Мабрур и Микдад). 6 страница

- Мархаба. Ты пришла сюда?

- А как же иначе?

- Если честно, я пока шёл сюда, всё время просил в мыслях увидеть тебя.

Присев рядом, Армин смотрела на меня своими красивыми глазами и спросила.

- Почему ты весь закрыт? С меня пример берёшь?

- Нет. Просто захотел от всех спрятаться.

- У тебя что-то случилось?

- Нет, мой ангел. Просто слишком много всего произошло со мной за короткое время.

- Бог создал столько людей, каждому подарил жизнь, но только самые сильные удостоились чести принять все сложные испытания Творца.

- И зачем они мне? Чтобы получить нервный срыв и умереть?

- Чтобы проявить свою силу и доказать всем, что в этой жизни нет ничего не возможного. Тебе тяжело? Поверь, всегда есть те, кому сложнее. Просто борись и за победу, награда будет достойной.

Посмотрев на красавицу Армин, я протянул к ней свою руку и гладил её лицо, покрытое вуалью.

- Как мужчины обходятся без женщин? Сам Бог вас создал, чтобы вы утешали наши души. Мне кажется, я страдаю, чтобы получить в награду тебя. Большей награды, чем ты, могут быть только мои наследники, рождённые от тебя. Скоро прилетают мои родители. Через пару дней, я приду просить твоей руки.

- Мы так мало знакомы… Давай ещё пообщаемся и…

- Нет… В чём интерес брака, если я тебя уже до замужества всю узнаю? Твой характер и манеры я и так уже увидел. Твои мысли и отношение ко мне, я прочёл в твоих письмах. Что мне ещё нужно? Всё что нужно я увидел и понял. Теперь я хочу всё это ощущать. Если ты мой покой, то должна быть рядом со мной, а не вдали.

- Микдад, ты мой мужчина, моя стена. Я согласна идти с тобой, куда ты велишь. Я согласна быть твоим покоем и утешением твоим. Я всегда хожу в храм и прошу Бога, чтобы он послал мужчину мне, которого я полюблю с первого взгляда. Для которого я буду верной и единственной женой до конца его жизни. Сколько приходили меня сватать, ни одного моё сердце не приняло. Мне достаточно было взглянуть на них, чтобы понять, что это не моё. Твои глаза я сразу запомнила на рынке. Сама судьба меня с тобой свела… Но есть одно но…

- Какое?

- Ты должен подружиться с моим братом. Войди к нему в доверие.

- Тот, что забрал тогда твой пакет, это твой брат был?

- Да, мой родной старший брат. Это он меня и сестру в строгости воспитал. Он и решит моё замужество.

- Я поговорю с ним, не переживай.

- Завтра его друг прилетает к нам, на меня как на невестку смотреть будет…

- Что? – возмущённо сказал я, убрав руку от Армин.

- Не злись, прошу. Он прилетает к брату, но брат меня за него отдать хочет. Родителям тоже это сказал. Я прошу, подружись с моим братом…

- Армин… Я даже…

- И ещё. Я дрогой н…

Не успев сказать, речь Армин перебили крики какой-то толпы. Резко развернувшись, я выглянул из-за дерева и увидел проходящих в дали толпу парней. Внимательно смотря на них, я тут же вспомнил, что сегодня должны были быть разборки с иноверцами.

- Аллах…

- Что такое?

- Я забыл… Я должен уйти, Армин.

- Куда ты?

- Мы с друзьями допустили ошибку, если я всё сейчас не остановлю, то точно не заслужу прощения от Всевышнего.

- Но ты должен знать, что я…

- Потом Армин. Я должен идти.

- Когда ты вернёшься?

- Я ночью оставлю тебе тут письмо, приходи как обычно и забери его.

Поцеловав руку Армин, я встал с места и побежал за толпой идущих ребят.

Пытаясь обогнать их, я побежал через соседние кварталы. Дойдя до заброшенного завода, я увидел толпу пацанов с какими-то бутылками, камнями и палками в руках. Быстро спускаясь к ним, я начал глазами искать Бурхана. Крутив головой по сторонам, я заметил сидящих на камне ребят, которые завязав майки на голову, усердно позировали перед фотографом. Подойдя ближе, я схватил за руку довольного Давуда и потянул его к себе.

