Санкт-Петербург в начале августа 2000 года и 13 лет спустя

Год

Я вышел из метро на станции «Балтийская» после 12 часов дня, в июле 2013 года, чтобы на Балтийском вокзале уточнить расписание утренних электричек до Петергофа. После чего отправился, пешком в сторону знаменитой Нарвской заставы, с пребыванием на которой у меня были связаны воспоминания о детстве, а также далекой мечте побывать вообще в самом Санкт-Петербурге.

Хотя путь между станциями метро «Балтийская» и «Нарвская» занимал всего лишь одну остановку, которую поезд метро проезжал не более чем за 5 минут, пешком, оказалось, идти здесь не очень близко. Да и дорог в районе Балтийского, а также бывшего Варшавского вокзалов оказалось, увы, здесь немало. Периодически отсюда отъезжали троллейбусы и автобусы городских маршрутов, но они не шли в нужную мне сторону. Тем не менее, в метро назад спускаться тоже не хотелось. Решил пробираться к Нарвской заставе пешком методом опроса случайных прохожих, которые, как ни странно, довольно точно подсказывали дорогу. Только, увы, смотреть здесь было нечего, всюду окружали различные заводы, ничем не привлекающие к себе многоэтажные жилые дома, не было той красоты, что окружала весь центр города. Поскольку там практически каждый, даже самый обычный жилой дом невольно привлекал к себе внимание своей красотой. Вообще из района Балтийского вокзала дорога уходила к окраине города, где заводов, а также других промышленных предприятий становилось все больше и больше, а достопримечательностей, меньше и меньше. Скорее всего, их там никогда не было. Только знаменитая Триумфальная арка «Нарвские ворота», выкрашенная в зеленый свет, как бы на прощанье, в этом районе, напоминала о них.

Преодолев пешком тогда около 3 километров, я перед этими воротами замедлил ход и остановился, мысленно возвращаясь на 13 лет назад, когда впервые попал в Санкт-Петербург. В то время не было еще цифровых фотоаппаратов и каждый кадр цветной фотопленки, на которой обычно имелось их, максимум, 36, был на вес золота. Пленка эта стоила довольно дорого. Поэтому запасаться ей не стремились, но сфотографировать многое просто её не хватало. Сейчас же держа в руке небольшой цифровой фотоаппарат с возможностью фотографировать намного больше, я стремился наверстать упущенное время. Только одна мысль мучила меня, не было в живых уже тех родственников по линии моей покойной прабабушки, у которых ранее мы здесь жили. Именно они приютили нас вместе с мамой в 2000 году. Сестра моей прабабушки с радостью встретила меня и маму у поезда, прибывшего тогда с часовым опозданием на Московский вокзал. С тех пор был насыщен в Питере чуть ли не каждый день. Мы весело проводили время, посещая в течение каждого дня различные достопримечательные места, ездили на автобусные экскурсии по городу, но немало ходили и сами. Только после этих прогулок я чувствовал себя не очень хорошо. По вечерам мне казалось, что температура моего тела превышает 37 градусов и, вернувшись после прогулки, домой, почти не вставал с постели. Выходил из спальни лишь поужинать или по нужде. Тем временем, как каждое утро делал для себя открытие, что фактически я здоров. Возможно – это было связано с непривычным сырым климатом, стоящим всегда в Санкт-Петербурге. Лишь однажды приехав с ночевкой погостить на даче родственников, в селе Горелово, чувствовал себя хорошо оба дня.

Эта поездка запомнилась мне вечерними посиделками у костра в компании внучек сестры моей покойной прабабушки, 18 летней девушкой Катей и её младшей сестрой Юлей, а также их друзей. Утро же следующего дня началось тогда у меня с разговора на берегу с самой Катей. «Катя, девушка умная, переписывается с ребятами из Англии, Голландии и других зарубежных стран, так что не навязывайся к ней», - говорила мне мама перед той встречей. И, правда, что могло быть тогда общего между 18 летней Катей и мной. Мне было тогда не более 15 лет. Отличником я никогда не был, вообще учился не особо хорошо, радуясь оценке «3» по многим школьным предметам, как будто бы получал по ним «5». Только по истории, литературе и музыке старался держать баланс между оценками «4» и «5». Читать тоже не особо любил, перечитывая многие произведения школьной программы, спустя много лет, во взрослом возрасте, когда вроде это было уже не надо. Характер мой был непредсказуемым, часто я неосознанно совершал не очень умные поступки, о которых после жалел, но в тоже время был добрым и сильно доверчивым. Естественно это часто кончалось для меня не очень хорошо.

Что же касается заграницы, то никогда о ней серьезно не думал. Друзей тогда не имелось ни то, что по переписке из стран зарубежья, но вообще в школе. С Катей ранее видеться не приходилось вовсе, в отличие от Юли, которая к нам однажды приезжала со своей бабушкой в родной Нижний Тагил. Мы вообще не знали друг друга. Тем не менее, мне с Катей удалось довольно быстро найти общий язык. Больше часа тогда сидели на берегу реки и о чем-то беседовали, но о чем был наш разговор, ни моей маме, ни родителям Кати так не стало известно. Сам я об этом не рассказывал, да Катя видимо тоже. При этом разговор с Катей, произвел на меня сильное впечатление и уже после возвращения из Питера, о нем вспоминал ни раз, не думая тогда об учебе, а также других делах. Только быстро летящие дни, как часы, продолжали тикать, приближался день отъезда. И вот он наступил! Сестра моей прабабушки проводила нас с мамой на Московский вокзал, где мы сели в поезд, возвращаясь, домой на далекий Урал, не зная, когда приедем сюда вновь.

С тех пор я немало поездил по свету. После 2003 года практически каждое лето проводил в поездах, хотя бы одни сутки, если не более. Нижний Новгород, Магнитогорск, Астрахань, Москва, Пыть-Ях, Нефтеюганск, район Приобского месторождения нефти и многие другие места стали для меня средой бесконечных путешествий. Лишь Санкт-Петербург казался каким-то недосягаемым.

Что же касается Кати, то после возвращения из Питера я не хотел прерывать общение и через какое-то время написал даже письмо. Она ответила, но на этом наша переписка с ней, увы, прервалась. Возможно, очередное моё письмо к Кате пропало в дороге, но скорее всего Катя сама не пожелала отвечать на него.

Теперь же, спустя 13 лет, я был здесь, фактически напротив её дома. В отличие от своего прошлого приезда в Санкт-Петербург, недомоганий в вечернее время уже не чувствовал, мысленно рассекая улицы города в течение всего дня, гуляя по нему пешком или же передвигаясь на различных видах общественного транспорта. Но даже после возвращения на ночлег, я почти не замечал в своем теле малейшей усталости и был готов при первой, же возможности отправиться гулять дальше.

