Мабрур и Микдад). 6 страница

- Ты что? Фотографируешься в такую минуту?

- Это самая чёткая минута из всех минут. Сегодня же сменю аватарку на фейсбуке.

- Аллах, да пошлёт тебе мозгов! Слушай, там приличная толпа ребят идёт. Ты должен помочь остановить мне это всё.

- Остановить? В нашем тихом городе уже лет сто беспорядков не было. Сюда половина пришли даже не зная зачем, просто подраться.

- Ты слышишь, что я говорю? Надо остановить этот беспредел. Иначе от наказаний Всевышнего, свои души не спасём потом.

- Что с тобой? За что Всевышнему нас наказывать? Мы же не убивать пришли. Подерёмся и домой. Всевышний поймёт нас, я уверен.

- Ну ты дебил кончено! Где Бурхан?

- Он тут где-то был. А ты зачем всё чёрное одел? Чтобы тебя за женщину приняли и не били?

- Иди к чёрту блин.

В эту минуту мы услышали крики. Довольная толпа парней рванула наверх. Прижавшись к стене, мы с Давудом смотрели вдаль. Ребята начали закидывать бутылками и камнями идущих на них парней, кто-то бился на кулаках, кто-то швырял, что было под рукой. Побежав сквозь толпу, я пытался найти Бурхана. Поняв, что пока его не найду, я зашёл за лежащий на земле валун и сев на песок начал молиться. Закончив молитву, я поднял глаза к небу и смотрел на плывущие облака. Посмотрев в сторону, я увидел лежащего на земле Давуда, который сам себя фотографировал.

- Блин, ты издеваешься? Что ты фоткаешь себя вечно? Иди сюда, садись и молись.

- Что прямо тут? Там все бьются, а я молиться буду?

- Там все бьются, а ты фоткаешься! Сиди и молись, а я Бурхана найду.

- Хорошо, как скажешь, гибискус блин.

- Я-Микдад!!!

Мимо нас пробежали парни и, выкрикивая какие-то слова напоминающие лозунги, долой неверных, напали на дерущихся ребят. Я смотрел на весь этот ужас и услышал, что меня как будто кто-то позвал. Резко повернув голову, я увидел четырёх парней, которые держали Бурхана и пытались что-то сунуть ему в рот. Мой мозг словно отключился, я как ненормальный рванул к другу. Набросившись всем телом на стоящих пацанов, я подобно шару ударяющим по кеглям, раскидал их в стороны. Бурхана так же свалился на землю, закрывая ладонью рот. Встав с места, парни подбежали к Бурхану и снова начали бить его. Я не раздумывая поднялся и подбежал к другу, откинув того, кто ударял его ногами. В это момент, меня схватили за шею и повалили на землю. Содрав с меня платок, пацан поставил одну ногу мне на грудь, а рукой схватив меня за щёки, сказал:

- Я же тебя предупреждал, ещё раз узнаю, что полез в наш район, я тебя покалечу.

- Мы не хотим драки, остановите битву и идите к себе.

- Да что ты? А я слышал вы опять за нашими детьми бежали, язык отрезать им хотели.

- Нет. Это не так.

Парень ударил меня ногой по груди со всей силы и снова схватив меня за лицо, сказал мне:

- Я сейчас тебе обрезание на языке сделаю, чтобы на этот раз уже точно понял, что к нам лезть не стоит.

Больше ничего не сказав, он со всей силы начал бить меня кулаками по лицу. Избив меня до потери сознания, толпа людей куда-то исчезла. Сколько часов я пролежал в отключке, я не знаю. Подбежавший ко мне Давуд поднял меня и навалил к себе на спину.

- Лучше бы ты фотографировался со мной.

- Где Бурхан? – еле произнёс я.

- Его там камнями бьют. Его больше всех хотели забить.

- Ты идиот? Пошли к нему.

- Хочешь, чтобы и нас забили?

- Плевать, он наш друг. Иди к нему.

- Хорошо, я то пойду.

Еле дойдя до места, где шестеро ребят закидывали лежащего Бурхана камнями, я сполз на землю и пополз к другу.