- Ты что? Фотографируешься в такую минуту?

- Это самая чёткая минута из всех минут. Сегодня же сменю аватарку на фейсбуке.

- Аллах, да пошлёт тебе мозгов! Слушай, там приличная толпа ребят идёт. Ты должен помочь остановить мне это всё.

- Остановить? В нашем тихом городе уже лет сто беспорядков не было. Сюда половина пришли даже не зная зачем, просто подраться.

- Ты слышишь, что я говорю? Надо остановить этот беспредел. Иначе от наказаний Всевышнего, свои души не спасём потом.

- Что с тобой? За что Всевышнему нас наказывать? Мы же не убивать пришли. Подерёмся и домой. Всевышний поймёт нас, я уверен.

- Ну ты дебил кончено! Где Бурхан?

- Он тут где-то был. А ты зачем всё чёрное одел? Чтобы тебя за женщину приняли и не били?

- Иди к чёрту, блин.

Недовольно толкнув, смеющегося Давуда, мы услышали крики. Радостная толпа парней рванула наверх. Прижавшись к стене, я и Давуд смотрели вдаль. Ребята начали закидывать бутылками и камнями идущих на них парней, кто-то бился на кулаках, кто-то швырял, что было под рукой. Побежав сквозь толпу, я пытался найти Бурхана. Поняв, что пока его не найду, я зашёл за лежащий на земле валун и сев на песок начал молиться. Закончив молитву, я поднял глаза к небу и смотрел на плывущие облака. Посмотрев в сторону, я увидел лежащего на земле Давуда, который сам себя фотографировал.

- Блин, ты издеваешься? Что ты фоткаешь себя вечно? Иди сюда, садись и молись.

- Что прямо тут? Там все бьются, а я молиться буду?

- Там все бьются, а ты фоткаешься! Сиди и молись, а я Бурхана найду.

- Хорошо, как скажешь, Гибискус блин.

- Я-Микдад!!!

Мимо нас пробежали парни и, выкрикивая какие-то слова напоминающие лозунги «долой неверных», напали на дерущихся ребят. Я смотрел на весь этот ужас и услышал, что меня как будто кто-то позвал. Резко повернув голову, я увидел четырёх парней, которые держали Бурхана и пытались что-то сунуть ему в рот. Мой мозг словно отключился, я как ненормальный рванул к другу. Набросившись всем телом на стоящих пацанов, я подобно шару ударяющим по кеглям, раскидал их в стороны. Бурхана так же свалился на землю, закрывая ладонью рот. Встав с места, парни подбежали к Бурхану и снова начали бить его. Я не раздумывая поднялся и подбежал к другу, откинув того, кто ударял его ногами. В это момент, меня схватили за шею и повалили на землю. Содрав с меня платок, пацан поставил одну ногу мне на грудь, а рукой схватив меня за щёки, сказал:

- Я же тебя предупреждал, ещё раз узнаю, что полез в наш район, я тебя покалечу.

- Мы не хотим драки, остановите битву и идите к себе.

- Да что ты? А я слышал вы опять за нашими детьми бежали, язык отрезать им хотели.

- Нет. Это не так.

Парень ударил меня ногой по груди со всей силы и снова схватив меня за лицо, сказал мне:

- Я сейчас тебе обрезание на языке сделаю, чтобы на этот раз уже точно понял, что к нам лезть не стоит.

Больше ничего не сказав, он со всей силы начал бить меня кулаками по лицу. Избив меня до потери сознания, толпа людей куда-то исчезла. Сколько часов я пролежал в отключке, я не знаю. Подбежавший ко мне Давуд, поднял меня и навалил к себе на спину.

- Лучше бы ты фотографировался со мной.

- Где Бурхан? – еле произнёс я.

- Его там камнями бьют. Его больше всех хотели забить.

- Ты идиот? Пошли к нему.

- Хочешь, чтобы и нас забили?

