Ганс кользен. Чистое учение о праве 4 страница

Переходя от сводов средневекового закона к кодексам XVII века и бо­лее поздних столетий, большинство из этих нарушений перестают быть преступлениями и исключаются из списка криминальных и наказуемых. Оставшиеся же «криминальными» изменили свою природу и караются по чисто утилитарным причинам. Поворотный момент в продвижении к чув­ственному уголовному праву наступает с введением советских законов 1926-1930 годов, когда все религиозные преступления были отменены, а с ними и многие нарушения, связанные с попранием идеациональных ценно­стей. Обольщение, адюльтер, полигамия, полиандрия, кровосмешение, со­домия, гомосексуализм, внебрачные связи, непристойность в публичных местах перестали считаться преступлениями. Все такие действия стали не­криминальными. Подобное изменение произошло и в области гражданско­го и конституционного права. Практически во всех западных странах зако­ны стали почти полностью чувственными и остаются преимущественно таковыми по настоящее время. [с. 499]

Рассмотрим теперь современный кризис нравственных идеалов и права. Поскольку господствующие формы морали и права в западноевропейских странах чувственные, то и кризис, очевидно, будет заключаться в разруше­нии чувственных этики и права[267].

4. Разрушение чувственных этики и права.

Суть кризиса заключается в постепенной девальвации этических и пра­вовых норм. Девальвация зашла уже так далеко, что сколь бы странным это ни показалось, но этические и правовые ценности потеряли свой престиж. В них уже вовсе нет той былой святости, в которую первоначально они облекались. Все больше и больше на истинные нравственные ценности смотрят, как на всего лишь «рационализации», «выводы» или как на «кра­сивые речевые реакции», маскирующие эгоистические, материальные ин­тересы и стяжательские мотивы индивидов и групп. Постепенно их начи­нают интерпретировать как дымовую завесу, скрывающую прозаические интересы, эгоистичные желания и особенно страсть к материальным цен­ностям. Подобным образом юридические нормы все больше и больше рас­сматриваются как орудие в руках стоящей у власти элиты, эксплуатирую­щей другие, менее влиятельные, группы населения. Иными словами, они есть своего рода уловка, к которой прибегает господствующий класс для того, чтобы держать в повиновении и контролировать подчиненные классы. И юридические и этические нормы стали всего лишь румянами и пудрой для того, чтобы сделать макияж неприглядному телу экономических инте­ресов Маркса, резидий Парето, либидо Фрейда, комплексов, стимулов и доминирующих рефлексов других психологов и социологов. Они превра­тились в простые дополнения к полиции, тюрьмам, электрическому стулу, подавлениям и другим формам проявления физической силы. Они потеря­ли свой моральный престиж, деградировали и снизились до статуса средст­ва, используемого умными плутократами для одурачивания эксплуатируе­мых простаков. С потерей престижа они постепенно утрачивают и свою контролирующую и регулирующую силу- важный фактор человеческого поведения. Их «ты не должен» и «ты должен», как моральные императивы, все меньше и меньше определяют поведение людей и направляют его в соответствии с нормами, а их роль постепенно сводится к нулю. Логически возникает вопрос: «Если соль утратила свои вкусовые качества, то чем же в таком случае солить? Ибо она бесполезна и годна лишь для того, чтобы ее высыпать и растоптать ногами».

Утратив свой «вкус» и действенность, они открыли путь грубой силе, как единственному сдерживающему фактору в человеческих отношениях. Если ни религиозные, ни этические, ни юридические ценности не контро­лируют наше поведение, то тогда что же остается? Ничего, кроме грубой силы и обмана. Отсюда - современное «право сильного». И в этом - основ­ная черта современного кризиса в этике и праве.

Кризис не пришел нежданно-негаданно. И разразился он не в силу не­коего непредвиденного фактора, расположенного вне чувственной этики и права. Наоборот, он медленно накапливался в самой чувственной системе в ходе ее развития, распространяясь от скрытых в системе болезнетворных микробов. [с. 500]...

Эти ядовитые бактерии чувственной этики и права были заложены в утилитарной и гедонистической, то есть в релятивистской и условной, при­роде этических и юридических ценностей. Любая чувственная ценность, так как она приравнивается к утилитарному и относительному условию, обязательно регрессирует, становясь все более и более относительной и условной, пока наконец не достигнет стадии «атомизации» в своем реляти­визме и стадии полной произвольности в еще более тонкой и менее уни­версальной условности. Конечная стадия - полное банкротство. Это крат­кий очерк того, как и почему «соль» чувственных этико-правовых норм потеряла свой специфический вкус.... Поэтому мы выводим неизбежную «атомизацию» и самоуничтожение чувственной системы ценностей из са­мого процесса ее исторической эволюции. [с. 501]...

