|
Читайте также: |
(Небесная Канцелярия, комната совещаний)
…«Нет ничего более вечного, чем временное. Давно ли я согласился стать главой администрации после ухода в Небытие дурака Габриэля? “Ладно тебе, побудь купидончиком, возглавь Рай на пару деньков, пока Голос не вернётся из отпуска”… ну возглавил. И что теперь?» Архангел Варфоломей с тоской возвёл глаза: на огромном панно скрещивались два крыла — официальная эмблема Небесной Канцелярии. Вздохнув, он вернул железный взгляд: ангелы, ожидая планёрки, шуршали перьями в комнате совещаний. О, как же он не догадался сразу? Коготок увяз — всей птичке пропасть. Попал в ловушку. Теперь приходится заниматься всем. Креативом. Рекламой. Рейтингом. Выборами лидера Небесной Канцелярии… и зачем они нужны? Побеждает Голос со 100-процентным одобрением праведников. Пытались что-то изменить. А толку? Получив от Голоса картбланш на эксперименты, Варфоломей еле уломал пару святых выдвинуть кандидатуру на должность Патриарха Рая. Ничего не вышло. Народу в Раю пусть и кот наплакал, однако они умеют консолидироваться. Царевич Димитрий (тот самый, убитый в Угличе[37] сын Ивана Грозного) основал движение «Марш святых» — разгневанные праведники, нещадно бичуя себя шёлковыми веревками, вышли на митинг у пляжных вилл кандидатов. Не довольствуясь криками «Предать врагов анафеме!», они закидали здания кокосами и гнилыми бананами. Убоявшись гнева коллег, те сняли свои кандидатуры — и конец эксперименту. Жаль, под рукой нет ручья с пивом. Прилёг бы на травку — и упился в стельку, до беспамятства.
— Что там у нас на повестке дня? — кисло начал Варфоломей.
В комнате послышался рабочий шелест крыльев и бумаг.
— Собираемся поднять вопрос о блокбастере, прославляющем Голос, — ответил статс-секретарь, сидящий по правое крыло. — Со времён «Страстей Кудесника», снятых Мелом Гибсоном, на экране не было ничего благостного. А вот надо бы. Отличное шоу: люди плакали на сеансах, глядя на мучения Спасителя. Чем ещё вызвать в их сердцах нежные чувства?
Варфоломей посмотрел на серебряные часы. Шесть утра, время молитвы.
— Да уж, — откликнулся один из ангелов с заднего ряда. — Они плачут в основном, когда режут лук либо при понижении зарплаты. А женщины еще — на разборках с мужьями или жалуясь на качество колготок.
— Выжать из человечества слезу — не проблема, — заметил Варфоломей. — Но со «Страстями» не всё так гладко. Человек двадцать отдали Голосу душу на сеансах от сердечных приступов. Помимо всего, Гибсон подложил нам огромную свинью скандалом с любовницей Ксюшей. Парень, орущий: «Я велю ниггерам тебя трахнуть, шлюха!» — неслабо для режиссёра благостного фильма. Кэмерона тоже попрошу не предлагать. Вы Голос знаете: когда он увидит себя татуированным, в синей коже, да с копьём посреди джунглей — каждый из нас молнию в лоб получит. И не одну.
Ангелы приуныли, зачиркав в блокнотах.
— Однако блокбастер действительно бы не помешал, — постучал по столу серебряной ручкой Варфоломей. — Реклама, статьи в газетах, рецензии критиков, грандиозные кассовые сборы… имя Голоса многократно прогремит по всей планете. А за плохие рецензии можно и саранчу на критиков насылать… ну, или другие варианты, из семи казней египетских.
— А почему, чуть что, саранча? — робко спросил ангел Элия, один из практикантов, входивший в Ерушалаиме в «группу архангела Михаила», — под строгим наблюдением ангелы-стажёры редактировали Новый Завет. — Кого она может напугать? Это ж обычные кузнечики. Они посевы едят, а не людей. Куда эффективнее было наслать злобных пчёл или мух цеце.
Часы на руке Варфоломея пискнули, снова напомнив о молитве.
— Мне самому такой метод кажется устаревшим, — согласился архангел. — Но ретро сейчас в моде. Ты прикинь, если бы пророк Моисей, угрожая фараону Египта карами Небес, пригрозил наслать в качестве кары пчёл. И что? Пчёл никто не боится, у всех логика Винни Пуха — они полезные, они приносят мёд. А вот в саранче, мой юный друг, имеется нечто зловещее.