- Плевать, он наш друг. Иди к нему.

- Хорошо, я то пойду.

Еле дойдя до места, где шестеро ребят закидывали лежащего Бурхана камнями, я сполз на землю и пополз к другу.

- Нравится? Собака! Ребёнку язык он отрезать хотел! Фашист паршивый! – выкрикивал парень, швыряя со всей силы камень в Бурхана.

- Да в аду гореть ему! Не мужчина он! – кричали другие ребята, также швыряя в него камни.

Добравшись ползком к Бурхану, я обнял его и крикнул парням:

- Всё, хватит! Вы его убить можете, остановитесь.

- А он разве нас убить не хочет?

- Нет, не хочет он убить вас. Он, наоборот, хотел призвать вас к уважению!

- Уважению к чему?

- Нашей вере!

- Вашей вере? Да вы хоть Коран читали? Где вы увидели там, чтобы мусульманину было дозволено провоцировать людей на драки? Где видно, чтобы мусульманину разрешалось бить детей?

- А у вас что, Библия позволяет забивать людей камнями?

- Если этот человек творит зло, то его можно забивать камнями. И по вере и по человеческим соображениям.

- А рисовать комиксы над пророком, ваша религия вас учит? А унижать наши религиозные чувства, ваша религия вас учит? – выкрикнул я, прижимая к себе Бурхана.

- Я тебе так скажу, друг мой. Тот, кто это сделал, уже не имеет религии. Он не христианин, не иудей и не мусульманин. Таких называют либо сволочью, либо безбожником. В чём вы нас обвиняете?

Взгляну на ребят, которые сжимая в руках камни ждали от меня ответа, я вздохнул и тихо сказал:

- Ладно, оставьте нас.

Выбросив свои камни, парни ушли, выкрикивая оскорбительные слова в нашу сторону. Я повернул окровавленное лицо Бурхана к себе и спрашивал его:

- Ахи, ты как? Ахи, ответь…

Но Бурхан молчал. Давуд подошёл и поднял меня с Бурхана за плечи. Дойдя втроём до машины нашего соседа, он отвёз нас в больницу. По дороге сосед разговаривал с Давудом, спрашивая его о нашей драке.

- Там друг тоже повёз знакомых в больницу. Что за день такой… А что с вами случилось, что за массовая драка?

- Да не поладили с ребятами из армянского квартала, – отвечал Давуд.

- Их много было?

- Нет. Не так уж и много. Мы хорошо их побили, но мои друзья что-то не рассчитали свои силы.

- Сегодня вообще день нехороший, я тоже с утра поругался с женой, потом на работе поругался с сотрудниками, приехал сюда, смотрю, пацаны все побитые ходят. Думаю, что за напасть такая. Так что ты думаешь ахи? Захожу во двор, а там малолетки камнями окна аль-Рияма разбили. Вай Аллааааах, думаю, что сегодня с людьми? Судный день нашего района прямо.

Сидя на заднем сидении автомобиля и смотря на, неподвижного, Бурхана, я резко понял, что услышал знакомую фамилию. С трудом я вытянулся вперёд и переспросил водителя.

- Простите… Чьи окна разбили?

- Соседа моего, аль-Рияма. Хорошо вы не видели, там его племянник выбежал, кричал. Но люди умудрились налететь на него. Все осуждали, такой самосуд устроили там.

- Пожди. Какой ещё самосуд? Где Мабрур?! – начиная понимать ситуацию, выкрикнул я.

- Он в машину сел и уехал, но там народ камнями в его машину кидал. Потом перекрыли ему путь. Ну сам понимаешь брат, он трогал свою сестру, ну кто такое делает, а? Я такой, что поджёг бы таких людей. Но сейчас время такое, как бы цивильное, всё закон должен решать. Я считаю, что тех, кто посягает на честь женщин и детей, надо публично казнить. Видишь ли, крутой такой, с Эмиратов прилетел, думает ему тут всё можно будет. У нас такие пошлости не пройдут.

- Где он?

- Уехал куда-то.

