Рыбалка

Подруга очередная, Катя, как-то говорит:

— Может, в Баден-Баден слетаем, развеемся?

— На хуй на хуй,— говорю.

Она улетела, а мы остались. Пару дней покиросинил, но не до соплей, а так, для тонуса. На третий день выкинул тормозной парашют, да хуй там был: кореш в гости зашёл, принёс два литра и стропорез. Ну, а на пятый день собака меня уже за шиворот в ванную волокла. Заебалась горемычная. Кое-как они с кошкой привели меня в чувство.

— Знаешь, дорогой, пора тебе на природу, подлечить здоровье,— кошка говорит.

А я в очень хуёвом состоянии, руки ходуном, постоянно сблёвываю не пойми чем, хотя вроде и не жрал ничего... По квартире перемещаюсь, как афробиоробот. Увидел пустые бутылки, аж мотор клинить начало. Действительно, пора на природу.

— Я на рыбалку хочу... — сказала собака.

— Рыба, и ниепёт! — поддакнула кошка.

— Какая рыба? На улице минус пять!

— Самая погода для зимней рыбалки, корюшка сейчас прёт.

— Это вам Затевахин наплёл что ли?

— Тебе ли не всё равно, как раз спирт выветрится на морозе.

Короче, уломали они меня на рыбалку. Только вот я не был ни разу на «зимней». Рыбаков-то встречал, по городу их много бывает навалено, у метро в основном. Но как говорится: «Для рыбалки мало страсти — нужны снасти». Стал вспоминать, кто у меня из знакомых маньячит по этому делу. Звоню Вовану:

— Вован, привет!

— Здорова! Толик тут к тебе заходил на днях, говорит, не помнит, как ушёл.

— Через дверь ушёл.

— Только проснулся в вытрезвителе— и Вован заржал.— Сам-то как?

— Да, моя опять решила мир повидать— полетела в Баден-блядь- Баден, на хуй.

— «Твоя» какая, Света или Лена?

— Катя. С двуспальной кровати...

— А ты как всегда, на стакан, значит?

— Слушай, давай без касания морального облика, а?

— Мне-то чего не позвонил, я бы тоже врезал, а то работа заебала, я такой новый шалман знаю на 7-ой Советской...

— Вова, мне хуёво.

— Ну, всё, извини, чего хотел?

— Ты, вроде, рыбак у нас. Мне удочки нужны и этот, как его, альпеншток что ли.

— Ледобур, наверное, ещё пешня и шумовка.

— Это чего такое?

— Лунку сверлить.

— Да 6ля, не даун я, про ледобур можешь не объяснять, пешня с шумовкой, чё за херня?

— Пешня, типа лома, лёд проверять или долбить, а шумовка, это для того, чтобы, когда суп варишь, пенку снимать. Так это то же самое, только для вылавливания льда из лунки.

— Наука!

— А ты думал! Тут всё по Сабанееву. На какую рыбу хочешь?

— Вроде, говорят сейчас корюшка попёрла...— неуверенно говорю я.

Собака с кошкой энергично кивают.

— Про мормышки спроси,— напоминают.

Затевахина убью, вместе с Сабанеевым, разумеется.

Короче, пообещал Вовка мне помочь со снаряжением. Не имей сто рублей.

На домашнем консилиуме решили ехать на Залив.

— Водку брать?

— Возьми полбанки, но не больше.

— Холодно будет ведь! — я искренне возмутился.

— Если заснёшь по пьянке, то замёрзнешь.

— А вы на что?

— Может, ещё нарты возьмём, а ты нас впряжёшь?

— Это мысль,— говорю.

Самое трудное в рыбалке— это рано просыпаться. Разбудил меня Вован, притащивший всю рыбацкую шлоебень ни свет, ни заря. Худо- бедно, но в десять мы уже были на Финбане. Вокруг сновали такие же долбаёбы, как и я. Попадались даже те, кто был уже на хорошей кочерге. Из ларька истошный женский вокал орал про то, что «была любовь». Кошка сидела в сумке. Ей пришлось смастрячить что-то наподобие маленькой меховой квартиры, пожертвовав на это дело какую то старую шубу. Собака чинно трусила рядом на коротком поводке.

— Ты-то не замёрзнешь? — спросил я у неё.

— Да брось, у меня шерсть тёплая, на крайняк иглу сложим — жилище эскимосов, —отвечала та.

