5 страница

Из этого вытекало логичное объяснение, почему Сечел не вызвал Скорджа по комлинку и не сообщил, что завод вот-вот взлетит на воздух. Советник упомянул о реакторах, лишь когда Скордж сам связался с ним – после того как цех погрузился в темноту. Если бы Скордж не вышел на связь, Сечел запросто бы смылся под покровом темноты.

И уверения Сечела, что у «Юксиол» нет штурмовых дроидов, теперь тоже вызывали вопросы. Те машины, с которыми столкнулся Скордж, могли, конечно, быть экспериментальными образцами, как утверждал советник, но высока вероятность, что он знал о них с самого начала и не предупредил Скорджа, рассчитывая, что с их появлением сит будет застигнут врасплох.

Три подозрительных совпадения: вероятная задержка отключения питания, умалчивание об угрозе взрыва и внезапное появление штурмовых дроидов, – еще не давали Скорджу полной уверенности в правоте собственных выводов. Однако тот факт, что теперь советник намеренно избегал его, только усиливал желание сита устроить ему очень долгий и очень личный допрос с пристрастием. К несчастью, с этим придется повременить. Сечел по-прежнему оставался под покровительством Найрисс, а Скорджу не хотелось провоцировать гнев представителя Темного Совета, пытая ее подчиненного. По крайней мере, не сейчас.

Они почти достигли дверей в личные покои Найрисс. Скордж подумывал о том, чтобы поделиться с ней своими подозрениями, но быстро отмел эту идею. Сечел был искусен в политических маневрах, и даже будь он трижды виновен, привлечение к делу Найрисс могло сыграть против самого Скорджа. Лучше разобраться с ним лично, когда придет время.

Рабыня тихонько постучала, и из-за двери донесся голос ее госпожи:

– Войдите!

Найрисс снова сидела у компьютерной панели в центре комнаты. Она поднялась и повернулась к Скорджу, в то время как тви'лека запирала дверь, чтобы никто не мог нарушить их уединение.

– Мне сообщили, что ты излечился от ран, – проронила Найрисс.

– Ничего серьезного, госпожа, – ответил Скордж.

– Кажется, у тебя вошло в привычку калечиться, работая на меня.

– Штурмовые дроиды стали для меня неожиданностью.

– Ну а меня, в свою очередь, удивило, что они создали тебе столько проблем.

Скордж промолчал.

Найрисс растянула свои сухие, потрескавшиеся губы в неприятной ухмылке – столь широкой, что казалось, будто она заняла половину морщинистого лица женщины. Скордж молчаливо терпел, дожидаясь, когда госпожа проявит милосердие и перестанет ухмыляться.

– Мне кажется странным, что некто, обладающий твоей репутацией, еле-еле управился с единственным штурмовым дроидом и кучкой патрульных дронов. Особенно если припомнить, как легко ты разобрался с моими наемниками.

Скордж чувствовал какой-то расплывчатый намек в словах Найрисс, но понятия не имел, к чему она клонит.

– Я… я не понимаю, – наконец выдавил он.

– Верно, не понимаешь, – подтвердила она, снова сверкнув улыбкой, приведшей его в замешательство. – Напомни-ка мне Кодекс ситов, – велела она строгим голосом наставника из Академии.

– Покой – это ложь, есть только страсть. Страсть придает силы, – Скордж без труда вспоминал слова. Эту мантру вбивали в головы учеников до тех пор, пока она не начинала отскакивать от зубов. – Сила дарует власть. Власть приносит победу. Победа сорвет с меня оковы.

– Слова ты знаешь, но не понимаешь, о чем они, – упрекнула его Найрисс. – Темная сторона взывает к самым сильным эмоциям: гневу, ненависти, страху. Нас учат использовать их, чтобы раскрыть свой полный потенциал и направить энергию Силы на врагов.

