3 страница

- Зов долга, - он встает. Он подталкивает свое наполовину законченное пиво ко мне и говорит: - Увидимся позже?

- Нет.

- Ну, тогда ладно! Поговорим позже.

Он проталкивается сквозь толпу и исчезает.

Мы секунду просто сидим.

Я допиваю пиво, затем закрываю глаза и прикладываю стакан к виску.

Как так получилось, что я уже выдохлась?

- Реми, - говорит Хлоя голосом всезнайки. - У тебя есть секреты.

- Нет, - отвечаю я. - Это просто глупость. Я об этом вообще забыла.

- Он слишком много говорит, - подытоживает Джесс.

- Мне нравится его футболка, - говорит ей Хлоя. - Интересное чувство моды.

В это время Джонатан проскальзывает ко мне за столик.

- Здравствуйте, дамы, - говорит он, скользя рукой по моей талии.

Затем он берет пиво спятившего парня-музыканта, думая, что оно мое, и делает большой глоток.

Я бы остановила его, но сам факт, что он так сделал, уже большая проблема.

Я ненавижу, когда у парней относительно меня появляются собственнические отношения, а Джонатан ведет себя подобным образом с самого начала.

Он тоже выпускник, милый мальчик, но как только мы начали встречаться, он хотел, чтобы об этом знали все, и начал медленно посягать на мою территорию.

Он курил мои сигареты, пока я не бросила. Все время звонил по моему мобильнику без спроса и вальяжно чувствовал себя в моей машине, что было для меня словно красная тряпка для быка.

Я терпеть не могу, когда кто-то меняет мои настройки или стряхивает пепел в мою пепельницу, но Джонатан пошел еще дальше и настоял на вождении, хотя на его счету уже есть помятые крылья машины, а чеки за превышение скорости длиной с мою руку.

Самое глупое, что я разрешила ему, еще и покраснела, словно от любви (это не так) или страсти (скорее всего так), и после этого он ждал, что я буду ездить на переднем сиденье только в качестве пассажира, в моей собственной машине, вечно.

Что только вызвало еще большую свободу в поведении Кена - мегапарня - например, сейчас он лапал меня на публике и без разрешения пил то, что считал моим пивом.

- Мне надо заскочить домой на секунду, - он наклонился ближе к моему уху.

Он провел рукой по моей талии и теперь положил ее мне на колено.

- Пойдем со мной, ладно?

Я кивнула, он допил пиво, хлопнул стаканом по столу. Джонатан был любителем вечеринок, это второе, что меня в нем напрягает.

Конечно, я тоже выпиваю. Но он не умеет делать это аккуратно. Он тошнотик. За шесть месяцев, что мы вместе, я много времени на вечеринках провела возле ванны, ожидая, когда он закончит блевать, и мы пойдем домой.

Это ему не в плюс.

Он выскальзывает из-за столика, убирая руку с моего колена и цепляясь за мои пальцы.

- Я вернусь.

Пока я говорю это Джесс и Хлоя, кто-то прошмыгивает передо мной, и Джонатан, наконец, теряет меня из вида - нас разделяет толпа.

- Удачи, - произносит Хлоя: - Не могу поверить, что ты позволила ему выпить пиво того парня.

Я оборачиваюсь и вижу, как Джонатан смотрит на меня с нетерпением.

- Ходячий труп, - шепчет Джесс, и Хлоя фыркает.

- Пока, - я проталкиваюсь через толпу, Джонатан уже протягивает мне свою руку, чтобы снова меня обнять.

***

- Значит так, - я отталкиваю его. - Нам надо поговорить.

- Сейчас?

- Сейчас.

Он вздыхает, садится на кровать и ударяется головой об стену.

- Ладно, - он отвечает так, словно прилагает все усилия, чтобы не портить наши отношения: - Продолжай.

Я с ногами залезаю на кровать, затем разглаживаю майку.

