ПРЕЗИДЕНТ США. президента, я ответил, что в этом случае, видимо, было бы полезно установление

президента, я ответил, что в этом случае, видимо, было бы полезно установление неофициального контакта с¹ новым президентом через его доверенное лицо.

В середине ноября Гарриман прислал мне с нарочным записку, в которой сообщал, что Картер предложил ему „продолжать действовать в качестве негласного канала для связи между Генеральным секретарем и Картером".

Через несколько дней я вновь встретился с Гарриманом и передал через него Картеру привет и поздравления от Брежнева в связи с избранием его президентом США. Сказал далее, что мне поручено также довести до сведения Картера следующее: „Генеральный секретарь с интересом ознако­мился с высказываниями г-на Картера, переданными через Гарримана. У нас встречает должное понимание заявление г-на Картера в поддержку продолжения усилий, направленных на то, чтобы советско-американские отношения были дружественными. В Москве разделяют точку зрения о том, что в центре этих отношений должны стоять вопросы взаимного ограничения и прекращения гонки вооружений. Мы готовы в полной мере взаимодействовать с г-ном Картером как новым президентом США, руководствуясь принципами равенства и взаимной выгоды сторон. Брежнев положительно оценивает выдвинутую г-ном Картером мысль о возможной личной встрече между ними".

Гарриман обещал все это передать Картеру, с которым он должен встретиться через несколько дней в его штаб-квартире в г. Плейнсе (штат Джорджия).

Когда мы вновь встретились с Гарриманом, он сказал, что довел до сведения Картера соображения, высказанные в послании Брежневу. Картер уполномочил Гарримана сообщить для передачи Брежневу, что признателен за выраженные в нем чувства. Он лично высоко ценит тот факт, что получил изложение взглядов Генерального секретаря. Хотя у него нет возможности вести переговоры до своего вступления в должность, он хотел бы заявить, что разделяет стремление Брежнева улучшить отношения между нашими странами.

Гарриман сказал далее, что, как заявил Картер, когда он станет президентом, то быстро и настойчиво будет действовать в интересах достижения соглашения по ОСВ. Картер, разумеется, не может быть связан предыдущими переговорами. В то же время он полностью учтет работу, проделанную за последние два года, и надеется, что переговоры по ОСВ будут завершены встречей на высшем уровне.

Я тут же обратил внимание Гарримана на то, что мне непонятно высказывание Картера, что он не считает себя связанным предыдущими переговорами по ОСВ, ведь переговоры официально велись от имени США. Гарриман ответил, что он тоже спрашивал об этом Картера. Последний сказал, что он хочет лишь оговорить за собой право высказать некоторые, возможно, новые соображения или коррективы, которые могут у него возникнуть в контексте окончательного соглашения, особенно если они могут способствовать развязке остающихся спорных вопросов.

Вскоре в Вашингтоне был устроен большой обед в честь 85-летия Гарримана (из иностранцев был приглашен лишь я один). Истэблишмент США был представлен на редкость полно. Было много приветственных речей и поздравительных телеграмм.

С ответным словом выступил юбиляр. Он вспоминал наиболее важные моменты из своей долгой политической жизни. Затем неожиданно для

сугубо доверительно

собравшихся произнес эмоциональную речь, в которой подчеркнул необходимость развития хороших советско-американских отношений. Советские руководители, заявил он, также хотят мира с США. Те, кто считает, что они готовятся к первому удару по США, шизофреники. У них есть свои дети, внуки и правнуки, которых они так же любят, как и мы своих, сказал он.

Министр финансов Саймон, который только что вернулся из Москвы, где беседовал с Брежневым, по возвращении в Вашингтон сразу же связался с Картером и передал ему высказанное Брежневым опровержение „недобрых вымыслов", которыми сейчас кое-кто пытается стращать Картера, утверждая, будто после его вступления на пост президента Советский Союз устроит ему „испытание нервов".

Я не знаю, отметил Саймон в беседе со мной, верил ли сам Картер подобным выдумкам или нет, но они действительно были пущены в ход кем-то из окружения самого Картера. Для меня, однако, было ясно одно -Картер с явным облегчением воспринял это сообщение Генерального секретаря.

Сам Картер вскоре в интервью по телевидению заявил, что он получил через министра финансов Саймона сообщение лично от Брежнева о том, что СССР не собирается устраивать ему „испытание" в начальный период его администрации и что СССР желает мира. Картер подчеркнул, что он сам хочет поддерживать мирные отношения с СССР и намерен сдвинуть „с мертвой точки" советско-американские переговоры по ОСВ, которые „топчутся на месте" с января - февраля 1976 года.