Скордж с трудом сдерживал нетерпение, угрожавшее выплеснуться наружу. Подобные лекции он слышал несчетное число раз за годы своего ученичества, но Найрисс определенно подводила его к чему-то, чего он никак не мог разглядеть.

– Сила наполняет каждое живое существо, – продолжала она. – Когда мы сражаемся с противником из плоти и крови, мы черпаем силу из его эмоций. Всякий следующий путем тьмы делает это на подсознательном уровне – настолько инстинктивно, что инструкторы не считают нужным даже обучать этому. – Она помолчала, и снова он не смог понять, к чему она клонит.

– Я изучала голозаписи твоих тренировок в Академии и наблюдала, как ты сражаешься с подосланными мной наемниками, – наконец проговорила она. – У тебя особый дар. Ты не просто питаешься эмоциями противника, ты их буквально пожираешь. Животный страх врага – настоящее пиршество для тебя, и это усиливает твою ненависть и гнев. Рождает топливо для Силы. Превращает тебя в безупречное оружие смерти и разрушения.

Скордж кивнул. Битва с живым противником всегда пьянила его; с каждым ударом и выпадом он ощущал волну жара, которая прокатывалась по венам, наполняя тело мощью. Мощью, которой он абсолютно не чувствовал на заводе «Юксиол».

– Когда я дрался с дроидом-охранником, мне было не за что ухватиться. Пустота. Холод.

– В самую точку. Ты пытался черпать несуществующие эмоции, и это лишь ослабило тебя. Полагаю, раньше ты подобного в себе не замечал – даже самый сильный дар нужно направлять, чтобы эффективно использовать. – Она покачала головой. – Ты так привык полагаться на свой дар, что забыл о самом важном источнике силы – о себе. В следующий раз, оказавшись в схожей ситуации, ты должен сосредоточиться на себе самом. Призови собственные эмоции, и ты разделаешься с механическими врагами с той же легкостью, с какой разишь живого противника.

Скордж снова выразил свое согласие кивком. Он на дух не переносил нотации, но ее наблюдение оказалось весьма ценным: он действительно научился полагаться на эмоции врага, подпитывая свою силу, и не представлял, что подобная способность станет его слабостью. Однако время и должные тренировки позволят ему преодолеть эту слабость.

– Бесценный урок, госпожа. Я его не забуду.

– На моей службе и без тебя предостаточно подхалимов, – отмахнулась Найрисс.

– Но ни один из них не способен на то, что могу я, – напомнил ей Скордж.

Найрисс снова скривила губы в плотоядной ухмылке, и Скордж едва удержался, чтобы не поежиться от холода, пробежавшего по спине.

– Надеюсь, я вернула тебе уверенность, которая станет залогом побед в дальнейших твоих сражениях, – сказала Найрисс. – Файлы, добытые Сечелом на «Юксиол», содержали немало ценных сведений. Сечел вышел на заказчиков напавшего на меня дроида – группу людей-экстремистов с Бостирды. Они жаждут освободить свою планету от тирании Императора и Темного Совета.

В голосе Найрисс слышался неприкрытый сарказм, и Скордж разделял ее презрение. Были враги, к которым он невольно испытывал уважение, чьи мотивы он мог понять и принять, несмотря на то, что ему приходилось сражаться против них. Но здесь был явно не тот случай.

На планетах, совсем недавно попавших под пяту Империи – таких, как тот же Халлион, – еще можно было ожидать народного волнения. Но Бостирда была частью Империи уже более сотни лет. Ее жители считались полноценными гражданами и пользовались теми же правами и привилегиями, что и обитатели Дромунд-Кааса.

Люди могли сколь угодно долго распространять свою сепаратистскую пропаганду, возмущаясь дискриминацией их вида, но Скордж отлично знал, что эти претензии беспочвенны. Самый первый темный джедай, который тысячелетия назад обучил ситов искусствам Силы, был человеком. И хотя их родословная давным-давно смешалась с генеалогическим древом ситской аристократии, люди до сих пор составляли подавляющее большинство населения Империи.