«Просто забежать» превратилось в «сделать несколько звонков», затем он набросился на меня и повалил на подушки еще до того, как я смогла начать медленно подводить его к идее о расставании.

Но теперь я завладела его вниманием.

- Дело в том, - начинаю я: - Что многое изменилось.

Это было мое введение, за многие годы я узнала, что существует ряд техник для расставаний.

Есть несколько типов парней: одни возмущаются и забивают на это, вторые ноют и ревут, третьи реагируют равнодушно и холодно, словно ты не сможешь уйти так быстро.

Я отношу Джонатана к последнему типу, но до конца я не уверена.

- Так вот, - продолжаю я: - Я тут подумала…

И затем звонит телефон, раздается электронный вопль, и я снова упускаю момент.

Джонатан хватает его.

- Алло? - Затем я слышу «угу-угу», пару «ага», он встает, пересекает комнату, заходит в ванную, все еще бормоча.

Я запускаю пальцы в волосы, с ненавистью думая о том, что разговор может затянуться на всю ночь.

Все еще слушая его разговор, я закрываю глаза, потягиваю руки над головой, затем засовываю руки в щель между стеной и матрасом. И тут я что-то нащупала.

Когда Джонатан наконец кладет трубку, осматривает себя в зеркале и возвращается в спальню, я все еще сижу, скрестив ноги, а передо мной пара красных сатиновых бикини (я извлекла их используя салфетки Клинекс, иначе я бы к ним не притронулась).

Он вальяжно заходит, полный уверенности, и, как только замечает их, она улетучивается, и он останавливается.

- Упс, - произносит он что-то в этом духе, задерживает дыхание, удивляется, затем быстро приходит в себя.

- Эй, мм, что…

- Какого черта, - я повышаю голос: - Что это?

- А они не твои?

Я смотрю на потолок и качаю головой. Можно подумать, я ношу дешевые красные трусы из полиэстра. Я в том плане, что у меня есть стандарты.

Или нет? Вы только посмотрите, на кого я убила последние шесть месяцев.

- Сколько, - спрашиваю я.

- Что?

- Сколько ты уже спишь с кем-то еще?

- Я не…

- Сколько, - я обжигаю словами.

- Я только…

- Сколько.

Он сглатывает, и это единственный звук, который раздается в комнате. Затем говорит:

- Всего лишь пару недель.

Я откидываюсь назад, надавливая пальцами на виски. Боже, это было великолепно. Теперь все узнают, что мне изменили, и я превращусь в жертву - вот это я как раз терпеть не могу.

Бедная, бедная Реми. Мне хочется прибить его.

- Ты сволочь, - говорю я. Он покраснел, задрожал, и я поняла, что он, возможно, относится к типу нытиков или плакс, если бы все пошло по-другому.

Удивительно. Никогда не угадаешь.

- Реми. Позволь мне …

Он наклоняется вперед, касается моей руки, но, наконец-то, я делаю то, что давно хотела - отдергиваю ее, словно он меня обжигает.

- Не трогай меня, - огрызаюсь я. Я хватаю куртку, завязываю ее на талии и направляюсь к двери, чувствуя, как он спотыкается за мной.

Я хлопаю каждой дверью, через которую прохожу в доме, наконец, достигаю входную и вот я уже у почтового ящика, даже не заметила, как дошла.

Я чувствую, как он смотрит на меня с крыльца, но не зовет и ничего не говорит.

Не в том плане, что я хочу, чтобы он это сделал, и мы бы все пересмотрели.

Но большинство парней хотя бы пробовали ради приличия.

И теперь я иду по этому району, униженная, без машины, посреди ночи пятницы.

Моей первой ночи пятницы в качестве взрослой, закончившей среднюю школу, в Реальном Мире. Добро пожаловать.

***

- Где тебя черти носят? - спрашивает Хлоя, когда я наконец добираюсь до «Бендо» с помощью городского транспорта, двадцать минут спустя.

