Талавера

В последние десять дней августа мятежники разгро­мили небольшие силы милисиас около Навальмораль-де-ла-Мата и Оропеса. В конце месяца они подошли к Талавере, которую защищали остатки частей,

отступившие из Эстремадуры, и два батальона, при­сланные для подкрепления из Мадрида. Потеснив их, мятежники овладели Талаверой. Путь к Мадриду оказался открыт.

На следующий день разразился правительственный кризис. Уходивший в отставку военный министр непожелал принимать каких-либо мер для отправки войск в зону Талаверы. Новый военный министр еще не был назначен, ибо лишь ночью 4 сентября Ларго Кабальеро ¹ получил полномочия для сформирования правительства. Несуществовало и Генерального штаба. Армия осталась без руководства.

Тогда командование 5-го полка сняло с фронта Сьерры несколько своих подразделений: две роты из батальона «Тельмана» под командованием Модесто, две роты батальона «Аида Лафуэнте» во главе с Трифоном Медрано и вместе с отрядами, сформированными в Мадриде, направило эти части в Талаверу. В после­дующие дни к ним присоединились батальоны «УНР» и «Крестьянская молодежь» Союза объединенной со­циалистической молодежи, батальоны «Виктория» и «Галисийские милисианос», а также несколько рот гвардиа асальто.

С 24 августа по 2 сентября я занимался реорганиза­цией 4-й и 6-й Стальных рот и формированием 9-й роты, после чего вместе с ними отправился на талаверский фронт. 3 сентября мы вступили в бой с противником вблизи Талаверы, и лишь тогда республикан­ское командование узнало, что мятежники приостано­вили наступление и все еще находятся в городе. В тот же день к нам прибыл подполковник Бурильо. Ларго Кабальеро назначил его командующим этим сектором. В новом правительстве Ларго Кабальеро кроме поста председателя совета министров занимал пост военного министра. Военно-морским министром и министром авиации стал Приэто ².

5 сентября мы атаковали противника в направле­нии Талаверы, 6-го наши части перешли к обороне на реке Альберче. Спустя два дня мятежники возобно­вили наступление. Бои развернулись в районе от

_________

¹ Лидер испанской социалистической партии. Ред.

² Один из лидеров испанской социалистической партии. Ред.

Талаверы до Санта Олалья. По ожесточенности им не было равных за все время войны.

Пока мы сдерживали врага, шла работа по созданию оборонительной линии между реками Альберче и Тахо, примерно в 15 километрах от Талаверы.

Вскоре две роты Медрано и три мои получили при­каз занять позицию от большой шоссейной дороги во­зле деревни Касалегас до реки Альберче. 11 сентября противник атаковал нас, но был отбит. Ночью он вновь попытался наступать, однако не только не продвинулся вперед, но понес большие потери. Среди захваченных нами пленных оказался раненый сержант Иностран­ного легиона.

На следующее утро противник опять атаковал нас и снова был отброшен. Около полудня, когда Медрано и я находились на церковной колокольне, где мы рас­положили наблюдательный пункт и установили пуле­мет, на левом фланге, сзади нашей оборонительной ли­нии, показалась колонна численностью примерно в одну роту. Это могли быть посланные нам подкрепле­ния, либо вражеские части, пытающиеся окружить деревню. Я решил сам разузнать, в чем дело.

Не успел я выйти из деревни, как стало известно, что это противник. Потеснив наших соседей слева, он решил окружить нас. Сдерживая натиск фашистов имевшимися в моем распоряжении средствами, я сообщил Медрано о положении дел и приказал покинуть деревню, становившуюся для нас ловушкой. Мятежники усилили атаки, но окружить нас не смогли.

В тот день я обнаружил в Трифоне Медрано каче­ства, которых не замечал раньше. Я знал его как политического руководителя. Он был генеральным секрета­рем Союза коммунистической молодежи и вместе с Сантьяго Карильо, генеральным секретарем Союза со­циалистической молодежи, содействовал объединению этих двух организаций. В Касалегас он проявил без­заветную храбрость, умение быстро ориентироваться в обстановке и принимать необходимые решения.

В бою у Касалегас пал Хорхе, мой товарищ по ра­боте в армии. Придя сообщить мне о ходе дел и уви­дев, какова ситуация, он взял винтовку и героически сражался до последней минуты.

Кто-то назвал бои у Талаверы «героическим бегст­вом».

Мне это выражение кажется довольно метким. Как только становилось известно, что марокканская кава­лерия обходит нас с флангов или с тыла, мы отступали, но вскоре возвращались, чтобы отвоевать сданные по­зиции. При этом наши войска проявляли подлинный героизм.

Бойцы страшились окружения. Наши части состояли в основном из отрядов, прибывших из Мадрида, но были среди бойцов и участники сражений под Бадахосом. Они-то и рассказали мадридцам о зверском избие­нии пленных республиканцев на арене для боя быков в Бадахосе 30 августа и о кровавых расправах над ними марокканцев и солдат Иностранного легиона. Наши бойцы готовы были отдать жизнь в бою с врагами, но впадали в панику при мысли о возможности попасть в плен и стать жертвой пыток наемников Франко. Го­воря об этом периоде и так называемой «армии Тахо», не следует забывать, что это была африканская армия, почти полностью состоявшая из марокканцев и солдат Иностранного легиона. Лишь командные должности в ней занимали испанцы, которые по жестокости обра­щения с республиканцами превосходили наемников.

Другим фактором, деморализующе действовавшим на наши войска, была авиация. Начиная с 7 сентября наши позиции постоянно подвергались обстрелу круп­ных соединений «Юнкерсов». Мы не имели ни опыта, ни средств защиты от них. Однако этим не ограничивались трудности, с которыми сталкивались наши войска. По численности республиканские силы не уступали врагу, но им не хватало оружия, дисциплины, а кроме того, они не имели единого командования. Военными опера­циями руководили люди, на практике осуществлявшие теорию, смысл которой заключался в том, что испанцы любят открытый бой, лицом к лицу с врагом. Действуя в соответствии с этой теорией, генерал Асенсио Торрадо, доверенное лицо Кабальеро, бездумно бросал на врага прибывавшие батальоны, которые тот методично уничтожал.

Войска противника были гораздо лучше организо­ваны и вооружены. На его стороне сражались ударные силы старой испанской армии, части марокканской

пе­хоты и кавалерии и Иностранного легиона, мощно вооруженные и поддерживаемые итало-германской авиа­цией. Кроме того, мятежники располагали многочисленными транспортными средствами, что позволяло им быстро передвигаться и атаковать, прежде чем рес­публиканские войска успевали организовать сопротив­ление на новых рубежах. Все это при допускаемых нами ошибках давало франкистам серьезное превос­ходство.

Тактика, применявшаяся Асенсио в боях на участке между Талаверой и Толедо, потерпела полный крах. Она заключалась в том, что Асенсио выставлял против хорошо организованного в военном отношении против­ника отдельные батальоны и роты милисианос. Комму­нистическая партия и 5-й полк настаивали на необхо­димости формировать части на уровне бригад и созда­вать резервы, которые могли бы наносить контрудары противнику, двигавшемуся к Мадриду. Асенсио же продолжал придерживаться идеи создания небольших подразделений и их использования по мере организа­ции.

Последним боем, в котором я принимал участие на талаверском фронте, была атака 19 сентября на Эль-Касал-де-Эскалона, вблизи Санта-Олалья, занятого мятежниками 17 сентября. В ту же ночь по указанию Политбюро партии я выехал в Мадрид, чтобы принять командование 5-м полком.

ТОЛЕДО

22 сентября враг захватил Македа и, вопреки ожи­даниям, двинулся не на Мадрид, а на Толедо. Ввиду явного намерения врага разорвать кольцо окружения Алькасара и освободить фашистов, находившихся там, руководство партии приняло решение о том, чтобы генеральный секретарь Хосе Диас и я, как командир 5-го полка, посетили Ларго Кабальеро, главу прави­тельства, и попросили его вручить мне командование фронтом в Толедо, заявив, что берем на себя его обо­рону и захват Алькасара.

Несколько раз командование 5-го полка просило у республиканского правительства разрешения вытеснить

мятежников из Алькасара ¹, но каждый раз полу­чало отказ. Возникало искушение сделать это без разрешения, но наше самовольство повлекло бы резкое столкновение с НКТ ², Кабальеро, социалистами и другими лицами.

Наконец, Кабальеро сообщил Хосе Диасу и мне о том, что он заменил подполковника Торреса, командо­вавшего войсками в Толедо, подполковником Бурильо и отдал приказ атаковать Алькасар. После часового спора я получил разрешение вместе с одним батальо­ном участвовать в этой операции и поехал вперед, чтобы войти в курс дел.

Поднимаясь на второй этаж здания, где размещался республиканский штаб в Толедо, я услышал крики и угрозы. С лестничной площадки я увидел Бурильо в окружении нескольких человек с направленными на него пистолетами и с черно-красными платками на шее ³. В Толедо меня сопровождала рота мотоцикли­стов, но я оставил их на окраине города. Приказав сво­ему адъютанту капитану Чичарро, руководителю Союза объединенной социалистической молодежи Мадрида, привести роту к штабу, я с пистолетом в руке вошел в комнату и, став спиной к стене, спросил, что происхо­дит. Оказалось, анархисты, хозяйничавшие в Толедо, не желали замены Торреса, который был их человеком. Мой план заключался в том, чтобы выиграть несколько минут до прибытия мотоциклистов. Практически их боевая мощь была невысока (позднее они стали связистами в моем батальоне и замечательно проявили себя), но шум мотоциклов мог произвести впечатление. Рас­чет оказался правильным. Не успел я сказать: «Сень­оры, это прибыли мои моторизованные части», как анархисты опустили пистолеты.

На следующий день, 23 сентября, по приказу Ка­бальеро наши отряды атаковали Алькасар. Кроме новых потерь это ничего нам не дало. Мой адъютант по­лучил пулевое ранение в руку, а я был легко ранен в пах несколькими шрапнельными осколками. 26 сен­тября пушечные выстрелы оповестили о приближении

__________

¹ Замок в Толедо. Ред.

² Национальная конфедерация трудящихся. Находилась под влиянием анархистов. Ред.

³ Черно-красные платки носили анархисты.

врага и послужили сигналом для поспешного бегства изгорода черно-красных платков.

Ранним утром 27 сентября, после короткой артилле­рийской подготовки и взрыва мины, заложенной нами в подземной галерее, республиканские части еще раз по­пытались штурмовать Алькасар. Безуспешная атака продолжалась все утро. В полдень из Толедо был уже виден авангард вражеских колонн, двигавшихся изБаргас. Вскоре их артиллерия открыла огонь по Пласа де Торес. Незадолго до полудня город покинул Бурильо. Я собрал оставшихся в Толедо республиканцев, принял на себя командование и организовал двойную оборону: против засевшего в Алькасаре противника, чтобы не дать ему возможности уйти, и наступавших на город мятежников.

Весь день на окраине города шли ожесточенные бои. Арена для боя быков, кладбище, гимнастическая школа и другие здания по нескольку раз переходили из рук в руки. Бои велись за каждый дом, каждую лестницу, каждую комнату. Использовались в основном ручные гранаты. Во второй половине дня десять вражеских самолетов начали бомбить различные пункты города. Под вечер батальону вражеских войск удалось прорвать нашу оборону и проникнуть в Алькасар, по­сле чего кольцо вокруг него вновь замкнулось. В тоже время атаки главных сил противника, пытавшихся войти в город, были отражены. Вечером и ночью, сдер­живая врага у городских стен и продолжая осаду Аль­касара, мы готовились к предстоящим на следующий день боям. Каждое небольшое подразделение или груп­па получили конкретное задание. Была организована эвакуация раненых и оружия, брошенного частями, расквартированными на лето в Толедо и бежавшими, как я уже говорил, при первых орудийных выстрелах приближавшейся к городу вражеской колонны. Одно­временно приходилось вести борьбу с укрывавшимися в городе фашистами, которые начали вылезать из своих убежищ и стреляли нам в спину.

В полночь, когда я осматривал позиции вокруг Аль­касара, мне сообщили о стычке на мосту Сан-Мартин между посланным туда много отрядом и пытавшими­ся покинуть город группами милисианос игвардиа асальто. Я срочно отправился на место происшествия

и застал такую картину: толпа людей стремилась перей­ти мост, а отряд наших бойцов, вооруженный двумя пу­леметами, сдерживал ее. Громче всех протестовал капи­тан гвардиа асальто, который спешил как можно скорее покинуть Толедо. Я подозвал его, чтобы указать на не­достойное поведение, но тут за моей спиной раздался вы­стрел. Быстро обернувшись, я увидел падающего на меня сержанта гвардиа асальто. Оказывается, мой адъютант выстрелил ему в голову в тот момент, когда тот собирался пустить мне пулю в спину.

Чичарро (через некоторое время ему было суждено погибнуть под Мадридом) спас мне жизнь. И не только мне, ибо моя смерть способствовала бы усилению па­ники. Этот инцидент положил конец спорам: готовые сражаться вернулись в город, остальные были разору­жены, а те, кто имел звание, разжалованы.

28 сентября, примерно в 6 часов утра, враг начал штурм города сразу в нескольких местах. Одновременно нас контратаковали мятежники, засевшие в Аль­касаре. Республиканские войска сражались до позднего утра, но, оказавшись между двух огней, были вынуж­дены начать отход к мосту Сан-Мартин под прикры­тием нескольких артиллерийских орудий и пулеметов, установленных на мосту и на высотах вблизи него. В этих боях замечательно проявила себя рота во главе с Грегорио Рубио, который позднее стал отличным командиром бригады.

Несколько групп наших бойцов, которые с помощью членов партии эвакуировали раненых и предупреж­дали жителей о предстоящем уходе наших войск из го­рода, попали в окружение. Оказав героическое сопро­тивление захватившим город фашистам, они были убиты вместе с ранеными. Один из госпиталей мятеж­ники забросали гранатами.

Асенсио, чтобы снять с себя ответственность за по­стыдную сдачу Толедо, решил свалить всю вину на Бурильо и отдать его под суд.

Через несколько дней после падения Толедо меня вызвали в качестве свидетеля к полковнику, назначен­ному штабом для ведения следствия по делу Бурильо. Я рассказал ему о том, что мне было известно, и заявил, что, поддерживая желание найти виновного за потерю Толедо, считаю постыдным взваливать всю ответствен­ность

на Бурильо, ибо его назначили командующим в тот момент, когда враг уже стоял у ворот города. Ви­новных надо было искать еще в июле, в Министерстве обороны. Ответственность должен нести Асенсио и его друзья-анархисты, о чем я готов заявить публично.

Больше я об этом деле ничего не слышал. Видимо, его положили под сукно. Нельзя, однако, не отметить, что Бурильо, полагаясь на донесения офицеров, поки­нувших Толедо в ночь с 27 на 28 сентября, совершил большую ошибку, сообщив в Мадрид о потере города.

27 сентября ночью делегация Коммунистической партии посетила Кабальеро и просила его послать в То­ледо подкрепления. Но Кабальеро, основываясь на до­несении Бурильо, ответил, что Толедо сдан. Делегаты сообщили ему, что я с частью войск остался в городе, но он не поверил. Тогда руководство партии само отправило в Толедо несколько рот 5-го полка. Они сме­нили нас в предместьях города, на шоссе, ведущем в Полан.

Мне нечего было бы сказать в защиту Бурильо, если бы его решили наказать за отъезд из города, но стрем­ление взвалить на него всю ответственность за потерю Толедо, выгораживая тем самым других, более винов­ных, я считал нечестным.

Потеря Толедо войдет в историю как самый большой позор республиканцев и самая большая ложь фашистов. Республиканское командование никогда не имело тща­тельно разработанного плана захвата Алькасара и не принимало для этого необходимых мер. Более двух ме­сяцев примерно пять тысяч человек, большей частью анархисты, бездействовали, развлекаясь в компании не­скольких сот «дам», привезенных из мадридских при­тонов.