Электричка не спеша несла нас по заснеженным ландшафтам. О чём я думал в эти минуты? Не блевануть бы. Но доехали без приключений, я даже покемарил чутка. Выходить решили с первой группой рыбаков. Я поплёлся за ними следом. Судя по их общению, все они друг друга знали, и разговоры вели про мормышки, прикормку и прочую рыбацкую атрибутику. Должен сказать, что в большом количестве данная тема очень сильно заёбывает.

День обещал быть хорошим. Ветер отсутствовал, солнце припекало довольно сильно и вкупе со свежим морозным воздухом производило благоприятнейший эффект на моё самочувствие. Когда вышли на лёд, группа сразу же разделилась на три колонны. Каждая взяла свой курс. Я интуитивно пошёл налево. Минут через тридцать мои поводыри сбились в кучу. Пока они размахивали руками и о чём-то спорили, я их нагнал.

— Чего стряслось? — спросил я.

— Да вон, льдина откололась, вчера ветер был сильный.

— И чего? Может унести?

— Теоретически, да.

— Так ветра же вроде нет?

Все посмотрели на меня, как на полного мудака.

— Ты давно рыбачишь? — наконец спросил мужик в пыжиковой шапке, такой же, как у меня на балконе. Форма у них такая что ли?

— Первый раз,— с достоинством ответил я.

— Тогда понятно,— засмеялся он, и все тоже заржали как лошади.— Когда почувствуешь, что ветер подымется, чистой воды уже метров сто будет.

— Ладно, хуй с ним,— сказал ещё один рыболов и решительно перешагнул через трещину.

Надо сказать, что если бы не это сборище, я бы и не заметил никакого подвоха, так бы и топал до Котлина. Все тоже пошли следом за отважным рыбаком. Делать не хуй, пошёл и я. Хоть очко и поигрывало, но позориться прилюдно не хотелось. Протопав ещё с полчаса, все вдруг разбежались в разные стороны как тараканы. Я остался один и, пока водил жалом по сторонам, вокруг с остервенением бурили лёд.

— Давай, может и мы рыбу половим? — тактично спросила собака.

— Красота-то какая,— высунувшись из сумки, сказала кошка.

Я беспомощно повернулся в одну сторону, потом в другую. Заметив это, мужик в пыжиковой шапке махнул рукой. Я осторожно подошёл к нему.

— Туда отойди метров на тридцать и можешь сверлить,— сказал он покровительственно и добавил.— На что ловишь?

— Хуй знает, какие-то червяки.

— Мотыль,— назидательно поправил он и саркастически пробормотал себе под нос,— Червяки... Ишь, рыболовы пошли.

Я побрёл в указанном направлении и через указанных тридцать шагов скинул с плеча заебавший ящик.

— Всё, нефть здесь!

Кое-как собрав ледобур, начал бурить. Когда бур провалился, аккуратно извлёк его и положил рядом. Шумовкой прочистил лунку. Пока всё получалось неплохо. Из ящика достал удочку, банки с наживкой.

— Мотыля убери опять в ящик, а то замёрзнет,— напомнила кошка.

— Сама смотри не задубей.

Собака понюхала лунку.

— Чё то рыбой не пахнет... — разочарованно протянула она.

Я хуйнул одну банку червей в лунку.

— За что ты их так? — кошка непонимающе уставилась на меня.

— А что, Затевахин с Сабанеевым против?

— Да нет, просто у нас всего две банки было, теперь может не хватить.

— Если вы думаете, что я тут до утренней зорьки, то вот уж хуй! Размотав леску и нацепив мотыля, я опустил снасть в лунку.

— Я посмотрю чего у других делается,— сказала собака и, не спеша, побежала прочь.

— Доволен хоть, что выбрался на природу? — спросила кошка.

— Есть свои плюсы, но ноги тоже уже подмерзают,— сказал я и, привстав, стал перетаптываться.

— Не шуми — рыба всё слышит,—укоризненно сказала кошка.

— Что ж мне теперь, без ног, как Маресьеву, оставаться?

— Смотри сам, только мне рыбы свежей хочется.

И тут кивок на удочке резко нагнулся.

— Подсекай! — зашипела кошка как безумная.