- Вы не поверите, - начинаю я.

- Не сейчас.

Она берет меня за руку, тянет за собой через толпу, и мы выходим на улицу, где я замечаю Джесс, уже в машине, с открытой дверцей со стороны водителя.

- У нас проблемка.

Когда я сажусь в машину, я не сразу замечаю Лиссу. Она сжалась на заднем сиденье с кучей коричневых как-возле-умывальников-у-школьной-столовой бумажных салфеток. По ее раскрасневшемуся лицу стекает слеза, и она всхлипывает.

- Какого черта тут происходит? - спрашиваю я, оставляю открытой заднюю дверь и проскальзываю к ней.

- Адам б-б-бросил м-м-меня, - говорит она, глотая воздух. - Он к-к-кинул меня.

- Ох, Господи, - пока я вздыхаю, Хлоя забирается на переднее сиденье. Джесс уже повернулась к нам, смотрит на меня и качает головой.

- Когда?

Лисса переводит дыхание, затем снова начинает рыдать.

- Я не могу, - бормочет она, вытирая лицо салфеткой. - Я д-д-даже не могу…

- Сегодня вечером, когда она забрала его после работы, - констатирует Хлоя. - Она отвезла его домой, чтобы он мог принять душ, и он сделал это там. Без предупреждения. Ничего такого.

- Мне пришлось п-п-пройти м-м-мимо его родителей, - добавляет Лисса, хлюпая носом. - И они знали. Они посмотрели на меня, словно я с-с-собака, которую выгнали.

- Что он сказал? - спрашиваю я у нее.

- Он сказал ей, - Хлоя входит в роль оратора: - Что ему нужна свобода, потому что сейчас лето и со средней школой покончено, и он не хочет, чтобы они упустили какие-либо возможности в колледже. Он хочет быть уверенным, что они…

- …смогут брать от жизни все, - заканчивает фразу Лисса, вытирая слезы.

- Придурок, - проворчала Джесс. - Хватит уже рыдать.

- Я л-л-люблю его! - воет Лисса, и я тянусь и обнимаю ее.

- Все хорошо, - успокаиваю я.

- У меня и мысли не было, - она делает глубокий вдох, который получается неровным и прерывистым, когда она выпускает из рук салфетку, позволяя ей упасть на пол.

- Как так вышло, что я даже не догадывалась?

- Лисса, с тобой все будет хорошо, - мягко говорит ей Хлоя.

- Я как Джонатан, - всхлипывает она, облокачиваясь на меня. - Мы просто жили своей жизнью, забирали вещи из химчистки…

- Что? - переспрашивает Джесс.

-... и не подозревали, - заканчивает Лисса: - Что с-с-сегодня вечером нас б-б-бросят.

- Кстати, - обращается ко мне Хлоя: - Как все прошло?

- Не спрашивай, - отвечаю я.

Лисса теперь рыдает на полную катушку, уткнувшись в мое плечо. За головой Хлоя я вижу, что Бендо уже переполнен, а перед дверью выстроилась целая очередь.

- Давайте уберемся отсюда, - говорю я Джесс, она кивает.

- Эта ночь в любом случае провалилась.

Хлоя садится на переднее сиденье, надавливает на прикуриватель, пока Джесс заводит двигатель.

Лисса сморкается в салфетку, которую я ей подаю, затем издает небольшие, быстрые всхлипы, окружающие меня.

Как только мы трогаемся с места, я глажу ее по голове, зная, как ей сейчас больно.

В первый раз всегда больно.

***

Конечно, мы должны выпить напитки Зип еще раз. Затем Хлоя уходит, а Джесс выруливает на дорогу, чтобы отвезти меня и Лиссу ко мне домой.

Мы уже почти свернули в мой район, как Джесс вдруг начинает тормозить и очень тихо шепчет мне:

- Там Адам.

Я смотрю влево, и так и есть. Адам стоит со своими друзьями возле парковки перед Кофе Снэк. Что действительно меня задело, так это то, что он улыбается. Урод.