- Нравится? Собака! Ребёнку язык он отрезать хотел! Фашист паршивый! – выкрикивал парень, швыряя со всей силы камень в Бурхана.

- Да в аду гореть ему! Не мужчина он! – кричали другие ребята, также швыряя в него камни.

Добравшись ползком к Бурхану, я обнял его и крикнул парням.

- Всё, хватит. Вы его убить можете, остановитесь.

- А он разве нас убить не хочет?

- Нет, не хочет он убить вас. Он, наоборот, хотел призвать вас к уважению!

- Уважению к чему?

- Нашей вере!

- Вашей вере? Да вы хоть Коран читали? Где вы увидели там, чтобы мусульманину было дозволено провоцировать людей на драки? Где видно, чтобы мусульманину разрешалось бить детей?

- А у вас что, Библия позволяет забивать людей камнями?

- Нет, если ты не в курсе, то ни одна религия не позволяет убивать и причинять боль людям.

- А рисовать комиксы над пророком, ваша религия вас учит? А унижать наши религиозные чувства, ваша религия вас учит?

- Я тебе так скажу, друг мой. Тот, кто это сделал, уже не имеет религии. Он не христианин, не иудей и не мусульманин. Таких называют либо сволочью, либо безбожником. В чём вы нас обвиняете?

- Ладно, оставьте нас.

Выбросив свои камни, парни ушли, выкрикивая оскорбительные слова в нашу сторону. Я повернул окровавленное лицо Бурхана к себе и спрашивал его:

- Ахи, ты как?

Но Бурхан молчал. Давуд подошёл и поднял меня с Бурхана за плечи. Дойдя втроём до машины нашего соседа, он отвёз нас в больницу. По дороге сосед разговаривал с Давудом, спрашивая его о нашей драке.

- Там друг тоже повёз знакомых в больницу. Что с вами случилось, что за массовая драка?

- Да не поладили с ребятами из армянского квартала, – отвечал Давуд.

- Их много было?

- Нет. Не так уж и много. Мы хорошо их отметелили, но мои друзья что-то не рассчитали свои силы.

- Сегодня вообще день нехороший, я тоже с утра поругался с женой, потом на работе поругался с сотрудниками, приехал сюда, смотрю, пацаны все побитые ходят. Думаю, что за напасть такая. Так что ты думаешь ахи? Захожу во двор, а там малолетки камнями окна Таана разбили. Вай Аллааааах, думаю, что сегодня с людьми? Судный день нашего района прямо.

Сидя на заднем сидении автомобиля и смотря на неподвижного Бурхана, я резко понял, что услышал знакомую фамилию. С трудом я вытянулся вперёд и переспросил водителя.

- Чьи окна разбили?

- Соседа моего, Таана. Хорошо вы не видели, там его племянник выбежал, кричал. Но люди умудрились налететь на него. Все осуждали, такой самосуд устроили там.

- Пожди. Какой ещё самосуд? Где Мабрур?

- Он в машину сел и уехал, но там народ камнями в его машину кидал. Потом перекрыли ему путь. Ну сам понимаешь брат, он трогал свою сестру, ну кто такое делает, а? Я такой, что поджёг бы таких людей. Но сейчас время такое, как бы цивильное, всё закон должен решать. Я считаю, что тех, кто посягает на честь женщин и детей, надо публично казнить. Видишь ли, крутой такой, с Эмиратов прилетел, думает ему тут всё можно будет. У нас такие пошлости не пройдут.

- Где он?

- Уехал куда-то.

Доехав до больницы, нас уложили в одну палату с Бурханом. Наложив небольшие швы на мою бровь, мне посоветовали отдохнуть. Бурхана куда-то увезли. Я не заметил, как заснул, как настало утро, я также пропустил. Открыв наконец-то глаза, я встал с места и вышел в коридор. Ко мне подбежала моя сестра Янаби.

- Микдад! Наконец-то ты встал. Что вчера творилось.

- Ты тут уже? Где Мабрур?

- Он вчера сбежал из дома. Люди словно с ума посходили. Разбили нам окно, потом закидали камнями папину машину. Мабрур на ней и уехал. Где он сейчас, мы не знаем. Скорее всего у брата нашего.

- Что дядя говорит?

- Он зол, пошёл с соседями разбираться, кто пустил эти слухи, кто это всё затеял.

- Да поможет Аллах моему брату.

- Что вообще происходит? Почему вчера в городе были такие беспорядки?

- Бурхан хотел сделать митинг, протест против оскорбления нашей святыни иноверцами. Он решил для этого собрать народ, а чтобы собрать их как можно больше, он разругался с парнями из армянского квартала. Ну,а окончание его затеи ты сама увидела.

- Понятно. Что теперь будет?

- Уже всё. Хуже ничего быть не может. Хвала Аллаху всё закончилось, Бурхан, я думаю, тоже успокоился. Янаби, ты потом зайди к нему и поговори с ним. Пожелай здоровья. В такие минуты иногда мужчинам нужен женский голос. Ваши утешения. Ему будет легче.

- Хорошо, ахи, как скажешь. А где он?

- Я не знаю. Сейчас посмотрю.

Пройдя к соседней двери, я приоткрыл её и просунув голову вовнутрь внимательно осмотрел лежащих на койках ребят. Тут мой взгляд остановился на одном парне, смотря на него, я вспомнил брата Армин, который забрал у меня пакет.

- Эй? Ты не брат Армин? – спросил я, подходя к нему.

- Да, я это. Ты помог ей да?

- Ну да. Мархаба.

- Мархаба, ахи. Ты какими судьбами тут? Тоже в вчерашних разборках был?

- А то. Там много кто были, я тоже не исключение.

- Не говори. Мы пошли все за малого заступаться. Чтобы мусульмане себя так вели, я в шоке конечно. Это нонсенс.

- Эм… Ты о чём сейчас?

- Ты не знаешь из-за чего драка была?

- Нууу… Как бы знаю. Мы хотели просто сделать акцию протеста, призывая иноверных остановить свои издевательства над чувствами мусульман.

- Ооо, да тебя обманули, брат. На самом деле, там компания каких-то кретинов сначала сорвали крестик с шеи ребёнка, а потом пытались язык отрезать другому нашему ребёнку.

- Вашему?

- Ну да. Детей именно с нашего квартала взяли, именно христиан. Вот скажи как тебе это? Я ещё удивился, как могли столько мусульман поддержать это и идти против нас биться. Оказывается, вам вообще другую версию сказали.

Мне казалось, что я превратился в мячик, который ударяли об стену и он медленно, еле отрываясь от стены, падал вниз.

- Ваш квартал…

- Да. С нашего квартала. Тебя, кстати, как звать ахи?

- Я Микдад.

- Что?

- Называй Мик, – сказал я, протянув ему руку.

- Приятно. Я Армен.

Услышав это имя, у меня словно граната взорвалась в сердце. Я резко изменился в лице. Казалось бы хуже той драки на заводе уже ничего быть не могло, но я ошибался. Услышав имя Армен, я понял, что вот он, весь ужас моей жизни.

- Какое прекрасное имя. Ещё скажи, что ты армянин и добей меня.

- Ахаха, ну ты юморист. Конечно армянин.

Ничего не говоря и медленно встав с койки. Я ещё раз улыбнулся ему и сказал:

- Ну… поправляйся быстрее… Я пойду, друга поищу.

- Конечно. До встречи, ахи.

Выйдя в коридор, я встал к стене и окунулся в свои мысли. Было ощущение, что меня переехал поезд.

- Ну что там, Микдад? – спросила меня Янаби.

- Там? Там конец света.

- Что? Что случилось?

- Ничего. Пошли Бурхана искать.

И прямо на этой фразе, я увидел, как врач привёз лежащего на койке Бурхана в палату. Идя за ними, я сел напротив друга.

- Наконец-то, ахи. Ну как ты?

Бурхан молчал и смотрел в потолок.

- Ладно, можешь не говорить. Смотри, мне бровь рассекли. Но уже лучше.