Стоя у знаменитой Нарвской заставы, воспетой во многих советских песнях, я понимал, что здесь уже ни кому больше не нужен. Правда, недавно мне удалось найти Катю в одной из социальных сетей интернета, даже письмо ей там написал, но снова не получил ответа.

Тем не менее, еще долго продолжал жить воспоминаниями о Санкт-Петербурге, особенно первый год своей учебы в Нижнетагильском строительном техникуме, период с 2000 на 2001 год. Чуть ли не ежедневно, даже холодной зимой, я мысленно возвращался в этот город, смотрел фильмы о нем, стремясь найти в них знакомые места, где был ранее, особенно в старой советской комедии Эльдара Рязанова «Невероятные приключения итальянцев в России». Ночью мне часто снились сны, будто бы я гуляю по этому городу вокруг Эрмитажа, Александрийского столпа, хожу по Петропавловской крепости и другим достопримечательным местам.

Когда мы в техникуме по предмету «Литература» стали изучать тему, «Чем отличается Петербург писателя Федора Михайловича Достоевского от Петербурга Николая Васильевича Гоголя?», то я с небывалым интересом погрузился в неё, тщательно изучая каждую деталь этого города, описанную ими. Вообще по другому стал как-то относиться литературе школьной программы, в результате, если у меня в школе до 9 класса больше оценки «4» за год никогда не выходило, то теперь в техникуме мне удалось подтянуть до оценки «5».

Возможно, это было связано с тем, что детские воспоминания более яркие, чем воспоминания взрослого человека. Сыграло, наверное, со мной злую шутку и то, что тогда до этой поездки в Санкт-Петербург, к 2000 году, почти 10 лет дальше Екатеринбурга практически никуда не ездил. Но об этом уже сейчас трудно что-то говорить. Да воспоминания мои про Санкт-Петербург со временем постепенно стали угасать, где-то теряясь на глубине подсознания. Только в тоже время приходящие оттуда вести о смерти сначала сестры моей прабабушки, а после летом 2007 года её мужа, периодически давали о себе знать. Мужа сестры моей покойной прабабушки хоронили однажды июньским днем, когда вечером, будучи в Екатеринбурге, мы с отцом садились на поезд до Астрахани, уходящий в совершенно противоположную сторону от Питера. Тем временем параллельно посадке на Астраханский скорый, где-то у другой платформы, отделяемой множеством бесконечных железнодорожных путей, велась посадка на скорый фирменный поезд до Санкт-Петербурга, «Демидовский экспресс».

Год

1

Попал на «Демидовский экспресс» однажды и я, направляясь, как 13 лет тому назад, снова в Санкт-Петербург. Только садясь, на этот поезд уже не стал звонить по телефону ни внучке сестры моей покойной прабабушки, Кате, ни её родителям. Вообще, никто из оставшихся в живых тогда наших далеких родственников не знал о дне моего скорого приезда. Таким образом, пройдя в вагон поезда, я позвонил лишь своим родителям, дом которых покинул вроде сегодня каких-то часов 5 тому назад. Сначала два с половиной часа ехал из Нижнего Тагила до Екатеринбурга на скоростной электричке, а после в зале ожидания вокзала Екатеринбурга сидел и ждал еще несколько часов Санкт-Петербургский поезд. Тогда как ещё 13 лет тому назад мы вместе с мамой выезжали туда, в то же самое время на прямом поезде, уходящем из самого Нижнего Тагила. Потому что пару лет тому назад прямой Нижнетагильский поезд был, увы, отменен.

«Счастливого тебе пути», - напутствовала мама в ответ на мой звонок из вагона в нынешнее время, когда, теряясь в толпе сотни незнакомых пассажиров, я оставался фактически один. Чем дальше отдалялся тогда мой поезд от перрона Екатеринбургского вокзала, тем более сильнее ощущалось это одиночество.

Вообще всё было уже как-то по-другому. Не особо радовал и поезд “Демидовский экспресс» - это уже был не тот состав, который мне приходилось ранее часто видеть из окна электрички у перрона железнодорожного вокзала Екатеринбурга, когда сюда приезжал по различным делам. Готовясь к посадке, я рассчитывал увидеть состав, выкрашенный в белый и зеленые цвета, на каждом из вагонов которого крупными буквами было написано «Демидовский экспресс». Тогда как в самом же деле вместо фирменного состава к перрону был подан обычный поезд, выкрашенный в символику Российских железных дорог, красный и серые цвета. Отличался он от обычного нефирменного скорого поезда лишь тем, что во многих вагонах имелись биотуалеты, которыми разрешалось пользоваться даже во время стоянок, а также кондиционерами в вагонах. По дороге, когда этот поезд пересекал города Киров и Вологда, проводники предлагали пассажирам купить у них пиццу, выпеченную якобы в этих городах. Так же, в маршруте всех вагонов данного состава указывалось, что он фирменный, но нигде не было указано, что это именно «Демидовский экспресс», а не какой либо другой поезд. Отметка эта делалась лишь в указателе поездов на вокзалах городов и прочих населенных пунктов, где этот поезд совершал остановки. Что же касается стоимости билета, то даже в самый дешевый билет на плацкартный вагон здесь стоил значительно дороже, чем на обычный скорый поезд до Санкт-Петербурга. При этом нефирменный поезд мог быть не хуже, а порой лучше так называемого фирменного «Демидовского экспресса». К тому же, что поездов из Екатеринбурга до Питера, помимо «Демидовского экспресса» курсировало ежедневно тогда немало. Через какое-то время я вообще понял, что, взяв плацкартный вагон в «Демидовском экспрессе», мог за эти же деньги ехать в нефирменном поезде, но в купе. Только теперь было говорить об этом поздно, поскольку билеты поменять не имелось никакой возможности. Пришлось садиться в так называемый «Демидовский экспресс».

Сидя в переполненном вагоне этого поезда, мне с трудом верилось, что, спустя 13 лет, окажусь снова в Санкт-Петербурге. Две бесконечных ночи, преодолеваемые поездом, а также целый день казались вечностью, которые никогда не закончатся. Но даже когда ранним утром третьего дня поезд, без опоздания, прибыл в Санкт-Петербург, мной с трудом узнавался этот город. Да и вокзал, на который теперь прибывали многие поезда со стороны Среднего Урала, в том числе «Демидовский экспресс», был уже не «Московский», а недавно построенный «Ладожский», единственный из вокзалов Санкт-Петербурга, через который проходили транзитные пассажирские поезда из Мурманска и множества других городов.

Бесконечные переходы здания этого вокзала меня вскоре вместе с моей большой дорожной сумкой быстро затянули внутрь самого здания, откуда я, не выходя в сам город, тут же спустился на станцию метро «Ладожская». Вскоре один из многочисленных поездов Питерской подземки помчал в сторону станции «Достоевская». Сойдя с поезда на той остановке, я перешел на другую линию и, оказавшись на станции «Владимирская», уже на другом поезде метро продолжил свой путь.