Я кидаю взгляд назад, но Лисса с закрытыми глазами разлеглась на заднем сиденье и слушает радио.

- Подъезжай, - говорю я Джесс. Я оборачиваюсь. - Эй, Лисс?

- Мммммм? - отвечает она.

- Сиди тихо, хорошо? Не высовывайся.

- Хорошо, - неуверенно говорит она.

Машина, пыхтя, двигается вперед. Джесс обращается ко мне:

- Ты или я?

- Я, - я делаю последний глоток. - Сегодня мне это нужно.

Джесс немного прибавляет газ.

- Готова? - спрашивает она.

Я киваю, диетическая кола Зип балансирует у меня в руке. Идеально.

Джесс дает полный газ, и мы движемся. Когда Адам замечает нас, уже слишком поздно.

Это не лучший мой бросок. Но и не худший. Стакан проносится со свистом, переворачивается в воздухе, словно невесомый.

Он ударяется ему о затылок, диетическая кола и лед стекают ему за шиворот.

- Черт возьми! - орет он на нас, пока мы проезжаем мимо. - Лисса! Черт побери! Реми! Ты стерва!

Он все еще продолжает кричать, когда я теряю его из виду.

***

После почти двух пачек печенек Орео, четырех сигарет и такого количества Клинекса, что им можно вытереть весь мир, я, наконец, укладываю Лиссу спать.

Она сразу же засыпает, дышит носом, ноги запутались в моем ватном одеяле.

Я беру одеяло, подушку и иду в кладовку, где растягиваюсь прямо на полу.

Я могу наблюдать за ней отсюда и быть уверенной, что она все еще спит, пока я отодвигаю коробки с обувью, которые храню в правом углу и достаю комплект постельного белья, который тоже спрятан здесь.

У меня была ужасная ночь. Такое случается не постоянно, но в некоторые дни мне это просто необходимо.

Никто не знает.

Я свернулась калачиком, натянула покрывало на себя, развернула полотенце и достала плеер с наушниками.

Затем я воткнула их в уши, выключила свет и включила седьмой трек.

У меня в кладовке есть люк, так что когда я лежу вот так, лунный свет падает прямо на меня.

Иногда я даже могу видеть звезды.

Песня медленно начинается. Сначала гитара, несколько аккордов. Затем голос, который я так хорошо знаю.

Слова я помню наизусть. Они для меня много значат. Никто не должен об этом знать. Но все в курсе.

В «Колыбельной» мало слов.

Простые аккорды.

В пустой комнате тихо…

Но послушай, послушай…

Куда бы ты ни пошла…

Даже если я тебя подведу…

Эта колыбельная будет играть...

Я засыпаю от его голоса. Всегда. Каждый раз.

Глава

- Аааааааааааааааай!

- Вот же ж... цветочек!

- Ох, щууууууууууууууука.

В приемной две женщины, ожидающие свою очередь на маникюр, переглянулись, затем посмотрели на меня.

- Эпиляция зоны бикини, - объяснила я.

- Ах, - говорит одна, и возвращается к чтению своего журнала. Другая просто сидит, навострив уши, словно охотничья собака, в ожидании следующего крика. Немного погодя, выдержав свое ежемесячное испытание, приходит миссис Майклс.

- Да пошло оно все к чеееерезвычайно плохому человеку.

Миссис Майклс - жена одного из местных министров, она любит Бога также сильно, как гладкую, без единого волоска кожу.

За год, что я работаю в салоне «Джои», из кабинета, где Талинга орудует своими восковыми полосочками, я слышала ругательств больше, чем во всех остальных кабинетах вместе взятых. И это включая плохой маникюр, неумелые стрижки и возмущенную посетительницу, у которой после обертывания морскими водорослями тело приняло оттенок лаймового пирога. Не в том плане, что «Джои» - ужасный салон. А в том, что всем не угодишь, особенно это касается женщин, когда речь заходит об их образе. Именно поэтому Лола, владелица «Джои», подняла мне зарплату в надежде, что я не поеду в Стэнфорд, останусь на ресепшне и буду успокаивать посетителей до конца дней своих.

