Атрибуция и страх в сновидениях

В формировании патологической мотивации поведения человека, по нашему мнению, решающую роль могут играть механизмы атрибуции и проекции. Следующее сновидение, взятое из книги В. Н. Касаткина, хорошо иллюстрирует это положение.

«Больной К., 38 лет, шофер, заболел параноидной шизофренией девять лет назад. Было тревожное состояние, высказывал бред отравления, утверждал что подруга жены пытается его отравить. Сон был всегда тревожным, а когда заболел, спал еще хуже, с обилием сновидений, в которых подруга жены "его травит, пытается убить". Решил убить ее. Эта мысль появилась за год Д° совершения правонарушения, и с того же времени в сновидениях видел, что "убивал ее". К убийству готовился, за месяц до него приобрел железный прУ^т и в этот период однажды в сновидении "бил ее железным прутом по голове •

Вскоре убил эту женщину на улице ударом железного прута по голове. После убийства "стало легче..." Сон стал несколько лучше, сновидения отмечались реже и убитую в них "не видел". В момент наблюдения бреда и галлюцинаций не высказывал, ориентирован, спал хорошо, сновидения были часто, в них видел сына, жену, "убитую не видел"» '.

В этом сновидении мы четко видим, как действуют патологизирован-_ные защитно-адаптивные механизмы.

1. Подруге жены сновидец приписывает агрессивные желания (атрибуция агрессивности). Такая атрибуция, в свою очередь, может быть обусловлена другими причинами, например, неудовлетворенным, фрустрированным половым влечением к подруге жены. Однако в работе Касаткина не приводятся дополнительные подробности о личной жизни больного. Атрибуция вообще, и атрибуция агрессивных намерений в частности, является защитно-адаптивным процессом, имеющим собственную мотивацию. Данный механизм очень часто встречается у чистых параноиков и параноидных шизофреников².

2. Атрибуция создает основу для формирования собственных агрессивных намерений. Этому способствует страх, возникающий перед ожидаемыми агрессивными действиями другого. Чтобы устранить страх, следует ликвидировать его причину, а в качестве такового субъект воспринимает подругу жены, наделенную им самим агрессивным намерением. Отметим, что во многих случаях успешной атрибуции способствуют некоторые действия жертвы, которые со стороны больного получают своеобразную интерпретацию.

3. После этих подготовительных защитно-адаптивных процессов созревает конкретный план убийства, приобретается орудие и т. д. Данный этап отражается в сновидениях психотика. Он сначала «убивает» жертву символически, в своих сновидениях, и только после такой подсознательной психологической подготовки — реально. Это, конечно, не означает, что в сознательном состоянии он в своем воображении не «убивал» ее. Очевидно, что все подготовительные процессы, обеспечившие психологическую основу и мотивацию преступного деяния, совершались в континууме сознание-подсознательное.

Касаткин В. Н. Теория сновидений. 2-е изд. — Л., 1972. — С. 180. Об этом свидетельствуют также многочисленные зарубежные исследования. См.: Coleman J. С. Abnormal Psychology and Modern Life. — Chicago (3-rd ed.), 1964. — Chapter 8.

4. Аргументом в пользу принципов теории социально-психологической адаптации является то, что после совершения убийства сновидец переживает облегчение, причем образ убитой вытесняется из его сновидений. Здесь мы видим другое, не менее интересное явление: после совершения убийства (которое психологически является устранением, уничтожением фрустратора) в психике преступника начинаются другие адаптивные процессы: вытеснение из сновидений образа фрустратора и собственного деяния, а также уменьшение количества воспроизводимых сновидений, что также, по нашему мнению, является защитно-адаптивным процессом. Ведь сновидения, в которых появлялся образ убитой женщины, были бы фрустрирующими для сновидца, поэтому он и забывает о них. Мы полагаем, что общее количество сновидений убийцы вряд ли уменьшилось: произошло только их более глубокое вытеснение.

5. Отметим также, что больным параноидной шизофренией вообще свойственно проецирование и атрибуция собственных патологических и фрустрирующих желаний, мотивов и свойств другим лицам, проекция в их синдроме является центральным симптомом, так что следовало ожидать проявления этого механизма и в сновидениях таких лиц. В дальнейшем следует выяснить, какие специфические формы принимают эти защитно-адаптивные механизмы в сновидениях.

Психологически не менее интересен другой пример параноидного шизофреника, приведенный В. Н. Касаткиным.

«Больной Д., 30 лет. инженер, болен параноидной шизофренией пять лет. Два года назад совершил убийство двух незнакомых лиц и три разбойничьих нападения. Больной определенно указывал, что в начале заболевания и каждый раз перед обострением психоза сон резко нарушался (трудно засыпал, очень часто просыпался), появлялось много ярких кошмарных сновидений: война, пленение, драка, убийства, "то я убивал", "то меня преследовали". За два месяца до совершения убийства появились мужские и женские голоса, приказывающие убивать людей, настроение было угнетенное, сон плохой, много страшных сновидений, в них "убивал людей", "меня преследовали враги", но голосов в сновидениях никогда не слышал. Это явление отмечается почти у всех больных со слуховыми галлюцинациями. После убийства сон был плохим, сновидений много, кошмарные, поубитых не видел. Подобное явление встречалось и у других больных в тех случаях, когда убитые были незнакомыми людьми. В одном из сновидений того времени "видел горячее болото, от него поднимался пар, а в болоте лежали живые и мертвые чело-

пеконодобные чудовища. Было страшно, казалось, что меня затягивает в болото, убегал, за мной бежали собаки, пытались укусить". В страхе проснулся» '.

