Кошка с собакой

Соль кончилась. Всегда была, а тут — «на тебе».

— Я без соли жрать не могу,—сказала собака.

— Соль и ниепёт,— поддакнула кошка.

Сам я тоже ощутил охуенный недостаток этого минерала в организме, а главное, в еде, которую пытался готовить. Раньше за пополнением природных ресурсов следила жена, но уже месяца три, как мы разошлись. Она съебала к молодому и прыщавому студенту, заканчивающему последний курс престижного вуза и, судя по всему, имеющим прекрасное будущее и шанс через пару лет стать менеджером крупного звена. Я сострил, что крупы бывают у лошадей, но жена только самодовольно хмыкнула, после чего получила по еблу, что стало моим разрешением на расторжение брака. Забрала с собой все свои шмотки, диски какого- то Брайана Ферри, явного гомосека. Знал бы раньше, что она эту хуйню слушает — сжег бы их собственноручно (её и диски). И ушла. А что соль в доме заканчивается, не сказала. Я, как натура подверженная лёгким запоям, тоже не отследил этот вопрос.

Пока с горя пьянствовал, кое-какой хавчик готовили кошка с собакой.

— Теперь сам за своими выблядками убирай! — ещё один из упрёков брошенных мне Светой перед уходом.

«Выблядки», кстати, вели себя достойно, тут она напиздела. И чистоплотные очень были. Ну вы в курсе... Пока я неделю куролесил, да*е не напоминали о себе. Чем питались? Хуй его знает...

Вообще, они у меня самостоятельные: душ принимают регулярно в телик фтыкают, в основном, правда, про Ивана Затевахина, но хоть не MTV ебучее. «Диалоги о рыбалке» они вдвоём смотрят. Обсуждают чего-то потом до хрипоты. Кошка футбол любит.

Ну так вот, пока я зажигал коньячные звёзды, они тихо паслись где-то на вольных хлебах. А как у меня отходняки начались, то засуетились, смотрю, кошка мне бульончик несёт, собака за кефиром сбегала. Одно слово, достойно себя проявили, не то что жена бывшая. Вот какого, спрашивается, хуя она съебалась? Деньги я нормальные зарабатываю, любовь — по графику, на маникюры с соляриями всегда реагировал положительно (следи за собой и будешь любима), в затяжное блядство не пускался. Ремонт этот, будь он неладен, закончили наконец. Нет же, захотелось ей прыщей молодых подавить. Да и хуй на неё.

Стал я за солью собираться. Оделся. Сказал собаке, чтобы громко телик не врубала и вышел. Утро выдалось морозным. Пожалев, что забыл про шапку (да и про зиму тоже как-то забыл), я потрусил к ближайшему магазину. Надо вам сказать, что кассиршей там работает пресимпатичнейшая баба. Лет так за тридцатник, но типаж просто блеск. Я уж давно хотел её на бефстроганов пригласить, да как-то не срасталось. И вот иду я и даю себе слово, что в этот раз заведу знакомство. Купил соль, шампанского пару флаконов, какой-то романтической закуски типа морских ракообразных, ну и просто еды. Подхожу к кассе. Сидит Она. И народу никого.

— Доброе утро!

— Здравствуйте.

— Как настроение?

— Как обычно.

— Вы до скольки сегодня работаете?

— До восьми.

— Я могу за вами заехать?

— Зачем?

— С целью пригласить на приятный вечер.

— У меня дела.

— В смысле месячные?

— Мужчина, вам пошутить не с кем?

— Какие уж тут шутки. Встретил женщину своей мечты — иду ва-банк.

— Вы у меня уже два года коньяк покупаете и только теперь мечту разглядели?

— Да всё коньяк мешал.

— Наверное, с пивом мешали!?

— Да нет, с любовью к вам.

— А что так долго собирались?

— Пропорцию не мог подобрать! Это же, как лак Страдивари...

— Ну ладно, приходите после восьми,— внезапно согласилась она, крепко задумавшись над моей последней фразой.

Ворвался в квартиру, кричу:

— Генеральная уборка!

Пять часов мы приводили хату в порядок. Собака перемыла всю посуду, кошка бельё перегладила. Я тоже принимал активное участие, главным образом, безжалостно уничтожая воспоминания о супруге.

— Ну что, сегодня ебаться будешь? — кошка такие моменты просекает на раз два.

