Люди вечной юности

В январе этого года решением городского Совета народных депутатов одной из новых улиц Петропавловска присвоено имя нашего земляка, замечательного коммуниста, активного участника подпольного молодежного движения в период колчаковщины Петра Прокофьевича Софронова.

Жизнь Софронова сложилась гак, что еще молодым он уехал из Петропавловска. Но родного города никогда не забывал, используя любую возможность, чтобы навестить его. При этомон неизменно останавливался в домике по улице Октябрьской №126, где жили его родители, младший брат Михаил.

В 1971 году в издательстве «Казахстан» вышла скромного размера книжка под названием «Люди вечной юности». В нее вошли воспоминания соратника Софронова по подпольной борьбе, ветерана партии (ныне покойного) Архипа Кузьмича Бочагова. Это первое и единственное на сегодня издание, где есть сведения о Софронове.

Но Бочагова ждало разочарование: в книжку, по известным причинам, вошел далеко не весь собранный материал. И прежде всего отсутствовал тот, в котором шла речь о репрессированных товарищах.

Позже первоначальный текст воспоминаний - несколько папок с документами - Бочагов передал на хранение в 71 государственный архив Северо-Казахстанской области. При этом акт передачи он сопроводил примечательной запиской: «Пройдут годы, и все эти человеческие документы, поверьте мне, будут иметь исключительный интерес и значение»...

...В июньские дни 1918 года, сразу после белочешского переворота, в Петропавловске возникла первая подпольная молодежная ячейка, в июле - вторая, в августе - третья. Среди юношей, включившихся в опасную борьбу, членами партии были двое - Софронов и Бочагов.

Непосредственным участком пропагандистской деятельности 19-летнего Софронова в те дни стал самый крупный профессиональный союз Петропавловска союз металлистов. Тогда же впервые он пробует перо в революционной газете «Рабочий», издание которой было прервано колчаковской жандармерией на восьмом номере.

В мае девятнадцатого года в связи с наступлением частей Красной Армии на Восточном фронте Колчак объявил всеобщую мобилизацию. Уклонявшихся судил военно-полевой суд, приговор которого был однозначен: расстрел. Скрепя сердце, часть молодых подпольщиков, подлежащих призыву, была вынуждена надеть форму. Утешала мысль: при первом удобном случае перейти на сторону Красной Армии. Так были мобилизованы Бочагов, Аксенов, Софронов и другие.

Место и точная дата дезертирства Софронова неизвестны.. Известно только, что в ноябре 1919 года он находился в Омске, где работала тогда Особая комиссия по рассмотрению дел военнопленных и перебежчиков.

2 февраля 1920 года Софронов был назначен в Омске на должность инспектора губернского отдела народного образования, а вскоре партийная организация отдела выбрала его своим секретарем. Тем временем в Петропавловске энергично продолжали добиваться его возвращения. И вот, наконец, 14 октября 1920 года Софронов получает удостоверение губревкома, дающее ему право выехать в Петропавловск. На следующий день, 15 окгября, он был назначен на должность заведующего политпросветом Петропавловского отдела народного образования.

Через год поле пропагандистской деятельности Софронова расширилось: Акмолинский губком назначает его редактором газеты «Мир труда». На ее страницах он выступал как автор статей, в которых остро поднимались насущные проблемы дня.

Проработав редактором до сентября 1922 года, он назначается заведующим отделом пропаганды Оренбургского губкома партии. Но прежде чем повести рассказ о дальнейшей судьбе Софронова, наверное, будет справедливым хотя бы кратко остановиться на биографии другого человека, ставшего самым близким другом, а в трудные годы испытаний — моральной опорой. О политических симпатиях выпускницы Петропавловской гимназии Ольги Черкашиной в период колчаковщины имеются скудные, но достаточно красноречивые сведения. Известно, что в подпольные «девятки» девушки не входили. Это не означало, однако, что среди них не было посвященных, сочувствующих и оказывающих посильную помощь в борьбе. О решительном характере Черкашиной, думается, говорит и такой поступок: Ольга становится женой Софронова в довольно драматический период жизни ее друга, которого силой мобилизовали в белую армию.

Не пропито и года после назначения Софронова в Оренбург как молодая семья снова засобиралась в дорогу. На этот раз на учебу в Москву. В столице талантливому организатору и пропагандисту предложили повременить с учебой и перейти на работу в Московский уездный комитет партии. Начав с должности инструктора, 25-летний Софронов через год становится секретарем Московской уездной партийной организации. По роду своей деятельности Софронов являлся делегатом всех проходивших тогда партийных форумов (до 1931 года) и, конечно, не мог не быть в поле зрения Генерального секретаря. Судя по развернувшимся событиям, это внимание не было дружелюбным. Что могло раздражать в нем Сталина?

Думается, на этот вопрос в какой-то степени ответил сам Софронов в одном из писем жене, написанном многими годами позже, уже после того, когда ему удалось завершить учебу в Москве: «Сказать откровенно, сколько бы я ни стремился овладеть специальными знаниями, я никогда (это я давно понял) не чувствовал к ним того влечения, которое жило и живет во мне к наукам политическим. Именно эти последние - моя стихия...».

Увлечение политическими науками в годы всеобщей подозрительности не могло не привлечь к себе настороженного внимания. Со временем был подыскан и повод для того, чтобы свести счеты с незаурядным человеком.

Вспоминает Ольга Николаевна: «В 1931 году на Люберецком заводе (г.Люберцы Московской области) из-за финансовых затруднений была задержана зарплата рабочим. Петра вызвал Сталин, и хотя все это быстро уладилось, начались гонения...».

После беседы со Сталиным Софронов от должности секретаря был освобожден. 1931 год станет поворотным в его жизни. Но тогда ничто еще не предвещало зловещего будущего. Разговор со Сталиным в общем-то закончился миром: Софронову предложено осуществить, наконец, планы, с которыми он приехал восемь лет назад в Москву, и приступить к учебе. Осенью он поступил в сельскохозяйственную академию имени Тимирязева.

Время окончания академии (1933 год) совпало с решением партии об образовании политотделов в сельском хозяйстве. имея богатый опыт пропагандистской деятельности, Софронов не сомневался в том, что будет направлен на работу в политотдел. Но чья-то рука вычеркнула его из списка. Летом этого года он получает назначение на должность директора Заглядинского зерносовхоза Бугу рус панского района Оренбургской области.

Об этом периоде Ольга Николаевна вспоминает: «Он так там работал, что результаты сразу же сказались. Я это говорю на основании того факта, что его готовили на представление к ордену...». Но не награда ждала Софронова, а хмурый осенний день 1934 года, когда без предъявления обвинения он был арестован сотрудниками НКВД и отправлен в Москву в Бутырскую тюрьму. Вскоре выносится приговор: ссылка на Север сроком на 5 лет. До конца дней своих он будет верить в торжество справедливости, а также в то, что с ним происходят горькие недоразумения.

Оптимизмом дышат его письма из ссылки, которую он ошибочно считал последним тяжким испытанием.

Зимой 1939 года срок ссылки закончился. И так как в Москве Софронову было запрещено жить, семья решила переехать в свой родной город. Неприветливо встретил Софронова Петропавловск. По словам Ольги Николаевны, куда бы ни обращался муж для устройства на работу, ему отказывали, иногда в вежливой, но зачастую в грубой форме. Наконец, после долгих мытарств Софронову удались устроиться агрономом в Тарангульскую МТС. Но это не дает ему возможности соединиться с семьей.

Трудно предсказать, как сложилась бы дальнейшая судьба Софронова на североказахстанской земле, только неустанно хлопотавшая Ольга Николаевна в апреле 1941 года добилась разрешения на перевод мужа в Рязанскую область - поближе к Москве.

В мае Софронов получил место главного агронома в совхозе «Первомайский» Рязанской области. А через месяц он узнает о начале Великой Отечественной войны. Это покажется странным, но именно в этот день для Софронова, как ему казалось, блеснул луч надежды. Надежды восстановить свое честное имя. честь коммуниста. Будучи фактически инвалидом(результат ссылки), он страстно рвался на фронт. И вот после настойчивых просьб, наконец, получена долгожданная повестка.

О том, что произошло, дальше, узнаем из рассказа Ольги Николаевны: «Мы (я и моя дочь) стали торжественно собирать Петю на фронт. Я имею в виду и рабочих совхоза, которые очень его любили за честность и прямоту. Я поехала его провожать (райцентр был в 10-ти километрах от совхоза) и когда мы приехали в военкомат, то обнаружилось следующее: Петр должен был идти в штрафную роту. Только мое вмешательство приостановило это дело, и мы приехали обратно в совхоз...».

А вскоре за этим страшным ударом обрушился другой: обвинение «во вредительстве». На основании этого «обвинения»Рязанский областной суд приговорил Софронова к смертной казни с заменой на 15 лет каторжных работ при строгой изоляции...

В областном архиве хранятся несколько писем Софронова скаторги (он имел право на два письма в год). Их передала жена. На конвертах обратные адреса: Караганда, Джезказган, Балхаш. К письмам подшиты копии двух справок, свидетельствующих о посмертной реабилитации - из Московской прокуратуры и Рязанского областного суда.

Точная дата смерти Софронова неизвестна. Последнее письмо родным было написано в июле 1951 года по его просьбе кем-то из заключенных. Писать сам Софронов уже не мог, так как был тяжело болен...

Пожалуй, самое удивительное в истории этой многострадальной жизни - величие духа человека. Никакие страдания, никакие лабиринты унижений не сломали в нем человека и гражданина. Об этом свидетельствуют письма, которые нельзя читать спокойно.

Более двадцати лет назад А.К. Бочагов впервые познакомился с ними. Потрясенный, он написал следующие строки: «Эти письма - свидетельство большого человеческого мужества, глубокой партийности, трогательной заботы о своих близких и полного умолчания о собственных невыносимо тяжких физических и нравственных муках...».

Неизвестные страницы истории

Дата добавления: 2015-07-16