Конечно, среди людей встречались и рабы, но то были лишь немногие, родившиеся в низших слоях общества или павшие на самое дно из-за собственных неудач и слабостей. И они, в отличие от других низших существ, не были жертвами гонений и дискриминаций. Не существовало никаких законов, ограничивающих их свободу или запрещающих занимать ту или иную должность.

Люди могли далеко продвинуться на военной службе, а на некоторых планетах власть и вовсе принадлежала богатым и влиятельным человеческим семьям. Император назначал людей на руководящие должности в Темном Совете. Из двенадцати нынешних членов Совета пятеро были людьми, в том числе и Дарт Зидрикс – советник с наибольшим опытом.

У людей не было ни права, ни причины жаловаться на свое положение в Империи. Эти сепаратисты были предателями, неблагодарным отродьем.

– Почему они напали на вас? – вслух спросил Скордж. – Почему не на Императора?

– Императора слишком надежно охраняют, – ответила Найрисс. – Поскольку атаковать его – затея безнадежная, они выбрали другую подходящую цель – одного из старейших членов Темного Совета. И они не тронут Дарта Зидрикса, – прибавила она. – Он человек. Скорее всего, они считают его своим.

– Что насчет Дарта Игрола? – поинтересовался Скордж. – Он сит, и служит в Совете дольше, чем все остальные – не считая Зидрикса.

– Игрол проживает на Дромунд-Фелсе. Убийство сита на Дромунд-Каасе – в столице Империи – для них более почетно. – Найрисс помолчала. – Они также могли выбрать меня из-за нашей с Дартом Зидриксом взаимной неприязни, которая существует с самого моего вступления в Совет. Будучи одним из самых могущественных членов Совета, он уже тогда чувствовал мой потенциал и боялся его. Он десятилетиями строил против меня козни, но я каждый раз выпутывалась, мало-помалу наращивая власть и обзаводясь полезными связями, тогда как он, напротив, терял позиции.

Найрисс не сообщила Скорджу ничего нового. Всем было известно, что члены Темного Совета, как правило, видят друг в друге опасных конкурентов и ведут тайные противостояния за кулисами государственной политики. Скордж подозревал, что Император лишь потакает подобного рода конкуренции, поскольку перессорившиеся члены Совета не станут объединяться против него самого.

Однако, что бы ни говорила Найрисс, ее соперничество с Дартом Зидриксом едва ли можно было назвать односторонним. Они оба испытывали взлеты и падения, но ни одни из них не сумел добиться достаточного перевеса, чтобы окончательно и бесповоротно избавиться от второго.

Скордж решил, что упоминать об этом будет слегка опрометчивым шагом.

– Вероятно, сепаратисты считают нашу с Зидриксом вражду доказательством того, что я ненавижу весь род людской. Это, разумеется, не так, однако хорошо сфабрикованная ложь часто работает эффективней всякой правды.

Она рассуждала вполне логично, но причины действий сепаратистов уже не имели значения. Они покушались на жизнь члена Темного Совета. Им не придется ждать пощады.

– Я найду и выпотрошу предателей, – провозгласил Скордж.

– Их уже нашли. Сечел использовал добытую на «Юксиол» информацию, чтобы вычислить местонахождение сепаратистской базы в горах Бостирды. Если они уже прознали об уничтожении завода, у них могут возникнуть подозрения. Потому нам стоит поторопиться и не позволить им перебраться на другую базу. Мои люди отправляются на Бостирду сегодня же. Ты будешь их сопровождать.

– Вы снова посылаете со мной Сечела?

Найрисс кивнула:

– Террористы могут держать связь с другими ячейками. Сечел взломает их записи и выяснит, кто их сообщники. Я также даю тебе в помощь Мертога и его солдат. Сечел будет твоим скальпелем, а солдаты – кувалдой.

Скордж предпочел бы обойтись без Сечела, по крайней мере до тех пор, пока не подтвердятся или развеются его подозрения.

Он быстро обдумал, не нужно ли поделиться своими опасениями с Найрисс, но все же решил придерживаться первоначального плана и оставить свое мнение при себе. Ситу придется не спускать с Сечела глаз и остерегаться новых ловушек. Ему еще представится шанс разобраться с советником после того, как сепаратисты буду разбиты, а сам воин докажет Дарт Найрисс свою полезность.

– Человеческая мразь будет уничтожена, госпожа, – пообещал Скордж, низко поклонившись. – Я не подведу.

Глава 7

Во второй раз за последний месяц Реван оказался за столом в тесном закутке «Логова торговца», в компании отбросов корускантского общества.

– Ты что, не мог просто вызвать меня по голокомму? – спросил он Кандеруса, присаживаясь на стул.

Т3 послушно проехал под столом, устраиваясь в ногах у двоих друзей, подальше от норовящих споткнуться об него официанток.

– Я хочу поговорить с глазу на глаз, – ответил мандалорец.

– Звучит зловеще.

Т3 пискнул, соглашаясь.

– Ты все еще видишь те кошмары? – спросил Кандерус.

– Иногда. Я справляюсь.

Сны теперь мучили его лишь два или три раза в неделю, а не каждую ночь, как раньше. Реван не мог с точностью сказать, что было тому причиной: его бессознательно усилившийся контроль над угнетенной памятью или то, что он попытался изучить свои видения. Каким бы ни было объяснение, за последнюю неделю ему наконец удалось урвать несколько ночей спокойного сна. Этого было мало, чтобы избавиться от кругов под глазами, но все же Реван уже не чувствовал себя таким вымотанным.

– Рассказывай, что ты выяснил, – попросил он.

– Я не нашел ничего о планете бурь и вечной ночи. Но я все равно раскопал нечто интересное.

Т3 у ног Ревана дважды бибикнул. Даже астродроиду было понятно, что Кандерус не решается заговорить.

– Надеюсь, ты не рассчитываешь, что я куплю у тебя эту информацию, – пошутил Реван. – Я сегодня не при кредитках.

Кандерус неловко заерзал на месте, затем подался вперед и тихо зашептал:

– Я, скорее всего, не должен тебе об этом рассказывать. Ты как-никак джедай – но я думаю, ты имеешь право знать правду.

– Если тебя волнует, не побегу ли я в Совет выбалтывать твой секрет, – будь спокоен, не побегу.

– Не только в них дело. Сенату тоже знать не стоит.

– Что бы ты ни выяснил, это явно не лучшие новости, – заметил Реван.

– Зависит от точки зрения.

Здоровяк снова откинулся на стуле и глубоко вдохнул. Реван молчал, позволяя другу собраться с мыслями.

– Я связался кое с кем из своих, как ты и просил, – заговорил Кандерус. – Я разузнал, что десятки самых сильных вождей собирают свои кланы на Реккиаде.

Реван знал, о какой планете говорит мандалорец. Расположенный в системе с аналогичным названием во Внешнем Кольце, Реккиад был необитаем и покрыт льдами.

– Они готовят новое вторжение, – предположил он, посчитав это главной причиной, почему Кандерус хочет скрыть информацию от Совета и Республики.

– Нет, не готовят, – заверил его Кандерус. – По крайней мере, пока не готовят. Они ищут маску Мандалора. И думают, что ты спрятал ее на Реккиаде.

В голове у Ревана стремительной вспышкой мелькнуло воспоминание: они с Малаком стоят на вершине ледника в завихрениях метели. Образ растворился в подсознании быстрее, чем Реван успел за него ухватиться, но все же этого краткого мига хватило, чтобы подтвердить правоту Кандеруса.

– Они правы, – пробормотал Реван.

Кандерус хранил молчание, видимо, ожидая, что его друг продолжит говорить. Но Ревану нечего было добавить. Память не желала возвращаться.

– Ты знаешь, что значит эта маска для моего народа, – произнес Кандерус. – Без нее мы – бродяги, бесцельно скитающиеся по Галактике. Вернув маску, мы вернем былую славу и силу мандалорцев.

Ревану все это было прекрасно известно. И он неспроста спрятал маску, после того как убил Мандалора Наивысшего, тем самым окончательно деморализовав поверженного противника. Он надеялся, что у мандалорцев уйдут целые поколения, чтобы прийти в себя после утраты своего священного символа. Без маски воинственно настроенные кланы передрались за власть между собой и думать позабыли о том, чтобы нападать на республиканские планеты. Но если маску вернуть…

– Тот, кто вернет ее, будет провозглашен новым вождем кланов, – продолжил Кандерус. – Народ обретет нового Мандалора и последует за ним туда, куда он велит.

Реван сознавал, что Кандерус делится с ним этими сведениями лишь потому, что безоговорочно доверяет. Они слишком многое пережили вместе, чтобы иметь друг от друга секреты. И он также хорошо понимал, почему друг говорит об этом с такой неохотой. Кандерус был мандалорцем и тревожился за судьбу своего народа.

Раны, нанесенные Мандалорской войной, были еще свежи в памяти джедаев и Республики. Возникший на горизонте призрак мандалорской армии, воспрянувшей под началом могущественного лидера, не останется незамеченным. Даже если джедаи снова останутся в стороне, Сенат непременно пошлет флот, чтобы уничтожить потенциальную угрозу до того, как она станет реальной.

Ослабленные и дезорганизованные мандалорцы вряд ли окажут серьезное сопротивление. После их неминуемого краха Сенат, с большой долей вероятности, заставит выжившие кланы разоружиться и отказаться от своих традиций и воинских устоев. Если Республика проведает о том, что происходит, мандалорцы, какими их знал Кандерус, исчезнут навсегда.

– И ты считаешь, что мандалорцы нападут на Республику снова, как только маска будет найдена? – спросил Реван.

– Зависит от того, кто ее найдет, – признался Кандерус. – Вожди некоторых кланов спят и видят, как бы отомстить за наши неудачи. Другие могут попытаться возродить нашу культуру. Мы были великими воинами и до того, как пошли войной на Республику. Не исключено, что нам удастся вернуть себе доброе имя, не нарушая подписанных мирных договоров.

«Договоров, которые навязал вам я», – подумал Реван.

Существовала некоторая ирония в том, что Кандерус поведал все это главному виновнику поражения мандалорцев. Почти десятилетие назад Реван был одним из немногих, кто желал поставить на место кланы захватчиков. Но теперь он был не тот, что прежде. Джедай больше не цеплялся за стереотипы о плохом и хорошем, добре и зле. Он как никто другой осознавал, что свет и тьма образуют сложное и запутанное переплетение. И на подсознательном уровне понимал, что все это каким-то образом связано с его снами о темной планете, охваченной бурями.

Мандалорцы могли представлять вполне реальную угрозу, однако видения убеждали Ревана в существовании чего-то более опасного, что пока находится за пределами его понимания. Судьба всей Галактики могла зависеть от того, что скрыто в его памяти и что пытается прорваться на волю из ловушки его собственного разума. Послав республиканский флот разделаться с кланами, он ничуть не приблизится к разгадке своей тайны.

– Ни Совет, ни Сенат ничего не узнают, – заверил Реван своего друга. – Но тот, кто найдет маску Мандалора, определит судьбу твоего народа на ближайшее тысячелетие. Я полагаю, нам не помешает при этом присутствовать.

Широкая улыбка расплылась по грубому, покрытому шрамами лицу Кандеруса. Он потянулся через стол и хлопнул Ревана по плечу:

– Я знал, что могу на тебя рассчитывать. Пора собрать всю старую банду для нового приключения.

– Не всю, – поправил его Реван. – Джухани и Джоли – джедаи и отвечают перед Советом. Они могут счесть своим долгом доложить о происходящем.

– Ну, я не слишком буду возражать, если котяра и старичок останутся дома.

– Я также не хочу впутывать Миссию и Заалбара, – продолжал Реван. – Они целый год вкалывали, чтобы открыть свое дело по экспорту-импорту. Я не могу просить их все бросить.

– Они бросят, если ты попросишь, – заметил Кандерус. – Даже раздумывать не станут.

– И именно поэтому лучше не стоит этого делать. У Миссии и так жизнь была не курорт, и теперь, когда наконец все наладилось, я не имею права все испортить.

– Ладно, тви’леку вычеркиваем. Но Заалбар? Этот вуки сможет о себе позаботиться, даже если жизнь к нему задом повернется.

– Миссия и Большой Зи – команда. Не нам их разлучать.

Кандерус закатил глаза:

– Кажется, у нас намечается нехватка кадров.

Т3 встревожено чирикнул, и Реван успокаивающе похлопал его по корпусу.

– Не бойся, приятель. Ты слишком ценен, чтобы тебя оставлять.

Астродроид снова засвистел.

– Дело говоришь, – согласился Реван. – НК бывает немного вспыльчив. Очень уж любит устраивать кровопускания по поводу и без.

– Ты же понимаешь, что мы летим на планету, полную мандалорцев? – напомнил ему Кандерус. – Скорее всего, там без кровопускания не обойтись.

– Я надеюсь, что хотя бы с несколькими кланами получится договориться, – объяснил Реван. – Если мы возьмем с собой дроида-убийцу с маниакальными наклонностями, нам вряд ли дадут шанс объяснить, что мы пришли с миром.

– У нас по-прежнему недостаток в кадрах, – повторил Кандерус. – Что насчет той девчонки-джедая, которая помогала тебе на войне? Той, которую теперь кличут Изгнанницей.

– Митра, – сказал Реван.

– Я слышал, у нее были терки с Советом.

– Я не знаю, где она теперь.

– Может, имеет смысл ее разыскать, – настаивал Кандерус. – Она неплохо показала себя в бою.

Реван не знал, как много Кандерусу известно о Малакоре-5 и генераторе гравитационной тени. Отчет о сражении был запечатан в архивах Храма; мандалорец мог попросту не знать, что именно Митра заманила в смертельную западню стольких его сородичей. Но был возможен и другой вариант: мандалорец был прекрасно обо всем осведомлен и оттого лишь еще больше уважал Митру за жестокое, но тактически блестящее решение – пожертвовать тысячами своих бойцов ради полной победы над врагом. В любом случае, Ревану не хотелось вдаваться в печальное повествование о том, как Митра порвала связь с Силой и была изгнана.

– Может, она и не в ладах с Советом, но она остается джедаем, – солгал он, стараясь не обращать внимания на кольнувшее его чувство вины за судьбу Митры.

– Ну а кто тогда остается? Ты, я и это недоделанное ведро с болтами?

Кандерус отвесил Т3 шутливого пинка своим тяжелым ботинком. Астромех в ответ сердито бибикнул.

– Не забывай о Бастиле, – прибавил Реван.

– Я думал, ты не хочешь втягивать в дело джедаев.

– Она моя жена, – сказал Реван. – Я ее не оставлю.

– Ладно, дело твое. – Кандерус примирительно вскинул руки. – Пускай летит с нами. Но неужели ты всерьез надеешься убедить ее, что отправиться во Внешнее Кольцо и там рыскать по замерзшим пустошам Реккиада – хорошая затея?

– Ну, – Реван пожал плечами, – в конце концов, мы еще никуда не летали на медовый месяц.

* * *

Когда он вернулся, Бастила ждала его в гостиной, коротая время за просмотром головидео. Реван гадал, сколько она уже так сидит.