Форд как президент США

В ряду послевоенных президентов США Форд не занимает особо заметного места. О нем пишут и говорят как бы скороговоркой. По своим личным качествам Форд - общительный человек без особых претензий. Как президент, он не был колоритной фигурой, как и не был хорошим оратором или интеллектуалом. В этом, впрочем, он не был исключением среди ряда других президентов. Тот факт, что он не был „избранным" президентом, также вредил его репутации. Да и президентом-то он был всего немногим более двух лет.

Вместе с тем справедливость требует подчеркнуть, что администрация Форда-Киссинджера продолжала в общих чертах следовать сформиро­вавшемуся при Никсоне внешнеполитическому курсу, предусматривавшему переход „от эры конфронтации к эре переговоров". Сам Форд не был вдохновителем каких-либо враждебных антисоветских акций. Более того, следует отметить определенные события, связанные с президентством Форда, которые оставили свой позитивный след в наших отношениях и международной обстановке того времени. Прежде всего нужно назвать владивостокскую встречу, продолжившую процесс выработки важного соглашения по ОСВ. Далее, президент Форд от имени США подписал хельсинкский Заключительный акт в числе высших руководителей тридцати пяти государств-участников общеевропейского совещания, что сыграло немалую роль в дальнейшем развитии событий в Европе. Наконец, при администрации Форда завершилась многолетняя война во Вьетнаме.

Д.ФОРД-
ПРЕЗИДЕНТ США 365

Однако политический портрет Форда в том, что касается отношений с СССР, был противоречив. Достаточно вспомнить его публичный отказ использовать слово „разрядка", заменив его формулой „мир посредством силы". Он не принял никаких практических мер, чтобы помешать принятию дискриминационного торгового законодательства в отношении СССР, и сам же подписал такой закон. По своим убеждениям он был консерватор, хотя и понимал необходимость политического маневра, правда, лишь в ограни­ченных пределах.

В отношениях с СССР Форд проявлял осторожность и нерешительность. Он хотел договоренности по ОСВ, но избегал ссоры с Пентагоном. Он был доброжелательно настроен в отношении улучшения советско-американских отношений, но не был готов активно бороться за это. Он вообще не смог должным образом ответить на „вызов правых" (как он сам назвал главу о своей предвыборной борьбе в мемуарах). В конце концов, растущая политическая неустойчивость президента Форда в ходе предвыборной кампании привела к тому, что политика разрядки была практически отодвинута им на задний план.

В конце президентства Форда в декабре 1976 года Брежневу исполнилось 70 лет. Будучи уже больным человеком, он уверовал - не без влияния своего ближайшего окружения в Политбюро - в непогрешимость советской внутренней и внешней политики. Он не видел необходимости в какой-либо серьезной корректировке своего курса, хотя жизнь требовала внесения определенных изменений, в том числе и в практическом осуществлении курса разрядки. Стагнация мышления, идеологическая инерция и отсутствие необходимой гибкости неизбежно обрекали советскую политику на крупные промахи и заводили ее в тупик.

В целом это был критический момент для советско-американских отношений. В США на смену Форду пришел президент Картер, новый человек в международном общении с неясной еще политической платформой. В самой Америке продолжалась активная борьба, которая в последующие годы должна была во многом решить кардинальный вопрос: быть или не быть разрядке в отношениях между крупнейшими державами современности. К сожалению, история распорядилась так, что противо­речивое правление Картера ознаменовалось дальнейшим упадком, а затем -после афганских событий - и.окончательным распадом процесса разрядки.

ЧАСТЬ

VI

ДЖЕЙМС КАРТЕР:

КОНЕЦ ПРОЦЕССА

РАЗРЯДКИ,

1977—1981 ГГ.

После официальной беседы с президентом Дж.Картером и госсекретарем С.Вэнсом, Белый дом. 1978 год

1. ПЕРВЫЙ ГОД ПРЕЗИДЕНТА ДЖ.КАРТЕРА

За всю современную историю Соеди­ненных Штатов не было, пожалуй, государственного деятеля, пришедшего в Белый дом со столь невыразительным политическим багажом и со столь не впечатляющей допрезидентской биографией, как Дж.Картер. Еще в начале предвыборной суматохи Картер считался одним из наименее перспективных кандидатов в президенты. „Джимми - кто это?" - иронизи­ровали юмористы. Форд за несколько месяцев до выборов считал, что он без особого труда победит Картера.

Картер интриговал дипломатический корпус Вашингтона (как и большинство американских избирателей) своей относительной неортодок­сальностью и своеобразием политических взглядов и суждений. Хотя у него и не было четкой программы, в его выступлениях многие рядовые американцы могли услышать то, что им хотелось услышать. Он не принад­лежал к вашингтонскому истэблишменту, да у него и не было своей солидной базы в собственной партии. Это было необычно, что также привлекало внимание. Его публичное поведение было нестандартным. Короче, выглядел он довольно оригинально на американском политическом небосклоне.

В сообщениях в Москву после избрания Картера президентом мне трудно было делать какие-либо четкие обобщения или прогнозы: слишком уж много было неизвестного. Правда, я надеялся, что Картер, получив военно-техническое образование и прослужив какое-то время на подводном флоте США в качестве офицера, мог оказаться более квалифицированным и более устойчивым партнером на переговорах по вопросам ограничения ядерных вооружений, чем его предшественники в Белом доме.

И все же советское руководство предпочло бы иметь дело с Фордом, нежели с Картером. Лучше знакомый президент, чем незнакомый, да еще с замашками религиозного проповедника, опасными для политического деятеля.

Жизнь оказалась еще сложнее, а сам Картер и его президентство -гораздо более противоречивыми, чем это казалось вначале.

В личном плане я с уважением отношусь к Картеру, к его высоким нравственным убеждениям. Он опередил многих в своих призывах обращать больше внимания на такие общечеловеческие ценности, как реальное разоружение, права человека, борьба с голодом, экология, необходимость сохранения и правильного использования ресурсов всей планеты. Многие считали его наивным человеком. Это, конечно, не так. Однако в области практической политики он не добился сколько-нибудь заметного успеха. Его президентство оценивается многими американскими исследователями как неустойчивое и непоследовательное. В Советском Союзе период прези­дентства Картера считают одной из неудачных страниц советско-американ­ских отношений.

На основании личных наблюдений я склонен согласиться с такими оценками. Пожалуй, одной из главных причин такого правления Картера

явилось несоответствие между замыслами, порой неплохими, и полити­ческим умением последовательно проводить их в жизнь. Он упорно стремился внести обязательно что-то свое во все вопросы, подчас даже заглядывая вперед, как, например, в разоруженческих проблемах. Но он упрямо отстаивал свой подход даже тогда, когда это порождало трудно преодолимые разногласия с внутренними и внешними оппонентами. Ему недоставало гибкости. Его чрезмерный воинствующий морализм, упрямство и эмоции вступали в противоречие с реальной политикой. Стремясь к лучшему, он порой недооценивал просто хорошее. В погоне, например, за „жар-птицей" - радикальным сокращением ядерных вооружений - он упустил „синицу" - ратификацию договора об ОСВ-2.

Действовал Картер подчас так, как если бы он опровергал известную мысль о том, что политика - это искусство возможного. Порой ему просто не везло. Но чаще всего ему не удавалось определить главное, чтобы правильно начертать курс своего правительства, а затем настойчиво проводить его в жизнь. Этому немало способствовала разноголосица в верхнем эшелоне власти, среди его основных советников. Все это предопределяло известные метания самого Картера и его противоре­чивую, а подчас просто чрезмерную реакцию на разные международные со­бытия.

В результате президентство Картера часто переживало кризисы и мини-кризисы, особенно в отношениях с Советским Союзом.

Ниже излагается более детальная история советско-американских отношений при президенте Картере. Она напоминает сложную и запутанную шахматную партию, с той лишь разницей, что в реальной жизни, она закончилась поражением обеих соперников, развалом политики разрядки.

* * *

В 1977 году основные события внутриполитической жизни, как и деятельность США на международной арене, носили на себе в той или иной мере печать становления новой администрации президента Кар­тера.

В социально-экономическом отношении программа Картера в том виде, как он ее постепенно развернул в течение года, была умеренно консерва­тивной, правда, с вкрапленными-„популистскими мотивами". Картер улавли­вал настроения избирателей, которые связывали с приходом нового прези­дента надежды на улучшения, и стремился всячески расширить свой электорат.

На практике это вылилось в политическое маневрирование по широкому кругу вопросов. Но это лишь усиливало недовольство деятельностью президента, особенно к концу года, когда стало ясно, что Картер не добился серьезных практических результатов в вопросах, наиболее волнующих американцев.

Развитие внутриполитической обстановки во многом определялось также противоборством администрации Картера с конгрессом, который упорно добивался усиления своей роли в формировании и даже проведении внутренней и внешней политики, внося существенные коррективы в планы президента.

Что касается внешнеполитической деятельности, то администрация Картера стремилась восстановить международные позиции США, серьезно

сугубо

ДОВЕРИТЕЛЬНО

подорванные вьетнамской авантюрой. Для достижения этой задачи прези­дент провозгласил своей главной целью укрепление отношений США с их военно-политическими союзниками в рамках треугольника „Северная Америка - Западная Европа - Япония", а также усиление военной мощи блока НАТО.

В условиях международной разрядки „цементировать" внешнюю поли­тику Запада призвана была провозглашенная администрацией Картера поли­тика „защиты прав человека", острие которой было направлено против СССР и стран социалистического содружества. Эта политика ставила также вспомогательную задачу - заручиться поддержкой внешней политики адми­нистрации со стороны широких слоев общественности, преодолеть глубокий раскол в США, который был порожден вьетнамской войной и „уотергейтом". Делалось это, однако, за счет углубления раскола в отношениях с СССР.

В своем подходе к новой администрации в США советское руководство исходило из желания сохранить процесс разрядки, считая стержневым на­правлением в отношениях с США вопросы ограничения гонки вооружений, и среди них прежде всего завершение подготовки нового соглашения по ОСВ. Москва, по выражению Громыко, считала это „вопросом вопросов". Однако администрация Картера с самого начала недооценила проблему преемствен­ности в советско-американских отношениях, что выразилось прежде всего в попытках отойти от владивостокской договоренности как основы перего­воров по заключению нового соглашения по ОСВ.

Потребовалось немало времени, прежде чем администрация Картера убедилась в бесперспективности такого подхода.

Советско-американские отношения, пережив в начале правления Карте­ра период значительных трудностей, лишь постепенно, в последние месяцы 1977 года, стали несколько выравниваться. Отрицательно сказалась на общем климате отношений развернутая Картером с первых дней пребыва­ния в Белом доме идеологическая кампания в защиту прав человека. Преподносилось все это чуть ли не как обретение Америкой „новой морали" во внешней политике (после „аморальности" периода Никсона-Киссинд­жера-Форда). Одновременно это было удобным пропагандистским противо­весом принципу мирного сосуществования двух систем, который оказывал все большее воздействие на умы людей.

Все это происходило в условиях, когда советское руководство упорно следовало консервативному курсу во внутренней политике и не могло, конечно, эффективно противостоять развернутой на Западе кампании в защиту прав человека. Давала себя знать и пущенная в ход в США теория, будто в разрядке, в достижении соглашения по ОСВ, Советский Союз заинтересован больше, чем США.

В этой связи новые мартовские предложения по ОСВ, с которыми Вэнс приезжал в Москву, были расценены советским руководством как попытка вести дела с СССР с позиций силового навязывания своей точки зрения. Советская же сторона придерживалась согласованного ранее владивосток­ского подхода.

Переговоры по этим вопросам осложнились и затянулись.

Встречи Громыко с Картером и Вэнсом в сентябре 1977 года способство­вали некоторому прогрессу на переговорах по ОСВ. Выявилась реальная возможность достичь соглашения. Однако вскоре администрация Картера стала проявлять колебания относительно целесообразности форсирования

ДЖ.КАРТЕР:

КОНЕЦ ПРОЦЕССА РАЗРЯДКИ 371

переговоров по ОСВ. Тут определенно сказались внутриполитические расчеты администрации - в стране возникли разногласия вокруг новых договоров по Панамскому каналу. Белый дом считал, что если к этим договорам, обсуждение которых в конгрессе проходило бурно, добавить еще один спорный договор об ОСВ, то законодатели за одну сессию „не переварят" все, и нужно вначале отдать приоритет одному из них. Картер сделал выбор в пользу „проталкивания" в первую очередь панамского вопроса, что в конечном счете и привело к тому, что договор об ОСВ хотя и был впоследствии подписан, но так и остался нератифицированным, поскольку у администрации больше не осталось политического капитала для этого (это признал и сам Картер в беседе со мной спустя несколь­ко лет).

Заметное место в советско-американских отношениях занимали про­блемы ближневосточного урегулирования. Вначале администрация шла на сотрудничество с СССР по вопросам созыва Женевской конференции по ближневосточному урегулированию и выработке отдельных принципов такого урегулирования. В результате появилось известное советско-амери­канское заявление по Ближнему Востоку от 1 октября 1977 года, состав­ленное Громыко и Вэнсом в Нью-Йорке. Впоследствии, однако, админист­рация Картера взяла курс на отход от согласованных с СССР позиций, и вопрос о созыве Женевской конференции оказался фактически снятым с повестки дня.

Определенную роль сыграл тут и прежний непрактичный подход Москвы к этому вопросу.

Заметно возросло значение африканского фактора. Еще больше, чем администрация Форда - Киссинджера, новая администрация Картера стремилась оказать нажим на СССР, рассматривая локальные конфликты через призму основных советско-американских отношений.

К позитиву следует отнести подтверждение администрацией Картера линии на дальнейшее сотрудничество по основным направлениям двусторон­них отношений в области медицины, охраны окружающей среды, науки и техники, космоса.

Отношения в торгово-экономической сфере сколько-нибудь заметного развития не получили, хотя администрация на словах признавала необходимость такого развития.

Традиционный „медовый месяц" доброжелательных отношений между Белым домом и прессой длился в первый год президентства Картера почти девять месяцев - больше, чем у Кеннеди и Форда (до разоблачения финансовых махинаций Берта Пенса, близкого друга Картера). Пресса широко и с одобрением писала о решениях Картера продать дорогую президентскую яхту „Секвойя", отключить несколько десятков телевизоров в помещениях Белого дома, сократить число персональных автомобилей, закрепленных за сотрудниками его аппарата, рекламировала его „при­вычку" обходиться без носильщиков при поездках по стране. Подражая Ф.Рузвельту, Картер ввел в практику телевизионные „беседы у камина". Одевался он при этом подчеркнуто демократично: бежевый вязаный джемпер поверх белой рубашки с галстуком. По частоте появления в печати статей, посвященных его личности, Картер в первый год значительно превзошел не только Форда, но даже и Никсона. После 1977 года благожелательное отношение к личности Картера со стороны журналистов пошло на -убыль.

СУГУБО ДОВЕРИТЕЛЬНО

Киссинджер передает дела

4 января я встретился с новым госсекретарем Вэнсом за завтраком, который Киссинджер устроил в своем кабинете в госдепартаменте. Мы завтракали втроем.

Беседа началась с шутливой реплики Киссинджера, что он хотел бы „передать дела" в области советско-американских отношений новому госсек­ретарю в присутствии советского посла и высказать в этой связи некоторые „напутствия" новому госсекретарю.

Он подчеркнул большое значение конфиденциального канала (госсек­ретарь - советский посол) для поддержания непосредственного диалога между президентом США, с одной стороны, и Брежневым и Громыко - с другой. Киссинджер отметил особую роль, которую играли в наших отношениях встречи на высшем уровне.

Вэнс ответил, что Картер и он разделяют это мнение. В сугубо неофициальном плане он заметил, что с новым президентом обсуждал даже примерные сроки возможной встречи в верхах. В предварительном плане они сошлись с Картером во мнении, что такая встреча может состояться до сентября 1977 года, имея в виду, что к этому времени удастся договориться по поводу соглашения по ОСВ.

Вэнс заявил, что вопрос о новом соглашении по ОСВ занимает важнейшее место во всей внешнеполитической программе Картера, равно как и вообще вопросы советско-американских отношений. Я выразил удовлетворение по поводу этого заявления Вэнса.

Затем мы обсудили положение дел на переговорах по ОСВ.

В целом Вэнс проявил интерес к разоруженческой тематике.

Он затронул вопрос „о правах человека", заявив, что, откровенно говоря, он уже много лет „предан гуманным идеям защиты прав человека", что этого требуют его совесть и религиознее убеждения.

Я ответил, что он, разумеется, волен иметь любые убеждения. Тут не может быть никаких претензий. Другое дело, если эти воззрения и убеждения привносятся в межгосударственные отношения, а это не может не привести к осложнениям в отношениях между нашими двумя государствами, особенно когда подобные взгляды оборачиваются фактически прямым вмешательством в наши внутренние дела. Во всяком случае таково наше убеждение.

Тут вмешался Киссинджер, заметив, что в таких делах он избегал Доводить дело до публичных конфронтации, и посоветовал Вэнсу поступать таким же образом. Вэнс не стал больше продолжать дискуссию на эту тему, но чувствовалось, что вопрос этот им не снят.

Киссинджер подробно рассказал новому госсекретарю о сложившейся системе негласных и неформальных встреч между ним и советским послом, включая использование специальной прямой телефонной связи и т. п. Вэнса заинтересовала эта сторона дела. Обратил он внимание и на наш с Киссинджером неофициальный характер личных отношений.

Выслушав Киссинджера, Вэнс сразу сказал, что он хотел бы сохранить сложившуюся практику, с тем чтобы между нами установился такой же тесный рабочий контакт, который существовал у меня с уходящим госсекре­тарем (я, разумеется, тут же дал свое согласие). Вэнс предложил называть Друг друга по имени, как- это было при Киссинджере (теперь вместо Генри будет Сай - сокращенный вариант Сайруса).

Дата добавления: 2015-07-19