Республиканское контрнаступление

Наше наступление началось атакой на Бриуэгу. В тот же день мы взяли ее. Этот бой был образцом взаимодей­ствия всех родов войск. Хотя артиллерии в нашем рас­поряжении было немного, она провела сильную, точную артподготовку. За интенсивной бомбардировкой с воз­духа последовали стремительные налеты истребителей, обстреливавших позиции противника из пулеметов. Когда все кругом еще было окутано дымом от разрывов бомб, в атаку вслед за танками бросилась пехота. После первого же удара итальянцы обратились в бегство.

На следующий день бой продолжался. 20 марта, про­двинувшись более чем на 20 километров по всему фронту, мы достигли линии Миральрио — Леданка — Онтанарес — Аламинос — Лас Инвиернас, куда против­ник отступил на подготовленные позиции. Итальянский корпус был разгромлен. В ночь на 21 марта его сменили испанские части. План окружения Мадрида силами Итальянского корпуса, неплохо разработанный страте­гически, потерпел крах. После этого противник сосредо­точил свои основные усилия на Северном фронте.

Итальянцы потеряли 1500 человек убитыми, 1200 пленными, 65 пушек, 13 гаубиц, около 500 станко­вых пулеметов, более 3000 винтовок, 10 танков (помимо уничтоженных), около 200 автомашин, грузовиков и тракторов (еще больше было уничтожено в бою), более 5 миллионов патронов и около 30 тысяч артиллерийских снарядов.

Мы оплакивали комиссаров Хуана Манчона и Хосе Абада, капитанов Франсиско Асенсио Альвареса и Алонсо Морено. Асенсио, тяжело раненный в боях под Мараньосой, узнав, что его батальон отправился в Гва­далахару, сбежал из госпиталя, принял командование своей ротой и погиб во время атаки на Трихуэке.

Я по­лучил от начальника госпиталя сообщение о бегстве капитана Асенсио спустя несколько часов после его ге­роической гибели. Алонсо Морено я знал с 1935 года. Он был фельдфебелем в одном из пехотных полков и ак­тивным организатором антифашистских групп в казар­мах Мадридского гарнизона. Во время астурийского вос­стания в октябре 1934 года он стал на сторону народа, за что был арестован и заключен в тюрьму. До февраля 1936 года Морено находился под надзором, продолжая службу в армии.

Во время этих боев погибла семнадцатилетняя Анто­ния Портеро, член Союза объединенной социалистиче­ской молодежи, в который она вступила еще до войны 1936 года. В дни тяжелых боев в Гвадарраме и обороны Мадрида она показала себя настоящей героиней. Ее храбрость удивляла даже закаленных в борьбе мужчин. Она пользовалась большим доверием, и в ноябрьские дни бойцы пулеметной роты батальона имени «Хосе Диаса» избрали ее своим политическим делегатом. Про­шло тридцать лет, а я как сейчас вижу ее глаза, припух­шие от лихорадки губы, ее энтузиазм, воодушевлявший людей. Перед боем за Трихуэке, когда я сказал Антонии, что ей необходимо выспаться, она весело ответила, указывая на деревню: «Этой ночью мы все там выспим­ся». Через несколько минут она была убита.

Огромную роль в этих боях сыграли комиссары. Руководили ими Себастьян Сапираин, комиссар 4-го кор­пуса, и Сантьяго Альварес из группы «Листер» при ак­тивной помощи Баудильо Санчеса, Пако Ганивета и других замечательных товарищей. Важный вклад в по­литическую работу внесли Луиджи Лонго и Пьетро Ненни — комиссары Интернациональных бригад и осо­бенно всегда неутомимый Карлос. Комиссары развер­нули огромную политическую работу во всех частях и подразделениях, разъясняя солдатам характер и цели нашей войны, значение данного сражения; вели пропа­ганду, обращенную к солдатам противника на их род­ном языке, явившуюся важным фактором их демора­лизации, организовывали встречи братского единения между фронтом и тылом, заботились о бойцах.

В разгар боев на фронт прибыла делегация рабо­чих с заводов Кирос, Стандарт и Хатчинсон, Эль Агила Папелера Эспаньола, Хареньос, Эриксон, Торрас,

Ла Коммерсиаль де Иерро. В непосредственной близости от линии фронта состоялись волнующие братские встре­чи бойцов — представителей воинских частей — и тру­дящихся, во время которых они рассказывали, как тру­дятся и борются для победы над общим врагом. На этих собраниях поэты Мигель Эрнандес и Хосе Эррера Пе­тере читали свои стихи, часть из них была написана непосредственно на передовой и посвящена только что закончившемуся сражению.

X. ЭРРЕРА ПЕТЕРЕ

ВЕТЕР, ТЫ!

Ты, ветер гор,

ты, ветер на месетах,

ты, что летишь, сдувая с синей сьерры

на трупы итальянцев

снег весенний,

ты, мчащийся в Трихуэке,

Бриуэгу...

Ты, снежный ветер, сам подобный снегу,

Ты видел их замерзшие зрачки,

в слепое небо поднятые мертво,

ты видел рты, где замер крик замерзший,

и руки, как засохшие сучки.

Испания! Как на большом погосте,

в тебя врастают их чужие кости.

Ты, ветер скал,

швыряющий с разбегу

в Алькаррию, где сизый злой туман,

где пахнет кровью на лугах тимьян,—

на скорбный лоб земли,—

прохладу снега,

ведь ты же видишь,

вездесущий шквал:

по раненой земле, что бьется в плаче,

война бездумным жеребенком скачет.

_______

¹ Перевод Р. Казаковой.

Ты, ветер,

что покинул холм пустынный,

ты, снежный ветер,

в этот час постылый

все ж не горюй,

пустись в веселый танец!

Ты, горный ветер,

как и я,—

испанец!

Взгляни, веселый ветер Сомосьерры,

прорвавшийся сквозь чад и ужас боя,—

вот над тобою небо голубое,

под ним снега, поголубев, осели,—

весна!

Ты, ветер ласковый Альона,

ты видишь, прямо на цветочных клумбах

лежат столбы, все в проводах, как в путах,

как в порванных полосках телеграмм,

но рядом — первый пух ростков зеленых,

и каждый луч травинки — чист и прям.

Ты, ветер гор,

несись по всей стране,

всем расскажи, что видел ты с налету:

вот пулемет прижался к пулемету,

патронов горы, пушки на лафетах,

а в грязных, раскисающих кюветах —

те,—

справедливой податью войне,—

в рубашках черных,

что на каждом теле

от холода и крови затвердели.

Ты, ветер гор, гонец весны, гонец,

несущий пополам со снегом вести,

ты, видевший всю эту землю красную,

любивший и страдавший с нею вместе,

сегодня новость возвести прекрасную.

Дата добавления: 2015-07-16