Я схватил удочку и со всей дури дёрнул вверх. Потом скинул варежки и трясущимися руками стал выбирать леску. Не пизжу, но холода в тот момент я не чувствовал. Когда, наконец, из лунки на лёд вылетел и заиграл на солнце небольшой окушок, мы с кошкой издали победный кличь. Я отцепил трофей, насадил мотыля и опять погрузил снасти в воду. Следующая рыбина оказалась корюшкой.

— Ножом её порежь и на неё же и лови,— посоветовала кошка.

— Откуда же ты такая умная? — удивился я.

— Самообразование,— с достоинством отвечала она.

И началось. За десять минут я поймал семнадцать хвостов. В основном, это была корюшка, хотя попалась одна приличная плотва и ещё три окуня. Подбежала собака.

— Ого, вы наколотили! Максимум, что видела — это пять рыбин.

— У кого?

— У этого, в пыжиковой шапке. Видать, «бывалый».

— Новичкам везёт,— подмигнул я.

Через полчаса количество рыбин дошло до тридцати пяти.

— Давай, ещё с полчаса посидим и домой. А то для первого раза как- то подозрительно кучеряво,— говорю я животным.

Те неожиданно согласились. Хотя мне просто показалось, что подмёрзла моя меховая братия.

За следующие полчаса попался только в усмерть укуренный ёрш.

Я сложил рыбу в ящик, смотал удочку и взвалил всё это на плечо.

— Ну пошли, Сабанеевы!

Проходя мимо «пыжиковой шапки», я поймал на себе неодобрительный взгляд.

— Как улов? — спросил я со скрытым чувством ликования.

Но тот почему-то молчал. «Может, не услышал?»,— предположил я. И переспросил:

— Клюёт хоть?

Рыбак скривил недовольную рожу и махнул рукой, чтобы я не мешал.

«Да и хрен с тобой»,— подумал я и пошёл к берегу. Когда отошли на расстояние, с которого нас было не слышно, собака сказала:

— У него мотыль во рту.

— Чего? — не понял я.

— Чтобы мотыль не замёрз, он его во рту греет. Рыбацкая хитрость...

И тут я блеванул. Когда спазмы в желудке закончились, я обтёр рожу снегом, достал водку и прополоскал горло. Пару секунд поколебался — сплюнуть водку или проглотить, но всё-таки выплюнул. Без происшествий мы добрались до берега и по протоптанной дороге вернулись на станцию. Назад ехали в почти пустой электричке. Когда добрались до города, я понял, что очень устал. Тяжесть поклажи, свежий воздух, мороз — сделали своё дело. Но хоть и велик был соблазн добираться до дому на тачке, я, логично предположив, что рыбака хер повезут, поплёлся в метро.

— С собакой нельзя,— замахала мне рукой тётка в будке и добавила— Без намордника!

Я так заебался, что, повернувшись к собаке, сказал:

— Ответь ей что-нибудь, у меня сил нет.

Та повернулась к бдительной работнице метрополитена:

— Я вегетарианка, но если будете провоцировать, могу и за ляжку цапнуть.

Мы прошли, не заплатив, мимо бесчувственного тела. Хоть какая-то польза от звериного пиздобольства.

Дома решил пригласить Марину на жареную рыбу. Точнее, чтобы она пожарила, а потом мы вместе сожрали. Кошка с собакой вытребовали себе сырую. Дал им всё, кроме корюшки. Помылся и пошёл.

Звоню. За дверью шаги.

— Кто?

— Да я это...

Дверь открылась. И куда я раньше смотрел? Такая классная баба!

— О, привет, чего стряслось?

— Рыбу я ловил,—ответил я голосом Леонова из «Джентльменов удачи».

— Какую рыбу? — не поняла она.

— Да на рыбалку ездил,— объяснил я.—Ты корюшку любишь?

—Свежую?

— Ну, ясен пень, не маринованную!

— Вообще-то, да.

— Тогда пошли ко мне, заодно и пожаришь.

— А приставать не будешь? — игриво спросила она, заулыбавшись.

— Буду,— честно признался я.

— Тогда грех не зайти,— констатировала она.

Секс после корюшки... Что может бьггь прекраснее? Так я думал, пока Марина колдовала на кухне, а мы (я и животные) смотрели «ящик».

По требованию большинства пришлось зыритъ Затевахина. Незаметно я заснул.

Разбудила меня собака.

— Телефон!

И точно, из прихожей доносились настойчивые звонки.

Я поковылял'на звук.

— Телефон! — крикнула Марина из кухни.