Ангелы вновь погрузились в содержимое блокнотов.
— Может, Михалкова взять? — предложил ангел Салафил, его крылья трепетали, показывая работу мыслей. — Человек благочестивый, в церковь, как на работу, ходит. Голос нахваливает, пост держит… прямо красавчик.
В комнате воцарилась мертвая тишина, и Салафил сообразил: он ляпнул что-то не то. Соседи по столу, гремя стульями, отодвинулись.
— Храни меня, Голос всемогущий, — от всей души изумился Варфоломей. — Да что с тобой такое? Не выспался или молитва мозг высушила? Ты видел последний фильм Никиты? Волосы хочется на себе рвать, с криком: «За что?» Тебе известно: новым российским кино теперь в Аду грешников мучают? Загонят бедолаг в кинотеатр, поставят свежий фильм Суриковой «Человек с бульвара Капуцинок», или «Чужую», или творение умельцев из «Камеди клаба» — так народ толпами рыдает, в ногах валяется, слёзно умоляет: лучше в котлах адских неделями вариться, чем ТАКОЕ полтора часа смотреть.
— А может, Бекмамбетова? — пискнул с заднего ряда Элия.
Варфоломей всерьёз задумался. Ангелы приободрились.
— А вот это, между прочим, неплохой вариант, — медленно сказал архангел. — Главное, что он снимает зрелищно, и рекламы до фига пихает. А нам это нужно. Представьте — сидит сексуальная девушка в кафе, читает Библию…
— И возбуждается! — радостно взвизгнул Элия.
Не успев произнести эти слова, он прикусил язык и густо покраснел. Никто из ангелов, однако, не обернулся — все уставились на Варфоломея.
— Ну, небольшой румянец на щеках не помешает, это не грех, — благосклонно заметил архангел. — А что страшного? Секса в Библии хватает, и это надо активно использовать в рекламе: по крайней мере, заинтересуем молодёжь.
Ему на миг стало страшно. «Я ли это? — горько подумал Варфоломей. — Ведь сам же раньше был сторонником самых жёстких правил в Раю, а теперь уверен, что в рекламе все средства хороши, пытаюсь раскручивать Голос через секс. Стоит заделаться начальством, как в корне меняется мировоззрение. Но разве иначе реформируешь Рай?»
— А потом дома у девушки, ее мама готовит обед, — продолжил он, скрипя зубами. — И говорит: я беру только овощи (крупный план) и масло фирмы «Благословение» — не хочу попасть в Ад, соблюдаю Великий пост. И вот еще. Главные герои входят в книжный магазин, Ветхий и Новый Завет — на выкладке, в зоне бестселлеров, вокруг куча народу листает, восхищается и ахает.
Собрание одобрительно зашелестело перьями.
— Однако следует озаботиться и ролями отрицательных персонажей, — размышлял вслух Варфоломей. — Они призваны оттенить положительных героев, кидая с экрана гнусные взгляды и демонстрируя неприятное хлебало. Надеюсь, у Бекмамбетова хватит связей, чтобы позвать Гэри Олдмена или, на худой конец, Майкла Мэдсена. Там уж разберёмся, кого они сыграют. Самые крутые блокбастеры у Голливуда получаются про катастрофы. Хороший вариант — Содом и Гоморра: «И пролил Он с неба огонь и серу». Мэдсен и Олдмен возглавят толпу, пожелавшую трахнуть тех двух ангелов[38]: пусть стоят впереди и орут хором: «Выведи своих гостей сюда, мы познаем их!» Всемирный Потоп? Тоже классно, но там актёрскому составу не развернуться. Из всех людей в живых остается только Ной и его семья на ковчеге, остальныето — животные. Ну ладно, вывернемся. Олдмен, скажем, сыграет сына Ноя — общеизвестного Хама, а вот Мэдсен пусть изобразит какого-нибудь злого бегемота. Сидя в трюме, тот проникается идеями Ада и, пока ковчег несут бурные волны, строит чёрные замыслы…
Элия попытался зажать рот, но слова так и рвались из него. Он был очень любознательным купидоном и всегда получал больше всех взысканий.
— Ваше святокрылие, относительно Хама… — пролепетал он. — Мне всегда казалось, что с ним поступили несправедливо… Ной сам виноват. «Упился он вином и спал нагим в саду». Разве это поведение для праведника? Как будто в Анталию на олл-инклюзив приехал! «Сын его, Хам, увидел это, и сказал своим братьям — и подошли они, и накрыли — и не видали они наготы отца своего». Хам пострадал ни за что. Страшное ли преступление — видеть папу голым? Вон в Германии семьями в публичных банях моются, и ничего…
— Интересно, а ты откуда это знаешь? — с подозрением спросил Варфоломей.
