Книга третья. 1 страница

Наберите команду плыть в рай и попробуйте сделать стоянку в аду на какие-нибудь два с половиной часа, просто чтобы взять угля, и будь я проклят, если какой-нибудь сукин сын не останется на берегу.

Марк Твен

Где-то далеко, на самом севере Финляндии, пробираясь через жуткий буран, спешил домой человек, которого звали Билли Сплин. Укутавшись в огромный пуховик, под которым было надето три толстых вязаных свитера, в двух зимних штанах и меховых сапогах, он бежал по занесённой снегом дорожке. Она проходила в чистом поле и соединяла два рыбацких посёлка. Первый, что был побольше, назывался Анси, а второй, который поменьше Аллуяска. Билли Сплин торопился поскорее прибыть в первый. Его заждалась любящая жена и четверо детишек, а так же горячий ужин, вот уже двадцать минут томящийся в духовке.

Билли задержался у своего друга Тимо Пасанена, ради встречи с которым покинул рабочее место в рыбацкой лавке раньше, чем обычно. Их встреча длилась два с половиной часа. За это время они ни разу не выходили из погреба Пасанена, чем сильно взволновали его ревнивую супругу Анни. Когда та в первый раз спустилась вниз, чтобы узнать всё ли нормально с мужчинами, то услышала сначала испуганные возгласы обоих попеременно, грузное шаги из стороны в сторону, а потом, когда они заметили её, то грубо выставили вон, да ещё и сильно нагрубили. Покидая дом Пасаненов, Билл даже не попрощался с женой своего друга, одарив её лишь гневным взглядом.

Теперь Билл Сплин спешил домой, пробираясь через сугробы и стараясь не поскользнуться на оледенелой дороге. Торопился он не только потому, что насквозь продрог и ничего не клал в рот с обеда, а потому что именно сегодня ему выпала честь исполнить своё предназначение. Всю жизнь Билл жил, ожидая этого момента. С самого рождения он знал, что наступит такой день как этот, но не знал когда. И вот, на пятьдесят восьмом году своей жизни, в его руки попало нечто важное, но при этом никоим образом не принадлежащее ему. Анни Пасанен и не заметила, как Билл покидал их с мужем дом с большим свёртком в руках, переданным ему её мужем. Смотря через окно вслед уходящему в пелену бурана своему другу Билли, Тимо держался за сердце рукой и тяжело дышал. Он тоже выполнил сегодня своё предназначение, этот смысл своей жизни. Ему оставалось только ждать…

Впереди стал заметен свет уличных фонарей посёлка Анси. Билли с облегчением свистнул и, закрыв отмороженное лицо оледеневшей варежкой, ускорил шаг. Скоро он будет дома, скоро он рухнет на свой любимый вручную сделанный диван и откроет эту бандероль, что тащит в руках. За миской с обжигающе горячим супом, он осмотрит содержимое и на следующее утро поспешит проследовать уже полученным этим утром указаниям. А сейчас остаётся лишь бежать на свет, перепрыгивая сугробы и поправляя, как назло спадающие, штаны.

Внезапно свет погас. От неожиданности Билли замер. Выругавшись на уже несколько лет неисправно работающий генератор посёлка, он продолжил путь, но теперь медленнее. Темнота вокруг неожиданно начала пугать мистера Сплина, он начал озираться по сторонам, и ещё больше замедлил шаг. Непрекращающийся дикий свист ветра заглушал все возможные звуки, оглушая Билли, а комья снега, мечущиеся с огромной скоростью по сумасшедшим траекториям били в глаза. Мужчина врос в землю. Страх охватил его разум, лишив движений и отрезав напрочь мысли о пути к родному дому. Наружу вырвался инстинкт самосохранения. Билли сжал со всех сил завёрнутую в несколько слоёв картона коробку, несомую им, и сгорбился, пытаясь спрятаться от своих страхов, стоя посреди чистого занесённого снегом поля. Царство снега наблюдало за жалким старцем и посмеивалось над ним, хлеща бедолагу порывами ветра. Но здесь был кто-то помимо финской природы и старца Билли Сплина…

- Не надо! - Закричал Сплин в темноту, сорвав с лица шарф.