Бурхан опять молчал и не отрывал глаз от потолка.

- Ему надо немного отдохнуть.

- Почему у него в носу трубки? Он не может дышать?

- Ему придётся пить и есть через носовые трубки. Дней десять он ещё побудет у нас. А так операция прошла успешно.

- Какая операция? Что-то серьёзное?

- Был полностью изрезан язык. Нам пришлось удалить часть, но мы постарались максимально сохранить подвижность органа. Через дня два-три рана уже затянется и можно будет приступать к обычному кормлению. Извините, меня его родители там ждут, я оставлю вас пока.

- Да, конечно. Спасибо

Посмотрев на Бурхана, который даже не поворачивался ко мне. Я взял его за руку и крепко сжал его ладонь.

- Ничего, ахи. Ничего. Переживём и это.

Янаби смотрела на Бурхана наполнив глаза слезами. В этот момент в палату вошёл Мабрур. Я встал с места и раскрыв руки обнял его как можно крепче.

- Микдад! С головой дружишь? Как же напугал меня!

- Оф, ахи, это ты меня напугал. Куда ты сбежал?

- Я не сбежал, а ушёл. Не хотел доводить дядю. Вчера соседи встали в круг и на весь двор обсуждали меня. Я им хотел объяснить, что они заблуждаются… Но… Ты знаешь людей.

- Да пошли эти люди к чёрту! Мне всё равно на их мнение и слухи, ты мой родной, а не они. Не они меня расти, не они меня воспитывали, чтобы я слушал их мнение! Они как были соседями, так и останутся!

- Успокойся. Всё. Как Бурхан, почему он в трубочках?

- Язык повредил.

- Как он во время драки умудрился язык повредить?

- Давай не будем об этом… Ты домой идёшь?

В это момент палату вошёл Давуд.

- А ну-ка улыбнулись, братцы кролики мои! – выкрикнул Давуд и сфотографировал нас.

- Ты надоел всех фотографировать!

- Почему вечно? То вам мои анекдоты не нравятся, сейчас фотографии. Надоели, тоже мне.

- Мы с Янаби тебя в коридоре подождём, – сказал Мабрур и, взяв под руку сестру, вышел из палаты.

- Как ты, Бурхушик мой? – спросил Давуд, присев на кровать.

- Ему нужно отдохнуть, – сказал я.

- А что врачи говорят?

- Врачи сказал, желательно тебя не подпускать к нему.

- Серьёзно?

- Да. Ему покой нужен.

- Ну хотя бы пусть анекдот новый послушает.

- Ради Аллаха! Пожалей его уши!

- Слушай, Мускул, ты же грузишь его, и ничего. Так что мой анекдот только настроение поднимет ему.

- Запиши моё имя, уже, в конце-то концов!

- Ну прости. Короче, идёт как то еврей в гости к Саре. Заходит и говорит ей…

В эту минуту Бурхан резко поднял руку и дал сильный подзатыльник Давуду. Я, не выдержав рассмеялся и схватив Давуда за руку вывел из палаты.

- Нет, за что? За что блин?

- Ахаха, он же просил. Не рассказывай ему о евреях анекдоты. Расскажи про арабов что-нибудь.

- Мик, мы едем? – спросил меня, поднявшийся с места брат.

- Кончено, ахи. Давуд, ты с нами?

- Нет. Я с Бурханом буду. Я- то знаю, что он в душе любит мои анекдоты.

Покачав головой, я пожал Давуду руку и с Мабруром и Янаби отправился к машине. По дороге домой, мы проезжали мимо дерева Армин. Внимательно посмотрев туда, я увидел, стоящую там девушку.

- Ахи, останови.

- Что?

- Останови машину. Без меня идите домой.

Брат посмотрел из окна на девушку и остановил машину. Выйдя на улицу, я побежал к дереву. Девушка повернулась ко мне и, сияя глазами, побежала мне на встречу.

- Мой эмир. Как же я переживала. Всю ночь заснуть не могла, думая о тебе.

Приставив руку к её лицу, я схватился за край её вуали и содрал платок с лица.