Вступив на историческую арену как наследник и заместитель христиан­ской морали и законности, современная система чувственной этики и права в процессе своего поступательного развития сеяла семена деградации чело­века и самих нравственных ценностей. Объявляя их чистыми условностя­ми, она низводит их до уровня утилитарных и гедонистических конструк­ций, релятивных во времени и пространстве. Если они считаются подходя­щими для определенного человека или некой группы, то они принимаются, в обратном случае их отвергают как лишние препятствия. Таким образом, в мир моральных ценностей был введен принцип безграничного релятивиз­ма, произвол которого порождает конфликты и борьбу, что, в свою оче­редь, вызывает ненависть, диктат грубой силы и кровопролития. В хаосе конфликтующих друг с другом норм моральные ценности превращаются в прах, постепенно теряют свою интегрирующую силу и открывают путь грубому насилию. Пафос объединяющей христианской любви уступает место ненависти человека к человеку, класса к классу, нации к нации, госу­дарства к государству, расы к расе. Физическая сила становится эрзац-правом. Bellun omnium contra omnes[268] подняла свою уродливую голову. Именно с этим мы сейчас и сталкиваемся.

Едва ли есть общая этическая ценность, связывающая коммунистов и капиталистов, фашистов и евреев, итальянцев и эфиопов, союзников и на­цистов, католиков и атеистов, мультимиллионеров и обездоленных, нани­мателей и наймитов, эксплуататоров и эксплуатируемых и т. д. Их юриди­ческие и этические ценности противоположны и совершенно несовмести­мы. То, что одна группировка объявляет добром, другая клеймит как зло. Трагедия, однако, в том, что нет чувственного арбитра, приемлемого для всех группировок, чье решение одинаково авторитетно для всех. Если слу­чайный примиритель и пытается выступить в роли третейского судьи, то он сам в свою очередь становится самостоятельной общественной силой, хотя и отрицаемой другими группировками. Таким образом, наш мир представ­ляет собой общество бесконечно соревнующихся сторон без морального судьи, который мог бы разрешить эти споры. Результат - моральный хаос и анархия. Каждый становится для себя своим собственным законодателем и судьей, считая свой собственный поведенческий образец столь же прекрас­ным, как и чей-либо еще. [с. 502] Инерция, правда, все еще порождает об­ращение к «общественному мнению» или к «мировому сознанию», но это либо глас вопиющего в пустыне, либо дымовая завеса, маскирующая эгои­стичные устремления той или иной «группы давления». Вместо одного ис­тинного общественного мнения у нас существуют тысячи псевдообщест­венных мнений групп, сект и индивидов. Вместо «мирового сознания» у нас миллионы противоречивых «рационализации» и «заключений». Вся этика, соответственно, становится игрушкой в руках неразборчивых в средствах «групп давления», каждая из которых стремится урвать большую долю чувственных ценностей за счет других. При таких обстоятельствах движущая, связующая и контролирующая сила этических идеалов содер­жит в себе тенденцию к исчезновению. Так как нет единого морального кодекса, то нет и прессинга гомогенного общественного мнения, которое могло бы формировать чьи-либо нравственные чувства и убеждения. Нет поэтому и единого морального сознания, которое могло бы обладать эф­фективной регулирующей силой в межчеловеческих отношениях. Мудрено ли, что преступления, войны, революции все больше и больше тревожат западное общество? «Допустимо все, что выгодно» - главный нравствен­ный принцип нашего времени. Он дополняется болезненной озабоченно­стью утилитарными ценностями. «Если вера в Бога полезна, то он сущест­вует, если нет, то нет и Бога». «Если наука дает жизненно важную цен­ность, то ее принимают, если нет, то она признается бесполезной». Отсюда наше помешательство на деньгах, наша бессовестная борьба за богатство. «За деньги можно все купить». Мы превращаем в деньги и прибыль любую ценность: пять близнецов, научное открытие, религиозные возрождения, новое преступление и многое другое. Удачливые стяжатели составляют нашу аристократию. Отсюда наше кредо «дело есть дело» и вся жестокость борьбы за чувственные ценности. Отсюда наши предположительно науч­ные «нравы» и «обычаи» вместо моральных императивов, наше антрополо­гическое и социологическое допущение, что нравы условны и варьируются у разных групп. Отсюда миллионы других характеристик нашего urbs venalis[269] со всеми трагическими последствиями такого морального цинизма. Когда общество освобождается от Бога и от Абсолюта и отрицает все связующие его моральные императивы, то единственной действенной силой остается сама физическая сила. [с. 503]...

В безумстве декадентского мышления человек чувственного общества сегодня снова разрушает свой чувственный дом, который он с такой гордо­стью воздвигал последние пять столетий. Чувственные этика и право вновь зашли в тупик, отмечающий finis[270] настоящей эпохи. Без перехода к идеа-циональной этике и праву, без новой абсолютизации и универсализации ценностей общество не сможет избежать этого тупика. Таков вердикт исто­рии в отношении прошлых кризисов чувственной этики и права, и таким должен быть приговор в отношении настоящего кризиса. [с. 504]

Цит. по: Сорокин П. А. Кризис нашего времени. [Фрагменты] // Соро­кин П. А. Человек. Цивилизация. Общество: Пер. с англ. / Общ. ред., сост. и предисл. А. Ю. Согомонова. М., 1992. С. 427-504.

55. И. А. Ильин. НАШИ ЗАДАЧИ.

Дата добавления: 2015-07-19