2

Все вагоны подземного поезда освещались электрическими лампочками, без которых здесь было не обойтись, так как большинство станций метро Санкт-Петербурга располагались под землей. Свет в вагонах горел практически непрерывно. Только в электропоездах старого типа при подъезде к станции лампы на одну секунду гасли и снова включались, как бы предупреждая пассажиров о том, чтобы они готовились к выходу. К 2013 году таких поездов в Питерском метро почти не осталось. Они, постепенно заменяясь новыми более современными комфортабельными электричками. Свет в новых электропоездах, отличием от поездов старого типа, уже не гас ни на секунду, ни по-другому. Многим пассажирам метро это казалось не очень удобно. Ведь некоторые перегоны между станциями были довольно длинные, и на секунду гаснущий в вагонах свет был более понятным сигналом о приближении к остановке, нежели обычное торможение поезда в конце тоннеля.

Я уже не помню, на каком поезде ехал в ту первую поездку по Питерскому метро в 2013 году, старом или новом. Потому что за время своего пребывания тогда в Питере, поездил на всяких. К тому же, что по некоторым линиям метро Санкт-Петербурга старые поезда уже давно не ходили, курсировали только новые.

Поездка продолжалась. Миновав станцию «Площадь Восстания», где можно было выйти на Московский железнодорожный вокзал, я вышел из поезда у станции «Чернышевская», откуда довольно длинный эскалатор повез меня на поверхность. Только с этого эскалатора конца было почти не видно. «Прямо, как рассказывала моя покойная прабабушка», - удивился я, видя, насколько высоко сейчас придется подниматься. «Чего ты удивляешься, у нас самое глубокое метро во всем мире», - сказал мне ответ, кто-то из пассажиров. Действительно – это было так. Поэтому в тех участках, где станции соприкасались с самой рекой «Нева», глубину спуска с поверхности в вестибюль станции можно было объяснить только этим. Тогда как фактически в районе станции «Чернышевская» реки рядом не было, причем, не только «Невы», а также речных каналов, её пересекающих. При этом глубина была здесь намного больше, чем в районе той же станции «Невский проспект». Самодвижущаяся лестница казалась бесконечной. Стоя на одной из ступенек, я даже задремал. Очнулся лишь тогда, когда эскалатор закончился, везя меня уже по ровной плоскости, которая едва не затянула мои ноги вместе с обувью. К счастью все обошлось и, выйдя из павильона станции «Чернышевская» я наконец-то зашел в город, направляясь в сторону гостиницы «Русь», расположенной неподалеку.

3

Дорога к этой гостинице мне не была известной, но это в Санкт-Петербурге не являлось проблемой, так как жители города охотно подсказывали, как можно попасть в, то, или иное интересующее место. Тенденция спрашивать дорогу случайных прохожих у меня быстро вошла в привычку. Я шел по Литейному проспекту, теряясь среди других людей, навстречу маршруткам, автобусам и случайным троллейбусам. Всюду меня окружали красивые дома, где-то вдали даже видел здания, чем-то напоминающие средневековые замки. Только всё ещё не узнавал тот Санкт-Петербург, в котором побывал ровно 13 лет назад, в 2000 году, вместе с мамой. Вообще в этом районе мы с ней никогда не гуляли. Мне хотелось как можно быстрее выйти на знакомый до боли Невский проспект и места с ним связанные. Но тяжелая дорожная сумка мешала мне это сделать. Приходилось идти в гостиницу, чтобы там оставить свой багаж. Да вроде шел недолго, всего каких-то 5 минут. Только за это время спросил дорогу до гостиницы, наверное, у человек 10 точно, словно делал это не для того, чтобы дойти до нужного мне места, а с целью проведения социологического исследования по теме «Насколько хорошо жители Санкт-Петербурга знают свой родной город и его окрестности?». В тоже время мной не учитывалось, что многие из опрашиваемых людей были приезжие, чего знать, естественно мне было не дано. Спросив дорогу, я обычно им говорил «спасибо» и шел дальше. Вот, наконец, впереди, показалась та самая гостиница «Русь», где мне предстояло жить около недели.

Располагалась она по улице Артиллерийская 1. Данная гостиница представляла собой 5 этажное здание, чем-то напоминающее снаружи своим видом небольшой замок. Хотя само помещение изнутри замком назвать было трудно, обычный вестибюль, стойка, за которой сидели управляющие, диваны около вахты, несколько скоростных пассажирских лифтов не особо украшали гостиницу. Было здесь также, на первом этаже, небольшое кафе, работающее круглосуточно.

Помимо кафе, на 5 этаже гостиницы имелся ресторан, где по утрам проживающих кормили завтраками. Причем, завтраки обычно были включены в стоимость проживания. Ресторан обслуживал только проживающих в ней туристов, ни о каких посторонних людях не могло быть даже речи. Что же касается кафе первого этажа, то оно было открыто для всех желающих. Гостиничные коридоры украшали картины неизвестных художников, а так же большие фотографии с видами ночного Санкт-Петербурга.

Своим внутренним убранством данная гостиница не отличалась от гостиниц других городов, где мне приходилось ранее останавливаться. Так же, как и мой двухместный номер, расположенный на 4 этаже. В нем было две койки, столько же тумбочек, стол, телевизор, а также душевая с туалетом. Только, чтобы принять теплый душ, приходилось сначала минут 15, если не больше, спускать воду. Иначе вода просто не разогревалась. То же самое было, по словам других постояльцев и в соседних номерах.

4

В гостиницах я никогда долго находиться не мог, особенно больших городов, стараясь почти все имеющееся время проводить, гуляя по городу, нежели отдыхать целый день. Если ночевать там все же приходилось, то возвращался туда чаще всего, лишь под вечер. Точно также было и в 2013 году, когда я, разместившись в гостинице «Русь», оставил там свои вещи, практически сразу покинул её, спеша в сторону Невского проспекта.

Во время проживания там, я ходил пешком от неё до Невского проспекта ни один раз. При этом той же самой дорогой никогда пешком не возвращался. Чаще всего меня можно было вечером видеть выходящим из метро или проезжающего мимо троллейбуса. Только однажды утром в гостиницу «Русь» мне удалось прийти пешим ходом после ночной экскурсии, где вместе с другими туристами наблюдал развод Дворцового, Литейного и Троицкого мостов над «Невой». Об этой ночной экскурсии в моих дневниках почти не сохранилось никаких воспоминаний. При этом отмечалось, что Дворцовый мост разводился двумя створками, Литейный и Троицкий только одной створкой моста. Под одностворчатыми мостами, согласно рассказам экскурсоводов, был фарватер, где проплывали ночью большие корабли и баржи. Было немного удивительно наблюдать перед разведением мостов сильное движение автомобилей. В какой-то момент движение по Литейному и Троицкому мосту, словно по велению волшебной палочки, прекратилось, но после прошло еще, наверное, десять минут, прежде, чем мосты начали разводить. Тогда как на берегу за всем этим наблюдало множество экскурсантов. Немало было их и на воде, где они стояли на верхних палубах речных теплоходов, прибывших ранее сюда чуть ли не целым караваном. Стояли эти теплоходы на реке где-то в середине между Литейным и Троицким мостами. Поскольку разведение этих мостов осуществлялось почти одновременно.