- Зачем прячешься? Зачем оделась как мусульманка?

- Ты чего?

- Чего? Ты оказываться армянка?

- А что тут такого?

- Ты издеваешься? Я араб! Я мусульманин! Я на тебе жениться хочу, и ты молчишь, что ты не моей нации и религии?

- Я… Я не думала, что это как-то будет играть для тебя роли… Ты мне показался добрым и справедливым человеком…

- Ты тоже мне показалась честной и верующей девушкой.

- Ты что, Микдад? Ради Бога, не говори глупостей. Я и верующая, и честная. Я, правда, не подумала, что это важно для тебя.

- Не одевайся так. Не прячь своё лицо. Не пытайся походить на наших женщин. Вам до них далеко.

Больше ничего не сказав, я развернулся и ушёл. Придя домой, я зашёл в зал. Дядя сидел с друзьями и Мабруром, что-то рассказывая им о последних событиях, пытаясь очистить свой дом от позора.

- Вот. Мой младший племянник. Иди сюда, Микдад. Скажи, как свидетель, было хоть раз что-то лишнее между…

- Извини, дядя, я перебью тебя, но я вас всех очень прошу. Прекратите обсуждать эту грязь. Те, кто верят этому, просто вам не друзья. Сделайте вывод об этих людях и вычеркните лишних из своего круга. Извините, – сказал я и ушёл к себе в комнату.

В зале все замолчали, Мабрур встал с места и вошёл ко мне в спальню.

- Что случилось, ахи?

- Всё нормально.

- Опять обманываешь? Сколько прошу тебя не врать мне?

- Всё нормально Мабрур.

- Ладно, хорошо. Помни, мужчина не женщина и капризы показывать не должен.

- Она иноверка.

- Кто?

- Армин.

- Хм. Против чего пошёл, с тем Аллах и свёл. Говорил я тебе, не вмешивайся ты во всё это.

- Да ладно уже. Переживу.

- Уверен?

- Конечно. Чем быстрее влюбляешься, тем быстрее разочаровываешься.

Брат внимательно смотрел, как я перебирал тетрадки на столе, ставя их друг на друга. Постояв ещё секунду, он ничего не сказал и вышел. Я собрал все тетрадки в стопку и замер. Злость и обида во мне смешались воедино. Психанув, я ударил по стопке с тетрадями, скинув всё вниз. Открыв полку в столе, я достал все письма от Армин и разорвал их.

Мабрур стоял за дверью и прислушивался. Заметив, что я затих, он вошёл в комнату.

- Полегчало?

- Мне и так легко было.

- Столько всего на нас навалилось. Но Аллах дал нам выбор, или ты идёшь вперёд или назад.

- В смысле?

- Ну, смотри, я хочу стать мужем Янаби. Но это стоит нам нервов и здоровья. У меня есть выбор или бороться или оставить её и уехать. Бурхан получил знак, что всё его поведение недопустимо по исламу. Теперь пока он наказан, он может подумать. Он исправиться или он продолжит свой неверный путь. Так же и ты. Ты полюбил девушку, но за твои ошибки Всевышний наказал тебя. Теперь у тебя есть выбор, продолжить бороться за свои чувства или же, всё оставить и вернуться домой. У нас с тобой почти одна и та же ситуация. Одна история у двух братьев.

- Я не хочу в жёны армянку.

- Не женись тогда. Значит, успокойся и не трать свои нервы на неё.

Спустя две недели, к нам прилетели наши родители. Постоянно гуляя по паркам, заходя в разные кафе и рестораны, мы замечательно проводили время. Слухи о непристойном поведении брата также вскоре утихли. Не сумев ничего доказать, люди просто замолчали. Мабрур рассказал родителям о браке с Янаби, на что они дали добро. К свадьбе брата и сестры начали готовиться все наши соседи родственники и даже те, кто ходил кидать камни в наш дом. Выйдя из комнаты во двор, где сидел Бурхан и слушал рассказы моего отца, я помахал ему рукой и позвал к себе.

- Пошли к речке, искупаемся немного, – сказал я другу.

