Глава 1. Часть 1. Контрабандист и куча оружия

Человек с оружием

Вступление

Автор вообще предупреждает, что не несет никакой ответственности за то, что связано с последствиями от прочтения его (шедевра литературной мысли, графоманской {цензура}, среднего пошиба романа, нужное подчеркнуть, недостающее вставить),

короче всячески открещивается и отнекивается... Всё, дескать, это бред и какие могут быть претензии.

Пролог

Это был судьбоносный сон, потому что только такие сны бывают у основных героев саг, легенд, эпопей, романов и повестей. В противном случае, какой был бы смысл описывать данный сон, если бы он был просто сном, что по чистой случайности проходил мимо? Ответ очевиден, никакого. Впрочем, это был не совсем сон, скорее воспоминание во сне (что нисколько не умаляет судьбоносность этого видения, ну, или если хотите, сна). Воспоминание было не из приятных, и Лев (как мы будем называть главного участника развернувшихся в дальнейшем беспорядков) предпочитал, чтобы эти события так и оставались делами минувших дней. Но сегодня чисто случайно забредшее воспоминание сотворило судьбоносный для Льва сон, который определит дальнейшие события его жизни. Речь пойдёт о дне Битвы за Цитадель.

Он бежал… Тогда все бежали от гетов, от хасков, в общем и целом от смерти (сама Смерть не так уж плоха, но уж слишком изощренными способами она к нам порой приходит). Лев не знал, как оказался в одиночестве и куда делись остальные обитатели станции после начала нападения, да собственно, он и не хотел этого знать. Он был жив, и это было главным. Все попытки связаться хоть с кем-то из коллег по СБЦ провалились. Человек остановился, чтобы отдышаться, и услышал чьи-то крики. Ноги, получившие в тот момент кое-какие зачатки разумности, постарались унести своего хозяина как можно дальше от того, что могло лишить его, а значит и их, жизни. Да и что Лев может сделать против закалённых в боях синтетиков? У него ведь даже самого дерьмового пистолета с собой нет. Как сотруднику СБЦ ему, конечно, полагалось личное оружие, но Лев работал в Отделе Расследований, а это работа несколько более далёкая от перестрелок, чем та, что достаётся сотрудникам других отделов (Отдел Общественной Безопасности, Отдел Специального Реагирования, Отдел Патрулирования). Вдалеке послышались выстрелы гетов и крики не столь везучих, как Лев, обитателей станции, а может и его коллег по СБЦ. Впрочем, это не помешало ногам быть столь же неумолимыми, как за несколько мгновений до услышанного, потому нижние конечности человека продолжили всё дальше и дальше уносить своего хозяина от встречи с гетами.

Следующей вспышкой в воспоминаниях о том дне был случайно найденный труп крогана-воителя, так и не выпустившего из своих рук повреждённого дробовика. Если судить по той куче металлолома (или того из чего делают гетов) о боевых качествах этого воителя, то можно с полной уверенностью говорить, что кроган продал свою жизнь очень дорого. Инстинкт само (и не только само) сохранения заставил руки Льва обшарить это небольшое поле боя на предмет действующего оружия. По большей части это был местами простреленный помятый или сломанный хлам, но попалось несколько вполне сносных экземпляров. Лев изъял два наиболее работоспособных пистолета у крогана: «Стингер» последней модификации и старенький «Кесслер» - гранаты были гетского происхождения. К великому разочарованию Льва, ни одного целого или более ли менее работоспособного импульсного ружья или штурмовой винтовки не осталось. Где-то в глубинах сознания человека пробудилась Совесть.

«Вот не стыдно тебе обкрадывать этого славного вояку?» – обвиняюще прозвучал голос Совести.

«Я хочу жить, а для выживания мне нужно хотя бы оружие. Он мёртв, но у него есть бесполезное для мертвеца оружие, что же это получается, я должен почтить его память собственной гибелью? – Лев сильно обозлился на не к месту вылезшую Совесть. – Катись-ка ты отсюда и не мешай мне заниматься выживанием». Совесть хотела было что-то возразить, но человек лишь отмахнулся от неё, поправил весь свой скромный арсенал и двинулся дальше.

Очередная вспышка воспоминаний, которая изъяла из повествования бессмысленные для нас перебежки и перерывы на отдых, перенесла Льва в какое-то здание. Нужно сказать, что данное помещение больше всего походило на то, что принято изображать в постапокалипсических вселенных, где Лев откопал данное здание остаётся загадкой. Но в той комнате, где он находился, были выбиты окна, да и само помещение выглядело обветшалым, старым и явно пережившим не одну сотню затяжных боёв.