В ответ не последовало ничего, кроме свиста бурана.

- Я знаю за чем вы здесь! - Снова закричал он. - Но вам не получить это от меня!

Неожиданно, даже для кружащих в бешеном танце снежинок, мужчина сорвался с места и побежал. Он бежал со всех ног туда, где как ему казалось ещё десять минут назад горел свет уличного фонаря. Он бежал прорезая ногами сугробы, глотая морозный воздух ртом и размахивая руками, словно припадочный около минуты. Снега под его ногами становилось всё меньше и меньше, а вскоре он и вовсе почти пропал.

- Ха ха ха!!! - Истерично зарычал он, надрывая горло, - Я добрался домой!!!

Только домов видно не было. Ничего по-прежнему не было видно. Билли осознал это, но слишком поздно. Он услышал хруст у себя под ногами и посмотрел вниз. Под двумя меховыми носами его сапог в стороны разрасталась змееподобная трещина, извергая из своей пасти безжалостный воинственный клич - треск. Билли ринулся с места, но лёд под его ногами всё-таки сломался и мужчина рухнул в воду. Она была настолько холодной, что почувствовать это было нельзя - всё тело мгновенно, несмотря на целый гардероб одежды носимой Сплином, онемело и по ощущению стало походить на вату. Старик попытался выплыть наружу, но лёд за считанные секунды уже образовал хоть и тонкую, но прочную плёнку, не дающую своей жертве выбраться. Стуча по ней со всех сил, Сплин увидел человеческий силуэт по ту сторону и принялся отчаянно кричать и махать руками. Неизвестная рука пробила лёд и схватила распухшего от холода старика за ворот куртки. Финн поклялся бы, что ладонь спасителя была величиной с его собственное лицо. Некто поднял мистера Сплина вверх, но не полностью, он всё ещё оставался по пояс в воде.

- Коробку. - Не менее ледяным голосом, чем вода сказал незнакомец. Несмотря на близость, Билл не мог разглядеть ничего кроме исполинских размеров этого человека.

- Боже спасите меня!

- Дай сюда то, что ты нёс. - Сплин почувствовал горячее зловоние, исходившее от гиганта. Старик машинально пощупал рукой за пазухой, проверяя нахождение у него свертка. Он и не догадался, что этим жестом выдал себя.

Великан запустил руку под одежду мокрому как губка старцу и вытащил то, что ему было нужно. Большая коробка выглядела как сотовый телефон в руках у этого человека.

- Помогите же мне! Вы получили, что хотели!

Великан поднял Билли вверх и швырнул несчастного обратно под толщу льда. Сплин пробил свежеобразованную корку и устремился глубоко в темноту, ведомый силой броска своего убийцы. Он изо всех сил старался остановить своё движение вниз, но уже через дюжину секунд до его конечностей перестали доходить приказы мозга…

…

*Джон Фостер*

Джон Фостер ещё спал, хотя было уже около пяти часов дня. Вчера у парня проходил выпускной вечер и, уже бывший лучший никто, развлекался там до конца со своими лучшими друзьями. Солнце не пробивалось через плотно закрытую складчатую занавеску в комнате Джона и не могло спасти его из страны грёз. Да парню и там было хорошо.

Вчерашний вечер был замечателен. Скажи Фостеру ещё неделю назад, что ему понравится присутствовать на выпускном вечере, так тот бы гарантировано не поверил. Действительно, а что, по идее, может быть хорошего в том, что твои друзья, одноклассники, учителя разодеваются в официальные наряды и устраивают дикую пьянку с не менее дикими танцами, посреди дорогущего ресторана в центре города? Они прилипают к бутылкам, набивают до отказа желудки, зная, что это всё не продержится и полчаса у них внутри. К тебе вечно лезут, кричат в лицо, дёргают за волосы, рассказывают бессмысленные вещи и наиглупейшие анекдоты, уличают тебя в неуважении, если ты не имеешь пристрастия к алкоголю и, не дай Бог, отвешивают оплеуху, так, по дружбе. По дружбе с заместителем директора… Хм.