Доехав до больницы, меня и Бурхана уложили в одну палату. Наложив небольшие швы на мою бровь, мне посоветовали отдохнуть. Бурхана куда-то увезли. Я не заметил, как заснул, как настало утро, я также пропустил. Открыв наконец-то глаза, я встал с места и вышел в коридор. Ко мне подбежала моя сестра Янаби.

- Микдад! Наконец-то ты встал. Что вчера творилось.

- Ты тут уже? Где Мабрур?

- Он вчера сбежал из дома. Люди словно с ума посходили. Разбили нам окно, потом закидали камнями папину машину. Мабрур на ней и уехал. Где он сейчас, мы не знаем. Скорее всего у брата нашего.

- Что дядя говорит?

- Он зол, пошёл с соседями разбираться, кто пустил эти слухи, кто это всё затеял.

- Да поможет Аллах моему брату.

- Что вообще происходит? Почему вчера в городе были такие беспорядки?

- Бурхан хотел сделать митинг, протест против оскорбления нашей святыни иноверцами. Он решил для этого собрать народ, а чтобы собрать их как можно больше, он разругался с парнями из армянского квартала. Ну, а окончание его затеи ты сама увидела.

- Понятно. Что теперь будет?

- Уже всё. Хуже ничего быть не может. Хвала Аллаху всё закончилось, Бурхан, я думаю, тоже успокоился. Янаби, ты потом зайди к нему и поговори с ним. Пожелай здоровья. В такие минуты иногда мужчинам нужен женский голос. Ваши утешения. Ему будет легче.

- Хорошо, ахи, как скажешь. А где он?

- Я не знаю. Сейчас посмотрю.

Глава VII.

Сожаление.

Пройдя к соседней двери, я приоткрыл её и, просунув голову вовнутрь, внимательно осмотрел на, лежащих на койках ребят. Тут мой взгляд остановился на одном парне, смотря на него, я вспомнил брата Армин, который забрал у меня пакет.

- Эй? Ты не брат Армин? – спросил я, подходя к нему.

- Да, я это. Ты помог ей да?

- Ну да. Мархаба.

- Мархаба, ахи. Ты какими судьбами тут? Тоже во вчерашних разборках был?

- А то. Там много кто были, я тоже не исключение.

- Не говори. Мы пошли все за малого заступаться. Чтобы мусульмане себя так вели, я в шоке конечно. Это нонсенс.

- Эм… Ты о чём сейчас?

- Ты не знаешь из-за чего драка была?

- Нууу… Как бы знаю. Мы хотели просто сделать акцию протеста, призывая иноверных остановить свои издевательства над чувствами мусульман.

- Ооо, да тебя обманули, брат. На самом деле, там компания каких-то кретинов, сначала сорвали крест с шеи ребёнка, а потом пытались язык отрезать другому нашему ребёнку.

- Вашему?

- Ну да. Детей именно с нашего квартала взяли, именно христиан. Вот скажи как тебе это? Я ещё удивился, как могли столько мусульман поддержать это и идти против нас биться. Оказывается, вам вообще другую версию сказали.

Мне казалось, что я превратился в мячик, который ударяли об стену и он медленно, еле отрываясь от стены, падал вниз. Внимательно смотря на брата Армин, я тихо произнёс:

- Ваш квартал…

- Да. С нашего квартала. Тебя, кстати, как звать ахи?

- Я Микдад.

- Что?

- Называй Мик, – сказал я, протянув ему руку.

- Приятно. Я Армен.

Услышав это имя, у меня словно граната взорвалась в сердце. Я резко изменился в лице. Казалось бы, хуже той драки на заводе уже ничего быть не могло, но я ошибался. Услышав имя Армен, я понял, что вот он, весь ужас моей жизни.

- Какое прекрасное имя. Ещё скажи, что ты армянин и добей меня.

- Ах-ха, ну ты юморист. Конечно армянин.

Ничего не говоря и медленно встав с койки. Я ещё раз улыбнулся ему и сказал:

- Ну… Поправляйся быстрее… Я пойду, друга поищу.

- Конечно. До встречи, ахи.

Выйдя в коридор, я встал к стене и окунулся в свои мысли. Было ощущение, что меня переехал поезд.

- Ну что там, Микдад? – спросила меня Янаби.

- Там? Там конец света.

- Что? Что случилось?

- Ничего. Пошли Бурхана искать.

И прямо на этой фразе, я увидел, как врач привёз лежащего на койке Бурхана в палату. Идя за ними, я сел напротив друга.

- Наконец-то, ахи. Ну как ты?

Бурхан молчал и смотрел в потолок.

- Ладно, можешь не говорить. Смотри, мне бровь рассекли. Но уже лучше.

Бурхан опять молчал и не отрывал глаз от потолка.

- Ему надо немного отдохнуть, - сказал доктор.

- Почему у него в носу трубки? Он не может дышать?

- Ему придётся пить и есть через носовые трубки. Дней десять он ещё побудет у нас. А так операция прошла успешно.

- Какая операция? Что-то серьёзное? – спросил я врача, поглаживая Бурхана по руке.

- Был полностью изрезан язык. Нам пришлось удалить часть, но мы постарались максимально сохранить подвижность органа. Через дня два-три рана уже затянется и можно будет приступать к обычному кормлению. Извините, меня его родители там ждут, я оставлю вас пока.

- Да, конечно. Спасибо

Посмотрев на Бурхана, который даже не поворачивался ко мне. Я сжал его руку и сказал:

- Ничего, ахи. Ничего. Переживём и это.

Янаби смотрела на Бурхана наполнив глаза слезами. В этот момент в палату вошёл Мабрур. Я встал с места и, разведя руками в стороны, обнял его как можно крепче.

- Микдад! С головой дружишь? Как же напугал меня!

- Оф, ахи, это ты меня напугал. Куда ты сбежал?

- Я не сбежал, а ушёл. Не хотел доводить дядю. Вчера соседи встали в круг и на весь двор обсуждали меня. Я им хотел объяснить, что они заблуждаются… Но… Ты знаешь людей.

- Да пошли эти люди к чёрту! Мне всё равно на их мнение и слухи, ты мой родной, а не они. Не они меня растили, не они меня воспитывали, чтобы я слушал их мнение! Они как были соседями, так и останутся!

- Успокойся. Всё. Как Бурхан, почему он в трубочках?

- Язык повредил.

- Как он во время драки умудрился язык повредить?

- Давай не будем об этом… Ты домой идёшь?

В это момент в палату вошёл Давуд.

- А ну-ка улыбнулись, братцы кролики мои! – выкрикнул Давуд и сфотографировал нас.

- Ты надоел вечно всех фотографировать!

- Почему вечно? То вам мои анекдоты не нравятся, сейчас фотографии. Надоели, тоже мне.

- Мы с Янаби тебя в коридоре подождём, – сказал Мабрур и, взяв под руку сестру, вышел из палаты.

- Как ты, Бурхушик мой? – спросил Давуд, присев на кровать.

- Ему нужно отдохнуть, – сказал я.

- А что врачи говорят?

- Врачи сказал, желательно тебя не подпускать к нему.

- Серьёзно?

- Да. Ему покой нужен.

- Ну хотя бы пусть анекдот новый послушает.

- Ради Аллаха! Пожалей его уши!

- Слушай, Мускул, ты же грузишь его, и ничего. Так что мой анекдот только настроение поднимет ему.

- Запиши моё имя уже, в конце-то концов!

- Ну прости. Короче, идёт как то еврей в гости к Саре. Заходит и говорит ей…

В эту минуту Бурхан резко поднял руку и дал сильный подзатыльник Давуду. Я, не выдержав рассмеялся и, схватив Давуда за руку, вывел его из палаты.

- Нет, за что? За что блин?

- Ах-ха, он же просил. Не рассказывай ему про евреев анекдоты. Расскажи про арабов что-нибудь.

- Мик, мы едем? – спросил меня, поднявшийся с места, брат.

- Кончено, ахи. Давуд, ты с нами?

- Нет. Я с Бурханом буду. Я- то знаю, что он в душе любит мои анекдоты.