Первое из приведенных сновидений Д. интересно тем, что в нем, по нашему мнению, четко выражено любопытное явление: проекция собственных желаний на «других», на воображаемых людей, голоса которых слышит больной. Можно предложить гипотезу, согласно которой «их» появление мотивировано именно желанием «свалить» свою патологическую мотивацию на других. Не они совершают свои действия, а находятся под внушающим воздействием каких-то внешних сил. Это форма самозащиты и от наказания, и от собственной агрессивности, и от моральных переживаний. Однако остается не совсем понятным, почему у некоторых лиц объекты (люди, персонажи), на которых проецируются собственные мотивы, выбираются не из числа реальных знакомых людей, а создаются воображением? В результате этих патологических процессов создания воображаемых лиц и приписывания им желания убивать (приказы о необходимости совершения убийства исходят от них), больная личность как бы освобождается от ответственности и получает возможность совершения преступлений без внутренних конфликтов, без тяжелых моральных переживаний. Таким путем она как бы отчуждается от собственной агрессивности, защищается от своих антисоциальных импульсов.

Можно провести интересную параллель: конформисты-преступники совершали и совершают преступления, поскольку им приказывают авторитетные и власть имущие люди (лидеры, руководители), тогда как психотики совершают преступления по приказу каких-то «голосов». В обоих случаях ответственность выносится за пределы собственной личности, что дает индивиду свободу действий и «чистую» совесть.

У многих больных паранойей и параноидной шизофренией наблюдается бред ревности, включающий мотивацию преступлений (например, убийство жен ревнивыми мужьями). Интересно, что после совершения убийства параноики больше не видят своей жертвы и акт убийства: это свидетельствует об активной работе механизма вытеснения. 1 Очень часто голоса, приказывающие совершать преступления, появляются также у больных галлюцинаторно-бредовой формой шизофрении. Например, В. Н. Касаткин исследовал всего 27 таких больных, из которых 25 совершали тяжкие преступления: убийства ближайших род-

Касаткин В. Н. Теория сновидений. — Л., 1972. — С. 181.

ственников, грабеж, изнасилования. В их сновидениях тоже выражаются яркие зрительные сцены предвосхищения преступных действий и особенности психоза. У них наблюдается четкая визуализация содержания императивных слуховых галлюцинаций. Эта форма шизофрении чрезвычайно опасна.

Кроме вышепредложенного объяснения источников этих таинственных голосов можно предположить также, что если мозг является детектором сигналов, то в болезненном состоянии он начинает воспринимать из окружающего пространства такие психические содержания, которые ему недоступны в нормальном состоянии. Одна из таких больных, молодая женщина 25 лет, меня убеждала в том, что эти голоса принадлежат реальным людям. Она была глубоко убеждена в этом. Она говорила, что если предположить обратное, т. е. что таких людей нет и она слышит какие-то внутренние голоса, т. е. имеет галлюцинации, то придется заключить, что она психически ненормальна. С этим она никак не могла согласиться и потому не желала лечиться у врачей. Мы видим, что проекция голосов на воображаемых реальных людей является средством психической защиты от глубоко фрустрирующей идеи о собственной ненормальности. Психотерапевты должны учесть, что если больную лишают этой защиты, то должны заменить ее чем-то более здоровым и эффективным. Если врач не знает, как это сделать, тогда он не должен начинать лечение.

Чтобы составить представление о том, о каких неконтролируемых психических силах говорят при описании таких больных, приведем еще один пример.

«Больной Н., 29 лет, рабочий, заболел галлюцинаторно-бредовой шизофренией десять лет назад. Появилось беспокойство, подозрительность, "кто-то действовал на мои мысли". Слышал голоса, которые говорили "нехорошее про мать", "хочет отравить меня". Сон был тревожный с детства, сновидения страшные, а когда заболел, сон стал еще хуже, плохо засыпал, часто просыпался. Много страшных сновидений, в них "мать была, как ведьма, меня преследовала", "хотела отравить", "я ее бил", "убивал". Голосов в сновидении не слышал. Через три года после начала заболевания убил мать, потому что велели голоса. После убийства сон был очень тревожный, с обилием коШ' марных сновидений, в которых часто были сцены расстрела, тюрьмы, мать видел чаще живой. В момент наблюдения замкнут, говорит, что находится под влиянием какой-то силы, делает не то, что должен бы. Об убийстве говорит: "пришла минута и убил". Сон тревожный, сновидения бывают, в ни" чаще женщины в интимной ситуации, еда, сцены выписки из больницы, мать снится редко и всегда живой».

Это сновидение интересно во многих отношениях:

, исполнение желаний (сексуальных, агрессивных, выписки из больницы и др.) очень четко выражено;

• оно свидетельствует о всепроникающей враждебности, «агресси-визации» больной личности;

• сновидение показывает, что больной верит в судьбу, в неотвратимость определенных событий.

Изучение сновидений таких больных представляет интерес как для исследования паталогических защитно-адаптивных механизмов, так и для выяснения того, в каких состояниях мозга и психики человек получает возможность контакта, «общения» с другими слоями бытия.

Дата добавления: 2015-12-01