Всё вышеописанное ужасно и, что самое прискорбное, имеет место на большинстве выпускных вечеров, но дело в том, что вчерашний вечер, несмотря на стандартность, будет вспоминаем Джоном исключительно с положительными эмоциями. Хотя, чего уж там, можно абсолютно увериться в том, что парень будет растекаться в улыбке, прыгать на месте и размахивать руками, как детская кукла Крисси Би, а ещё, его сердце будет ускорять свой ритм и обливаться подливкой счастья, жарясь на вертеле счастья, над углями счастья, под небом счастья, в стране счастья. И всё это потому, что вчера вечером Джон Фостер и Саманта Престон сделали это. В первый раз. Именно вчера они положили в рожок последний шарик мороженого, именно вчера эта и без того идеальная парочка сделалась ещё более идеальной. Они подарили друг другу любовь, явили воплощение страсти, перестали сопротивляться неудержимой тяге. Джон ещё никогда не был так счастлив. Это был лучший вечер в его жизни и он был завершён с лучшей в мире девушкой отнюдь не за осквернением её тела, а за выражением глубочайшего на Земле чувства любви. Взаимного!

Предположить такой финал Джон не мог, ведь начинался тот день довольно банально и обычно, несмотря на важность события - всё-таки Джонатан теперь официально взрослый молодой человек! Он проснулся в полдень, совершил обязательный ритуал поклонения зубной щётке и головке душа, потом спустился на кухню. Его уже поджидали родители, которые сразу же полезли обниматься и поздравлять сынишку. Сара и Дэниэл Фостеры гордились своим старшим сыном, окончившим школу с отличием, да ещё и с похвальной грамотой от директора за успешную и плодовитую работу в школьной газете. Сказали даже, что Джон поднял её на новый уровень. Итак, Джон принял поздний завтрак и сразу же отправился к своему другу Луису Мартинезу. Это был его одноклассник и, возможно, лучший друг детства. Он выглядел как доморощенный спортсмен, эдакий Карл Льюис с канадским гражданством. Луис был сильным как дикий разъярённый бык, но при этом низкого роста, но главным выдающимся фактором было его лицо. Представьте себе лицо самого доброго мексиканца в самом большом сомбреро на свете и вы поймёте о чём речь. Скала с лицом маленького и безгрешного ребёнка. Джон любил Луиса, они здорово дополняли друг друга и, несмотря на то, что были очень различны, прибывали и очень близкими людьми.

Они провели вместе часа три, в течение которых просто сидели друг напротив друга и смеялись со своей одежды. Джон был одет в очень красивую, по меркам его родителей, бело-голубую рубашку и классические чёрные брюки. Мексиканца одели в зелёную рубашку и тёмно-коричневые брюки, да ещё и прикупили какие-то ужасные остроносые туфли.

Когда оставался всего час до общего сбора в школьном спортивном зале и торжественного вручения аттестатов, глаза Джона загорелись и он спросил у лучшего друга:

- Луис, слушай, сколько у тебя в твоей копилке? - Пальцем парень указал на фарфоровую копилку Луиса, выполненную в виде толстяка Смэша из одноимённого мультфильма.

Латиноамериканец пересчитал деньги и с вздохом пробормотал Джону ответ. Фостер чуток молча подумал и изрёк:

- Нормально. Ссыпай это всё в карман, бери всё, что хотел взять на вечер и пошли со мной!

- Но ведь ещё полно времени, мама нас отвезёт.

- Нет-нет, собирайся сейчас, говорю! Ещё спасибо скажешь потом. Надо торопиться, иначе не успеем.