Человек принялся оглядываться по сторонам и наткнулся (кто бы мог подумать) на гета-призрака, что уютно и почти незаметно расположился в углу между стенами. Синтетик с интересом наблюдал за следователем, и оставалось непонятным, почему Лев до сих пор бы жив. Всем своим видом гет старался передать жалкому органику: «Ты в моей власти, одно движение и ты труп». Лев замер в ожидании действия, но гет отчего-то медлил. В голове у человека проносились вариации мыслей на тему: «А чего это он ждёт?» - но то, что человек сейчас умрёт, было очевидно. Однако же, гет не выстрелил, как того ожидал человек, синтетик прыгнул на Льва.

Лев не знал, сколько он борется с этой чёртовой машиной, но смутно догадывался о том, что в рукопашной у них пока царил относительный паритет. Об этой разновидности гетов говорили в новостях, они созданы из органических материалов, со снайперской винтовкой под глазом (или схожим оружием призванным разносить вашу голову с одного выстрела) и являлись чертовски быстрыми, вот только один у них недостаток, этот тип гетов вёл себя слишком предсказуемо. Синтетик бил сильно и точно, но по одним и тем же точкам и с той же последовательностью, это помогало перехватывать ещё летящие удары, но вся беда была в другом, множество ударов всё равно достигали своих целей.

Жизнь почувствовала, что она капля за каплей начинает покидать своего хозяина и решительно сжалась, стараясь задержаться в своём резервуаре, как можно дольше. Несмотря на свою предсказуемость, гет старательно пресекал все попытки Льва вынуть пистолет или хотя бы гранату. В отчаянии (а в подобных ситуациях иначе и не бывает), человек с силой набросился на гета и придавил его своим весом. Гет был значительно легче, но физической силы ему было явно не занимать. Держась друг за друга, гет и человек покатались по полу.

Почувствовав, что синтетик решил кончать дело с ним и старался навести своё оружие, на постоянно мельтешащую перед фонарём-глазом голову Льва, человек изо всех сил продолжал бороться за свою жизнь. В конце концов, гет-призрак пригвоздил руки детектива к полу, прицелился, выстрелил и промахнулся. По глупости или по недосмотру, синтетик не зафиксировал ноги Льва, за что и получил мощный толчок в брюхо, отбросивший гета на несколько метров. Лев с лихорадочной спешкой вынул пистолет и начал обстрел противника, закончил он лишь тогда, когда оружие перегрелось.

Осмотр убитого гета не занял много времени. Судя по всему причиной гибели синтетика стали первые два-три выстрела, пробившие глаз-фонарь и другие важные для функционирования детали, что располагались в голове гета. Остальные выстрелы, вероятнее всего, были порождены страхом и стойким убеждением, что для более верного уничтожения следует как можно более тщательно расстреливать жертву. Чтобы закрепить победу Лев установил на останках гета обе гранаты, поставил таймер и скинул в какую-то здоровую щель, где-то внизу послышалось приглушённое «ба-бах», но детектив уже двигался дальше, только не так уверенно и не так быстро, как раньше. А затем, затем он проснулся…

Глава 1. Часть 1. Контрабандист и куча оружия

Также, автор любезно вас предупреждает,

что он сказочник, плут и ваш любимый

зелёный друг.

Желание просыпаться отсутствовало полностью, к тому же пробуждение было не из приятных.

Во-первых, было утро (по внутренним часам Льва Кобылёва), а во-вторых, оное утро встречало нашего героя целыми четырьмя громогласными звуками. Человек еле раскрыл свои очи и воззрился на все три будильника, затем попробовал представить общую картину произошедшего в веренице вопросов, задаваемых самому себе:

1) Вопрос: как я не услышал все три своих будильника, если они голосили во всю свою не существующую глотку?

2) Вопрос: будильников всего три, а сигналов четыре, откуда четвёртый?

3) Вопрос: сколько сейчас времени?

4) Вопрос: какого чёрта я всё ещё в кровати и не бегу на работу, если проспал?

Память принялась смутными пятнами всплывать на поверхность сознания Льва. Выяснить удалось следующее: он точно не травил себя ничем алкогольным или наркотическим и точно пришёл домой, как обычно. Следующие всполохи памяти поведали ему о том что, каждый из сигналов будильника что-то да значил. Будильник номер 1 возвещал о том, что нужно проснуться и выползти из кровати, будильник номер 2 напоминал о необходимости умыться, побриться и произвести прочие водные процедуры, а будильник номер 3 приказывал хозяину выходить на работу. Четвёртый сигнал был знаком, так знаком и похож...

— Омнитул! — ошеломлённый своей догадкой, Лев оповестил о своём необычайно важном открытии окружающие его предметы, которые в ответ одарили его своими безмолвными овациями. Человек решительно бросился к перчатке омнитула, которую он не выключил или забыл выключить, и прочёл два сообщения. В первом, его напарник-турианец «крайне любезно» интересовался, когда Лев, соизволит посетить своё место работы; второе поступило с диспетчерской, там был указан адрес дома, в котором было злостно совершено незаконное правонарушение.

Лев, наконец, поборол свою лень и вызванное ей беспамятство, после чего стремительно собрал необходимые для работы пожитки и направился по указанному адресу. Дом располагался в одном из многочисленных районов Цитадели, на одном из её пяти лепестков и представлял собой достаточно фешенебельный особнячок, что было скорее редкостью для жилых секторов, нежели часто встречающимся явлением. Кобылёв выбрался из своего такси и направился к особняку. Вход в дом был оцеплен, как впрочем, и всё что могло именоваться прилегающими землями. Там и тут сновали патрульные и бдящие за целостностью заграждений сотрудники СБЦ. Более компактно и аккуратно были расположены аэрокары криминалистов, скорой и сотрудников прочих служб, что вызываются на место крупных преступлений.

«Неужели нашёлся идиот, поручивший тебе что-то кроме убийств на бытовой почве?» — прозвучали в голове Льва саркастические нотки, внутреннего голоса. Впрочем, внутренний голос очень часто преуменьшал достижения Кобылёва, так что можно с полной уверенностью утверждать, что наш герой занимается не только убийствами, произошедшими на бытовой почве.

— А ты явно не торопишься, — зло бросил напарник Льва, стоящий около двери, ведущей вглубь особняка.

— И тебе не хворать, Рован. — хмуро ответил Кобалёв, мудро решив не спорить с турианцем. На самом деле Рован Дондарий и Лев Кобылёв вполне сносно сдружились и не имели особых претензий друг к другу.

— Ну, так что, кто наш клиент? — задал уточняющий вопрос Лев.

— У нас целых три клиента, — спокойно ответил Рован, а затем добавил, — три разорванных на куски клиента, и все турианцы.

Лев присвистнул. Это было очень плохо, снова начнутся волнения и появятся возгласы в духе: «Убить всех человеков!»

— Спецы пока ничего определённого не говорят, но Густав дал ясно понять, что убийца или убийцы были чертовски сильны. — турианец провёл своего напарника мимо длинной и огороженной вереницей кровавых отпечатков чьих-то ног до специально оборудованного прохода к месту убийства.

Когда-то это помещение являлось небольшой гостиной. Пол в комнате, большей частью, был залит синей турианской кровью. Кругом были разбросаны оторванные конечности турианцев, которые тщательно фотографировались и изучались теми, кому это положено по статусу. Также сильно пахло смертью и страхом убитых, запах был уродливым, въедливым и как минимум до конца дня заставлял вас вспоминать о нём исключительно «добрыми словами». Вся мебель была либо перевёрнута и запачкана кровью, либо просто запачкана кровью, в ассортименте имелись множество разбитых предметов интерьера, оторванная от потолка люстра и контуры изумительного пейзажа, проглядывающего через дыры в стенах, которые наверняка были оставлены случайными выстрелами турианцев, пытавшихся отбиться. Все трое сопротивлялись, по крайней мере, до тех пор, пока им не оторвали руки.

Стоит ли говорить, что общая картина выглядела весьма неприятно. Мало того, что эти трое были зверски убиты, так они ещё и являлись турианцами, а это серьёзно осложняло работу. В свете последних событий турианское население станции в большинстве своём было очень недовольно столь неожиданным переходом контроля над Цитаделью к людям. То здесь, то там всё чаще и резче звучали античеловеческие лозунги и происходили массовые демонстрации представителей нечеловеческих рас. Вновь в убийствах «честных и законопослушных» турианцев, азари и саларианцев обвинять «продажных людей», что не могли терпеть подобную чистоту на станции, ну, а подконтрольное людям СБЦ будет, безусловно, покрывать убийц.