— Да слышу я, слышу,— недовольно проворчал я и снял трубку.

— Алло!

— Уже нарыбачился?

Звонил Вован.

— Да.

— Ну и как, снасти не проебал?

— Нет, утопил, — серьёзным голосом ответил я.

— Да ты что!!! Я ж тебе почти коллекционные удочки дал и титановый ледобур!!!

— Не ссы,— успокоил я его, наконец.— Всё заебок! Корюшки привёз.

— Ну, бля, ты и мудило,— обрадовался он.

— За снасти спасибо, больше всех поймал.

— А где ловил?

Я рассказал приблизительно где, так как название станции напрочь забыл.

— А давно приехал?

— Да уже часов шесть.

— Везучий! Там как раз льдину оторвало.

— С рыбаками?

— Сейчас любая льдина с рыбаками.

Из кухни раздался Маринин голос.

— Всё готово, можно к столу.

— Ты там не один? — навострил уши Вован.

— Да, к корюшке ещё русалку зацепил.

— Могу приехать. Только у жены отпрошусь...

—Э-э-э! Тормозни... Разрушишь атмосферу доверия и корюшки. И жена ко мне не отпустит.

— А твою русалку как зовут?

— Марина.

— Марина — значит «морская». Похоже, точно русалка! — завистливо присвистнул Вован.— Тогда не буду мешать. Рад, что вовремя свинтил.

И он повесил трубку.

Конечно, по уму надо было его пригласить на улов, всё-таки удочки- то были его. Но поймите меня правильно — Марина-то одна.

Что ни говори, а жареная корюшка — это пиздато! Превозмогая себя, я налил по полста коньячку. Мы чокнулись. Марина выпила залпом, я же чуть пригубил и тут же быстро поставил рюмку на стол.

— Не можешь уже? — кивнув на бутылку, спросила она.

— Да чего-то не идёт.

— Видать хорошо погулял?

— Неплохо.

— Твоя-то, эта, которая очередная,—тут Марина засмеялась,— когда должна вернуться?

— А хрен знает, вроде на неделю улетала.

— А какого числа?

— Какого числа что? — всё ещё не понимая, куда она клонит, спросил я.

— Улетела какого числа?

— А сейчас какое?

— Двадцатое...

Я посмотрел на батарею пустых бутылок, прикинул в уме количество выпитого, рассчитал дни запоя, накинул день на рыбалку.

— Ебать!

В прихожей раздался звонок.

— Ебать!!! — повторил я.

Марина всё сразу поняла.

— Вот и поели корюшки...

Из комнаты прискакали животные. Слава Богу, молча.

— Может, мне на балкон пока? А потом незаметно выскочу?

— Ага, разве что с балкона.

Кошка начинает тихо подхихикивать. Не ляпнула бы чего...

— Так куда мне? — Марина растерянно стояла посредине кухни, испуганная и красивая.

— Хуй с ним, давай на балкон.

Я ломанулся в коридор открывать.

Подруга выглядела отдохнувшей и обрушила на меня прямо с порога лавину важной и нужной мне информации. Из этого потока я понял, что: у неё отрубили телефон, потому что роуминг очень дорогой (пиздеть надо меньше, подумал я); отдохнула она прекрасно, в городе очень много «наших»; жаль только, деньги быстро кончились.

— Ты же четыре штуки взяла? — изумился я.

— Знаешь, оказывается Достоевский однажды проиграл там всё, что у него было, даже обручальные кольца!

«Ага»,—думаю. — «Так же как и ты, идиотка...»

— А чем это так пахнет?

— Пиздюлями это пахнет,— говорю.— Ты что, все деньги просадила?

— Почти. А что такое?

«Вот ведь сука!»

— А то, что зарабатываю их я.

— Ты же разрешил... — она присела на стул в прихожеи.

— Слушай меня стоя! Я разрешил взять деньги с собой и потратить надело! Шмотки-хуётки, ещё какие-нибудь ваши бабские замороки, но не проёбывать их как Достоевский. Ты хоть его читала?

— В школе проходили,— пролепетала она.

Подошла кошка. Долго смотрела на нас, потом зевнула.

— Киса, киса,— подруга протянула к ней руку, чтобы погладить и заодно снять нервное напряжение.

— Киса у тебя в штанах,— отбрила её та, и не спеша, прошла в комнату.

Как она заорала!

— Что это, что это? — наконец, прекратив истерику, залепетала подруга.