Когда, через час, они поднимались по длинной каменной школьной лестнице навстречу входным дверям, на них смотрели все, кто был в тот момент снаружи. Смотрели с отвисшими ртами, округлёнными глазами и показывали на ребят пальцами. Для них всех было шоком, что можно так одеться на выпускной бал. Нет, пялились они не на модные цветастые рубашки ребят и не на их брюки с туфлями, а на более обычные вещи гардероба. Джон и Луис полчаса назад забежали в торговый центр и накупили себе одежды такой, в какой им хотелось быть на выпускном. Для Джона это была чёрная футболка с вычурной надписью «Фёржи», заказанная им уже давно, тёмно-синие широченные джинсы и новые, почти что только что поступившие в продажу кеды. Не забыл парень навесить на руки и всяческие бесполезные, ненужные штучки, фенечки и повязочки. Луис же оделся в стиле милитари. Мешковатые камуфляжные штанины, белая футболка с длинным рукавом и изображением символики ВМФ США и крупные скейтерские тапки делали из мексиканца комичного универсального солдата. Они входили в здание школы с гордо поднятой головой, улыбаясь в ответ на презрительные взгляды одноклассников и других учеников.

Когда с официальной частью было покончено, к ребятам присоединилась Саманта. Девочка провела последние дни в гостях у приболевшей бабушки, поэтому совсем не проводила время с друзьями. Увидев Джона, она чуть не снесла того с ног, выражая радость от встречи через обнимание. Сэмми сделала комплимент ребятам по поводу их внешнего вида и тотчас же получила взаимный комплимент. Девочка была похожа на принцессу из далёкого и прекрасного вечнозелёного королевства фей. Её тёмно-синее платье, наверное лучшее платье, что видели глаза Джона, с большим вырезом на спине и чуть-чуть оголяющее левую ножку гипнотизировало и заставляло слюноотделение у остальных особей женского пола в зале работать на полную катушку. Когда возлюбленная парня двигалась, небольшой шлейф от её платья полз по полу, дополняя фантастическую картинку «принцесса фей в мире дерьма и пьяных футболистов во фраках». Но не только красота наряда поражала Джона, а то, что когда он был в этом месте раньше, в первый раз, то Сэмми была одета по-иному. Ещё тогда он намотал себе на ус эту неясность.

Оставив Луиса на попечение его подруги Клер, с которой бедолага никак не может начать встречаться, Джон и Саманта покинули спортивный зал. Они бродили по тёмным коридорам школы, держась за руки. Болтали о чём ни попадя, периодически заливались смехом, здоровались с пролетающими мимо бывшими товарищами. Затем, не понятно по чьей прихоти, решили осесть в зале с бассейном. Они сняли обувь, Джон закатал джинсы до колен, а Сэм подобрала платье, и свесили ноги в тёплую воду. Девочка с минуту гневно ругала ненавистные ею туфли, в которых она пришла и ужасно натёрла ноги. Фостер потешался над этим и тыкал пальцами в свои новенькие кеды, ехидно улыбаясь. Саманта дала ему оплеуху и случайно свалилась в бассейн, потянув Джона за собой. В спортивный зал они вернулись мокрыми и с красными глазами, от слёз. Мышцы на лице обоих болели, словно совершили марш бросок.

После бала выпускников повезли прочь со школьной территории. Они в последний раз ехали на своём автобусе, вдыхали его привычный запах, который напоминал ядерную смесь из запаха бензина и дешёвого освежителя воздуха с цветочным ароматизатором. Весь Ванкувер стоял на ушах. День выпускников здесь чуть ли не национальный праздник. Начинается всё с самого утра, когда прямо в центре города монтируют большущую сцену для музыкальных номеров, которые идут весь день, открытия точек быстрого и горячего питания, аттракционы становятся бесплатными, проходят шествия и карнавал с участием самих выпускников, и, кончая, феерическим салютом за полночь. Все вокруг радостные, улыбающиеся, добрые, дружелюбные шатаются по улицам и глазеют на что попало, вовлекаясь в какие-нибудь увеселительные мероприятия. В Ванкувере в этом, 2007 году, юбилей того дня, когда Канада стало доминионом праздновался не так пышно. А, между прочим, цифра была довольно кругленькая - 140 лет.