— Планирую, вы только сразу человека не пугайте своими разговорами.

— Чё, молчать весь вечер? — собака из кухни кричит.

— Ну хотя бы вначале помолчите, а то опять про рыбную ловлю начнёте пиздеть, и слова не вставить будет.

Приготовил салат оливье. Ракообразных отварил. Посолил всё. Соль то теперь есть, хули.

— Цветы купи, долбаёб, — кошка, как всегда, дело говорит.

Побежал к метро за букетом. Долго выбирал. Хотелось покорить даму Решил удивить её розами. Когда принёс букет домой, зверьё морды скривило.

— Это чего, типа, нестандартный ход?

Кошку эту убью когда-нибудь!

— Вам ни хуя не нравится, я погляжу? — разозлился я не на шутку.

— Купил бы понеобычней чего-нибудь.

— Чего?

— Хризантемы или ирисы, баб эти розы уже заебали.

Делать нехуй, побежал опять к метро. На этот раз купил хризантем охуенно яркой расцветки. На контрасте с сугробами смотрелось очень даже ничего. Дома тоже одобрили.

— А чего с розами делать будешь?—собака интересуется с ухмылкой.

Пойду соседке отдам, у неё вчера день рождения был.

— Толковая мысль! — собака уважительно почесалась за ухом.

— Звоню к соседке в дверь.

— Кто там?

— Марина, это я.

Открывается дверь, на пороге Марина. Тоже, кстати, ничего себе баба.

— У тебя праздник был. И вот с опозданием, но всё же вручаю букет!

— Ух, ты! Спасибо! Проходи.

— Да ну — муж ревновать начнёт.

— Какой муж? Я уже в разводе почти год!

— Да не, извини, некогда, завтра заскочу.

— Своей скажи, чтобы телик не врубала на полную.

— Да у нас что-то тоже не сложилось...

— Чего это вдруг? Ты же, вроде, не безобразничал? — и так с прищуром на меня смотрит.

— Другого нашла.

— Ну и дура! А ты точно зайти не хочешь?

Во поперло то... Ну хули ей сказать? Ясен пень, хочу я к ней зайти, да только вот в другой раз придётся.

— В другой раз, извини, никак сегодня не получается.

— Ну ладно, буду ждать, спасибо ещё раз за цветы.

Так и пошёл я к себе со стоящим хуем. Пока ходил, животные хлеб порезали, колбасу твёрдого копчения, сыр. Открыли банку селёдки и начали вынимать из неё кости. Надо сказать, что лучше кошки это никто не делает. Чувствуется полное знание предмета.

— Лук порежь, — собаке говорю. — А то я от него плачу.

— А я, типа, смеюсь...

— Ты время не проеби, уже без пятнадцати,— кошка напоминает. Ломанулся в ванную, побрился на скорую руку. И в восемь я был готов.

Тётя нервно перетаптывалась недалеко от магазина.

— А я думала, что вы на машине заедете... — разочарованно протянула она, обиженно оттопырив нижнюю губу.

— Да тут до меня недалеко! — главное, чтобы она оглобли не завернула. Сила и натиск.

— А я думала, что мы в ресторан поедем...— опять разочарование. «Что ж ты, сука, так много думаешь-то?»,—я в свою очередь подумал.

—У меня замечательный ужин приготовлен, я — кулинар по призванию,— засераю ей мозги, как могу. Она ни с места.

—Ну не знаю, надо подумать...

Пиздец, она похоже мама Буратино, деревянная напрочь.

— А чего думать? Пошли!

Я под руку её «цап» и волоку ненавязчиво, она рядом идет, как маринованная минога, ощущение, что мысли, которые думает, где-то позади остались, а только тело пошло.

— А что за ужин?

Мысли похоже догнали.

— Так, креветки, ну... салатик, шампанское, селёдочка под водочку...

— Я водку не пью! — как-то нервно она меня перебила.

— Беременные? — галантно подшучиваю.

— Почему сразу беременные, просто не пью!

— Есть красное вино, чилийское.

Вот ведь, блин, какая дура оказалась, не угодишь. Может и зря веду, не обломится мне ничего у такой.

Заходим ко мне. Встречать выходят сначала собака, потом кошка. Появляются с паузой в пару секунд из кухни, потом садятся и смотрят Гостья, глядя на них, произносит два слова, первое, когда выходит собака:

— Собака...

Второе, когда выходит кошка:

— Кошка...

Я смотрю, у кошки язык аж чешется чего-нибудь пиздануть. «Молчи», - думаю, а то тётю сразу в «карету» загрузим.

Показал, где ванная, вернулся к «своим». Кошка ушла в комнату, а собака сидит, меня ждёт.

— Знаешь,—тихо мне говорит,—она, конечно ничего, но с интеллектом проблемы.

— Главное, чтобы дала, а остальное, в принципе, неважно, а то у меня после развода такой сухостой..— высказываю свою мысль я.

— И, по-моему, мы с кошкой её тоже особо не вдохновили.

— Идите, смотрите телевизор и постарайтесь не ляпнуть чего-нибудь.

— Ага, нет ничего обычнее, чем кошка и собака, которые смотрят телик.

И собака, прихохатывая, убралась в комнату.

— С кем ты там говоришь? — удивлённый голос из ванной.

— Сам с собой, привычка от армии осталась.

— А где служил?

— РВСН.

— Что это такое?

— Ракетчики...

— Ой как интересно, а говорят там у ракетчиков радиация сплошная?

— Где? Там? — как меня заебали эти вопросы про радиацию.

— В ракетах, наверное, да и вокруг ракет.

— Нет там ничего, и ракет уже нет, одна бутафория.

— Как это нет? А если война?

— С кем?

— С американцами.

— У них тоже бутафория, ракеты пластмассовые, а внутри отходы жизнедеятельности.

— А что это такое?

— Это? Говно!

Мысленно я начал подвывать на воображаемую луну от безысходности. Из комнаты доносилось сдавленное сопение, и только тётя хлопала глазами и ничего не понимала.

— Фу, как грубо,—сказала она, наконец.

Всё-таки, когда она за кассой сидела, казалась поостроумнее. Проходим в комнату. Я сажаю гостью на почётное место, сам открываю шампанское. Кошка с собакой, как истуканы, вперились в телик. По телику футбол. Я, бля, дурень на автомате спрашиваю:

— Кто играет?

— Наши и не наши,— кошка острит будь здоров!

Тетя — хуяк — и сразу с копыт. Лежит без движения, как Ленин.

— Ну что?!! — кричу кошке.—Спасибо, бля, поебался от души! Собака ломанулась за нашатырём. Орёт из кухни:

— Где эта вонючая бутылочка?

Звонок в дверь. Ебать-колотить! Это ещё кто припёрся?

— Кто там?

— Я,— голос бывшей жены.

— Тебе какого хуя надо? Иди к своему хуесосу, Брайана Ферри ему в жопу засунь!

— Я забыла кое-что, хочу забрать, а он, кстати, рядом стоит, а то я боюсь, что ты меня уничтожишь физически, в состоянии аффекта. Собака подбежала, шепчет, чтобы я не открывал, а слал её на хуй (вниз по лестнице).

Тётя глаза приоткрывает, ни хуя не понимая, крутит головой, одним словом, возвращается из комы. Кошка ей протягивает стакан воды:

— Выпейте, поможет, бля буду...

Как же она заорала... Кошка аж зашипела с испугу, проявила естественную животную реакцию. Кричит мне:

— Она — ёбнутая, орёт громче телевизора.

— Нехуй языком молоть потому что!

Я, пиздец, какой злой. Кассирша, тем временем, опять отрубилась.

— Что, уже блядей навёл? — довольным голосом жена из-за двери подъёбывает. И кто-то вторит ей прыщавым голосом.

Распахиваю дверь (откуда у меня бутылка шампанского в руках оказалась, хуй его знает) и сразу Брайану Ферри бутылкой по голове, Ш на всякий случай, чтобы не мешал потом.

Бывшая тоже заорала. Вбегает в комнату:

— Телефон! Где телефон? Скорую срочно... — визжит.

В коридоре стоит собака, и, глядя на неё, спокойным голосом просит.

— Не звоните никуда, бутылка всё равно не разбилась. Значит, соскользнула, а сознание он от страха потерял, потому как молодой ещё.

А вы забирайте, что забыли и уёбывайте по-хорошему. У нас и без вас полна жопа огурцов.

Та аж засипела и тоже в отрубон. Из комнаты футбольный комментатор орёт «Го-о-ол!!! Суки, забили, когда не надо. Слышу, дверь на лестнице открывается, Марина кричит:

— Да убавь ты свой телик, орёт же как подорванный, ещё и дверь расхлебястал!

Вот только её не хватало тут ещё. Кошка с собакой подходят:

— Ты извини, но мы на балкон съёбываем, а то слишком жарко становится, как в мартеновской печи.

— Уёбывайте, сталевары.

Выбегаю на лестницу. Там Марина с интересом разглядывает будущего менеджера крупного звена.

— Этот что ли?

— Что «этот*?

— Новый избранник.

— А-а-а. Ага, он, пидарас.

— Живой хоть?

— Собака сказала, что ничего страшного.

— Кто?!

— Тьфу, блин, ну, одним словом, всё нормально, по касательной задел.

— Тогда пойду успокою твою...

Марина шагнула в прихожую, я молча ждал реакцию.

— Ни хуя себе... Прямо ледовое побоище! А это-то кто?

— Так, знакомая, зашла в гости...

— Так это же кассирша из нашего магазина, она-то тут за каким бесом? Твоя её вырубила?

— Да.

— Ты вот что, иди на балкон, перекури, а я тут их приведу в чувство. Выхожу на балкон, — сидят мои красавцы, морды довольные. Я закурил. Через минут десять заходит Марина.

— Всё, все разъехались. Эта, из магазина которая, бегом убежала. Быстро так, наверное, спортом занималась в детстве.

— Спасибо за помощь. И, кстати, не хочешь ли шампанского?

РАБОТА

И опять началась прежняя жизнь. Свобода выбора и передвижений! Ночные приключения и знакомства. Короче, началось то, что в русском языке называется ёмким словом — блядство. Многие находят такой образ жизни недостойным нормального человека. Старинная, веками проверенная мудрость гласит: «Излишества никогда не доводят до хорошего». Тут спорить, разумеется нечего. Но, чёрт побери, как же те, кто ратуют за такой образ жизни, внутренне мечтают прожить хотя бы один денёк как я. Вечером — жорево, ночью — порево, утром — серево. Чем не модель национальной идеи, упорно отыскиваемой в последнее время? Да почему только национальной? Межнациональной! От Северного до Южного полюсов, все народности и племена, все национальности и меньшинства — все, все хотят этого!

И это, естественно, мы всего лишь люди.

Но по-русски это всё равно называется блядство.

Я даже спорт отодвинул на неопределённое время. Но с оговоркой — поклялся светлой памятью барона Пьера де Кубертена, что при первой возможности вернусь в спортзал. Осталось дело за малым — дождаться этой самой возможности.

Однако было в моей жизни нечто более неудобное — работа. Её от. двинуть никакой возможности не было. Это был вынужденный компромисс на жизненном пути и, в отличие от брака, этот союз человека и работы разрушить было практически невозможно. Наверняка, каждый попадал в ситуацию, когда приходилось выбирать между работой и собой. И всегда побеждала работа, которая в подавляющем большинстве случаев воспринимается как каторга! Существует, конечно, незначительный процент людей, для которых работа — это часть их натуры и вне её они себя не мыслят. Я же всё время относился к ней как просто к способу заработать хоть какую-то независимость от обстоятельств. Работа давала деньги. На деньги покупалась свобода. Так было и будет во все века. Вот и вся демократия.

Но по-русски это всё равно называется блядство.

Я бы даже так обрисовал исходные понятия — «противостояние человека и работы». Именно так и никак иначе. Скольких людей эта самая работа, которую Маркс называл «трудом» (суть дела это не меняет), что называется «вгоняла в гроб»?

Но, справедливости ради, надо заметить, что работа тоже бывает разной: для выживания и для обогащения. Причём обогащаются люди определённого склада, ну а выживает за счёт работы тоже вполне определённый контингент. Выживают неудачники, как принято считать по западным меркам. И этим самым своим выживанием создают материальные блага, которыми во всю пользуются более ушлые представители рода человеческого.

В далёком будущем население планеты будет делиться не по нациям, а именно по этому признаку. Будет черта, за которой ты «никто». Она, конечно, есть и сейчас, но это стыдятся признать. Её именуют «чертой бедности», «средний класс», или ещё как-нибудь — неважно. Но в будущем религией окончательно и уже «навек, бесповоротно», станет бизнес, а он не признаёт эмоций. И все окажутся в глубокой жопе.

Но по-русски это всё равно будет называться блядство.

Такие идеи в начале рабочего дня постоянно сверлят мою голову. Так бы продолжалось и дальше, но вездесущая работа пролезает даже в святая святых — мои мысли. Сейчас она материализовалась в телефонный звонок.

— Да?

— Алексей Николаевич? Это Сергеев. Я бы хотел к вам подойти по личному вопросу...

— Поличному? — машинально переспросил я.—Ну, давай после полудня.

— Спасибо!

Потом позвонили ещё три человека, и всем нужно было «поличному». Что за ерунда? Неужели в массах пошла какая-то движуха, о которой я ничего не знаю. Одно можно сказать точна разговоры пойдут про деньги, про зарплаты или премиальные или ещё про что-нибудь, что так или иначе связано с деньгами. Короче, про блядство... Но почему же все сразу? Чтобы раньше времени не гадать, я опять погрузился в свои мысли. С бодуна я всегда думаю много.

Вот недаром же люди делятся на тех, кто идёт вперёд, и тех, кто, наоборот, не стремится ни к чему. Что заставляет первых изобретать, творить, не спать ночами, а вторых, соответственно, сидеть на больничных, «отбывать номера», филонить и просто забивать на всё? Почему кто-то из нас является двигателем, а кто-то якорем? И ведь последних подавляющее большинство, да что греха таить, я и сам такой. Ну, может, разве что мне повезло больше чем другим: попал в струю и теперь не особо напрягаюсь. А если бы всё пошло по-другому в моей жизни? Хотя... Что значит по-другому? Все мои шаги — вполне сознательные. Я знал, что надо учиться, дружить с хорошими людьми, больше слушать и делать, меньше говорить. Но это скорее всего моя натура, и потому для меня это естественно. Хотя есть и у меня «ахиллесова пята» — бабы и алкоголь. Но до сих пор как-то удаётся мне балансировать и не скатываться в какую-либо сторону.

Опять звонок. На этот раз Яна:

— Черкасов жаждет общения, хочет на следующий месяц объёмы знать.

— Спасибо, Яна, соединяй.

Поговорив с Черкасовым — огромным по размерам мужчиной, с удивительно неподходящим для его внешности голосом и рассказав ему сказку про объёмы, которых ещё никто в глаза не видел, я опять погрузился в размышления.

Где-то читал, что мозг наших предков начал расти после того, как они стали жрать в больших количествах галлюциногенные грибы. Потом их попёрло так, что до сих пор нас ещё вставляет иногда. Интересная теория, знал про неё Маркс или нет? Муравьи ведь тоже пашут от зари до зари, однако разум у них не появляется... Правда, и наркоту они тоже не жрут. Или, может их просто не торкает?

Да что муравьи... Сколько раз слышал от людей, что они на своих работах тупеют. Охранники, например, стоят по двенадцать часов и им даже книжки читать нельзя. Поневоле крыша съедет в сторону примата. С наркотиками этими тоже непонятно. Я бы запретил, причём, жестко. Вплоть до расстрела. Можно и гуманно— наркоманов лишать гражданства: пиздуй в Голландию, садись на пособие и, пожалуйста,— всё тебе бесплатно. И никого убивать не надо будет, никаких мафиозных наркоструктур. Иди — шыряйся. Но только в пределах периметра. А к нам доступ закрыть наглухо. Цинично, наверное, с первого взгляда, зато, по-моему, это единственный способ разобраться с проблемой.

Опять звонок. На этот раз Москва — столица нашей Родины. В Москве всегда всё лучше знают. Там всегда готовы дать совет и пожурить, если надо. Могут даже совсем запугать, пообещав приехать и разобраться на месте. Все эти разборки заканчиваются только пьянками. Но на этот раз там просто уточняли объёмы на следующий месяц. Что им всем дались сегодня эти объёмы? Так бывает частенько: один тебя спросит про что-нибудь, потом другой. И ты уже начинаешь думать, что всё это неспроста, что есть глубокая и пока невидимая связь. А потом оказывается, что всё это — совпадения и ни хрена более.

Про Москву подумалось. Не знаю, как у вас, а у нас очень любят всякие отчёты. В Москве, особенно: Чтобы филиалы, значит, им эти отчёты слали, а они уж там будут видеть всю картину. Идея, конечно же, правильная, более того — логически необходимая. Но если вы осуществляете стратегическое управление, а именно это они и должны делать по законам нашей конторы, на кой чёрт им лезть в нашу тактику? Понятно, что там боятся возникновения мафии или, выражаясь по-русски, «как бы чё не спиздили». Да только вот они же сами в этих отчётах путаются. И ничего уже понять не могут.

Опять звонок.

— Да?

— Это я! Кошка.

— Чего стряслось?

— Не забудь жратвы — почти неделю на подножном корму. Ты до дому когда планируешь добраться?

Бляха-муха! Я ж дома уже дней пять не ночевал!

— Ждите сегодня и спасибо, что про харчи напомнили...

— Ну бывай!

Вот возьмём кошку. Ей конкретно — на всё насрать. Она не работает, смотрит целый день телик... Одним словом, хорошо живёт. Или собака... Та вечно что-то читает, занимается самообразованием. Тоже, при- мо скажем, живёт неплохо. И я. Живу, в принципе, заебись, но в отличие от них не делаю ваще ни хуя. Работа, разумеется, не в счёт. Сами видите, чем я на работе занимаюсь. Спорт забросил, жену просрал, никаких интересов жизненных, наподобие хобби. Слово тоже мне придумали— хобби. Не то «хобот», не то «хоббит». А вот интересно у кого хуй больше был — у мамонта или у слона? Помню, в зоологическом музее в детстве видел слона, у него ещё собаки хуй сожрали. Или нет? Не, не слон это был—мамонт. И не с хуем, а с хоботом. В смысле, хобот ему сожрали собаки. Хотя, наверняка, полярники с голодухи схавали, а свалили на собак. Неплохо так «суп из мамонтятинки»... Хотя, наверняка, хуёвый суп. Опять звонок прервал мои мысли.

Сразу же жрать захотелось. И чего я дурак не поехал на обед? Всегда так, сначала сморозишь хуйню, потом думаешь — зачем?

В дверь сначала постучал, а потом протиснулся Сергеев. Как он так протискивается? Я не раз видел, как он не открывает дверь, а оставляет себе небольшую щель, в которую потом пролезает. Как змея. Выглядит всё это жалобно — Акакий Акакиевич ни дать ни взять. Я глянул на часы, оказалось, что уже почти полвторого. Нихрена себе я размышлял, прямо Спиноза.

— Ну, вползай уж. Что там у тебя? — я подбодрил Сергеева, который процентов на восемьдесят уже находился в кабинете.

— Алексей Николаевич... — начал тот.

— Садись.

Я указал на стул.

— Спасибо! Я о чём... Алексей Николаевич, вы ни за что не догадаетесь по какому я вопросу.

Точно, змей! Нет, чтобы прямо сказать, зачем пришёл. Вечно что-то крутят-мутят, слухи-сплетни распускают. Всё оттого, что много свободного времени на работе, вот и занимаются всякой ерундой. Сериалов насмотрятся и начинают потом внедрять на производстве передовые методы взаимоотношений.

— Про объёмы?

Я ляпнул первое, что пришло в голову. Не зря же мне все с утра мозг ебут этими объёмами.

— Про объёмы? — протянул Сергеев. Явно его выбила из седла моя проницательность. Я же сразу постарался изобразить всё понимающую рожу.

— Ну и что с объёмами?

— Так, это... Растут!

— Ну?

— У нас в этом месяце,— он достал из кармана пиджака сложенную вчетверо бумажку и, развернув, принялся читать,— на двадцать процентов выросли объёмы!

— На двадцать?— переспросил я, понимая, куда он клонит. Если и следующие ходоки по этому вопросу, то, значит, сговорились.

— Я всё подсчитал,— заверил Сергеев.

— Ну хорошо, пусть будет двадцать,—согласился я.

К тому же объёмы выросли не на двадцать, а на двадцать два процента. Невнимательно считал, аналитик хренов.

—А в следующем месяце ещё на тридцать процентов вырастут объёмы!

— Ну и дальше что? — я прикинулся шлангом.

— Итого получается около пятидесяти процентов, и это без тенденции к снижению!

Во чешет, сукин сын!

— Так это хорошо — больше денег контора заработает.

— Вот тут как раз к сути и подходим,— лицо Сергеева приняло плутовато озабоченный вид.

Я ждал, когда он это, наконец, произнесёт.

— Алексей Николаевич,— начал Сергеев, понизив голос, как бы боясь, что нас могут подслушать враги,— зарплата-то не растёт...

Лирическое отступление. Дело в том, что этот бизнес мне когда-то свалился на голову в лице моего старого друга Витьки. Теперь он, конечно Виктор Александрович. А когда-то давно, в армии, мы были молоды»*, и зелёными духами, вместе переносившими все тяготы армейской службы. Так получилось, что из новобранцев мы оказались вдвоём и на почве этого конкретно сдружились. Это к вопросу о том, что, среди прочего, армия даёт человеку. После дембеля продолжили поддерживать отношения. Правда, Витька был москвич, а я из Питера. Как-то на гое он пропал у меня из виду, а потом объявился и предложил взять пол себя небольшую фирмочку. У меня было некоторое количество денег на тот момент, небольшое, но достаточное, чтобы войти к Витьке в долю. Так мы и завертели всю эту карусель. Стоял он на столице плотно, с серьёзными людьми. И за пару лет контора так поднялась, что Витью и сотоварищи полностью перешли на западный манер ведения бизнеса — набрали топ-менеджеров и прочей модной пижни. Сами отошли от дел, но периодически поёбывали обладателей красных дипломов за неудачные решения. Я же продолжал рулить, ничего особо не меняя. Естественно, были у меня толковые ребята, но отдать им полноту власти я не рискнул, не столько из-за недоверия, а просто, чтобы люди не испортились. То, что я являюсь акционером питерского филиала, знало только несколько человек в Москве. Для всех своих подчинённых, я был обычный директор, которого, как они думали, можно так же уволить» и их. Я не разочаровывал их в этих фантазиях.

И вот теперь, змей — Сергеев в своё рабочее время, когда он должен отрабатывать зарплату, которую плачу ему я, приносит мне свой помятый тетрадный листок, написанный опять же в рабочее время, и просит поднять ему зарплату! Вот вкратце вся ситуация.

— Не растёт...

Повторил Сергеев и развёл ручками в стороны.

— А с чего ей спрашивается расти, у тебя что «сделка»?

— Нет...

— Ну и в чём вопрос тогда? Работать не хочешь?

— Нет, что вы! Я боюсь, как бы мы не начали торопиться и ошибаться!

Ух ты, какой заботливый.

— Качество ведь сейчас во всём мире выходит на первый план,— продолжал змей.

— Вот что. Пока у тебя будет возможность высчитывать наши объёмы, которые, кстати, ты высчитал неправильно, в течение своего рабочего дня, значит, есть ещё резерв.

И скажи следующим, кто собирался меня посетить, что если они по этому же поводу, то пускай сразу оглобли заворачивают. У меня нет времени по пять раз на дню слушать, что денег не хватает.

— Извините.

— А если будешь продолжать развивать свои антирабочие настроения, заставлю тебя в Power Point презентацию по творчеству Марка А врелия забабахать. И буду требовать, чтобы получилось ненавязчиво, но убедительно, одним словом... корпоративненько.

Сергеев выскользнул из кабинета гораздо быстрее, чем заполз в него.

Всё-таки все люди одинаковые. Все хотят денег побольше и работать поменьше. Я не рассердился на Сергеева, на его месте я бы, наверное, тоже пытался как-нибудь повлиять на ситуацию. Но получилось так, как получилось. Надо ли кого-то винить, что я — начальник, а он — подчинённый? Разумеется, нет! Но и повышения он не получит. А это уже его личная заслуга. Я опять задумался.

Вот ситуация из жизни — дорожная пробка. Все стоят как люди, но всегда найдутся самые умные, которые начинают вылезать на встречку и переть по ней. Это— потенциальные революционеры. Пускай дураки стоят, я же не такой! В результате пробка, которая хоть как-то, но двигалась, встаёт колом. И дебилы, в конце концов, упираются во встречный поток! Теперь они начинают влезать, бибикая и делая страшные глаза. При этом они ещё и очень недовольны. Ну, с недовольством понятно — естественная реакция. Не себя же любимого признать идиотом, другие есть. Вот так устроен человек Думает, что он умнее всех, а ничего подобного.

Заглянула Яна и положила мне на стол бумаги на подпись.

Вот она, например, молодец-девчонка. Знает несколько языков, умная и не карьеристка. Я от неё никогда ни сплетен не слышал, сидит себе, работает. Вот такие, как она, могут рассчитывать на карьеру, по крайней мере, у меня. Но это я так думаю, потому что доверчивый и глупый, а надо по-другому... Надо по-западному! Как в бизнес-школах учат. Или как в конторах с иностранным капиталом. Там, например, начальник под себя умного подчинённого ни в жисть не возьмёт, потому что будет бояться, что тот его подсидит. Это у них развито на генном уровне! Если умный — значит подсидит! В результате наверху, в руководящем аппарате, собирается такая шушера — мама не горюй! Подонки и скоты. И если нормальный человек оказывается в этом гадюжнике. то «тушите свет». Работа превращается в форменный ад, и, в конечном итоге, это болото его отторгает. Повезёт ещё, если без подстав. Знаю кучу примеров такого корпоративного братства через букву «л». Но, слава Богу, сам не попадал в такой переплёт, а то бы морду набил кому- нибудь. В такой ситуации решение вопроса «вручную» единственное, если можно так выразиться.

Судя по тому, что до конца рабочего дня больше меня никто не тревожил, народ понял бесперспективность кавалерийских наскок» Значит, надо ждать флангового удара. Тут несколько вариантов: могут побухтеть и потом успокоиться, могут продолжить работать спустя рукава, и, наконец, могут накатать подмётное письмецо кому-нибудь в Москву. Первый вариант меня устраивал. Второй устраивал даже больше первого, так как кто-нибудь в погоне за рекордом «нихуя-неделания», наверняка бы напортачил, а за это пришлось бы его публично выебать, и всё бы завертелось как раньше. Вариант третий был самым неприятным, потому что пришлось бы уволить храбреца, решившегося на открытый бунт. Но так как он требовал взятия на себя большой ответственности и смелости в написании письма, то третий вариант был самым маловероятным. От меня требовалось подождать с недельку и, если ничего не произойдет, подарить от лица фирмы какой-нибудь бонус. Вот и вся наука управления персоналом.

Я глянул на часы — рабочий день закончился. Надо было посидеть для приличия ещё с полчасика, начальник всё-таки, и затем уже двигать до хаты. В дверь постучали. Это оказалась Яна.

— Алексей Николаевич, можно я вас отвлеку минут на пять?

— Разумеется!

— У меня вот какое дело...

«Только бы не ты,— думаю,— с идеями про объёмы и зарплаты». Но высшие силы не позволили мне разочароваться в своём лучшем работнике.

— Я хочу поступать в институт, на второе высшее, но боюсь мне трудно будет совмещать с работой, особенно, когда надо будет экзамены сдавать.

— Собираешься увольняться?

— Боже упаси! Где я себе ещё такого начальника найду! — лукаво улыбнулась она.

Умеет льстить, ничего не скажешь!

— Ну и что предлагаешь?

— Может, вы мне подскажете, как быть?

И смотрит как зайчик.

— Тебя, Яна, надо дипломатом в страны с непростыми отношениями направлять, тогда у нас куча проблем пропадёт. А с учебой не волнуйся. Главное, предупреждай заранее, когда тебе надо, всё утрясём.

— Ас бухгалтерией как?

— Не надо ничего! Считай это поощрением за хорошую работу.

— Спасибо!

Яна расплылась в улыбке.

— До свидания! — и упорхнула.

Сразу ощутил прилив положительных эмоций, а заодно и опять задумался. Сколько человеку надо для счастья? Всего лишь, чтобы кто-то ценил его. Это ведь так важно — быть кому-то нужным. Чтобы кто-то ждал дома, пускай хоть и, как у меня, два вечно недовольных волосатых создания на четырёх ногах.

И тут я подумал, а пугает ли меня одиночество? Тщательно обдумав этот вопрос, понял, что, по-настоящему одному мне быть не приходилось. Но не приходилось по одной простой причине — одиночества я всё-таки боюсь. Боюсь быть действительно один. (Это оставило во мне непонятное чувство. Прожив уже половину жизни, я вроде как что-то не успел, причём такое, что лежало буквально в двух шагах Можно ведь корить себя, что не забрался на Эверест, не покорил Южный полюс, не дал денег на храм Христа Спасителя, но это всё было не то.) Задумался я настолько сильно, что только придя домой, вспомнил про сосиски. На вопрос кошки, где же еда, я только недовольно хмыкнул и молча отправился в магазин. Естественно, в одиночестве.

Дата добавления: 2015-07-16