Покачав головой, я пожал Давуду руку и с Мабруром и Янаби отправился к машине. По дороге домой, мы проезжали мимо дерева Армин. Внимательно посмотрев туда, я увидел, стоящую там девушку.

- Ахи, останови.

- Что?

- Останови машину. Без меня идите домой.

Брат посмотрел из окна на девушку и остановил машину. Выйдя на улицу, я помахал брату и побежал к дереву. Девушка повернулась ко мне и, сияя глазами, побежала мне на встречу.

- Как же я переживала. Всю ночь заснуть не могла, думая о тебе.

Приставив руку к её лицу, я схватился за край её вуали и содрал платок с лица.

- Зачем прячешься? Зачем оделась как мусульманка?

- Ты чего? – удивлённо спрашивала Армн, схватившись одной рукой за щёки.

- Чего?! Ты оказываться армянка?

- А что тут такого?

- Ты издеваешься? Я-араб! Я-мусульманин! Я на тебе жениться хочу, и ты молчишь, что ты не моей нации и религии?

- Я пыталась тебе сказать, но ты не слушал меня. Ты мне показался добрым и справедливым человеком. Я хотела, тебе сказать…

- Ты тоже мне показалась честной и верующей девушкой.

- Ты что, Микдад? Ради Бога, не говори глупостей. Я и верующая, и честная. Я правда всё собиралась сказать, думала вечером поговорим об этом…

- Не одевайся так. Не прячь своё лицо. Не пытайся походить на наших женщин. Вам до них далеко.

Сказав это, я швырнул вуаль в лицо Армин и ушёл. Придя домой, я зашёл в зал. Дядя сидел со своими друзьями и Мабруром, что-то рассказывая им о последних событиях, пытаясь очистить свой дом от позора.

- Вот. Мой младший племянник. Иди сюда, Микдад. Скажи, как свидетель, было хоть раз что-то лишнее между…

- Извини, дядя, я перебью тебя, но я вас всех очень прошу. Прекратите обсуждать эту грязь. Те, кто верят этому, просто вам не друзья. Сделайте вывод об этих людях и вычеркните лишних из своего круга. Извините, – сказал я и ушёл к себе в комнату.

В зале все замолчали. Дядя потёр щетину и посмотрел на своих друзей. Мабрур встал с места и, кивнув всем, направился ко мне в спальню.

- Что случилось, ахи? – спросил брат, зайдя ко мне.

- Всё нормально.

- Опять обманываешь? Сколько прошу тебя не врать мне?

- Всё нормально, Мабрур! – слегка повысив тон, ответил я.

- Ладно, хорошо. Помни, мужчина не женщина и капризы показывать не должен.

- Я сожалею… Я сильно сожалею.

- Ты о чём? Что случилось?

- Она иноверка.

- Кто?

- Армин.

Немного помолчав, брат решил разбавить тишину и сказал:

- Хм. Против чего пошёл, с тем Аллах и свёл. Говорил я тебе, не вмешивайся ты во всё это.

- Да ладно уже. Переживу.

- Уверен?

- Конечно. Чем быстрее влюбляешься, тем быстрее разочаровываешься.

Брат внимательно смотрел, как я перебирал тетрадки на столе, ставя их друг на друга. Постояв ещё секунду, он ничего не сказал и вышел. Я собрал все тетрадки в одну стопку и замер. Злость и обида во мне смешались воедино. Психанув, я ударил по стопке с тетрадями, скинув всё вниз. Открыв полку в столе, я достал все письма от Армин и разорвал их.

Мабрур стоял за дверью и прислушивался. Заметив, что я затих, он вошёл в комнату.

- Полегчало? – спросил брат.

- Мне и так легко было.

- Столько всего на нас навалилось. Но Аллах дал нам выбор, или ты идёшь вперёд или назад.

- В смысле?