Автобус привёз ребят в один из лучших ресторанов города. Джон и Сэм уже были переодеты - до посадки на автобус их родители, цокая и ахая, отвезли ребят по домам, где те благополучно сменили гардероб. Пробыв внутри лишь около часа, парочка незаметно слиняла прочь. Ни Джон, ни его половинка не любили находиться посреди кучи народу в закрытом помещении с громкой музыкой. Отправились они гулять по позднему Ванкуверу с баночками колы в руках, которые Джон с лёгкостью стащил из бара ресторана. Ведь не платить же за них?! И так у них целый холодильник!

Оба не заметили как оказались посреди огромной толпы зевак, в особенности молодых зевак обоего пола, радостно смотрящих куда-то в одну сторону. Секунду погодя Джон во всё горло закричал: «Сам фоти уан!!!» и буквально поволок подругу, силой пробивая себе путь ближе к сцене. Группа спела пять своих хитовых песен, а так же парочку с их нового альбома, выразила признательность публике и удалилась. На сцену вышел ведущий праздничного концерта, чтобы объявить следующего исполнителя. Сорвавший себе голос на подпевке прошлым музыкантам Джон, уже повернулся к Саманте, чтобы двинуть куда-нибудь ещё, как вдруг прозвучало название группы «Империя Проклятых». Фостер медленно обернулся и принялся разглядывать выходящих на сцену членов этой команды. Он увидел того, кого искал и поспешил уйти от сюда. Саманта долго не могла понять почему у Джона так быстро изменилось настроение, а парень не хотел рассказывать. Он отвёл девочку на автобусную остановку. Они сели и Фостер долго думал о чём-то далёком, о чём-то понятном только ему одному. Здесь было тихо и прохладно. Изредка проходили люди, многие из них парочками. Джон очнулся от раздумий и пригласил Сэмми к себе домой, подальше от этой городской суматохи, та согласилась. Влюблённая парочка села на автобус, идущий от центра города в его западную часть.

Дом был пуст, как и предполагалось. Родители и брат с сестрой должны были находиться на параде. Хозяин приготовил для гостьи какао и они оба уселись на диване в гостиной смотреть телевизор. Спустя пятнадцать минут Джон выдвинул свои войска в попытке обрушить защитную стену неприступности Саманты. Девушка, казалось, хотела делать любовь с Фостером не меньше, чем он. В этот тихий, домашний, счастливый праздничный вечер их любовь взмыла к небесам, достигла своего апогея и выплеснулась наружу, отбросив все прежние запреты и страхи к чертям собачьим.

*День в который всё началось*

Это был тот день, когда всё когда-то началось. Это была первая мысль Джона Фостера, только что проснувшегося. Растирая глаза, он посмотрел на часы. Шесть часов вечера. Он проспал целый день. Подумал, что можно было бы проспать и остальное, но дремота как назло улетучилась, а ещё очень сильно хотелось есть. Фостер корчась от бьющего в глаза солнца медленно поднялся с кровати и потянулся. Было так приятно - его косточки похрустели, мышцы вернулись к своей привычной работе после почти двенадцатичасовой командировки. По первым ощущениям это должен был быть замечательный день. Точнее то, что от него осталось.

Первым чего захотелось Джону было это позвонить Саманте. Найдя свой мобильник под кроватью он набрал номер своей подруги, раз за разом зевая во весь рот.

- Алло, Джон! - Ответили весёлым голосом. - Готова поспорить, что ты только что встал!

- Ага, только встал. Как ты?

- Хорошо, Джон! У меня всё отлично. Сегодня замечательный день, а вчера был замечательный вечер!

Фостер обрадовался, что всё хорошо. Парень боялся, что Сэмми будет жалеть о содеянном вчера. По крайней мере, в дурацких сериалах так всегда бывает.

- Замечательно, я очень рад. Что делаешь?

- О, я с тётушкой Беатрис цветы сажаю на заднем дворике.

- Твоя тётушка с ума сошла на этих цветах… У вас же там и так джунгли какие-то?

- Да, да, но это её единственное хобби и, поверь, лучше копать ямки для растений, чем пить чай, слушая её разглагольствования по поводу современной молодёжи и политики.