«Великий герой» Москардо ¹ —не более чем миф, сочиненный франкистской пропагандой. Он заперся в Алькасаре, имея силы и средства для овладения То­ледо. Заперев вместе с собой более пятисот жен и пятьдесят детей своих подчиненных, несколько десятков антифашистов — мужчин и женщин — в качестве за­ложников, которых позднее убил, он в то же время от­правил из Алькасара свою жену и детей: сына Луиса

__________

¹ Один из фашистских командиров. Ред.

24 лет и Кармело — 16 лет. Оба, кстати, могли бы вое­вать.

Этот «герой» фальсифицирует возраст своего 24-лет­него сына, расстрелянного республиканцами, утверж­дая, будто ему было 16 лет. Этот «герой» подло исполь­зовал как щит жен и детей своих подчиненных, отвер­гая все предложения об их эвакуации, гарантированные дипломатическим корпусом, расстрелял пленных рес­публиканцев — женщин и мужчин, когда франкистские войска вошли в Толедо. Республиканцы же не тронули ни его жену, ни сына Кармело.

Повторяю, осада Алькасара — одна из самых круп­ных фикций в период войны. Достаточно сказать, что в течение более чем двух месяцев осады франкисты по­теряли всего лишь 80 человек убитыми.

После того как Москардо ответил отказом на пред­ложение эвакуировать женщин и детей, сделанное ему майором Висенте Рохо, священником Васкесом Камарасом и чилийским послом Аурелио Нуньесом Моргадо — дуайеном аккредитованного в Мадриде диплома­тического корпуса, известного своими симпатиями к Франко, следовало атаковать Алькасар и во что бы то ни стало овладеть им. Для этого имелись все возмож­ности.

Чтобы закончить с этим печальным эпизодом, хочу сказать несколько слов о тех спорах, которые велись по поводу того, совершил ли Франко ошибку, прервав на­ступление на столицу и повернув к Толедо. Я убежден, что и месяцем раньше Франко потерпел бы неудачу под Мадридом. Но положив конец трагикомедии с осадой Алькасара, он получил двойной выигрыш. Одной из проблем, возникших в период войны в Испании 1936— 1939 годов, было преодоление страха перед возможно­стью попасть в плен. Поэтому уверенность людей в том, что в случае окружения будет сделано все для их спа­сения, имела большое значение для сохранения боевого духа армии. С этой точки зрения плоды «победы» в Алькасаре Франко пожинал на протяжении всей войны. Но еще большую роль сыграла эта «победа» в борьбе Франко за военную и политическую власть.

Не следует забывать, что в созданную мятежниками 24 июля 1936 года в Бургосе Хунту национальной обо­роны Франко не входил. Возглавлял Хунту генерал

Кабанельяс, а ее членами были генералы Саликет, Понте, Мола и Давила, а также полковники Монтанер Канет и Морено Кальдерон. Хунта назначила Франко коман­дующим марокканской армией. В состав Хунты он во­шел только 3 августа, одновременно с Кейпо де Льяно и Оргасом. С этого момента Франко начинает борьбу внутри Хунты за власть. На заседании 12 сентября раз­горелся ожесточенный спор вокруг кандидатуры на пост верховного главнокомандующего вооруженными си­лами и главы правительства. Однако вопрос не был ре­шен, ибо сторонники Франко и генерала Мола не смогли договориться между собой. 29 сентября, то есть на следующий день после окончания «операции Алька­сар», проведенной наиболее преданными Франко вой­сками, Хунта собралась вновь. На этом заседании Франко добился, чтобы его назначили верховным глав­нокомандующим и главой правительства, а через не­сколько часов он произвел известный переворот и про­возгласил себя главой государства.

Таким образом становится понятно, почему Франко и его сторонники были заинтересованы в том, чтобы окружить операцию по овладению Алькасаром героиче­ским ореолом: она сыграла немаловажную роль в их планах захвата власти.

Глава четвертая

Дата добавления: 2015-07-16