за границей, в архивах Омска и Москвы.

1997 г.

Дата добавления: 2015-07-16