— Это моя кошка, а ещё собака есть, не забыла за неделю?

— Она, что, тоже говорит?

— А ты у неё и спроси.

— Боюсь.

— Ладно, иди в ванную, смой тлетворное влияние Запада.

Когда из-за двери раздался шум воды, я бросился к балкону. Марина уже задубела основательно.

— Пойду я тоже в ванную... — прошептала она.— Греться.

И мы на цыпочках сквозанули к дверям.

На лестничной площадке она спросила:

— А чего это она у тебя так орала?

— Обрадовалась встрече,—уклончиво ответил я.

— Жаль, что так вышло всё,—Марина хлопнула расстроенными глазами.— Ну, ты всё же не забывай...

— Постараюсь, — я обнял её за плечи и прижал к себе.

«Куда уж тут забыть», — думаю.

— Пусти, пора мне, — сказала она, не делая попыток вырваться.

— Ага, — я отстранился, но только, чтобы посмотреть ей в глаза.

— Ну, хватит уже мучить! — она, улыбаясь, выскользнула и исчезла за дверью.

Совсем как русалка.

Я прошёл на кухню, маханул стопку, тут же налил до краёв следующую.

— Посуду убери лишнюю, а то видно, что не один ты тут корюшку ел. Собака кивнула на стол.

— Ты будешь?

— Давай, выручу.

Я поставил перед ней Маринину тарелку. Стопку ополоснул водой из-под крана и убрал в буфет. С полотенцем на голове в кухню вошла Катя.

— Ты сердишься?

— Нет, я негодую,— и выпил вторую, налив сразу же третью.

— Я думала, у нас серьёзные отношения,—начала она, но я прервал эту лирику.

— Сериалов не надо, давай, шмотки собирай и проваливай.

— Куда?

— А куда хочешь! Можешь — в библиотеку, можешь — к маме в Екатеринбург.

— Зачем в библиотеку?

— Достоевского почитаешь.

— Значит, ты меня не любишь?

Я знал, сейчас выпью третью, и будет полегче. Будет уже похуй на эти сопли. И я выпил.

— Так любишь или нет?

Катя стояла, надув губки, и ждала ответа.

Вместо её, я спросил собаку:

— Как корюшка?

— Вкусно,— ответила та, облизываясь. Катя аж подпрыгнула.

Вошла кошка, посмотрела по сторонам, строго зыркнула на подругу.

— Вроде и мокрая, а всё равно не русалка,— и ушла.

— А ты умеешь корюшку жарить? — теперь я спросил Катю.

— Нет...

— Ну, тогда — до свидания.

Как я понял, животным тоже больше нравилась Марина.

Не хочется описывать последовавшую за этим часовую истерику. Но когда Катя вышла, наконец, на лестницу, и я закрыл дверь, стало мне так хорошо, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Я вышел на балкон и стоял, пока от холода не начало трясти. Выглянула собака:

— Шёл бы в дом, заболеешь ведь...

— Сейчас,— отвечал я ей стуча зубами.

— Я не шучу, холодно же, а ты в одной футболке. Воспаление лёгких получить легче чем вылечить.

— Говорю же, сейчас приду.

— Ну как знаешь, потом не говори, что тебя не предупреждали! Наконец доведя себя до температуры абсолютного нуля, я вернулся в комнату. Залез под одеяло и сидел, пока не отпустило. «Какой же я идиот!». Так бывает в жизни, когда ты начинаешь думать о том, что сделал, и не находишь оправдания каким-то из своих поступков. Но иногда есть вещи, которые ещё можно исправить. Важно одно — принять решение и начать действовать. Похоже, что решение я принял. Осталось встать и направиться к входной двери.

— Куда это ты? — глядя на меня с тревогой спросила кошка.

— Туда.

— Удачи...

Долго звонить не пришлось, Марина открыла дверь и с удивлением посмотрела на меня:

— Что там у тебя опять стряслось?

— Ты стряслась...

Утренние лучи пробивались через занавеску, выхватывая внутрикомнатную действительность. В одном из таких светлых пятен было плечо Марины, безмятежно спящей на моей кровати, в другом — кошка, свернувшаяся калачиком у неё в ногах. Собака спала на полу рядом. Ну что ж, похоже пришло время, когда мне, наконец, придётся бросить пить. Хотя бы на несколько лет.

Дата добавления: 2015-07-16