Он не сообщил ей, куда направляется, и ни разу не упомянул о том, что посылал Кандеруса к мандалорцам на разведку, – он просто не видел смысла волновать жену, если она все равно не может ничем помочь делу. Теперь же, когда у Ревана появился план действий, ему не терпелось поделиться им с возлюбленной. Просто нужно было сделать это как можно аккуратнее.

– Прости, – начал он, нагнувшись, чтобы поцеловать Бастилу. – Я не рассчитывал, что вернусь так поздно. Тебе надо было ложиться, не дожидаясь меня.

– Ничего, – ответила она, поймав Ревана за руку и потянув к себе на диван. – Мне все равно не спится.

По-прежнему не выпуская его руки, Бастила повернулась к нему лицом и проговорила:

– Мне нужно кое-что тебе сказать.

– Мне тоже. Важные новости.

– Держу пари, мои важнее, – ответила она с едва заметной улыбкой на устах.

– Ты проиграешь пари, – предостерег ее Реван.

– Я беременна.

На несколько долгих секунд Реван лишился дара речи. Когда он наконец обрел голос, все, что он сумел из себя выдавить, было:

– Ладно. Ты выиграла.

* * *

У Ревана не укладывалось в голове, как он мог проглядеть, что Бастила ждет ребенка. Хотя срок беременности был еще слишком мал, чтобы появились видимые внешние изменения, трудно было не заметить очевидного. В тот же миг, когда Бастила поделилась с ним радостной новостью, Реван отчетливо ощутил через Силу растущую в ее чреве новую жизнь.

– Наверное, я старею. Теряю хватку, – сказал он, нежно прикасаясь к еще пока плоскому животу жены.

– Твои мысли были заняты другим, – напомнила ему Бастила. – И ты недосыпаешь.

Еще было слишком рано говорить о поле ребенка, но для Ревана не имело значения, мальчик это или девочка. У них с Бастилой будет ребенок – и значит, сегодня самый счастливый день в его жизни. Если бы не одна маленькая загвоздка…

– А теперь расскажи, почему мои новости – так не вовремя, – прошептала Бастила, словно прочитав его мысли.

Немного оправившись от радостного потрясения, Реван поведал Бастиле о своей встрече с Кандерусом.

– Я должен лететь, – тихо закончил он. – Это единственный способ узнать, что значат мои видения.

– А что, если ты так и не узнаешь? – возразила Бастила. – Твои кошмары и так мало-помалу уходят. Может, они сами исчезнут через пару месяцев.

– Может быть, – неохотно согласился он. – Но я не думаю, что все так просто – что это старые воспоминания рвутся наружу, и ничего более. Это предупреждение. Даже если кошмары прекратятся, то, что они знаменуют, никуда не исчезнет.

– Разве ты недостаточно сделал? – спросила Бастила, чуть повысив голос. – Ты спас Республику от мандалорцев. Ты избавил ее от Малака. Взамен тебе прочистили мозги, и ты угодил в немилость к Ордену.

Она отодвинулась от Ревана, все больше распаляясь:

– Ты им ничего больше не должен. Ты сполна заплатил за свои ошибки. Ты многое принес в жертву. Ты заслужил право прожить оставшуюся жизнь в мире и покое!

– Если этого не сделаю я, то больше некому, – ответил он, качая головой.

– И что? Никто ничего не делает. Уж не знаю, какое зло притаилось в Неизведанных Регионах, но могут пройти десятилетия, прежде чем оно явится на свет. К тому времени мы оба поседеем и состаримся. Мы можем прожить абсолютно счастливую жизнь. И ты намерен рискнуть всем, что у нас есть?

Соблазн послушаться ее был слишком велик. И очень просто было притвориться, что ничего не происходит, и жить в блаженном неведении, как и триллионы существ по всей Галактике. Но в словах Бастилы было кое-что, с чем Реван не мог согласиться.

– Я делаю это не для Республики, – объяснил он. – И не для тебя. И даже не для самого себя… Но для нашего ребенка. И для наших внуков. Мы с тобой можем и не дожить до грядущих ужасов, но они доживут. – Реван крепко обнял ее. – Ради них мы должны защитить Республику. Нам придется рискнуть собственным счастьем, чтобы они обрели его вместо нас.

Бастила ничего не ответила, лишь приникла к нему, положив голову на плечо. Реван знал, что она думает о том же самом.

– Когда вылетаем? – спросила она после долгой паузы.

– Ты не полетишь со мной, – мягко возразил Реван. – Вдруг я что-то найду на Реккиаде? Какую-то подсказку из прошлого? Что, если она заведет меня в глубины Внешнего Кольца? Или даже в Неизведанные Регионы? Путешествие может затянуться на месяцы, а то и дольше. Ты хочешь родить ребенка где-нибудь в необитаемом мирке на самых задворках Галактики? И что нам делать тогда? Как нам заботиться о младенце в этих условиях? Я не стану так рисковать жизнью малыша. И ты, я уверен, не станешь.

Бастила нежно приложила два пальца к его губам:

– Если я скажу, что ты прав, – прошептала она, – ты, наконец, заткнешься?

Он молча кивнул.

– Потому что я знаю пару способов провести последнюю ночь перед твоим отлетом куда более толково, чем заниматься пустой болтовней.

Реван даже не собирался с ней спорить.

* * *

Бастила захотела проводить Ревана и Т3 до космопорта. Кандерус уже был там, загружая в «Черный ястреб» припасы.

«Ястреб» верно служил Ревану во время его охоты за Дартом Малаком. Сменивший многих владельцев – контрабандистов и пиратов – этот корабль был одним из самых быстрых в Галактике. На нем было достаточно места, чтобы с комфортом разместить по меньшей мере восемь членов экипажа – с грузом и провизией – но если потребуется, с кораблем мог управиться и один-единственный пилот.

Официально «Черный ястреб» все еще принадлежал Давику Кангу, преступному боссу с планеты Тарис. Но Давик уже не придет предъявлять права на собственность: он был давно мертв, а его тело осталось под руинами Тариса, после того как Малак разбомбил планету-город с орбиты.

– Поосторожнее там, – попросила Бастила.

– Я всегда осторожен, – ответил ее муж с улыбкой, смахнув слезу в уголке глаза.

Им не нужны были другие слова – по-настоящему они попрощались наедине, накануне ночью. Годы джедайских тренировок приучили Бастилу воздерживаться от публичного проявления эмоций, но все же она встала на цыпочки и поцеловала Ревана – долгим, страстным поцелуем. А потом быстро отвернулась и покинула космопорт.

Кандерус недоуменно вздернул бровь, но тактично не стал интересоваться, почему Бастила не летит с ними.

Они закончили предполетную подготовку корабля в гробовом молчании. Двадцать минут спустя «Черный ястреб» взмыл к небесам.

Глава 8

Оранжевое солнце Бостирды быстро садилось.

Скордж, затаившись в тени тесной улочки посреди пакгаузов на окраине Джерунги, столицы планеты, смотрел, как оно исчезает за горизонтом. Как только стало темно, светочувствительные уличные фонари зажглись, залив район бледно-желтым сиянием.

Скорджу хватало неяркого искусственного освещения, чтобы ясно видеть двухэтажное здание напротив. Снаружи ничего не говорило о том, что строение служит пристанищем сепаратистам: на крыше не было автоматических пушек, периметр не патрулировали охранники, а створки ворот погрузочного ангара были из обычной, а не усиленной дюрастали, как у взрывостойких дверей. Окна были затемнены, а несколько камер службы безопасности крутились в разные стороны, наблюдая за улицей, но в этом районе и то, и другое считалось нормой.

Дата добавления: 2015-11-15