Надев очки, я и Бурхан направились к реке. За нами побежал Давуд со своим фотоаппаратом. Пока я и Бурхан плавали, Давуд нас фоткал и постоянно, что-то рассказывал. Сев на песок и смотря на меня, лежащего по пояс в воде, Давуд спросил:

- Янаби рада наверно да?

- Рада чему? – недовольно посмотрел я на Давуда.

- Скоро свадьба. Она выходит за любимого ей человека.

- Я рад за неё, – невнятно сказал Бурхан.

Вообще разобрать, что говорил Бурхан, было очень сложно. Говорил он с трудом и поэтому чаще старался молчать.

- Я тоже за неё рад. Всё стало на свои места, – говорил Давуд, просматривая фотографии.

- Бурхан, ты больше не будешь ходить в то место? Ну, где призывают к борьбе с иноверцами? Я, надеюсь, ты понял, что всё это были очередные провокации кяфиров? – спросил я друга.

- Забудем об этом.

- Не злись, ахи, все мы допустили ошибки и все за них расплатились. Главное сейчас Аллах помиловал нас.

- Идёмте, на крышу дома сядем, я вас там пофоткаю, – предложил Давуд и побежал на крышу.

- Ну что? Сходим сфоткаемся там? – улыбнулся я Бурхану.

Поднявшись с места и надев майку, я и Бурхан направились к крыше.

Позируя довольно перед Давудом, мы все менялись местами и по очереди фоткали друг друга. Наконец-то устав и присев на край крыши, свесив ноги вниз, Бурхан закурил. Впереди нас был виден узкий двор того самого армянского квартала. Бурхан выпускал сигаретный дым и задумчиво смотрел на общающихся на улице людей. Присев рядом с ним, я обнял его за плечо и спросил:

- Всё ещё ненавидишь их?

- Эти собаки меня языка лишили, – сказал невнятно Бурхан, словно держа во рту горячую картошку.

- Ахи, мы тоже были не правы. Ты мог ребёнка покалечить. Дети причём тут?

- Запомни на будущее, хочешь уничтожить стаю шакалов? Начинай с их щенков.

- Не говори так, Бурхан, я прошу. Аллах и так тебя наказал. Хвати, – говорил я Бурхану, смотря на проходящих там людей.

Посмотрев внимательнее, я увидел Армин. Моё сердце тут же забилось. Убрав свою руку от Бурхана, я начал внимательно рассматривать её. Она не была одета в своё черное платье. На ней было обыкновенный сарафан и распущенные волнистые волосы. Посмотрев на девушку, а потом на меня, Бурхан спросил:

- Любишь, да?

- Кого?

- Неверную эту.

- Не говори так о ней.

- Ооо.

- Я серьёзно. Она мыслит куда правильнее и мудрее, чем мы с тобой.

- Я так и думал, что ты ещё не отпустил её в душе.

- Полмесяца я умирал от любви к ней, теперь полмесяца я умираю от тоски к ней.

- Есть один вариант. Попроси принять её ислам. И в нашу религию процент внесёшь и себя от неверной спасёшь.

- Она родилась и выросла среди мусульман в арабской стране и не приняла ислам, а я приду, попрошу и она примет? Бред.

- Многие принимают ислам ради любимого.

- Ты что несёшь? – выкрикнул Давуд. – Ислам нужно принимать во имя Аллаха, а не во имя любимого. Принимать ислам из-за любимого это грех!

- Ты ишак? Принятие ислама грехом не может быть! Баран блин! – возмутился Бурхан.

- Баран твоя профессия! Ислам это истина, к ней придти надо, а не увидеть Микака и принять ислам!

- Я Микдад, блин!

- Не важно. Ислам это религия, это вера в Единого Бога. Надо всем сердцем это принять. А не то, что ты несёшь. Ради любимого. Может ещё ради Ливанского пирожка ислам ей принять? Что он очень вкусный, ради него стоит тоже.

- Ой. Всё. Закройся.

- Закройся сам.

- Давуд, сейчас с крыши полетишь!