- Это уж точно…

- Тётушка идёт, Джон, сейчас раскричится, что я по телефону разговариваю вместо работы.

- Окей, Сэм, тогда, пока!

- Чмоки-чмоки!

Завтракать в половине седьмого необычно, но ничуть не ущербнее нежели в обычное время. Джон сидел на кухне и жадно поедал омлет собственного производства и стопку сэндвичей. Дома никого не было и это было здорово. Мама не будет расспрашивать про то, как прошёл праздник, интересуясь всем, начиная от расписания мероприятий и кончая цветом салфеток в ресторане. Отец же обычно в это время на работе и с ним проблем бы не было. С ним вообще проблем не бывает по части отец и сын. Дэниэл Фостер главный врач в центральной клинике Ванкувера вот уже третий год и, кажется, у него всё отлично получается, ведь общие показатели лечебного заведения растут как на дрожжах. Барни Фостер, шкодливый младший брат Джона, как раз в это время смотрит Губку Боба по телевизору, сидя в гостиной и неистово хохочет на весь дом. Сегодня же либо его любимый мультсериал не в эфире, либо юнец катается на доске в централ парке. Зачем собираться всей своей бандой недоделанных скейтбордистов в центральном парке и трюкачить там, когда всего в пяти кварталах, с колёсами под ногами это недалеко, расположена специализированная площадка для катания? Кто поймёт нынешнее поколение… Главная зануда в семье это, конечно же, Николь Фостер, сестра. Она младше Джона на два года, то есть ей шестнадцать лет. Описать девочку можно тремя словами - прётся от Пэрис. Гламурная, вычурная, высокомерная, с противным узорчатым маникюром на руках и с бойфрендом Шоном Кривтоном и его доисторическом Шевроле 65 года выпуска. Тогда уже умели делать машины? - Джон постоянно спрашивал это у Шона, когда те пересекались. И всё же у семнадцатилетнего придурка Кривтона была машина, а у восемнадцатилетнего Фостера нет и это был решающий и доминирующий фактор, как ни крути.

В приятном одиночестве Джон добил омлет, проглотил последний ломоть сэндвича с беконом и, убрав тарелки с кружкой в посудомойку, плюхнулся на диван в гостиной перед телевизором.

- Ну, давай девятый канал, удиви меня. - Сказал он, щёлкая соответствующую кнопку на пульте дистанционного управления.

Показывали какую-то агитационную телепередачу, в которой до ужаса глупо убеждали зрителей голосовать за представляемую ими партию на предстоящих через месяц выборах. Толстые, щетинистые дядьки показались Джону довольно забавными и он просмотрел передачу до конца, вслушиваясь в каждое слово с целью поведать потом об этом своим друзьям и посмеяться вместе с ними. Некто Лайнел Жижирски бегал по улицам города и самолично раздавал рекламные листовки прохожим. При этом лицо у него было безумным, словно мужчина вот уже битый час не может облегчить свой кишечник. Хотя, может так оно и было… Эх, телевидение.

Устав от бесконечного переключения каналов, Джон выключил волшебный чёрный ящик и разлёгся на диване. Он принялся изучать потолок и одновременно думал. Мыслей в голову лезло много, много нужных, ненужных и тех, что были в коробках с приклеенными к ним скотчем бумажками с надписью «Неопределённые». Большинство нужных было связано с Самантой, но Фостеру не хотелось думать о вчерашнем. Нет, совсем не потому, что что-то всё-таки было вчера не так, а потому, что об этом выпускник будет думать попозже, перед сном - эдакое сладкое время. Дремота подкармливает сентиментальность в человеке, именно перед сном мы больше всего мечтаем, грустим, окидывая былое взором, ну или радуемся. Так вот, Джон хотел радоваться не сейчас.