Элия сразу заткнулся, кляня свою непосредственность.
— Быть патриархом — исключительно сложная работа, — сказал архангел. — Ты с Голосом один раз пообщайся напрямую — семь потов с тебя сойдет. А Ной ковчег строил размером с космический корабль, да козлов-леопардов туда запихивал. После эдакой каторги и чистого спирта нальют — залпом выпьешь. Наклюкался, уснул, сорвал гнев на сыне — с кем не бывает? Отвлекаясь от этой скорбной темы, я предлагаю на съемки блокбастера о Голосе утвердить Тимура Бекмамбетова. Кто из вас хочет явиться к нему в вещем сне?
…По залу совещаний пронесся настоящий смерч из перьев, комната наполнилась шумом — ангелы заметно взволновались, хлопая крыльями. Появление во сне было весьма ответственным служебным заданием. В стародавние времена и ангелы, и даже сам Голос не ленились являться людям воочию, о чем сохранилось немало записей. Однако циничный XXI век делал восприятие вещей чересчур реальным. Если наш современник обнаружит в доме ангела, у него два варианта, куда звонить: либо в полицию, либо в «Скорую помощь». Именно поэтому Небесная Канцелярия официально пересмотрела подход, и общение заменили вещим сном. Ну, приснился кому-то ангел, и что? Это не повод вызывать санитаров. Согласно утверждённой практике, ангел должен нагрянуть трижды, тогда объект убедится, что появление неслучайно. Большой плюс — сказанные во сне слова «въедаются» в подкорку головного мозга, действуя как гипноз.
— Во имя Голоса — давайте, я поеду! — поднял крыло Салафил. — Что надо внушить? Прореветь небесным рыком: вались на колени, смертный, силы небесные, в своём могуществе, повелевают тебе снять блокбастер?
— Не очень-то подходит, — осадил его Варфоломей. — Бекмамбетов же, извини меня, по отцу-матери разных национальностей: с одной стороны — казах, а с другой — еврей. И что ты ему скажешь — Яхве просил вам кое-что передать через пророка Мухаммеда? Где твоё знание природы человеческой? Все просто, как три денария. Врываешься в самый крепкий сон — под утро, машешь крыльями: «Мужик, я пришёл сказать — дарую тебе шанс прославиться аки Кэмерон, огрести «оскаров» больше, чем у собаки блох! Сними фильм о Голосе: будут тебе миллиард долларов и вилла из слоновой кости!» Только хохотать не рекомендую, а то вы театральные эффекты любите. Кинопродюсер человек нервный, он если кого и ждёт в гости, то чертей от Шефа. Так что всё благостно, в стихаре[39], рассыпав по плечам локоны, с сиянием нимба и лучше со складной арфой.
— Тяжко арфу в вещие сны таскать, — скривил губы Салафил. — Ужасно неудобный и громоздкий инструмент. Почему бы не заменить его гитарой?
Варфоломей откровенно (даже в какой-то степени обидно) рассмеялся.
— Ангел с гитарой может явиться только к Полу Маккартни, тот оценит по достоинству, — съязвил архангел. — В отношении же остальных кандидатур попрошу придерживаться классики. Салафил, ты ответственный за фильм. Велю начать внушение следующей ночью, доложишь об итогах в конце недели.
Часы на его руке громко, прямо-таки истерически запищали.
— С блокбастером решено, — объявил Варфоломей и поднялся из-за стола. — Сокрыльники, срочно пройдёмте на молитву — и так уже на полчаса опоздали.
В дверях его догнал секретарь — тот самый, что сидел по правую руку. С подозрением глянув в спины ангелам, он горячечно, еле слышно шепнул:
— Секретное донесение… чудовищные события… получили только что…
— Потом посмотрю. — Архангел взял бумагу и, не глядя, сунул внутрь небесно-голубой папки. — Некогда, надо режим соблюдать… Заутреня[40] обязательна, а если начальство на неё не ходит, то что подумают остальные праведники? Ты святого Илию знаешь — в момент «телегу» Голосу накатает.
…Он забыл о донесении на целые сутки. А когда вспомнил — было поздно.