Что же касается Дворцового моста, то он был разведен намного раньше и вот-вот должен был опуститься вновь. Разводился он тогда не по графику из-за ремонта. Причем ремонт его осуществлялся без полного закрытия по нему автомобильного движения. Во избежание транспортного коллапса. На нем перекрывались только отдельные полосы движения. Помимо этих трех мостов, было ещё шесть, и все они разводились двумя створками, а также седьмой мост, не разводившийся никогда. Разведение их мне видеть тогда так и не пришлось.

Да было это несколькими днями позже, пока же я шёл от гостиницы «Русь» сам, стремясь мысленно вобрать в себя аромат этого города, без назойливых экскурсоводов, которых, сойдя с поезда, вообще не хотел видеть первые два дня. Наоборот хотелось хотя бы ненадолго вернуться на 13 лет назад, когда в этом городе гулял вместе со своей мамой. Но внезапно начавшийся сильный проливной дождь начал постепенно нарушать мои планы. Вроде можно было переждать его под крышей какого-нибудь магазина. Только я, не хотел терять драгоценного времени, поэтому продолжал путь. К тому же, что погода не радовала меня с самого утра, когда мой поезд прибыл на Ладожский вокзал. Небо было пасмурным, и моросящий дождь практически не переставал. При этом, если до этого ещё было терпимо, то теперь погода разыгралась. В считанные минуты всюду на дорогах образовывались огромные лужи, которые было очень трудно обойти. Не один раз я в день своего приезда в Санкт-Петербург, 13 лет спустя, мысленно проклял Питерскую погоду. «Даже фотоаппарат из сумки не вытащишь, сразу объектив намокнет», - кричал я про себя.

Возможно, именно из-за дождя, желая выйти к Казанскому собору, оказавшись на Невском проспекте, я по ошибке пошел в другую сторону от него и через какое-то время наткнулся на здание Московского вокзала, где рядом располагался павильон станции метро «Площадь Восстания». Только здесь мной начинали узнаваться знакомые места. Хотя в самом здании Московского вокзала мне бывать никогда не приходилось, тем не менее, мы с мамой не раз до него доходили пешком, во время отдыха в Санкт-Петербурге в 2000 году. Не пришлось заходить туда, даже перед отъездом тогда из Питера, ожидая свой поезд под открытым небом недалеко от одной из посадочных платформ.

Видя эти места теперь, я наконец-то стал понимать, в каком из районов города нахожусь. Таким образом, попасть отсюда к Казанскому собору мне уже не составляло труда, достаточно было лишь повернуть назад. Да, наверное, если бы это сделал, то минут через десять был бы у знаменитого Казанского собора. Только с погодой мне воевать больше уже не хотелось, поэтому вскоре зашел в метро.

5

В районе Московского вокзала пересекались две линии Санкт-Петербургского метрополитена, объединенные между собой переходами. Первая линия, отмеченная на карте метро красным светом, со станцией «Площадь Восстания» и третья, отмеченная на карте зеленым, со станцией «Маяковская». Вестибюль данной станции был выкрашен в красный свет. Красным цветом здесь, но более ярче, чем стены, на черном фоне, блестело название самой станции. Напротив её названия ярко белым цветом выделялся портрет самого поэта Владимира Маяковского, в честь которого, данная станция была названа.

Главной особенностью этой станции и вообще почти всей третей линии Питерского метро являлось то, что ни с одной, ни с другой стороны платформы не было видно рельсов, где могли курсировать пассажирские поезда. Таким образом, на этой линии попасть под поезд становилось почти невозможно, что трудно было сказать просто остальные 4 из 5 линий данной подземки.

Возникало невольное впечатление, что это глухая заброшенная станция, так что думать о движении здесь поездов не может быть и речи. Только двери черного цвета, стоящие в ряд с обеих сторон всего перрона невольно заставляли думать наоборот. Так же, как и вывеска, весящая над станцией, где указывались все станции, до которых можно было напрямую добраться отсюда.

Несмотря на то, что двери, расположенные вдоль всего перрона, были закрыты, пассажиры толпились около каждой из них. Внезапно, где-то за глухой стеной раздался шум приближающегося поезда. С каждой секундой он постепенно становился все тише и тише, пока вовсе смолк. Распахнулись одновременно с одной из сторон перрона все двери станции, но они вели не в шахту тоннеля, а в открытые двери вагонов только что остановившегося поезда.

Пассажиры тут же начали выходить из вагонов, а после другие заходить в них. Стоянка здесь была недолгой, скорее всего, занимала меньше одной минуты. Я даже и подумать ни о чем не успел, как машинист поезда объявил о том, что двери закрываются, следующей станцией будет «Невский проспект». Все двери вагонов поезда захлопнулись практически одновременно. Вслед за ними закрылись створки ворот самой станции. Лишь после этого поезд тронулся, постепенно набирая скорость.

Но ехал я по этой безопасной линии не очень долго. Уже на следующей станции после «Маяковской», «Невский проспект», решил выйти из вагона, после чего направился к эскалатору. Перед эскалатором у меня встал выбор, поскольку дороги здесь расходились. Одна из них уходила на канал Грибоедова, другая же вела к павильону Гостинного двора. Из этих двух направлений я повернул к каналу Грибоедова, и, проехав немного вверх на эскалаторе, тут же оказался в длинном освещенном тоннеле, по которому оживленно ходили люди. Тоннель этот был не особо длинным, простираясь по переходу, наверное, максимум на 300-400 метров. Заканчивался он крутым поворотом, после которого начинался эскалатор, увозящий людей вверх. Только поднявшись по нему, мне удалось вновь очутиться на поверхности.

Когда я вышел из метро, передо мной раскинулось здание Казанского собора, стоящее от входа в метро через дорогу. Напротив него располагались памятники великим полководцам войны 1812 года, Михаилу Илларионовичу Кутузову и Михаилу Богдановичу Барклаю – де – Толли. Стояли они по периметру вдоль всего собора, один вначале, другой в конце этого здания. Тянулся неподалеку сам речной канал Грибоедова, объединенный с рекой «Невой», где у пристани специальные люди предлагали экскурсию на катере. Причем, предложений прокатиться на катере или теплоходе в этом районе было немало, но зачастую все эти предложения, фактически мало, чем отличались друг от друга.

6

Хотя дождь уже перестал, я не спешил брать какую-либо экскурсию, идя теперь пешком вдоль Невского проспекта, где видел в дали здание Адмиралтейства. Можно было конечно пойти и в другую сторону, но тогда минут через 10-15 снова оказался на Московском вокзале, откуда, только что приехал. В какой-то момент я подошел очень близко к автомобильной дороге, залитой лужей, когда внезапно из-за поворота выехал троллейбус и, промчавшись по этой луже, окатил мои ноги водой, как бы на прощанье о злополучном дожде, испортившем только что настроение. После этого случая носки, одетые у меня на ногах сильно промокли, но в гостиницу решил пока не возвращаться и продолжал прогулку. Вскоре я, купив билет, начал подниматься по винтовой лестнице на колоннаду Исаакиевского собора, откуда открывался прекрасный вид почти на весь Санкт-Петербург. Но особенно выделялись на этом фоне Эрмитаж, Петропавловская крепость, здание Русского музея, Кунсткамера и другие достопримечательности этого одного из самых красивейших городов мира. Не надо было специально забираться на какую-либо высокую гору. Центральный купол Исаакиевского собора эту гору здесь как бы заменял.

Забравшись сюда, люди гуляли вокруг купола собора и могли смотреть не только панораму города, а также в его окна. Почти ежедневно здесь было немало народу, в основном это были коренные жители Санкт-Петербурга. Хотя встречались часто приезжие, причем не, только из городов России, но также других стран. Лестница, ведущая на купол собора, располагалась непосредственно внутри самого собора. Только перед самым подъемом на купол, винтовая лестница заканчивалась, и посетитель выходил на его крышу. Таким образом, на купол я уже поднимался вдоль всей крыши, по прямой крытой лестнице, огороженной со всех сторон в виде тоннеля.

После посещения колоннады я зашел в сам Исаакиевский собор, куда, в отличие от других храмов и церквей, вход осуществлялся только за деньги. Фотографировать, здесь не запрещалось. Лишь в одном месте собора, где стояли свечи, снимать было нельзя, о чем гласило висящее там объявление. Внутреннее убранство этого места поражало своей красотой. Колонны, выкрашенные в малахитовый цвет, позолоченные статуэтки на входах в арки, необычные люстры, лампочки которых внешним видом больше напоминали свечи, а также иконы святых, удачно расположившиеся в гармонии цвета золота и малахита, создавали атмосферу не действующего храма, а музея. Этот музей, своим внутренним убранством мало отличался от многих залов Эрмитажа, а также Екатерининского дворца города Пушкин, бывшего Царского села, где я побывал немного позже.

Тогда же я по-прежнему был в Исаакиевском соборе, который покинул через час. Но когда уже собирался окончательно уйти с этого места, идя в сторону здания Эрмитажа и Александрийского столпа, мой взгляд упал на конный памятник Николаю I, стоящий напротив собора. Конь Николая I, как и на памятнике, Петру I, стоял на задних копытах. В результате, мне показалось сначала, что это тот самый Медный всадник из знаменитой поэмы Александра Сергеевича Пушкина, только что перекрашенный в зеленый свет. Лишь когда увидел надпись, что это памятник Николаю I, понял свою ошибку. Памятник Петру I находился там же неподалеку, но до него тогда не дошел, продолжая свой путь мимо здания Эрмитажа к Дворцовому разводному мосту, по которому вскоре пересек «Неву».

Эрмитаж в тот день не работал, был выходной день и в Кунсткамере, расположенной на другом берегу «Невы». Только Зоологический музей, стоящий рядом с Кунсткамерой, распахнул тогда свои двери. Это было несколько этажное здание, экспонаты которого представляли собой макеты различных животных, которые своим внешним видом почти не отличались от живых существ. Там были медведи, различных пород кошки, собаки, олени, слоны, а также макеты костей динозавров, живших еще до появления человека и другие животные. Из настоящих животных до наших дней среди экспонатов музея сохранилась лишь мумия Ямальского мамонтенка, лежащая на стенде.

Своим внутренним убранством музей этот не очень блистал своей красотой, как Исаакиевский собор. Тем не менее, он притягивал к себе посетителей огромным количеством интересных экспонатов и большой площадью всех залов. Когда я покидал уже это место, то до конца не был уверен, что посмотрел все. Но город звал меня дальше, и надо было идти. Сейчас главной моей целью было найти две станции метро «Василеостровская» и «Спортивная». Согласно карте маршрутов, располагались они сравнительно недалеко от Зоологического музея и Кунсткамеры. Тем не менее, одновременно на две станции сразу я попасть не мог. Поэтому решил заняться поисками станции «Василеостровская».

Мой путь к ней пролегал вдоль берега «Невы». Здесь я любовался видами на другой берег, где находился Исаакиевский собор, а также конный памятник Петру I, тот самый Медный всадник из поэмы Пушкина и другие достопримечательности, пока не свернул с берега «Невы» в какой-то переулок. Шел я пешком довольно долго, периодически спрашивая случайных прохожих о месте расположения станции метро «Василеостровская», пока, наконец, не дошел до неё.

Вокруг павильона станции шли строительные работы. Из достопримечательностей, напротив неё, находилась только рельсовая конка, запряженная лошадьми и стоящим рядом кучером. Лошади и кучер были отлиты из чугуна, либо же другого металла. Сам вагон конки был почти как настоящий и имел два яруса, нижний из которых был закрыт крышей с застекленными окнами, верхний же был полностью открыт. На второй ярус вела лестница, расположенная снаружи вагона. В отличие от верхнего яруса, где почти ничего не было, на первом этаже вагона располагалась даже какая-то контора в виде билетной кассы. Но о том, что там находилось на самом деле, я интересоваться не стал и, осмотрев эту конку снаружи, направился дальше к метро, где вскоре скрылся за одной из дверей павильона станции.

7

Так начинался мой путь в сторону Нарвской заставы, с прибытия на которую я начал свой рассказ. Станция «Василеостровская» находилась на 3 линии Питерского метро, где, как отмечалось выше, большинство станций были, как бы изолированы плотными стенами и двухстворчатыми дверьми, от шума движущихся поездов. Поэтому, когда я оказался в вагоне поезда, за мной захлопнулись не только двери вагона состава электрички, но и двери самой станции. Вновь мне вместе с другими пассажирами предстояло, мчаться под землей, а где-то и под самой рекой «Нева», не видя города. За окном вагона мелькали лишь случайные фонари, а также огни регулирующих семафоров, которые из окна вагона почти не было видно. Перегоны между станциями были здесь намного больше, чем на других 4 линиях. Тем не менее, машинисту это не мешало уверенно вести поезд, останавливая его у каждой станции напротив плотных двухстворчатых дверей.