Сейчас же было время подумать над завтрашним днём. Двадцать девятое мая это день, когда все Ванкуверские высшие учебные заведения открывают свои двери для, возможно, будущих своих студентов. Подавать документы лучше в начале набора, а не так как сделали его родители в прошлый раз. Тогда не было проблем с поступлением лишь потому что Джей Эф был выдающимся и, чего уж там, лучшим футболистом из юниоров на всём Западное побережье. Джона приняли моментально, стоило директору Линдеру увидеть его имя на корешке личного учебного дела парня и это несмотря на то, что вакансий на тот момент, на конец лета, у них уже не осталось. Сейчас же Джон не лучший футболист, он вообще не футболист. Ему скорбно было признаться самому себе, что его талант это был и не талант вовсе, а всего-навсего крупица, песчинка невольно приобретённого в детстве дара. Без этого «квартиранта» по соседству с собой в теле, Джон лишь обычный мальчик, типичный, заурядный, стандартный ребёнок без каких-либо прерогатив и особенностей. Было непривычно. Первые лет десять второй жизни Фостер находился в отчаянье. Он привык получать всё что хотел: дотягиваться до любой вершины, сдвигать с пути каждое препятствие, поднимать любую тяжесть, видеть намного больше, чем все люди вокруг… Это как потерять часть тела, стать инвалидом. Боюсь, немного брутальное сравнение, но оно близко к истине. Джон как будто бы сел в инвалидное кресло или прицепил деревянные протезы вместо рук… Но ничего, он приспособился, он научился жить честно, как все. Трудно и скучно как все.

Джон хотел поступить именно в «Кроуфорд Юнион» и никуда больше. Этот колледж был его мечтой уже вторую жизнь. Почему? А, хрен его знает. Впервые он услышал о «Кроуфорд Юнион» по телевизору, когда только начали крутить свежую, недавно снятую рекламу. Красочная, динамичная, новаторская (да-да, рекламы учебных заведений теперь не уступают и рекламам «Пепси», «Сникерс») она заставила рот Джона открыться от изумления и вспомнить так любимые им комедийные и не только кинокартины, как «Американский Пирог», «Гарри Поттер», «Переходный Возраст» и другие. Там друзья жили в одной комнате в изумительном общежитии и проводили время за совместными развлечениями, совместными развлечениями и даже совместными развлечениями! Из картинок этих лент складывался образ идеальной взрослой учёбы и выглядело это сладким фруктом, а не каким-то паршивым и несъедобным блюдом под названием гранит знаний. В «Кроуфорде» были молодые преподаватели, лишь в самых отчуждённых и похожих на подземелья кабинетах за учительским столом восседали песочные чудища со свисающим тестом вместо кожи на лице. Брр… Так и просится наружу образ толстой и страшной как Марсианский партизан директрисы, греческой национальности, которой вечно нет ни до чего дела, кроме пирожных с чаем и, дверной проём в кабинете которой позволяет свободно проходить трём сумоистам. Этот мурашечный образ засел у Джона с момента просмотра документального фильма про какой-то университет в городке Анаполис, что в Штатах находится. Называлась передача «Образование сегодня» и смысл был в том, что Розанна Гбелдертгейт, фамилия как раз для работы логопедом, путешествует со съёмочной бригадой по Северной Америке и рассказывает вот уже год об учебных заведениях США и Канады. Так вот, тот выпуск стоило переименовать в «оБРРазование Сегодня». Греческий директор это жесть! Анаполис, соболезнуем…

Но не только развлечений искал Джонатан в «Кроуфорд Юнион». Он не мог забыть своих друзей, людей, с которыми его связала судьба в прошлый раз. Ему не хватало этих друзей. Парень хотел быть с ними снова. Это были не случайные люди в его жизни, Фостер был в этом уверен, ибо случайные люди не отправятся с тобой в безрассудное путешествие, не пожертвуют ради тебя всем, не выслушают тебя в критический для них момент… Нечто большее связывало Джона со своими друзьями, это было некое чувство, что-то похожее на любовь к девушке, что-то внутреннее, тёплое, трогательное. Скорее всего это и есть настоящая дружба, а не то, что мы ей называем сейчас. Сейчас повсюду товарищество, а Джон имел дружбу. Фостер до боли хотел вернуть этих людей. Помимо Луиса и Саманты это были: Винсент Федрик, Стэн Маршалл и Элан Хаммер. Джонатан был верен идее того, что эти люди ни капельки не изменились и не стали другими в этой жизни. Парень сделал вывод, что без участия извне ничего не меняется в течение жизни. Зная это и хронологию событий, произошедших с ним в тот раз, он обустраивал положение вещей на свой лад. Таким образом, Саманта являлось его девушкой, что было невозможно себе представить в той жизни, многие неприятности парень избегал ещё до их появления и тому подобное.

Итак, о друзьях Джона, которые сейчас с ним даже не знакомы. Винсент Федрик был первым с кем познакомился в «Кроуфорд Юнион» Джон, с него и начнём. Это был довольно высокий, стройный и железный на вид молодой человек с добрым лицом. Железным он выглядел потому, что всегда ходил чересчур прямо, выставив вперёд грудь, расставив широко плечи. Этим он напускал серьёзность и злобу на свой излишне простой и добродушный образ. Простой не в смысле глупый, нет, простой в смысле открытый, дружелюбный. Винсент носил достаточно короткую причёску, при этом каждый день заверял окружающих и, что самое чудное, себя самого, что собирается отращивать шевелюру. Несмотря на настрой, парень то и дело раз в два месяца оказывался коротко отстрижен по различным трагическим и комическим причинам. Одно на его голове оставалось неизменным - густая чёлка в стиле эмо спадала на его правый глаз, вполовину прикрывая его. Федрик увлекался музыкой, а именно был типичным меломаном, любил компьютерные игры, поесть чебургеров и ходить в спортзал. Такой вот многогранный куб пристрастий. Джон легко нашёл с Винсентом общий язык, потому что они оба обладали очень схожим мировоззрением, взглядами на жизнь, планами на будущее и у них совпадали некоторые интересы.

Стэн Маршалл. Необычный парень. Большой, сильный, неповоротливый, с плохим чувством юмора - это первое впечатление от Стэна у Фостера, борец реслинга, ей Богу, чемпион Европы, наверное… Маршалл раскрыл себя позже, тогда, когда проверяются истинные качества человека. Оказавшись не в том месте и не в то время, Стэн стал частью смертельно опасного путешествия, где показал себя большим, сильным, неповоротливым, с неважным чувством юмора другом с большой буквы. Если в беду он не пришёл к вам на помощь, значит бедолага Маршалл мёртв, иначе никак. Этот бритоголовый, широкий, но не полный молодой человек с суровым взглядом и сердечной улыбкой настоящая палочка-выручалочка. Но это только для друзей. Для остальных же Стэн тупой, агрессивный скинхед со всем причитающимся этому определению. Маршалл не терпит афроамериканцев, всяких китайцев и всех их географических соседей, слушает американскую военную патриотическую музыку, распевая гимны и глотая одну банку пива за другой. Страшный в гневе человек, но Джон видел его таким лишь секунд пять и это было перед смертью Стэна.

Элан Хаммер - так звали гитариста известной на весь Ванкувер молодёжной металл группы «Империя Проклятых» и третьего, но только по счёту, друга Джона. По судьбоносной иронии судьбы Джон был знаком с Эланом лишь три дня, после же Эланом был некий жрец Имакорум восемьсот третий. За столь короткий срок человека узнать невозможно, а Фостер хотел узнать. Элан играл в группе «Империя Проклятых» и их музыка была не для слабонервных. Джон до сих пор удивляется, как их умудрились выпустить на сцену вчера вечером. В первый учебный день в общежитиях «Кроуфорд Юнион» эта группа будет раздавать свой первый альбом кому ни попадя. Кроме Хаммера Джону никто не нравился в их музыкальном коллективе. Жалкие, трусливые предатели - такого парень был мнения об Эрике Вудворте, Ленни Стиггермане, Кевине Невилле и Джеке Грее. Один лишь длинноволосый, немного кучерявый Элан вызывал симпатию и доверие. Хаммер прятал за своим раскованным и шутливым поведением одинокую и израненную перипетиями несчастной жизни душу.

Дата добавления: 2015-11-16