Экспедиция № 6. Крушение Ахурамазды (Ктесифон, Парфия)
…Чудовищный грохот заполнил площадь Конного рынка. Здания из песчаника мелко дрожали, поднимая облака красной пыли и трясясь, словно от истерического смеха. С крыш градом полетели камни, падая, они взрывались мелкими осколками и ранили торговцев. Разлом, пронизав святилище Ахурамазды, развернулся мельчайшими трещинками, паутиной оплетая здание. Жертвенники храма разом выбросили вверх столпы огня — сделалось светло, как днём. Новый удар, сотрясший рынок, обрушил левый жертвенник. Тот повалился прямо в скопление людей и лошадей. Языки пламени смешались с брызгами крови. Обезумевшие кони смели загородки — с бешеным ржаньем, в страхе, они разбегались, кто куда, — и их примеру следовали люди.
— Землетрясение! — полоснул площадь вопль, полный ужаса.
Святилище Ахурамазды стало постепенно крениться набок. Арка просела так мягко, будто состояла из тающей глины. Над Конным рынком нависла зловещая тень. «Кудесник» пришпорил жеребца. Лицо было искажено страхом.
— Бежим! — крикнул он охраннику. — Надо вырваться в долину!
Аршак не заставил себя просить дважды: в какую долину, зачем — его не интересовало. Двое солдат из охраны испарились — то ли сбежали вместе со всеми, то ли затоптаны толпой. Воин с разбегу вскочил на аргамака-трёхлетку, выращенного в стойле народа нихон: купец, возопивший о деньгах, рухнул с рассечённой мечом головой.
— Уходит… — Пространство за спиной Алевтины вздрогнуло и не по-ангельски выругалось. — Мама, быстрее! Мы должны успеть!
Алевтина, как и другие дамы, появившиеся на свет в XIX веке, брала уроки верховой езды. Подобрав пурпурную ткань, она вскочила в седло серого в яблоках ханьца дивной флегматичности. Мерин никак не реагировал на землетрясение, зато его владельца уже не было рядом — он бежал, куда глаза глядят. На мосту через реку Тигр скопились тысячи людей. Издали было видно, как маленькие фигурки десятками сыплются в воду. Молния расчертила тьму облаков, новый подземный удар подкосил опоры моста. Тот угрожающе накренился.
Треск. Хруст. Грохот.
Застонав тысячами голосов (стон, больше похожий на рёв, был слышен за пределами Ктесифона), мост обрушился в Тигр. Со стороны было похоже, будто раненое животное, вроде слона, пало на колени. Бревна давили парфян толпами — древняя река зашипела пеной, розовой от переполнившей её человеческой крови.
…«Кудесник» уже видел однажды, что такое землетрясение. Надо как можно быстрее выбраться в пустошь за городом, подальше от пустых зданий, источающих смерть. Ктесифон полыхал — пламя освещало скелеты руин: на их пути рушились, обращаясь в прах, дворцы чиновников, купеческие лавки и виллы богачей. Он искоса взглянул на скачущего рядом Аршака: выпученные глаза, открытый рот, трясущаяся борода. Он — и в испуге? Бывает, бывает. Даже опытных солдат, прошедших не одну войну, ярость стихии лишает разума.
Но Аршака испугало нечто другое.
— Господин! Господин! — Он показывал рукой назад.
«Кудесник» обернулся — и причина страха Аршака стала понятна. Больше того… ему и самому сделалось не по себе. За беглецами на взмыленных конях мчались двое. Впереди женщина в пурпурном одеянии, верхом на сером в яблоках жеребце, а вот второй всадник… его попросту не было видно. Пустое седло… однако на лошади явно кто-то сидел. Невидимое существо управляло ею, пришпоривая, натягивая поводья.
Непонятным, животным чутьём «Кудесник» ощутил — они преследуют его. Размахнувшись, он ударил жеребца хлыстом — так, что у того на гладком боку лопнула кожа. Конь заржал от боли и понёсся стрелой — лошадей из Германики не зря ценили на Конном рынке за умение развивать скорость с места в карьер. К удивлению «Кудесника», расстояние между ним и всадником-призраком не сократилось: его конь не скакал, а летел по воздуху, не касаясь копытами земли.
«Кудеснику» стало ясно — выхода нет.
— Убей его, — бросил он через плечо Аршаку.
— Кого? — взвизгнул охранник. — Я же ничего не вижу!
— А что тебе надо видеть? Прикончи коня, ублюдок!
Аршаком овладело спокойствие — убивать он умел и делал это быстро и профессионально. Достав из-за спины лук, воин приладил к нему стрелу — даже не целясь, с ленцой, полуповернулся и отпустил.