Лев не стал бы возражать против этих слов, если б они были правдивыми, но ведь по большей части все претензии турианцев и сочувствующих им народов были надуманы и вызваны ненавистью к людям и страстным желанием вернуть утерянное. Всем было глубоко наплевать на то, что директором СБЦ по-прежнему являлся Венари Паллин, а турианцев в СБЦ работает больше, чем людей, саларианцев и азари вместе взятых. Всем также было наплевать что «жертвы расизма людей» были далеко не чисты на свои трёхпалые руки и зачастую являлись объектами мести не только землян. И, конечно же, всем было совершенно наплевать на то, что за этими волнениями стоят и прячутся далеко не «благородные защитники турианской или азарийской наций», вполне продажные политики, мародёры и прочие жадные до наживы личности, которым лишь на руку подобные волнения.

Лев тряхнул головой и отодвинул размышления о текущих политических веяниях на задний план, сейчас главное было узнать об убитых как можно больше. Словно предвосхищая подготовленный после длительных мыслительных процессов вопрос Кобылёва, Рован изрёк:

— Главного зовут Аренис Норан, он какой-то крупный бизнесмен, но ребята из ОСР обещали рассказать о нём кое-что весьма и весьма интересное. Остальные двое являются его

телохранителями: Гавон и Герон Хариусы. — Дондарий сделал паузу, обдумывая кое-какие детали, затем поделился с Львом. — Странно он сегодня отпустил всю обслугу и большую часть охраны, исключая этих двоих.

— А остальные? — поинтересовался человек.

— Ещё трое направились за каким-то волусом, собственно, они и нашли трупы. Один из охранников упомянул, что гораздо раньше должен был появиться саларианец-бухгалтер, но, судя по последним данным, амфибия свалила ещё вчера вечером в Терминус.

Мимо напарников прошёл Густав, который также был саларианцем. Он высказал Льву и Ровану все, что думает о поганых садистах, совершивших подобное злодеяние.

— Густав, прервись на минутку, — наконец не выдержал Лев. — Скажи, куда отвели этих охранников, к ним есть парочка вопросов.

— А чёрт их знает, — вновь затараторил саларианец, — моё дело: пробирки мучить и отчёты по анализам писать, а не быть нянькой для свидетелей и подозреваемых. — с этими словами он развернулся и помчался дальше заниматься своими делами.

Собственно, Густав был неплохим парнем, просто нервным (как и большинство саларианцев с точки зрения обычных обывателей), он любил свою работу и был в ней просто незаменим. А при условии, что вы умеете отфильтровывать из его речи не несущие никакой смысловой нагрузки фразы, Густав мог стать вашим главным поставщиком улик и обеспечить немаленьких размеров премии. К несчастью, слишком немногие были способны не взрываться от порой совсем бредовых словесных конструкций саларианца. Рован и Лев были теми, кто мог слушать Густава не более двух минут в день, и это уже было достижением. Сам саларианец не понимал, почему все его так боятся и порой очень расстраивался от того, что коллеги не приглашают его на свои вечерники. Наверное, именно поэтому он был чрезвычайно погружён в работу, а термины, применяемые им, были зачастую загадкой даже для большинства его коллег. Проще говоря, Густав был профессионалом в своём деле.

— Вообще-то они сидят в тюремном аэрокаре вместе с волусом и ждут прибытия наших коллег из ОСР, которые тоже имеют к ним парочку вопросов. — словно мимоходом заметил Рован, так и источавший свою желчь на Льва. Человек посчитал за наиболее разумное решение последовать за напарником к тюремному аэрокару.

Тюремным аэрокаром сотрудники СБЦ обычно называли машину, схожую со здоровым фургоном и способную вместить в себя до сорока человек и, конечно же, перевозящую заключённых. Порой её также использовали для тайного перемещения свидетелей с одного секретного места жительства в другое столь же секретное место жительства. Ну и, разумеется, для временного содержания обнаруженных на месте преступления личностей, дабы те не успели передумать быть свидетелями и очевидцами.

Сегодня же в этом фургоне расположились два турианца, кроган и волус. Волус был одет в стильный чёрный скафандр и с довольным видом выглядывал из-за спин своих охранников. Турианцы и кроган были в броне модели «Наёмник» и выглядели достаточно грозно. Всем своим видом они демонстрировали, что не настроены, говорить ни с кем, кто рангом ниже Паллина. Рован и Лев переглянулись, и разговор начал Рован.

— Меня вы уже знаете, но на всякий случай напомню: я детектив Дондарий, а это мой коллега детектив Кобылёв, и мы бы хотели зад...

— Мы не намерены разговаривать с человечьим дерьмом! — резко оборвал речь турианца кроган.

— Господин Вульф, — едва сдерживая гнев, вновь начал Рован. — Сюда направляются наши коллеги из ОСР, я слышал, они менее любезны в своих предложениях. — На пару мгновений кроган повернулся к волусу и о чём-то с ним шептался. После чего Вульф продолжил.

— Это ничего не меняет, — рыкнул Вульф — мы рассказали уже всё, что знали, и не понимаем, почему вы ещё держите нас.

— В прошлый раз говорил только ты, Вульф — злость постепенно начинала брать вверх над

турианцем, чего, по-видимому, и добивался кроган. Что ж, для ящерицы он вёл себя весьма и весьма расчётливо.

— Я не виноват в косноязычии своих товарищей, которые решили, что мой голос звучит более убедительно, чем их! — парировал Вульф. Что верно, то верно, голос у крогана был ну очень убедителен и грозен, появлялось стойкое желание прервать допрос, но ведь в этом и была цель Вульфа.

Лев отвёл в сторонку своего коллегу и расспросил о всех четверых. Волус был известным

мошенником и плутом, но имел феноменальный дар выходить сухим из любой субстанции, похожей своим видом или составом на воду, турианцы были старыми ветеранами из «Синих Светил», а кроган бывшим воеводой с Тучанки, который решил десяток-другой лет отдохнуть от ратных подвигов. Имена у четвёрки были простыми: Нафта Линн — волус; Хаар Варен — турианец; Турион Дамий — турианец; Вульф из клана Грол — кроган. Наконец напарники вновь приблизились к четвёрке, но на этот раз говорил уже Лев.

— Господин Линн, может, вы поведаете нам о своём саларианском коллеге, что предпочёл скрыться с Цитадели, содрав со счетов Арениса более 200 миллионов кредитов, после чего скрылся в Системах Терминус?

Волус хотел что-то ответить, но Вульф на него шикнул и грозно посмотрел на Кобылёва.

— Я всегда считал людей тупыми обезьянами, но не думал, что добавлю к этому определению термин ещё и «глухие», — рявкнул в ответ кроган. — Тебе что, не понятно, что отвечаю на вопросы только я? А может у тебя есть какие-то возражения? — Вульф с неприкрытой ненавистью смотрел на Кобылёва. — Последний раз говорю вам, вы ничего не узнаете, потому как мы и так вам всё сказали.

Очевидно, волус считал несколько иначе, поскольку Вульф и Линн долго о чём-то спорили и

доказывали друг другу, слышались отдельные обрывки фраз, но общий смысл было трудно уловить.

Наконец Вульф выругался и, пересев в другой угол фургона, бросил следующее. — Делай, что хочешь

волус, но я тебя предупредил! — Нафта Линн в ответ лишь рассмеялся, по крайней мере, это было похоже на смех.

— Ха! Я и без тебя из стольких передряг выпутывался, так что не тебе меня учить! — послышалось несколько вздохов, и Линн наконец обратился к детективам. — К счастью для меня, я не слишком хорошо знал нашего бухгалтера, в основном с ним общался только Аренис. Гавенес великолепно считал, именно поэтому бизнес Арениса не имел замечаний от всяких налоговых служб и прочих. — Ещё несколько вздохов и волус продолжил. — Если он действительно сбежал с Цитадели и утащил деньги Норана, то других охранников мы уже не найдём. Большего ничего вам от меня не добиться.

Лев и Рован попробовали поговорить с турианцами, но те лишь переглядывались друг с другом и молчали, к вящему удовлетворению Вульфа, который так и горел желанием либо порвать на куски волуса, либо пристрелить детективов.

Фактически допрос закончился после слов волуса, всё остальное время было потрачено зря. Вульф, как чуть позже узнал Лев, был начальником охраны Арениса, причём охранял он не только турианца, но и большую часть его секретов. Кроган явно стремился как можно скорее покинуть Цитадель и вернуться на Тучанку, но до окончания расследования ему теперь точно придётся пожить на станции месяц-другой, как и его товарищам в лице волуса и двух турианцев.

Когда напарники возвращались к особняку, там их взору предстали собирающиеся на митинг

турианцы, они что-то скандировали и активно демонстрировали слугам закона свою готовность прорвать оцепление и «провести своё, мудрое и справедливое расследование». Радовал лишь тот факт, что на оцеплении стояли в основном турианцы, а также азари и саларианцы. Внутренний голос подсказывал Льву, что по-хорошему сейчас нужно было навести в особняке порядок и всей опергруппе вернуться в СБЦ, а там дальше провести дознание из более безопасного здания их отделения. Однако же спасение нашлось в другом. Две хорошеньких азари ожидали детективов в одной из гостиных особняка, и обе были из ОСР.

Дата добавления: 2015-11-14