Я стала работать, потому что хотела машину. Моя мать предложила мне пользоваться ее «Камри», а она купит себе новую. Но для меня было важно достичь всего самой. Я люблю свою мать, но по опыту знаю, что с ней стоит заключать сделки только при крайней нужде. О ее капризах можно слагать легенды, и как только ей надоест новая машина, она потребует старую назад.

Поэтому я собрала все свои сбережения - которые в основном состояли из денег за подработку няней и денег, которые мне дарили на Рождество, все это я копила вечность - достала журнал Консьюмер Репортс[8] и тщательно изучила все новые модели, перед тем как идти в агентство по продаже автомобилей. Я пререкалась и спорила, и мирилась со всей этой брехней продавцов машин, что чуть не убило меня, но в конце концов я получила машину, которую хотела - новенькую «Цивик» с прозрачным люком на крыше и полностью автоматическую, по цене гораздо ниже розничной, рекомендованной производителем. В день, когда ее забрала, я поехала в «Джои» и написала заявление на работу - за неделю или еще раньше до этого я видела объявление, что им требуется секретарь на ресепшн.

Таким образом, еще до начала последнего года в школе, у меня уже были кредит на машину и работа.

Как только миссис Майклс вышла из кабинета депиляции, зазвонил телефон. Сначала у меня был шок от вида людей после этой процедуры: они словно побывали на войне или пострадали в результате пожара. Она очень медленно идет к моей стойке - эпиляция зоны бикини особенно жестокая.

- Салон «Джои» - ответила я на звонок. - Реми слушает.

- Реми, здравствуй, это Лорен Бейкер, - сказала женщина на другом конце провода прерывистым голосом.

Миссис Бейкер всегда говорила так, словно она запыхалась.

- Тебе нужно записать меня на маникюр сегодня. У Карла важный клиент, и мы идем в «Ла Королла», но на этой неделе я перекрашивала кофейный столик, и мои руки…

- Секундочку, пожалуйста, - говорю я монотонным, профессиональным голосом и нажимаю кнопку «Ожидание».

Надо мной нависла миссис Майклс, она кривится, когда достает кошелек, протягивает мне свою золотую кредитку.

- С Вас семьдесят восемь, мадам.

Она кивает, я забираю кредитку и возвращаю ей.

Ее лицо такое красное, а кожа вокруг бровей почти содрана. Ой. Она подписывает бланк, затем смотрит на себя в зеркало за моей спиной, строя гримасы.

- О, Боже, - говорит она. - Я не могу пойти на почту в таком виде.

- Абсурд! - Талинга, мастер эпиляции, приходит якобы по какой-то причине, но на самом деле, чтобы удостоверится, что миссис Майклс оставила ей в конверте щедрые чаевые.

- Никто и не заметит. Увидимся в следующем месяце, хорошо?

Миссис Майклс шевелит пальцами, затем выходит за дверь, все еще с трудом передвигаясь. Как только она уходит, Талинга забирает конверт, перелистывает купюры и издает звук, похожий на «хмм», затем плюхается в кресло и, скрестив ноги, ожидает следующего клиента.

- Продолжаем, - я нажимаю кнопку первой линии. Слышу, как миссис Бейкер уже пыхтит, хотя я еще не начала говорить.

- Давайте посмотрим, я могу вписать вас на три тридцать, но вам нужно быть во время, так как у Аманды в четыре уже следующий клиент.

- Три тридцать? - отвечает миссис Бейкер. - Видите ли, пораньше было бы лучше, на самом деле, потому что у меня...

- Три тридцать, - повторяю я, обрывая гласные. - Либо так, либо никак.