Послышался короткий, резкий свист.
Конь призрака кубарем покатился по дороге, дёргаясь в конвульсиях, — стрела попала ему в горло. Женщина в пурпурном одеянии, однако, не сбавляла темп скачки, — серая в яблоках лошадь показывала удивительную резвость, на которую не способны ханьцы. «Кудесник» не знал — она и рада была остановиться, но подержанные ханьские лошади (которых купцы, разумеется, продавали как новых) часто имели проблемы с тем, чтобы прервать бег по первому требованию.
Улицу сотряс новый подземный толчок.
Поперек дороги рухнула колонна из песчаника. С вершины отлетела каменная свастика, символ Ахурамазды. Покатившись огромным колесом, она едва не раздавила Аршака: тот с трудом увернулся, натянув поводья. Над столицей Парфии встало кровавое зарево пожарищ — горел весь Ктесифон. Аршак, закинув руку за спину, потянулся в колчан — за второй стрелой. Острие нацелилось в грудь женщине, но отпустить тетиву он не успел. Нечто невидимое обрушилось с небес. Лук переломился пополам, а лицо Аршака залилось кровью: призрак колотил его без всякой жалости, с той силой, с какой собираются убить. Сплюнув зубы, охранник выхватил меч и… завопил от страшной боли: призрак, взяв его за руку, раздавил пальцы в ладони, как глину. Аршак с воем свалился с лошади, распластался на мостовой. Свистнул хлыст «Кудесника», он отчаянно стегал своего коня, тот взвился «свечкой», но перепрыгнуть через огонь было не в силах скакуна. Женщина на ханьце приближалась, её злобный взгляд не обещал ничего хорошего. Выпрыгнув из седла, «Кудесник» нырнул в переулок. Земля дрожала под ногами. Он бежал, пробираясь сквозь дым, окутавший Ктесифон.
…Аршак поднялся, раскачиваясь из стороны в сторону. Сзади послышался странный звук — ревущий и одновременно булькающий. Он обернулся — и остолбенел. На него неслась стена воды, поглощая здания, переворачивая в розовой пене повозки и лошадей.
«Тигр, — подумал Аршак. — Великий Тигр вышел из берегов…»
Больше он подумать ничего не успел.
«Кудесник» тоже услышал шум воды. Здания вдруг перестали дрожать — землетрясение закончилось в один миг, как и началось. С ловкостью акробата он прыгнул на балкон уцелевшего дома, зацепился, подтянулся на руках, карабкаясь вверх. Совсем немного — и вот он, тяжело хрипя, стоит на мраморной крыше, смотрит на Ктесифон. Гостя, чьё сердце бешено колотится, ждет неприятное открытие: царского дворца больше нет. На месте резиденции владыки Парфии дымятся руины: осколками, как зубы в разбитом рту, высятся две колонны. Спасся ли Артабан? У него нет ответа. Сквозь ядовито-чёрный дым рвётся вой женщин. Что делать, куда бежать?
Воздух на крыше сгущается, превращаясь в неясную тень. Он видит черты человеческого лица и чёткие контуры огромных крыльев.
— Пойдём со мной, — говорит тень. — Хватит… твой бег закончен.
«Кудесник» чувствует — КТО этот преследователь. Он знал с самого начала, его обязательно будут искать… поэтому и скрывался. Он смотрит вокруг… До соседнего, полуразрушенного здания слишком далеко, не допрыгнуть, а вода из реки прибывает, затапливая всё новые и новые этажи. Гость лихорадочно оглядывается, отступает к самому краю крыши, балансируя над ревущей водной бездной.
Существо делает шаг к нему. Внезапно над крышей взвивается край пурпурной ткани. Женщина. С растрёпанными от скачки волосами, исцарапанными руками… надо же, тоже забралась сюда. Его загадочная преследовательница — а он-то надеялся, что она утонула.
Женщина не глядит на «Кудесника». Она улыбается существу.
— Я испугалась за тебя, — говорит она по-арамейски.
— Мама, что со мной может случиться? — нарочито лениво отвечает невидимка. — Я вполне себе взрослый мальчик. Давайка займемся гостем.
«Кудесник» отчётливо понимает: он не должен допустить, чтобы они взяли его ЖИВЫМ. Что угодно, только не это. И только не сейчас.
…Набрав в грудь воздуха, он кидается с крыши в бурлящую воду — сомкнув руки, «ласточкой». Тело погружается в волны без единого крика, тёмно-розовая пена, зашипев, смыкается над головой…
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав