Глава 21 ОДИН ИЗ

Радость от встречи с Олегом и Анютой потускнела. Димка молчал, словно оглушенный, чувствуя себя стоящим на краю пропасти, в которую ему придется шагнуть.

Не увернуться. Не отойти.

– Мы ведь еще и поэтому торопились, – Анюта взяла его руку, и Димка не сопротивлялся. Машинально отметил, что ее ладонь тоже холодная, как у Наташки. Зато на душе от прикосновения женщины стало немного легче. – Помочь тебе. Успеть проконтролировать переход. Нас слишком мало теперь осталось, и мы рады каждому, кто к нам присоединится, чтобы восстановить семью.

– Но почему я не ощущаю ничего особенного? – глухо обронил Димка. – Никакой «общности», о которой вы столько твердили? Я чувствую себя так же, как и прежде. Обычным человеком. И как же быть с этими активными и пассивными циклами? У меня их нет.

– Думаю, ты просто этого не заметил, – предположил Олег. – Бывает, что течение циклов сбито из-за различных факторов, и активная стадия протекает не так быстро, как в норме. Пассивную ты мог не заметить по самой элементарной причине – или так совпало, что ты ее буквально проспал, или находился в это время без сознания.

Губы Димки искривились. Да, вполне вероятно. Проспал – вряд ли, а вот вырубали его за время пути с завидной настойчивостью.

– Еще один важный момент, – добавил сталкер. – Нередко способности просыпаются только после прививки. Позволь нам помочь тебе. Когда твое состояние стабилизируется, сам будешь решать – остаться с нами или вернуться на Бауманку.

– Я не ребенок. Я прекрасно понимаю, что прежней жизни мне не будет.

– Как знать? – Натуралист улыбнулся, но глаза его оставались серьезными, невеселыми. – Наша идея с отдельной базой провалилась. Мы стали жертвами своей обособленности. Теперь мне кажется, что переболевшие «быстрянкой» должны оставаться на своих станциях. Жить именно прежней, человеческой жизнью. Ты оказался прав, Дмитрий. Ты, а не я. Поверь, после всего, что случилось, мне нелегко это признать. Это моя большая ошибка, и из-за нее погибло много хороших людей.

Димка кивнул. Немного помолчали, думая каждый о своем. «Все мы ошибаемся. Люди – не таблица умножения, выверенная раз и навсегда. Важно не зацикливаться на этих ошибках, учитывать их в дальнейшей жизни, – это он сейчас хорошо понимал. – И уметь себя прощать, чтобы груз ошибок не тянул назад».

– Олег, тогда, в Убежище, ты не стал рассказывать о ваших способах лечения, и я понимаю, почему. Но сейчас я имею право узнать.

– Конечно. Наташ, закатай правый рукав.

Когда девушка это сделала, Димка разглядел на ее коже чуть выше запястья два бледных пятнышка шрамиков. На следы от шприца что-то не похоже.

– Что это?

– Следы укуса. Уже зажившего, кстати.

Только сейчас до Димки дошло, про каких «меченых» говорил Ангел в Убежище перед допросом. И понял, почему Натуралист не хотел ему рассказывать о характере прививки. Димка выругался, но уже без прежнего запала, с каким раньше встречал любые новости о мутантах.

– Вы позволяете кусать себя каким-то тварям, а после этого считаете, что вылечены?! Именно это ты имел в виду, говоря о каком-то там единении с природой?!

Олег спокойно выдержал его сердитый взгляд.

– Не горячись. Посмотри на Наташу. У нее больше нет приступов.

– Другого способа нет? – буркнул Димка, окончательно остывая.

– Есть. Я сам тебе рассказывал о Полисе. Скажу откровенно, лично я бы хотел, чтобы ты и Наташа остались с нами. Во-первых, вы сами вряд ли сумеете жить как ни в чем не бывало, во-вторых, нас слишком мало, и начать все заново будет тяжело. Да и потом, я считаю, что ты хороший парень, хотя и упрямый иногда, как… Впрочем, не всегда это плохо. Если назвать упрямство настойчивостью и направить в нужное русло… В общем, сделаем так: пока будем добираться до Театральной, откуда до Полиса рукой подать. А уж там ты примешь окончательное решение. Сам. Принуждать мы тебя не вправе.

– А как же с вашей базой? Теперь можешь сказать, где она находится?

Олег немного помолчал, а потом нехотя признался:

– Нет никакой базы. Мы собирались временно перебраться в Китай-город, там у меня много старых знакомых, а у Ганзы – руки коротки. Да вот только перебираться уже некому, – сталкер отвел взгляд.

– Так сколько вас на самом деле осталось, Олег? – тихо спросил Димка, уже догадываясь о худшем.

– Все перед тобой, – печально ответила Анюта вместо товарища, подтвердив подозрения парня.

– Черт, покурить хочется! – сталкер как-то неловко улыбнулся. – Как случилась Катастрофа, сразу завязал – и все эти годы не вспоминал даже; а тут вдруг захотелось.

Димка даже не знал, как отреагировать. Попросту растерялся. Он думал, что санитары – сила, а они просто вымирающий вид. Как и остальные люди в метро. А ведь как красиво и складно говорил Натуралист. Что именно за ними, санитарами, будущее. Новая жизнь на поверхности. Даже Шрам настолько поверил в их силу, что пошел на серьезнейший риск, устроив бауманцам побег. В надежде на будущие дивиденды. А что получается на самом деле? Просто пшик?!

Так может, к черту санитаров, и лучше остаться нормальным человеком, чем жить, как крыса в туннелях, бегая от всех? Раз у него та же самая хрень, что и у Наташи, значит, есть смысл попытать счастья в Полисе. Олег сам говорил, что там, возможно, есть лекарство. Все равно никакой пресловутой «общности» он не ощущает, а значит, и терять нечего.

– Дим, послушай их, – нарушила затянувшееся молчание Наташа, умоляюще глядя на парня.

Да. Наташа. Она ведь через это уже прошла и, судя по всему, чувствовала, как и Олег с Анютой. Ведь узнала же об их появлении заранее. Снова вспомнился Игорь – парнишка, по собственному признанию, был обычным человеком, а с санитарами жил душа в душу, ощущая их семьей.

Димка опустил взгляд на покалеченную руку, сейчас как никогда остро ощущая нехватку пальцев. Аналогия напрашивалась сама собой. Санитары не считают себя больными. Не останется ли он таким же неполноценным, как Игорь, если решит пройти лечение в Полисе? Не нормальным среди больных, а все тем же калекой среди здоровых? И не поставит ли такой выбор крест на их с Наташей отношениях? Ведь она теперь навсегда с ними, с санитарами. Одна из них. Это уже никак не изменишь, если только не лечить принудительно.

Как же все сложно… Черт!

* * *

Он так ничего и не успел решить – снова вмешались обстоятельства.

Полог палатки распахнулся, и внутрь просунулась голова незнакомого старика – морщинистое суховатое лицо, короткие седые волосы. Отыскав взглядом Олега, визитер растянул рот в щербатой ухмылке:

– Здорово, Натура!

– Здорово, коли не шутишь, – сдержанно улыбнулся в ответ сталкер.

– Да какие тут шутки, – седовласый так тяжко вздохнул, словно нес на своих плечах всю мировую скорбь. – Есть серьезный разговор. Ну-ка, подвиньтесь, человеки, дайте присесть заслуженному педагогу!

Полог протестующе затрещал, и в палатку вдвинулись плечи визитера, на которых кожаная куртка, казалось, трещала по швам, не в силах вместить стать былинного богатыря. Выпуклая бочкообразная грудь, солидное пузо, мощные ноги и пудовые кулаки. При этом большим ростом пришедший похвастаться не мог – не выше самого Димки, но контраст его лица по сравнению с телом оказался шокирующим.

«Ни хрена себе! – остолбенело подумал бауманец. – Какой… колоритный дядька!»

С трудом протиснувшись в палатку, в которой, казалось, и так уже негде было ступить, здоровяк опустился на жалобно заскрипевшие ящики – Анюта торопливо подвинулась, невольно заставив Димку вжаться плечом в брезентовую стену. Громила тут же по-приятельски обнял девушку за плечи и, заглянув в лицо, восхищенно цокнул языком:

– Умеешь ты находить настоящих женщин, Натура! Что одна, что другая – иконы писать. А у меня одни бл…и, прости господи, что по внешности, что по характеру. Пробу ставить некуда.

– Чему удивляться, – хмыкнул сталкер. – Ты же окружение по себе подбираешь.

Димка, нахмурившись, на всякий случай потянулся к «бизону», но старикан отреагировал удивительно живо для своего возраста и комплекции. Прищурившись, остро глянул на бауманца и с этакой ласковой угрозой бросил:

– Тихо, тихо, нечего ствол лапать! Вы у меня в гостях, детишки, не шалите.

– Спокойно, – шикнул на Димку Олег и пояснил: – Это Учитель, хозяин станции.

– Да, да, Учитель. – Седовласый окинул насмешливым взглядом Димку с Наташей. – Что молодежь, погоняло удивляет? До Катаклизма школой заведовал. Учил уму-разуму малолетних раздолбаев. Теперь у меня совсем другие классы в подчинении, хотя и этих, прости господи, ребятишек, есть чему поучить.

– Так что у тебя за дело? – напомнил Олег.

– Да, время – деньги, как говорится. Хотя какие, на хрен, нынче деньги, да и время никому не нужно. Эх, Натура… Да что там, давай по-простому. Мы же с тобой давно друг друга знаем, ты мне словно племяш, Олег-Олежек… И как дядька я тебя спрошу: что ж ты, дурень, не зашел ко мне, не рассказал о беде своей? В две головы что-нибудь да придумали. А теперь я вроде как в неудобном положении.

– О чем речь, Данила Иванович?

– Стукнул на вас один человечек. Ганзе стукнул. Не наш человечек, казачок засланный. Про то мы давно знали, но ведь лучше известный шпион, чем крыса в заднице. Знали, но все ж не углядели. Да и кто знал, что будут такие последствия?

«Уж не о хозяине ли палатки идет речь? – недобро подумал Димка. – Как в воду глядел. Вон и жратву до сих пор не принес…»

– Данила Иванович, ближе к делу, – поторопил Олег.

– Ближе к делу, ближе к телу, – Учитель сплюнул под ноги. – Здесь команда из Ганзы, по вашу душу. На путях мотовоз стоит, команда вояк с серьезными волынами, и с ними старшой, назвался капитаном Панкратовым. Не человек с виду – рыбья харя. По глазам видно – душегуб тот еще. Заточка по его ребрам плачет, надрывается, милая. Только без меня такие дела здесь не решаются, вот и зашел я к вам потолковать, кости старые напряг.

– Спасибо за заботу, Данила Иванович, – абсолютно серьезно поблагодарил Олег.

– Да погоди, не все еще рассказал, – седовласый гном заметно замялся, шумно поскреб пятерней затылок, словно не зная, как сказать. – Тот Панкратов странные вещи о тебе рассказывает, словно ты не тот, за кого себя выдаешь. Прямо мутант какой-то. Говорит, беспределишь ты, людей убиваешь. Предлагает отдать им тебя и всех остальных для справедливого суда. Вот и скажи теперь, как мне поступить? Портить отношения с Ганзой – себе дороже: мы хоть и вольные, а обязательства и у нас есть. Многое из того, что нажито честным грабежом, мы через них сбываем или меняем на то, что нам нужно. По рукам и ногам связаны. С другой стороны, я-то знаю, что ты нормальный мужик и без серьезной причины мокрушничать не станешь. Если и пришил кого, так значит, фраерок тот давно и настоятельно напрашивался. Да и братки мои меня не поймут, если Треугольник под Ганзу прогнется и с собственной территории беглецов выдавать начнет. Решат мои сорвиголовы, что ослаб Учитель, под чужую дудку поет.

– Вот как, – Натуралист понимающе кивнул. – Не подумай чего такого, Данила Иванович, но мне тут информацию подкинули, что капитану Панкратову недолго в своем кресле сидеть осталось. Так что если ты боишься с ним отношения попортить…

– Я не боюсь, Олег-Олежек, – Учитель отмахнулся ручищей, случайно задев палатку, отчего та вздрогнула целиком, как живая. – Ты же меня знаешь. Не обижай старого человека. Но я не просто дикий пацан из кодлы, а авторитет, и любая политическая ошибка для меня чревата последствиями.

– Так что ты предлагаешь, Данила Иванович?

– Ну прямо слух ласкаешь, Олежек, – Данила Иваныч да Данила Иваныч! Давно меня тут никто так не называет. – Учитель смахнул здоровенным кулаком несуществующую слезу, но тут же посерьезнел. – Допустим, я вас отпущу. Далеко от станции, да еще пешкодралом, вы ведь не уйдете, так? Парни Панкратова вас просто скрутят или перестреляют. Поэтому вот что я капитану предложил: недалеко от гермы у нас расположен ринг, думаю, он тебе знаком. У нас ребята любят веселиться, пар выпускать. Я тебя, Олег-Олежек, выставлю на бой, честный и справедливый, а Панкратов – своего чела. Типа, победишь ты – они вас не тронут, ну а коли они – уйдете с ними тихо-мирно, без сопротивления.

– А на самом деле ты что задумал, Данила Иванович?

– Хех… Мы же с тобой оба понимаем, что таким условием я только время выиграл. Ганзейцы не успокоятся, даже если проиграют – вас не отпустят. Для них что главное? Чтобы я своими руками вас к ним вывел, под стволы. Кровь будет, Олег. А мне тут кровь не нужна, не люблю я крови.

– Герма, говоришь, рядом, Данила Иванович?

– Ох, проницателен ты, Олег-Олежек, выживешь – усыновлю, так и быть. На поверхность, да. Ты же там как дома. Отсидишься где-нибудь, тебе не впервой. Я, признаюсь, более живучих, чем ты, в глаза не видел. А уж старик Учитель людишек за свою жизнь повидал немало…

– Рискуешь ты из-за нас, Данила Иванович. Спасибо тебе.

– Авторитет дороже, – твердо сказал Учитель, посуровев. – Такие, как этот ганзеец, приходят и уходят, а если авторитет прогадишь, то уже не восстановишь. Поверь, я бы их завалил, для тебя не жалко, и волын хватит. Но война с Ганзой Треугольнику ох как не нужна, да и солдат у них много больше, чем у нас.

– Понимаю, Данила Иванович. Сделаем, как просишь. Да, вот еще что. У нас снаряжения только на двоих…

– Не переживай, Олег-Олежек, подсуетился уже, мои ребята тебе подкинут на выходе, что смогут. Значит, делаем так. – Учитель обвел всех присутствующих внимательным взглядом. – Тихо-мирно идете к рингу, а мы в нужный момент устроим кипеш под предлогом… Предлог найдем и герму откроем. Но, сам понимаешь, форы у вас все равно минут пять или десять, уж постарайтесь оторваться… Все, и так засиделись, ноги в руки!

– Минутку. – Олег вопросительно посмотрел на Димку. – Что у тебя из оружия?

– «Бизон». Два шнека. А у Наташи только нож.

– Думаю, дочь Сотникова умеет обращаться с оружием, – хмыкнул сталкер и, вытащив из кобуры свой «Бердыш», протянул девушке. – А мне и автомата хватит.

– Спасибо, – девушка кивнула. – Разберусь, конечно.

Олег с мрачным видом покачал головой:

– Не благодари, Натка. Сейчас все в одной упряжке, лишних рук нет. Ладно, мы готовы, Данила Иванович.

– Ну, коль готовы…

* * *

На станции – словно затишье перед бурей. Встречные провожали их обеспокоенными взглядами, шушукались, что-то обсуждая. В руках мелькало оружие.

Димка шагал, словно взведенная пружина – упруго, напряженно, почти пританцовывая. Как волк, готовый вцепиться в глотку любому, кто посмотрит враждебно. На сердце тянет от слов Учителя, но усталости как не бывало. Ее смыла холодная ярость. Снова, в который раз, когда ситуация обострилась, неведомо откуда взялись силы. Сколько раз его уже это выручало. Теперь он знал, в чем дело, – мутаген давно бродил в его крови, требуя выхода. Вот откуда у него брались силы. А может, не так уж все и плохо?

На душе стало легче, когда он заметил, что и Наташа преобразилась. Она уже не плелась, и ее не приходилось поддерживать под руку. Пальцы стиснуты на рукояти «Бердыша», до поры спрятанного в карман куртки.

Девушка шагала быстро и уверенно, словно выспалась и хорошо отдохнула. Есть предел человеческой выносливости, есть. Но сейчас ему придется подождать, этому чертовому пределу, пока все дела не решены. Для себя Димка решил твердо: если что-то пойдет не по сценарию Учителя, то он первым делом постарается прикончить Панкратова. Даже крыса, загнанная в угол, из трусливого зверька превращается в бесстрашного зверя и бьется до конца, а им сейчас отступать некуда.

Не хочет особист оставить их в покое? Тем хуже для него. Ведь никто из них лично не сделал этому гаду ничего плохого. Дались ему санитары… Фанатик расовой чистоты! С чего он взял, что сам избранный, а не какой-нибудь мутант? Только потому, что на человека похож? Так и санитары ничем от нормальных людей не отличаются. Олег, Анюта – они же хорошие, от них даже слова недоброго не услышишь. Ну да, после того случая на поверхности он и сам держал зло на сталкера, но все давно изменилось. Всегда проще винить в своих несчастьях не себя, а кого-то другого. Но человек, если он не окончательно безнадежен, всегда меняется, ищет свой путь методом проб и ошибок. Так что Олег тогда был совсем ни при чем. Просто так сложились обстоятельства…

Ряды палаток закончились, и они вышли к «рингу» – нескольким канатам, натянутым между пилонами, образуя квадрат. Дешево и сердито. Там, в плотном окружении двух десятков боевиков Учителя, их уже поджидали ганзейцы – Панкратов собственной персоной и шестеро бойцов. В отличие от местных, одетых разношерстно и вооруженных чем попало, люди Панкратова снаряжены были внушительно – тяжелые бронежилеты поверх привычной серой формы, карманы разгрузок рельефно выпирают от запасных обойм и гранат, лица у всех, кроме командира, закрыты вязаными шапками-масками. Вооружены по-разному, но основательно: АКМ, АК-74, а у одного здоровяка даже снайперская винтовка СВУ.

«Ничего не скажешь, хорошо подготовились! – с ненавистью подумал Димка. – Наверняка та же самая команда, что уничтожала людей в Убежище».

Увидев под конвоем вольных группу, приближавшуюся к рингу, Панкратов что-то сказал амбалу со снайперкой. Тот передал оружие товарищу, пролез под канаты на ринг и уже там, неторопливо, с достоинством выпрямившись, небрежным движением стянул с головы шапку-маску.

Бойцом, которого Панкратов решил выставить на ринг, оказался Ангел. Грубое лицо, землистая кожа, настороженный взгляд маленьких серых глаз, глубоко утопленных в глазницах. И сотня кило мускулов. Палач провел лопатообразной ладонью по бритому черепу и неожиданно подмигнул бауманцу.

– Давно мечтаю прибить эту сволочь! – вырвалось у Димки злым шепотом.

– Без глупостей! – тихо ответил Олег, заставив его опустить руку со стиснутым «бизоном». – Ничего ты не сделаешь, если не хочешь, чтобы нас тут всех положили.

– У тебя против него никаких шансов.

– Я же сказал, что все устрою, пацанчик, – Учитель, обернувшись, укоризненно покачал головой и звучно щелкнул пальцами, подав знак.

Вольные, изображавшие скуку, сразу пришли в движение. Два десятка стволов нацелились в головы ганзейцам, раздались злые и азартные крики – урки Учителя, видимо, давно не развлекались по полной программе. Особенно бойкий мужичок, низкорослый и худой, как щепка, вплотную подскочил к одному из бойцов Панкратова, на голову выше него, и истошно заорал в лицо:

– Ты че, сука, пялишься как на опущенного?! Гондон на голову натянул, так все можно, что ли?!

– Прикажи своим людям опустить стволы, капитан, – Учитель, повысив голос, зычно перекрыл поднявшийся шум.

– Ты что творишь, урка?! – злобно прошипел Панкратов, побледнев от гнева. Казалось, его глаза были готовы метать испепеляющие молнии.

– Считаю до трех. – Учитель недобро прищурился. – Три!

Панкратов резко махнул рукой.

И ощетиненный стволами отряд ганзейцев опустил оружие.

– Пшел с ринга, – Учитель небрежно махнул рукой Ангелу.

Кто-то уже шустро сбросил кольца канатов на пол, заставив их обвиснуть и освободить дорогу пахану. А один из его подручных, змеей оказавшись возле замешкавшегося Ангела, приставил к его черепу ствол дробовика и вкрадчиво поинтересовался:

– Как думаешь, фраерок, разнесу я тебе башку, если пальну в упор, или пуля отскочит? Говорят же тебе, пшел вон!

Как только Ангела оттерли к остальной группе ганзейцев, Учитель кивнул Олегу:

– Все, топайте. А мне тут с капитаном потолковать надо.

– Удачи, Данила Иванович, – на прощание пожелал Олег.

– Для себя удачу прибереги, она тебе понадобится.

Они беспрепятственно прошли сквозь толпу вольных, провожаемые заинтересованными взглядами, – не каждый день пахан ради кого-то так старается. Многие по пути здоровались с Олегом или приятельски хлопали его по плечу – видимо, сталкера в Треугольнике знал не только Учитель.

Пронзительно заскрипели, поднимаясь, гермоворота. Повеяло свежим холодным воздухом – на поверхности стояла осень.

Димка и сам не заметил, как в его руке оказалась лямка увесистого рюкзака, протянутого кем-то из «братков». Все происходило так быстро, что некогда было ни смотреть по сторонам, ни оглядываться. Но он еще долго чувствовал затылком полный ненависти взгляд Панкратова, провожавший санитаров, пока они торопливо поднимались по скрипучим ступенькам эскалатора.

Дата добавления: 2015-11-14