Далее следует пауза, беспокойное дыхание, и затем она произносит:

- Я приду.

- Хорошо. Тогда до встречи.

Когда я кладу трубку и записываю ее, Талинга смотрит на меня:

- Реми, детка, ты такая стерва.

Я пожимаю плечами. Правда в том, что у меня получается ладить с этими женщинами потому, что у большинства из них склад ума типа «привыкла-что-у-меня-все-есть» и «я-я-я» - в котором я отлично разбираюсь благодаря моей матери. Они не желают соблюдать правила, хотят получать все бесплатно, приходить в часы, когда назначено другим, и при этом оставаться любимыми всеми. Я справляюсь с этой работой из-за огромного жизненного опыта.

Следующий час я принимаю двоих женщин, ожидающих маникюр, заказываю ланч для Лолы, подсчитываю вчерашнюю прибыль, а между двумя восковыми коррекциями бровей и эпиляцией подмышек Талинга раскрывает мне кровавые подробности ее последнего ужасного свидания вслепую.

К двум часам суета потихоньку спадает, и я просто сижу за стойкой, пью диетическую колу и смотрю на парковку.

«Джои» находится в прославленном моле под названием «Деревня Мэра».

Здесь все бетонное, молл расположен прямо на шоссе, его украшают несколько деревьев и фонтан - для соответствия высокому классу. Справа от нас «Рынок Мэра», где продается дорогая органическая еда. Еще есть «Джамп Джава», кофейня, магазин видео, банк и «фото за час».

Пока я смотрю в окно, на парковку подъезжает побитый белый фургон, и останавливается у «Унесенных птицами» - специализированного магазина корма для птиц. Передняя и боковые дверцы фургона открываются, и из него выходят парни, все примерно моего возраста, на всех рубашки, галстуки и джинсы. Они секунду совещаются, что-то обсуждают, затем расходятся, направляясь к разным магазинам. Невысокий парень с рыжими волнистыми волосами идет в нашем направлении, заправляя рубашку по мере приближения.

- Ой, ребята, - говорю я. - К нам идут мормоны.

Не смотря на табличку на витрине, которая гласит - никаких ходатайств, мне всегда приходится выставлять людей, продающих шоколадные батончики или Библии. Я делаю глоток диетической колы, подготавливая себя, в это время звенит дверной колокольчик, и он заходит.

- Здравствуйте, - он подходит ближе. Он весь усыпан веснушками, как и большинство рыжеволосых парней, но у него темно-зеленые глаза и добрая улыбка. При ближайшем рассмотрении, на кармане его рубашки можно обнаружить пятно, да и сама одежда словно была куплена в эконом-магазине. Кроме того, его галстук был на застежке. Я хочу сказать, что это было очевидно.

- Здравствуйте, - отвечаю я. - Чем я могу вам помочь?

- Я хотел узнать, требуются ли вам сотрудники?

Я смотрю на него. Мужчины не работают в «Джои»: это не связано со взглядами Лолы, просто эта работа не очень подходит мужчинам. У нас был стилист-мужчина, Эрик, но он годом раньше перешел в салон «Закат», к нашему главному конкуренту, и забрал с собой одного из лучших мастеров маникюра. С тех пор в салоне только эстроген, все время.

- Неа, - говорю я. - Не требуются.

- Вы уверены?

- Абсолютно.

Он не выглядит убежденным, и все еще улыбается.

- Скажите, - любезничает он, - А могу я заполнить заявление на случай, если появится вакансия?

- Конечно, - я выдвигаю средний ящик стола, где у меня хранится стопка бланков. Я вытаскиваю один, протягиваю ему вместе с ручкой.

- Большое спасибо, - он садится в углу у окна. Со своего места я наблюдаю, как он четкими печатными буквами выводит наверху свое имя, затем хмурит брови, размышляя над вопросами.

- Реми, - зовет Лола, входя в комнату для ожидания, - Нам уже пришла поставка от «Редкен»?