По этой линии я тогда проехал ровно две остановки и вышел на станции «Маяковская», где перешел на ту самую первую линию метро, откуда, проехав одну остановку, можно было оказаться на станции «Чернышевская». Только мой путь теперь лежал в совершенно другую сторону. Поезд подземки вновь пересек станцию «Владимирская», на которую еще утром переходил со станции «Достоевская», а после минут через десять прибыл на станцию «Пушкинская». На поверхность мне выходить здесь было не нужно. Тем не менее, я на ней покинул поезд. Очень хотелось посмотреть эту станцию изнутри.

Еще в детстве моя покойная прабабушка рассказывала о красоте данной станции, где, по её словам, довольно красиво на портрете был изображен сам поэт Александр Сергеевич Пушкин. Фактически же портрета Пушкина здесь не было, но стоял небольшой памятник, сделанный в виде скульптуры белого цвета. Александр Сергеевич изображался на ней в сидячем положении, на стуле. Стул, на котором сидел Пушкин, стоял не на полу, а на невысоком постаменте, поставленном здесь же на станции. За постаментом шла стена, сделанная в виде конуса. На этом конусе изображалось дерево, река и небольшой лесок. Возникало впечатление, что Пушкин сидит не на станции метро среди бесконечного шума часто проезжающих здесь поездов, а на природе, думая в тот момент о написании нового стихотворения.

Близко к памятнику Пушкина я подойти не смог, потому что проход к нему ограждала красная цепь, переступать за неё было нельзя. Тем не менее, мне удалось этот памятник сфотографировать, не забывая и о себе. Когда через какое-то время писал о своем пребывании на этой станции, то не раз возвращался фотографиям, сделанным на ней. Но это было потом, а тогда же, прогулявшись по вестибюлю станции, я снова сел в подошедший поезд и поехал дальше, углубляясь почти в самый конец 1 линии Питерского метрополитена.

Спустя час своего путешествия в метро, начатого ещё на станции «Василеостровская», а после пешком между станциями «Балтийская» и «Нарвская», я остановился у тех самых Нарвских ворот, недалеко от которых проживали наши дальние родственники. Только находясь там вновь, 13 лет спустя, уже не пытался постучаться в дверь их квартиры. Вообще тогда не дошел даже до дома детей сестры своей покойной прабабушки и, пройдясь вокруг Нарвский ворот, построенных в 1827-1834 годах в память о героях Отечественной войны 1812 года, обратил свой взгляд на проходящую около них трамвайную линию.

Как и 13 лет назад, здесь по-прежнему курсировали трамваи, покупались парком новые вагоны, которые напоминали своим внешним видом скоростные трамваи Франции, а также других зарубежных стран. Тем не менее, из-за частых пробок на дорогах города, линии трамвая со временем постепенно ликвидировались. Где-то они заменялись троллейбусом, но в основном на их места приходили автобусы и маршрутные такси. Причем, ликвидация трамвайных путей полностью, происходила не везде. Чаще всего просто отменялись трамвайные маршруты, тогда как сама трамвайная линия и контактная сеть оставались не снятыми. Одна из таких не действующих трамвайных линий простиралась вдоль всего Невского проспекта. Не раз я вдоль неё тогда проходил и недоумевал, а где же трамвай. Но трамваев не было. Тогда как у Нарвской заставы, трамваи один за другим регулярно шли мне навстречу. Хотя они уже меня не особо интересовали. При этом вновь сильно, словно магнитом, притягивал к себе расположенный рядом павильон станции метро «Нарвская», куда я вскоре зашел, чтобы ехать дальше.

«Пожалуйста, один жетон», - сказал я кассиру, протягивая деньги. Не задавая вопросов, кассир выполнила мою просьбу и вместе с жетоном, отдав сдачу, стала обслуживать следующего пассажира. Все было очень просто: турникет, спускающий на станцию эскалатор, и вновь я на станции вместе с другими пассажирами ожидал поезд. Но когда прошел в вагон, и дверь за мной захлопнулась, машинист объявил, что следующая станция «Кировский завод», меня немного задела моя рассеянность. Поскольку я уже хотел вернуться в гостиницу «Русь», а для этого нужно было ехать в совершенно другую сторону от Кировского завода. Пришлось, проехав одну остановку, выйти на станции «Кировский завод» и, не выходя на поверхность, пересесть во встречный поезд. После чего мне удалось успешно пересечь станцию «Нарвская» и вместе с другими пассажирами продолжить путь, постепенно возвращаясь на станцию «Чернышевская», в ту самую гостиницу «Русь», на ночлег, не переходя, при этом, между поездами на другие линии, что в моей ситуации случалось довольно редко.

8

Мой путь пролегал тогда в бесконечных тоннелях Питерского метро, а также различных улицах города, где то из них мне приходилось бывать ещё 13 лет назад, где-то вообще не был ни разу. В ту неделю июля 2013 года мои прогулки по Питеру стали своеобразной работой, продолжавшейся часто больше 12 часов. Я посетил все те места, что планировал посетить ещё перед приездом.

Уже следующим утром, закончив завтрак, я на метро отправился к Балтийскому вокзалу, где сел в электричку до Петергофа. Весь вагон был полон пассажиров, хотя места свободные все же были. Одни ехали в сад, другие из них к кому-то в гости и очень немного находилось тех, которые были здесь в качестве туристов, спешащих попасть в город Петергоф – Петродворец, один из самых известных пригородов Санкт-Петербурга. Сама же электричка эта шла в город Ломоносов, бывший Ораниенбаум. По дороге она часто останавливалась, принимала новых пассажиров. Остановки на промежуточных станциях были недолгими, часто занимая не более 1-2 минут. Я сидел у окна и, задумавшись, смотрел за дорогой, большая часть которой за 40 минут пути между Санкт-Петербургом и Петергофом пролегала по самому Санкт-Петербургу. Периодически за окном вагона поблизости проезжали трамваи, куда-то шли троллейбусы, мчались автобусы, легковые машины. Почти не кончались большие жилые дома и офисные здания.

Так прошло около 5 остановок, где мой электропоезд исправно совершал пусть даже и короткие, но остановки. Город казался бесконечным. Лишь после 6 остановки электричка выехала за пределы городской черты. Поначалу из окна можно было видеть автотрассу, ведущую куда-то вдаль, но затем она ушла в сторону, начались леса, а вместе с ними природный пейзаж, очень похожий на тот, который мной часто наблюдался, во время путешествий по железным дорогам родного Среднего Урала. Все эти места казались очень знакомыми, и я даже забыл на время, что нахожусь от родных мест за 1000 с чем-то километров. Хотя не забывал об этом машинист электропоезда, объявляя о каждой остановке. Вроде остановки эти тоже не носили Уральских названий, тем не менее, названия там похожие все же встречались. Лишь объявление в какой-то момент о том, что следующей станцией будет «Новый Петергоф», разбудил меня окончательно. «Забыл, что не дома», - воскликнул я в полудреме и стал готовиться к выходу.

Таким образом, за 40 минут пути по железной дороге, электропоезд привез меня в совершенно другой город. Вроде он находился сравнительно недалеко от Санкт-Петербурга, тем не менее, метро здесь не было. Правда, от Питера до недавнего времени курсировал здесь трамвай, но его конечная остановка была довольно далеко от Дворцового парка, куда, сойдя с электропоезда, я так стремился попасть. Да в связи с постепенной ликвидацией в Санкт-Петербурге трамвайных линий, неизвестно было, продолжал ли трамвайный маршрут до Петергофа своё существование. К тому же, что без трамвая, транспорта здесь было немало, начиная с регулярных рейсовых автобусов и электричек, а так же катеров - метеоров на подводных крыльях, водным путем. Что же касается самого города Петергоф, то он казался обычным ни чем не приметным городком. В нем жили обычные люди. Главной достопримечательностью в нем являлся дворец Петра I со своим дворцовым парком фонтанов, самым красивым из которых был фонтан Самсон, раздирающий пасть огромного льва. Не меньшее внимание к себе здесь привлекали фонтаны – шутихи, где при нажатии на один из лежащих там камней, начинала в лицо брызгать вода.

Выделялось также само здание железнодорожного вокзала станции «Новый Петергоф». На данной станции всего было два железнодорожных пути и две, прилегающие к ним, железнодорожных платформы. Тут пересекались электропоезда из Санкт-Петербурга с электропоездами, шедшими на Санкт-Петербург. Но когда я вышел в город и увидел сам железнодорожный вокзал, то не мог поверить своим глазам. Передо мной раскинулось довольно красивое здание с башнями, больше напоминающее средневековый замок, нежели здание вокзала небольшого провинциального городка. Возникало впечатление, что вокзальный перрон располагается ни где-то на улице, а в самом здании этого необычного вокзала. Тогда как фактически все электропоезда останавливались перед зданием вокзала и лишь после отправления дальше, пересекали его насквозь. Проходить здание вокзала приходилось также и вновь прибывшим сюда пассажирам, поскольку выход в город находился лишь там. Остальная же часть платформы была полностью огорожена, с обеих сторон, высоким забором. Все увиденное здесь, не могло не удивлять людей, прибывших сюда впервые.

Казалось, что дальше будет еще лучше, но когда я, покинув вокзал, отправился по городу к Дворцовому парку, удивляться стало уже нечему. Потому что на протяжении нескольких километров пути от станции до Петровского дворца, преодолеваемых мной пешком, не было ничего привлекательного. Всюду окружали обычные жилые дома и большие супермаркеты, где дворцовый парк как бы терялся за огромными высокими заборами.

Недалеко от входа на его территорию стояли билетные кассы. В сам парк вход был естественно платный, так же, как и во дворец, куда за вход брали деньги уже дополнительно. Но самой дорогой из предлагаемых здесь услуг, была вертолетная экскурсия над Петергофом, которая занимала не более 10 минут. Надо отметить, что аналогичные экскурсии предлагались не только над Петергофом, но и над самим Санкт-Петербургом, где они также велись не более 10 минут. При этом, цена такой экскурсии на одного человека стоила таких денег, что на них можно доехать на обычном поезде от Санкт-Петербурга до Екатеринбурга, да ещё бы деньги остались. Тот же проезд на метеоре водным путем от Питера до Петергофа, который ещё с начала 90х годов славился своим ценами в 3-4 раза дороже поездки на рейсовом автобусе или электрички в аналогичном направлении, был значительно дешевле 10 минутных вертолетных экскурсий над городом.

От вертолетной экскурсии я отказался практически сразу, хотя в парк дворцовый, отстояв бесконечную очередь в кассе, билет все, же купил. Хотел также посетить сам дворец Петра I, но когда увидел объявление, что там нельзя фотографировать, пришлось отказаться и от этого. Не для этого сюда ехал, чтобы мне фотографировать запрещали. В итоге, из предлагаемых здесь услуг я лишь заплатил за прогулку по дворцовому парку. Данный парк состоял примерно из двух ярусов. Верхнюю его часть занимал сам трехэтажный дворец Петра Великого. Выкрашен он был полностью в желтый цвет с окнами, помещенными в оконные рамки белого цвета. Хотя сам дворец этот считался трехъярусным, фактически он имел только два этажа, где окна второго этажа почти во всех комнатах соприкасались с окнами третьего. Только в одной из комнат имелся выход на 3 этаж, но ранее посетителей туда не пускали. А может в 2013 году уже, и пускали, но об этом мне известно не было, поскольку, вспоминая этот дворец, приходилось опираться на воспоминания о пребывании там вместе с мамой в августе 2000 года. К тому же, что ни одной фотографии оттуда у меня не сохранилось.

Я шел дальше, постепенно спускаясь в нижнюю часть парка, где непосредственно находился сам парк с его огромными аллеями и фонтанами. Там же располагался причал, выходящий в Финский залив. Вокруг него постоянно стояли пассажирские метеоры до Санкт-Петербурга. Курсировали они оттуда примерно каждый час, а может чаще. Несмотря, на дорогую стоимость билета, после 2 часовой прогулки по Петровскому парку, решил все же сесть на метеор и я. Мне очень хотелось разобраться в особенностях путешествия на нем. Поскольку до сих пор, несмотря на цену, проплыть на нем было много желающих. Немало на причале было и самих катеров. Купив билет на один из них, который отправлялся в час дня, я среди этих катеров не сразу нашел свой, а после вслед за другими пассажирами прошел на борт.

Данное судно, как и другие стоящие здесь суда, стояло на подводных крыльях. На нем имелось 3 пассажирских салона, где в ряд располагалось множество кресел с высокими спинками. Самый лучший из залов располагался в передней части корабля, откуда открывался обзор на все воды залива по кругу всего судна. Не препятствовала этому даже кабина капитана, располагавшаяся на второй палубе, куда вход был всегда закрыт, потому что, кроме кабины, на ней ничего и не было. Что же касается других залов салона для пассажиров, то они находились в задней части судна, имели такие же кресла, как и зал спереди. Но пассажиры этих салонов видели в окно судна лишь то, происходит напротив них, не видя воду впереди. Был между задними залами салона и небольшой переход под открытым небом, единственное место, где можно было на ходу катера полюбоваться дующим в лицо ветром. Только желающие совершить подобное редко находились, поскольку, даже во время стоянки на причале, метеор так сильно раскачивало на волнах, что хотелось быстрее устроиться на кресле и не вставать до самого прибытия в Санкт-Петербург. Что же касается меня, я пройтись по метеору все же попытался, но тоже долго выдержать подобную прогулку не смог.

Качка катера на причале, меня быстро утомила, и вскоре я занял место в одном из пассажирских салонов. Правда, в передний салон мне попасть не удалось, так как места там заняла группа иностранных туристов, прошедших на борт еще до начала посадки, но в самый конец тоже не пошел. Вообще до самого последнего пассажирского зала, из пассажиров не пошел никто. Все разместились в середине, но даже после окончания посадки, там оставались свободные места. Катер медленно стал отчаливать от пристани Петергофа. Помощники капитана стали развязывать тросы, которыми судно было привязано к берегу, а после в течение нескольких минут отталкивались от берега, пока капитан из своей кабины не вырулил его на свободную воду.

Город Петергоф или как его называют вторым названием Петродворец, быстро скрылся за горизонтом. Хотя может, не скрылся, простираясь вдоль всего Финского залива до самой дороги, ведущей в Санкт-Петербург. Только в окно быстро идущего катера его не было видно с того самого момента, как пассажиры зашли на его борт. С одной из сторон от катера виднелась лишь чистая поверхность воды, у которой не было видно начала и конца. Могло возникнуть впечатление, что перед пассажирами раскинулась не река «Нева» и воды Финского залива, а открытое море. Тем временем с другой стороны от метеора берег все же был виден, но на протяжении почти всего плавания от Петергофа до Санкт-Петербурга на нем виднелись лишь одни леса. Иногда на пути встречались другие пассажирские метеоры и другие небольшие суда, но встречались они на том участке пути не часто. Этот пейзаж казался однотипным и бесконечным. Иногда возникало впечатление, что катер просто стоит, имитируя движение шумом своего мотора.

Так прошло около 40 минут плавания. Метеор постепенно начал подплывать к Санкт-Петербургу. В это время его с обеих сторон окружили берега. Поначалу, на этих двух берегах мелькали причалы грузовых кораблей, но затем пассажиры увидели пристань для больших пассажирских круизных морских судов, где эти суда своей красотой манили к себе путешественников с метеора. Только метеор не останавливался, продолжая путь дальше вдоль уже больших многоэтажных жилых домов одного из спальных районов города. Когда этот район закончился, катер вошел в центральную городскую часть, где располагались уже разводные мосты, а также основные достопримечательности этого города. Именно здесь, напротив здания Эрмитажа, метеор причалил к берегу и стал высаживать пассажиров.

9

После путешествия на метеоре я, плавал по рекам Санкт-Петербурга ещё два раза. Сначала это было небольшое путешествие по рекам и каналам, окружающим Санкт-Петербург, а после уже, будучи на экскурсии в городе Кронштадт, плавая там вокруг самого острова Котлин, где стоял сам город. Во время этого плавания мне пришлось видеть окружающие его форты «Кроншлот», «Петр» и «Александр», очень похожий на Французский форт Боярд.

Гулял после плавания и самому городу Кронштадт, в который долгое время не было автомобильных дорог. Туда вообще можно было попасть только на пароме, а появившаяся после 1983 года автомобильная дорога невольно удивляла своим расположением. Поскольку значительная её часть пролегала по длинному мосту, пересекая который на автобусе, возникало впечатление, что едешь по воде, а не по автомобильной трассе. Сам же город представлял собой обычное небольшое поселение, где лишь изредка встречались исторические места, напоминающие о далеком прошлом, когда здесь располагалась база Балтийского военно-морского флота. В данное время в порту Кронштадта военных кораблей почти не осталось, часть из них было перевезено в порт самого Санкт-Петербурга, другая же часть базировалась в Калининградской области. Но мы не будем туда углубляться, к тому же, что обо всем этом написано во многих книгах намного подробнее. Жалел я только об одном, что приехал сюда с автобусной экскурсией, а не сам. Поскольку одной из основных достопримечательностей являлись форты Кронштадта, куда в силу различных обстоятельств попасть уже не мог. Экскурсионный автобус покидал этот город также быстро, как и въехал туда часов за 5 до этого, увозя меня вместе с другими экскурсантами назад в Санкт-Петербург.

С того дня я ездил по Питеру не только на метро, но и других видах общественного транспорта. Был на экскурсиях в городе Пушкин, бывшем Царском селе, Эрмитаже, Русском музее, Петропавловской крепости, Кунсткамере, а так же других интересных местах, о которых можно прочитать во всех путеводителях Санкт-Петербурга. Даже дошёл один раз до не особо красивой изнутри и малоприметной снаружи станции метро «Спортивная», расположенной недалеко от станции «Василеостровская». Идя к ней вдоль берегов «Невы» и встречая у причалов макеты старинных кораблей, во многих из которых располагались в основном лишь бары, мной вспоминались строчка песни Андрея Макаревича:

«На берегу так оживлённо, людно,

А у воды близится, как мираж

Древний корабль, грозное чьё-то судно,

Держит зевак и украшает пляж»

Но когда добрался до той станции метро, то снова из красивого города, состоящего из множества рек и каналов, попал в промышленную зону, где не блистала красотой также сама станция «Спортивная». Она затягивала туда других пассажиров не через оригинально оформленный павильон, а ничем не приметный подземный переход, перед спуском в который крупными буквами мелькало название самой станции. Не зная, что эта станция имеет два яруса, я там, как ранее в районе станции «Нарвская», сел в поезд на более верхнем из ярусов и поехал в совершенно другую сторону. Пришлось на следующей станции пересаживаться, чтобы ехать обратно, постепенно возвращаясь в район Невского проспекта. Город увлекал в свою бесконечность, где было невозможно осмотреть абсолютно все, особенно за отведенную неделю.

Я не вернулся больше в район Нарвской заставы и не стоял у Нарвских ворот, но в тоже время, ни один раз подходил к памятнику Петру I «Медный всадник. Даже в день возвращения на родной Средний Урал приехал туда ранним утром, перед вечерним поездом, как бы мысленно попрощаться с ним.

Вроде увидел тогда намного больше, чем в свой первый приезд. Немало было отснято цифровым фотоаппаратом мной не только фото, но и видео материала. По этим материалам при желании можно было создать целый фотоотчет о поездке, который был интересен не только моим родителям и прочим родственникам, но также многим туристам, кто в Питере не был еще, ни разу. Тем не менее, Санкт-Петербург 2013 года уже мной воспринимался как-то по-другому. Будучи взрослым, я не так ярко вспоминал эту поездку, как в 2000 году. Хотя за эти минувшие 13 лет город почти не изменился, где-то стал даже лучше. Впечатлений о нём у меня хватило лишь на два месяца, через которые я снова стал собираться в дорогу, чтобы увидеть этот раз уже не менее красивый город в Республике Татарстан, Казань. Толькоодна из его центральных пешеходных улиц, «Петербургская», имитируя на ней реки, каналы, пешеходные мосты и соборы, вновь мысленно возвращала меня в Питер, словно оттуда вообще не уезжал.

Дата добавления: 2015-11-14