- Я хочу стать мужем Янаби. Но это стоит нам нервов и здоровья. У меня есть выбор или бороться или оставить её и уехать. Бурхан получил знак, что всё его поведение недопустимо по исламу. Теперь пока он наказан, он может подумать. Он исправиться или он продолжит свой неверный путь. Так же и ты. Ты полюбил девушку, но за твои ошибки Всевышний наказал тебя. Теперь у тебя есть выбор, продолжить бороться за свои чувства или же, всё оставить и вернуться домой. У нас с тобой почти одна и та же ситуация. У нас одна история у двух братьев.

- Я не хочу в жёны армянку.

- Не женись тогда. Значит, успокойся и не трать свои нервы на неё.

Я посмотрел на брата и, подойдя к своей кровати, рухнул на неё. С того момента прошло две недели. С Армин я не виделся, брат и дядя только и занимались тем, что улаживали грязные слухи. Казалось бы, всё стало налаживаться. К нам прилетели наши родители. Постоянно гуляя по паркам, заходя в разные кафе и рестораны, мы замечательно проводили время. Слухи о непристойном поведении брата также вскоре утихли. Не сумев ничего доказать, люди просто замолчали. Мабрур рассказал родителям о браке с Янаби, на что они дали добро. К свадьбе брата и сестры начали готовиться все наши соседи родственники и даже те, кто ходил кидать камни в наш дом. Выйдя из дома во двор, где сидел Бурхан и слушал рассказы моего отца, я помахал ему рукой и позвал к себе.

- Пошли к речке, искупаемся немного, – сказал я другу.

Надев очки, я и Бурхан направились к реке. За нами побежал Давуд со своим фотоаппаратом. Пока я и Бурхан плавали, Давуд нас фотографировал и постоянно, что-то рассказывал. Сев на песок и смотря на меня, лежащего по пояс в воде, Давуд спросил:

- Янаби рада наверно, да?

- Рада чему? – недовольно посмотрел я на Давуда.

- Скоро свадьба. Она выходит за любимого ей человека.

- Я рад за неё, – невнятно сказал Бурхан.

Вообще разобрать, что говорил Бурхан, было очень сложно. Говорил он с трудом и поэтому чаще старался молчать.

- Я тоже за неё рад. Всё стало на свои места, – говорил Давуд, просматривая фотографии.

- Бурхан, ты больше не будешь ходить в то место? Ну, где призывают к борьбе с иноверцами? Я надеюсь, ты понял, что всё это были очередные провокации кяфиров? – спросил я друга.

- Забудем об этом.

- Не злись, ахи, все мы допустили ошибки и все за них расплатились. Главное сейчас, Аллах помиловал нас.

- Идёмте, на крышу дома сядем, я вас там пофоткаю, – предложил Давуд и побежал на крышу.

- Ну что? Сходим сфоткаемся там? – улыбнулся я Бурхану.

Поднявшись с места и надев майку, я и Бурхан направились к крыше дома.

Позируя перед Давудом, мы все менялись местами и по очереди фоткали друг друга. Наконец-то устав и присев на край крыши, свесив ноги вниз, Бурхан закурил. Впереди нас был виден узкий двор того самого армянского квартала. Бурхан выпускал сигаретный дым и задумчиво смотрел на общающихся, на улице людей. Присев рядом с ним, я обнял его за плечо и спросил:

- Всё ещё ненавидишь их?

- Эти собаки меня языка лишили, – сказал невнятно Бурхан, словно держа во рту горячую картошку.

- Ахи, мы тоже были не правы. Ты мог ребёнка покалечить. Дети причём тут?

- Запомни на будущее, хочешь уничтожить стаю шакалов? Начинай с их щенков.

- Не говори так, Бурхан, я прошу. Аллах и так тебя наказал. Хвати, – говорил я Бурхану, смотря на проходящих там людей.

Заметив вдали худенькую девушку, я присмотрелся и узнал в ней Армин. Моё сердце тут же забилось. Убрав свою руку от Бурхана, я начал внимательно рассматривать её. Она не была одета в своё черное платье как обычно. На ней был обыкновенный сарафан и распущенные волнистые волосы. Посмотрев на девушку, а потом на меня, Бурхан заметил, что я не отрывал от неё взгляда и внимательно следил за ней. Выпустив сигаретный дым, Бурхан спросил:

- Любишь, да?

- Что?

- Неверную эту, любишь?

- Не говори так о ней.

- Ооо.

- Я серьёзно. Она мыслит куда правильнее и мудрее, чем мы с тобой.

- Я так и думал, что ты ещё не отпустил её в душе.

- Полмесяца я умирал от любви к ней, теперь полмесяца я умираю от тоски по ней.

- Есть один вариант. Попроси принять её ислам. И в нашу религию процент внесёшь и себя от неверной спасёшь.

- Она родилась и выросла среди мусульман в арабской стране и не приняла ислам, а я приду, попрошу и она примет? Бред.

- Многие принимают ислам ради любимого.

- Ты что несёшь?! – выкрикнул Давуд. – Ислам нужно принимать во имя Аллаха, а не во имя любимого. Принимать ислам из-за любимого - это грех!

- Ты ишак? Принятие ислама грехом не может быть! Баран блин! – возмутился Бурхан.

- Баран твоя профессия! Ислам это истина, к ней придти надо, а не увидеть Микака и принять ислам!

- Я-Микдад, блин!

- Не важно. Ислам это религия, это вера в Единого Бога. Надо всем сердцем это принять. А не то, что ты несёшь. Ради любимого. Может ещё ради ливанского пирожка ислам ей принять? Что он очень вкусный, ради него стоит тоже.

- Ой. Всё. Закройся.

- Закройся сам.

- Давуд, сейчас с крыши полетишь!

- Успокойтесь! Всё! Что вы как дети? Вдруг Бурхан прав? Вдруг она примет ислам, а к истине я уже сам её наставлю. Почему и нет?

- Я это и хотел сказать, нет, этот выскочка вмешался, – сказал недовольно Бурхан.

- Ислам ради любимого, дожились блин. Я одно тебе скажу, ахи, если она сегодня предаст ради тебя веру, то рано или поздно она и тебя предаст.

- Принять ислам это предательство? – вытянув голову, спросил Бурхан.

- Принять ислам это святое. Но принять ислам ради Мускуса, это предательство перед Богом.

- Ты ишак понял! Она обязана принимать взгляды своего мужа!

- Если она не желает, то не должна принимать. Пророк запрещал принуждать, он всегда употреблял слово ЖЕЛАТЕЛЬНО. Подчёркиваю тебе!

- Желательно принять ислам? Всё закройся, я твой бред не могу слушать.

- Потому что сказать на правду нечего. Да и вообще, что тебе мешает взять её в жёны такой? Она такая, какой её создал Аллах, зачем ты хочешь её изменить?

Не дав мне ответить, Бурхан опять вмешался.

- Ты совсем, да? В натуре кяфир ты. Он её не меняет, он на путь истинный её наставляет.

- Ой, ради Аллаха я прошу вас. Бурхан, он даже тебя на путь истинный наставить не смог, в этой христианке больше истины, чем в тебе мусульманине.

- Завали себя, Давуд, или я не отвечаю за свои действия.

- Всё, довольно! – перебил я ребят. – Религией нужно жить, а не спорить. Потому что, кто спорит, уже отступил с пути религиозного.

Давуд пострел на Бурхана и показал ему язык.

- Посмотри на него. Вот баран! – Сказав это, Бурхан открыл рот и тут же закрыл его.

Давуд и Бурхан резко засмеялись.

- Вы чего? Что смеётесь? – спросил я, улыбаясь.

- Он хотел мне язык показать, а там такой червячок вылез. Языка-то нет, – сказал Давуд и начал смеяться.

Увидев, что ребята немного развеялись, я посмотрел в сторону, где стояла Армин. Она разговаривала с каким-то мужчиной. Смотря на неё моё сердце, начало выть. Мне было обидно, что с неё рядом какой-то парень, а не я. Наблюдая за ними, я заметил как мужчина стоящий рядом с Армин, взял её за локоть и потянул к себе, что-то говоря ей на ухо. Увидев такое тесное общение, я взорвался. Оттолкнув от себя Бурхана, я подскочил с места и побежал вниз.

Дата добавления: 2015-11-16