- Нет еще, - отвечаю я. Лола - крупная женщина, любящая обтягивающую, светлую одежду. У нее громкий смех, соответствующий ее габаритам, вызывающий такое уважение и страх у клиентов, что никто не осмеливается принести фотографию или что-то еще, когда стрижка назначена у нее: они просто позволяют ей самой выбрать образ. Она бросила взгляд на парня в углу.

- Почему ты здесь, - спросила она у него.

Он посмотрел наверх, почти не испугавшись. Мне пришлось поставить ему это в плюс.

- Ищу работу, - ответил он.

Она осмотрела его с головы до ног.

- Это галстук на застежке?

- Да, мадам, - кивнул он. - Уверен, это он и есть.

Лола посмотрела на меня, затем снова на него, и разразилась хохотом.

- О, Боже, только посмотрите на него. И ты хочешь работать на меня?

- Да, мадам, именно так.

Он был очень вежлив, и я могла наблюдать, как он быстро набирает очки. Лола любила, когда ее уважают.

- Ты можешь делать маникюр?

Он явно это учитывал.

- Нет. Но я быстро учусь.

- Ты можешь эпилировать зону бикини?

- Неа.

- Стричь?

- Нет, точно нет.

Она покачала головой из стороны в сторону, улыбаясь ему.

- Сладкий, - наконец произносит она, - ты бесполезен.

Он кивает.

- Моя мама всегда так говорит, - отвечает он. - Но я играю в группе, и сегодня нам всем надо найти работу, поэтому я так стараюсь.

Лола снова смеется. Звук такой, словно смех исходит прямо из ее живота.

- Ты в группе?

- Да, мадам. Мы только приехали из Вирджинии, на лето. И нам всем надо найти работу на первую половину дня, поэтому мы пришли сюда и разделились.

Итак, они не мормоны. Они музыканты. Это еще хуже.

- На чем ты играешь? - спрашивает Лола.

- На барабанах, - говорит он.

- Как Ринго?

- Точно. - Он ухмыляется, затем тихо добавляет: - Знаете, они всегда ставят рыжих парней на задний план. Иначе, взгляды всех девушек были бы прикованы ко мне.

Лола разрывается от смеха, настолько громкого, что Талинга и Аманда, мастер маникюра, поднимают головы.

- Что происходит в мире? - спрашивает Аманда.

- Господи, это галстук на застежке? - говорит Талинга.

- Слушай, - Лола переводит дыхание: - Тут у нас ничего для тебя нет. Но пойдем со мной в кофейню, и я найду тебе работу. За хозяйкой кофейни должок.

- Правда?

Она кивает.

- Ну, пошли. У меня не весь день свободен.

Он подпрыгивает, ручка падает на пол. Он наклоняется, чтобы поднять ее, затем протягивает мне бланк заявления.

- Все равно спасибо, - говорит он.

- Обращайся.

- Пойдем, Ринго! - кричит Лола, стоя у выхода.

Он подпрыгивает, ухмыляется, затем наклоняется ближе ко мне:

- Знаешь, он все еще говорит о тебе.

- Кто?

- Декстер.

Конечно. Это все моя удачливость. Он не просто в группе, он именно в этой группе.

- Почему? - спрашиваю я. - Он меня даже не знает.

- Это не важно, - он пожимает плечами. - Ты официально бросила ему вызов. И теперь он ни за что не отступит.

Я просто сижу, потряхивая головой. Смешно.

Он не замечает, вместо этого похлопывает ладонью по столу, словно мы заключили сделку или что-то в этом роде, затем следует за Лолой.

Как только они уходят, Талинга смотрит на меня:

- Ты его знаешь?

- Нет, - я хватаю телефон, так как он снова звонит. Мир тесен, наш город мал. Это просто совпадение. - Не знаю.