- Успокойтесь! Всё. Что вы как дети. Вдруг Бурхан прав? Вдруг она примет ислам, а к истине я уже сам её наставлю. Почему и нет?

- Я это и хотел сказать, нет, этот выскочка вмешался, – сказал недовольно Бурхан.

- Ислам ради любимого, дожились блин. Я одно тебе скажу, ахи, если она сегодня предаст ради тебя веру, то рано или поздно она и тебя предаст.

- Принять ислам это предательство? – вытянув голову, спросил Бурхан.

- Принять ислам это святое. Но принять ислам ради Мускуса, это предательство перед Богом.

- Ты ишак понял! Она обязана принимать взгляды своего мужа!

- Если она не желает, то не должна принимать. Пророк запрещал принуждать, он всегда употреблял слово ЖЕЛАТЕЛЬНО. Подчёркиваю тебе!

- Желательно принять ислам? Всё закройся, я твой бред не могу слушать.

- Потому что сказать на правду нечего. Да и вообще, что тебе мешает взять её в жёны такой? Она такая, какой её создал Аллах, зачем ты хочешь её изменить?

Не дав мне ответить, Бурхан опять вмешался.

- Ты совсем, да? В натуре кяфир ты. Он её не меняет, он на путь истинный её наставляет.

- Ой, ради Аллаха я прошу вас. Бурхан, он даже тебя на путь истинный наставить не смог, в этой христианке больше истины, чем в тебе мусульманине.

- Завали себя, Давуд, или я не отвечаю за свои действия.

- Всё, довольно! – перебил я ребят. – Религией нужно жить, а не спорить. Потому что, кто спорит, уже отступил с пути религиозного.

Давуд пострел на Бурхана и показал ему язык.

- Посмотри на него. Вот баран говорю. – Сказав это Бурхан открыл рот и тут же закрыл его.

Давуд и Бурхан резко засмеялись.

- Вы чего? Что смеётесь? – спросил я, улыбаясь.

- Он хотел мне язык показать, а там такой червячок вылез. Языка-то нет, – сказал Давуд и начал смеяться.

Увидев, что ребята немного развеялись, я посмотрел на Армин. Она стояла и разговаривала с каким-то мужчиной. Смотря на неё моё сердце, начало выть. Мужчина стоящий рядом, и что-то говоря, улыбался и смеялся вместе с ней. Тут парень взял Армин за локоть и потянул к себе, что-то говоря ей на ухо. Оттолкнув от себя Бурхана, я подскочил и побежал в низ.

- Эй? Ты куда? – выкрикнул мне Давуд.

Бурхан тут же взглянул на девушку и, встав с места, побежал за мной. Спустившись вниз и подходя к Армин, я снял очки и поздоровался с ней и стоящим парнем.

- Мархаба.

- Мархаба. Что ты тут делаешь? – удивлённо спросила Армин, смотря на меня.

Я даже не слышал, что она сказала, и внимательно рассматривал стоящего возле неё парня. Смотря так же пристально на меня, парень, что-то произнёс на не понятном мне языке.

- Что он сказал? – спросил я Армин, не отрывая от парня взгляд.

- Он спросил, почему ты так смотришь? И вообще, зачем ты пришёл сюда?

- А что нельзя?

- Можно, мне-то всё равно уже, – сказав это, Армин отвернулась и пошла вперёд.

- Куда ты уходишь?

- У меня дела, мне не до тебя извини.

- Армин, я хочу поговорить с тобой.

- Всё, что надо, я от тебя услышала. Прости, но мне пора.

Я стоял и смотрел на уходящих Армин и её дружка.

- Пошли домой, – сказал Бурхан, потянув меня за руку.

- Вы идите, я за ней пойду.

- Но…

Не дав договорить Бурхану, я направился за Армин. Идущий возле неё парень обернулся и остановившись смотрел на меня. Я встал впритык к нему лицом и смотрел ему в глаза. Парень не раздумывая, стукнувшись со мной лбом, тоже начал смотреть мне в глаза.

- Что вы делаете? А ну успокойтесь, – крикнула Армин встав между нами.

Парень что-то недовольно спрашивал у неё на своём языке. Армин также нервно отвечала, после чего я увидел, как он схватил её за руку и потянул вперёд. Этого хватило, чтобы я схватив Армин, оттолкнул парня в сторону.

- Господи! Что вы делаете! Прекратите! – крикнула Армин.

Подбежавший Бурхан, тут же схватил меня и оттащил к себе.

- Ахи, угомонись, при девушке стыдно драться, – говорил Бурхан мне на ухо.

- Что этот урод прикасается к ней?!

- Успокойся ради Аллаха, девушка смотрит, не по-мужски себя ведёшь.

Парень стоял и что-то кричал на Армин, махая руками в разные стороны.

- Что он кричит на неё, урод блин.

- Угомонись ты. Не вмешивайся, может это брат её. Ты только себе же хуже сейчас сделаешь, – говорил Бурхан, крепко держа меня за локоть.

Я увидел как этот парень, что-то крикнув мне на своём языке, отвернулся и ушёл.

- Что он сказал? – спросил я Армин.

Бурхан посмотрел на неё и кивнув ей, отошёл в сторону.

- Ты что творишь, Микдад? Ты что делаешь? Что за поведение?

- Я запрещаю тебе стоять с незнакомыми мужчинами! Тем более, чтобы они трогали тебя!

- Вай Аствац. А кто ты такой, что запрещаешь мне? Не ты ли желал не знать больше меня?

Подойдя ближе к Армин, я внимательно смотрел на неё. Прикоснувшись рукой к её лицу, я начал гладить её и сказал:

- Полюбил мусульманин христианку, от любви позабыл он слова.

Полюбил ливанец армянку, будто кругом пошла голова.

Ты не бойся чужих осуждений, ты не бойся плевков за спиной,

У любви нет ни Бога, ни наций, ты уже ему стала родной…

- Что это? Ты сочинил?

- Ну да… Все эти дни я себе места не находил. Если я нахамил, то ты должна понять, что не на пустом месте. Если спросишь о моих чувствах, вдали они стали только сильнее.

Армин повесила голову и закрыла глаза. Схватив мою руку, она поцеловала её и сказала:

- Мне пора, если брат узнает, меня убьют дома. До встречи, Микдад.

Проводив её взглядом, я подошёл к друзьям и мы направились домой. Зайдя к себе во двор, я попрощался с ребятами и подойдя к дереву, полез на нашу крышу. Каково было моё удивление, когда я увидел, сидящего, на крыше Мабрура с Кораном в руках.

- Ассаляму Алейкум, ахи, – поздоровался я, садясь возле брата.

- Ваалейкума Ассалям, ахи. Нагулялся? – спросил Мабрур, закрыв Коран.

- Да. Погулял с друзьями и решил дома побыть сегодня.

Брат внимательно смотрел на меня и отвернувшись, смотря на небо, спросил:

- Кстати, что с той девушкой?

- Армин?

- Ну да.

- Ничего, ахи. Сердце любит, душа тоскует, а мозг вообще молчит. Не знаю, что делать.

- Однажды, когда наш пророк Мухаммад, да благословит его Аллах и приветствует, освободил Сафию из рабства, ей был предоставлен выбор сохранить свою религию и уйти куда пожелает, либо остаться с пророком Мухаммадом.

- Эм… И что?

- Она решила остаться и жить с пророком.

- К чему ты это?

- К тому, что она была иудейкой.

- Наш пророк имел в жёнах иудейку?

Ничего не сказав, брат похлопал меня по плечу и ушёл. Ещё немного подумав над его словами, я спустился вниз и увидел очень высокую и симпатичную девушку.

- Ты Мирхан? – спросила девушка.

- Почти. Я Микдад.

- Я Лусинэ. Сестра Арминэ.

- Это стих?

- Нет! Я сестра Армин, которая нравится тебе.

- Что случилось?

- Вазген нажаловался брату нашему, что сестра себя постыдно ведёт. Разговаривает с какими-то арабами. Ещё и ты пытался напасть на него.

Дата добавления: 2015-11-16