А. Камю 8 страница

Иногда в топки бросали живых заключенных. Историк Лоуренс сообщает: «…Я слышал следующую историю из уст немца, который был заключен в Майданек и брошен фашистами в отступлении. Его зовут Ганс Штауб. Ему 31 год. Это высокий крепкий человек с коротко остриженными волосами, которого посадили в лагерь за то, что он спекулировал мясом в Германии.

Несмотря на изданный немцами приказ, запрещавший заклю-ченным находиться на территории крематория, ему удалось однажды проникнуть за кирпичную ограду и спрятаться в тот самый момент, когда к зданию подъехал грузовик, доставивший около 12 человек. Среди них была полька 28–29 лет. Заключенных охраняли автоматчики, приказавшие им сойти с машины и раздеться. Женщина отказалась. Это разозлило Муссфельда, и он ее ударил. Она вскрикнула, и тогда Муссфельд окончательно вышел из себя и заорал: «Я тебя сожгу живьем».

По словам Штауба, Муссфельд приказал двум охранникам схва-тить женщину и связать ей руки и ноги. Затем они положили ее одетую на железные носилки и сунули в печь.

«Я услышал, как она громко вскрикнула, увидел, как вспыхнули ее волосы, и исчезла в топке», – сказал Штауб [292, с. 139–140].

Бывший заключенный, по фамилии Атроков, сообщил польско-советской Чрезвычайной комиссии по расследованию злодеяний немцев: «Ребенка отняли у матери, оторвав от груди, и на ее глазах убили о стенку барака».

«Я видел лично, – показал другой свидетель Эдвард Баран, – как у матерей брали маленьких детей и на их глазах убивали: за одну ножку брали рукой, на другую становились ногой, и таким образом разрывали ребенка».

Кроме человеческих жизней в лагере Майданек ничто не пропадало зря.

Около крематория стоял бетонный стол. Перед кремацией немцы помещали все трупы на тот стол и тщательно осматривали рты мертвецов, вынимая золотые коронки и пломбы. Все это собиралось для отправки в Германию. Ни один труп не принимался для кремации, если он не имел на груди клейма, удостоверяющего, что он прошел осмотр на предмет обнаружения золотых коронок.

Рядом с печами стояло большое количество глиняных урн. В них ссыпали прах сожженных, который затем продавали их семьям по цене, доходившей до 2500 марок.

Немцы систематически собирали одежду и прочее имущество убитых мужчин, женщин и детей и хранили все это на огромных складах. В многочисленных специальных помещениях разного размера имущество мертвецов тщательно сортировалось, аккуратно склады-валось, упаковывалось и подготовлялось к периодическим отправкам в Германию. В одном помещении были собраны десятки тысяч платьев; в другом – огромные груды брюк; в третьем – кучи детской одежды; в четвертом – горы белья. Другие помещения были забиты детскими игрушками, купальными халатами, кисточками для бритья, женскими поясами, мужскими галстуками, резиновыми сосками, пижамами и тоннами всяческого другого добра, снятого с покойников.

Вот как описывает этот склад К. Симонов:

«Трудно сказать, сколько здесь пар обуви… Обувь не помеща-лась в бараке, она вываливалась из окон и дверей наружу. В одном месте ее тяжесть проломила стену, и часть стены вывалилась вместе с горами обуви.

Здесь есть все: и разорванные русские солдатские сапоги, и польские солдатские ботинки, и мужские штиблеты, и женские туфли, и резиновые ботинки. И, что самое страшное, десятки пар детской обуви: сандалии, туфельки, ботиночки – с десятилетних, восьмилетних, шести-летних, годовалых. Трудно представить себе что-либо страшнее этого зрелища. Ужасное, молчаливое свидетельство смерти сотни тысяч мужчин, женщин, детей» [292, с. 142–145].

Дракон фашизма повержен, но не уничтожен окончательно. «Тягнибыки» России и Украины уже видят себя гаулеттерами, решаю-щими судьбы миллионов. Хочешь ли ты, чтобы с твоим ребенком, женой, матерью случилось подобное? – Останови фашизм, пока не поздно!

Отчего сыны твои, Россия, больше

всех на свете водку пьют?

Советский поэт

15 тысяч украинцев и более 25 тысяч россиян погибли в прошлом году от алкогольной отравы.

Дата добавления: 2015-07-16