***

Прошла неделя, как мы с Джонатаном разбежались, но я совсем не думала ни о нем, ни о музыканте Декстере, ни о чем-либо еще, кроме свадьбы моей матери. Это меня отвлекало, как раз то, что мне было нужно, но вряд ли я признала бы это вслух.

Сначала Джонатан звонил, но затем перестал, когда понял, что я никогда не вернусь. Хлоя отметила, что я получила, что хотела: свободу. Хотя не совсем тем путем. Мне все еще досаждало, что меня обманули. От этого я просыпалась по ночам, не способная вспомнить, что мне снилось.

К счастью, мне еще приходилось иметь дело с Лиссой. Последнюю неделю она все полностью отрицала, находясь в уверенности, что Адам передумает. Мы делали все возможное, чтобы она не позвонила/ не поехала/ не пошла к нему на работу, что не привело бы ни к чему хорошему в такой ситуации - это было нам всем хорошо известно. Если он захочет ее увидеть, он найдет ее. Если захочет ее вернуть, она должна заставить его поработать над этим. И тому подобное.

А теперь пришло время для свадьбы. Я ушла с работы пораньше, в пять, и поехала домой готовиться к обеду по поводу репетиции церемонии. Как только я вошла в дом, я поняла, что он в том же состоянии, что и был, когда я уходила. В хаосе.

- Нет ни единого шанса, что они будут здесь во время! - кричит моя мать, в то время как я вхожу и кидаю ключи на стол. - Они должны быть здесь через час, или мы не сможем устроить обед!

- Мам, - я узнаю ее близкий-к-срыву голос. - Остынь.

- Я все понимаю, - все еще визжит она: - Но это моя свадьба!

Я заглядываю в гостиную, в ней никого нет, не считая Дженнифер Энн, уже одетой к обеду. Она сидит на кушетке и читает книгу под названием «Строим планы, воплощаем мечты», на обложке которой изображена задумчивая женщина. Дженнифер Энн смотрит на меня, переворачивает страницу.

- Что происходит? - спрашиваю я.

- Проблемы со службой по доставке лимузинов.

Она взбивает свои волосы:

- Кажется, одна из машин попала в аварию, а другая стоит в пробке.

- Это неприемлемо! - вопит моя мать.

- Где Крис?

Она посмотрела на потолок.

- В своей комнате. Очевидно, высиживает яйца.

Она строит гримасу и возвращается к книге.

Мой брат выращивает ящериц. Наверху, напротив его комнаты, там, где раньше была кладовка, он хранит несколько аквариумов, в которых разводит ящериц. Их сложно описать: они меньше, чем игуаны, но крупнее гекконов. У них змеиные язычки, и они питаются маленькими сверчками, которые постоянно теряются по всему дому, прыгают вниз по лестнице, прячутся в обуви и стрекочут оттуда. У него даже есть инкубатор, он держит его на полу у себя в комнате. Когда Крис кладет в него яйца, он целый день работает, медленно меняя температуру, необходимую, чтобы ящерки вылупились.

Дженнифер Энн ненавидит ящериц. Они - камень преткновения в ее трансформации Криса, их он никогда не бросит ради нее. В итоге, она отказалась приближаться к его комнате, вместо этого она проводит время в нашем доме сидя на кушетке или за кухонным столом, обычно читая мотивационные книжки и вздыхая так громко, что ее слышат все - кроме Криса, который обычно сидит наверху, привязанный к своим животным.

Но сейчас у меня большие проблемы.

- Я все понимаю, - моя мать уже готова расплакаться: - но вы тоже поймите, сто человек ждут меня в Хилтоне, а я не приеду!

- Тпру, тпру, тпру, - я подхожу к ней и деликатно накрываю ладонью трубку. - Мам, позволь мне поговорить с ними.

- Это смешно! - шипит она, но все-таки отдает мне трубку. - Это...

- Мам, - тихо говорю я: - иди, продолжай одеваться. Я все разрулю. Ладно?

Дата добавления: 2015-11-14